Ideology in the context of tasks on optimization of public administration: systemic-information approach

Ponomarev Aleksandr Igorevich PhD in Law Lecturer at the Department of Criminal Legal Disciplines of the Military University  141102, Russia, Shchelkovo, ul. Tsentral'naya, 71/2-9 api.88b@mail.ru Other publications by this author

Современная действительность характеризуется тем, что дихотомическое деление человечества на капиталистический и социалистический лагерь, впоследствии преобразовавшееся в антиномию Запад и не-Запад теряет свое концептуальное и практическое значение. По мнению многих исследователей в сфере геополитики, культурологии и политической философии, перспективой ближайшего будущего является установление полицивилизационного миропорядка ^{[2,3,4 и др.]}

Переформатирование международной политики дало мощный культурный импульс для поиска собственной идентичности не только в странах бывшего СССР, но и во многих государствах занимающих ключевые позиции в международной политике. Китайская коммунистическая идея трансформировалась в азианизм ^[5], являющийся конвергенцией капитализма и коммунизма на азиатский манер. Исламский фундаментализм, сначала в лице Аль-Кайеды, а затем и «Исламского государства» (организаций, запрещенных в Российской Федерации), активно наступает на Ближний Восток, Среднюю Азию и Северную Африку. Мировое сообщество, несмотря на господство либеральной идеологии^[1] в информационном пространстве, инстинктивно осознало ее тупиковость и начало поиск альтернативных моделей развития, основанных на принципиально иных универсальных теориях. Поэтому важнейшей характеристикой глобальной конкуренции на современном этапе можно назвать ее возвращение в идейно-культурную сферу, в которой предметом противоборства становятся ценности и модели общественного развития, человеческий, научный и технологический потенциалы ^[1].

Тенденция, проявляющаяся в «иррациональной» группировке стран по цивилизационному принципу, отмечаемая многими исследователями, на первый взгляд может показаться глубоко противоречивой, в первую очередь с точки зрения политической практики в основе которой принципы прагматизма и политического реализма. Данные принципы, среди прочего утверждают, что в основе объединения сил различных политических субъектов лежит общность целей. Однако, если исходить из информационной обусловленности целей идеологическим содержанием, то вышеуказанная тенденция международной политики приобретает безусловно рациональный характер.

Применительно к российской действительности вышеуказанные тенденции не могут не учитываться во внутренней политике, что нашло отражение в конкретных мерах государственного управления. Принятие Стратегии государственной национальной политики ^[6], создание Федерального агентства по делам национальностей ^[7], активное возобновление дискуссии по вопросу создания закона о российской нации: представляют собой разные грани единого процесса – создания универсальной системно организованной теории, способной консолидировать вокруг себя разнообразные социальные общности. Консолидация общества и обеспечение легитимности политической власти, рассматриваемые в качестве результата использования идеологии в государственном управлении, представляют собой социально-политический аспект данной проблемы, который традиционно рассматривается в науке и политической практике. Однако современные подходы, используемые в кибернетике и синергетике, позволяют взглянуть на идеологию в системном и информационном контекстах.

В свою очередь, рассмотрение информационного аспекта проблемы использования идеологии в управлении, а именно ее значения при принятии решений, диктует для автора необходимость использования ряда гипотез. Одной из таких гипотез будет являться положение о том, что существо идеологии образует коллективная мораль, возникновение и изменение которой порождалась не целесообразностью, а информацией ^{[8, с. 173]}. Поэтому непротиворечивая совокупность моральных норм в контексте настоящего исследования будет обозначаться как идеология. Иначе говоря, информационный подход позволяет рассматривать идеологию и коллективную мораль как равнопорядковые явления, поскольку суть каждого – выработанные социальной практикой нормы коллективного и индивидуального поведения. Информационная сущность коллективной морали в первую очередь определяется тем, что она является результатом самоорганизации информации. Важнейшим следствием самоорганизации, по мнению Г. Хакена является снижение количества информации. Так Г. Хакен на примере лазера показал, что если для описания состояния отдельных атомов требуется огромное количество информации, то после установления упорядоченного состояния необходима лишь одна величина – фаза светового поля – т.е. в результате самоорганизации происходит сильное сокращение информации ^{[9, с. 51]}. Это свойство информации используется автором для обоснования некоторых своих выводов. Несомненное преимущество данного подхода в том, что он позволяет абстрагироваться от идеологического содержания и способа использования идеологии (государственная идеология, политическая программа, национальная идея, религиозные тексты и др.), акцентируя внимание на процессе принятия решения.

Второй гипотезой, которая логично следует из первой, однако имеет самостоятельное значение, поскольку необходима для последовательного изложения результатов исследования, является понятие информации. Следует отметить, что проблема определения понятия «информация» имеет нетривиальный характер и в настоящий момент не имеет однозначного разрешения. За основу своего подхода автор берет понимание информации в рамках классической теории информации, разработанной К. Шенноном, в которой мера информации определяется как число сообщений или монотонная функция от этого числа, создаваемая выбором одного сообщения из множества, в предположении, что все сообщения равновероятны ^{[10, с. 233]}. Как видно из характера приведенных гипотез, автор использует положения кибернетики и синергетики в качестве ключевых, что дает основания распространить данные подходы на более широкий круг явлений.

В соответствии с синергетическими представлениями общество рассматривается как самоорганизующаяся на основе информации система. В контексте государственного управления это обстоятельство порождает проблему возрастающей сложности принятия решений, обусловленной ростом объема информации используемой при принятии решений. Существование данной проблемы обуславливается направленностью эволюции, которая определяется как последовательное увеличение сложности систем. Вместе с тем, необходимо отметить, что сложноорганизованные системы для своего управления требуют создания многоуровневых систем управления. Данное обстоятельство накладывает отпечаток на процесс распространения информации, в первую очередь с точки зрения возможности искажения управленческих сигналов при прохождении через различные уровни системы управления.

В свою очередь увеличение количества органов управления системой в качестве последствия имеет снижение энергоэффективности всей системы в целом, поскольку возрастают затраты на поддержание «качества» управления. Данная закономерность наглядно иллюстрируется в экономике, когда по мере дифференциации производства увеличивается прибавочная стоимость продукта ^[11].

Приведенное выше обстоятельство позволяет утверждать, что сложность системы управления, сохраняющей «качество» управления растет неизмеримо быстрее сложности самой управляемой системы ^{[8, с. 322]}. Это обстоятельство наглядно прослеживается в исследованиях В.М. Глушкова ^[12], занимавшегося вопросами разработки и внедрения автоматизированных систем управления, посредством создания Общегосударственной системы сбора и обработки информации для учета, планирования и управления народным хозяйством (ОГАС) на основе Государственной сети вычислительных центров (ГСВЦ) в экономику СССР. Возрастающую сложность задач управления экономической системой В.М. Глушков описывает следующим образом. Если характеризовать экономику такими показателями, как стоимость всех основных фондов или величина валового продукта, то сложность задач управления экономикой растет быстрее, чем сама экономика. Действительно, если бы экономика развивалась лишь чисто экстенсивным путем, за счет простого увеличения числа предприятий (без всяких связей между ними), то, как нетрудно понять, имела бы место прямо пропорциональная зависимость Р = аQ. между суммарной сложностью объективно необходимых задач управления Р и валовым продуктом Q. ^{[12, с. 7]}. Поскольку при развитии экономики возникают и быстро растут связи между предприятиями, то сложность Р задач управления экономикой растет быстрее, чем валовой продукт Q. Экспериментальные исследования показывают, что в эпоху научно-технической революции сложность задач управления экономикой растет быстрее, чем квадрат (N2) общего числа занятых в экономике людей. Иными словами, в развитии экономики должен наступить момент, когда суммарная сложность объективно необходимых задач управления превзойдет суммарную способность всех активных членов общества к переработке информации, поскольку эта способность растет не быстрее, чем N ^{[12, с. 8]}.

Этот момент называется информационным барьером (В.М. Глушков) или информационным кризисом (А.Н. Кочергин) ^[13]. На протяжении развития такие информационные кризисы периодически возникают и влекут за собой качественную перестройку общественных отношений. Так, по мнению В.М. Глушкова, один из таких кризисов возник, когда суммарная сложность задач управления замкнутой экономической системой превысила возможности одного человека, что привело к возникновению товарно-денежных отношений и рынка. Системно-информационный подход, речь о котором пойдет ниже, рассматривает преодоление информационных кризисов как самоорганизацию, что позволяет провести аналогию государственного управления с развитием научного знания, в котором процесс преодоления информационных кризисов характеризуются как научная революция, сопровождающаяся сменой научной парадигмы и изменением научных императивов ^[14].

Информационный кризис в управлении советской экономикой В.М. Глушков предлагал разрешить мерами по увеличению производительности труда в системе управления, которое возможно посредством автоматизации управленческих процессов, что как известно не удалось реализовать на практике. Вместе с тем, очевидно, что внедрение автоматизированных систем управления для решения задач оптимизации государственного управления в условиях информационного кризиса сталкивается с рядом трудностей, на которых следует остановиться отдельно.

Внедрение автоматизированных систем в практику управления осуществляется на основе математических моделей, воспроизводящих процесс управления. Однако методы математического моделирования могут быть использованы для экспериментальной проверки уже имеющихся решений (т.е. выбора сформулированных целей), однако применительно к социальным процессам формулирование всей совокупности целей деятельности (целеполагание) имеет стохастический характер и представляет собой особого рода творческий акт, что обуславливает ограниченные возможности математического моделирования на современном этапе развития науки. Так, например, математическая теория игр предоставляется субъекту, использующему ее методы, на основе анализа матриц, количественные показатели исходов применения различных стратегий ведения игры. Однако наполнение матриц в теории игр происходит по субъективному усмотрению игрока, исходя из представлений о «рациональном поведении» ^{[15, с. 57]}, что определяет относительную субъективность результатов игры. На это свойство математических методов обращает внимание Г. Хакен при анализе принципа максимума энтропии ^{[9, c. 60]}. «Относительный объективизм», по мнению Г. Хакена, который может минимизировать субъективность применения математических методов достигается посредством консенсуса в научном сообществе. Формой аналогичного консенсуса в управленческой практике может быть идеология. Иначе говоря, идеологию можно рассматривать в виде норматива «относительной объективности» при оптимизации государственного управления с помощью методов математического моделирования.

Вышеуказанное, в совокупности с динамичным характером социальной эволюции, требующим постоянного уточнения и корректировки математический моделей, а также неравномерностью развития различных отраслей социогуманитарного знания обуславливает ограниченность применения математических методов в повседневном государственном управлении и обращает внимание исследователей на поиск иных способов оптимизации управления.

Таким образом, реалии государственного управления на современном этапе можно охарактеризовать как «информационный кризис». По мнению А.Н. Кочергина информационный кризис ассоциируется с уменьшением коэффициента использования информации в общем информационном потоке ^{[13, c. 145]}. Информационный кризис является следствием большого объема информации, которая должна быть использована при принятии решения. Вместе с тем, чрезмерное количество информации может служить причиной потери целостного представления об окружающем и приводить к ошибочным решениям ^{[16, с. 175]}. Однако попытки разрешения проблемы информационного кризиса с помощью внедрения методов математического моделирования, как показал автор, не могут снять неопределенность в процессе целеполагания и реализации целей в повседневном управлении и лишь отчасти способствуют оптимизации процесса управления ^[2].

Одним из путей снятия неопределённости при формулировании целей государственного управления может быть постулирование таких принципов (ценностей), которые позволяют снижать количество возможных вариантов решений и облегчить процедуру выбора. С точки зрения управленческой практики утверждение идеологии означает, что в цепочку принятия решения включается одно дополнительное звено – установление соответствия целей, направленных на решение управленческой проблемы, положениям идеологии. Будем считать, что место этого звена в цепочке управления находится между целеполаганием и анализом внешних условий управления. Данное обстоятельство следует продемонстрировать на примере фрагмента принятия управленческого решения. Следует пояснить, что в целях объяснения примером будет служить фрагмент одноцелевой задачи принятия решения в условиях неопределенности (неопределённость в данном примере рассматривается как необходимость самостоятельного формулирования совокупности целей управления).

Возвращаясь к гипотезе об информационной природе идеологии, цели управления мы можем представить в виде множества [A1 , A₂ … A_n]. Множеством [b₁, b₂ … b_m] обозначим совокупность положений, образующих идеологии ^[3]. В свою очередь множество [a₁ , a₂ … a_i] означает цели управления после установления соответствия их положениям идеологии. Процесс определения их соответствия можно описать как A_n ϵ [b₁, b₂ … b_m]~ a_i или функцией b_m(A_n) ~a_i . Следует отметить, что после получения множества [a₁, a₂ … a_i], т.е. отсеивания части альтернатив, образующих множество[A₁, A₂ … A_n], процесс принятия решения не окончен, поскольку уменьшившийся набор целей подлежит оценке с точки зрения из соответствия внешним условиям управления. Приведенное отношение между целями управления и положениями идеологии можно рассматривать как задачу оптимизации, однако об оптимизации можно говорить лишь в том случае когда соблюдается условие m>n и n>i, т.е. когда за счет снижения вариантов выбора снижается информационная неопределенность лица, принимающего решение.

Приведенный фрагмент принятия решения может быть описан различными разделами кибернетики: теорией принятия решений, теорией графов, теорией алгоритмов и т.д. Поскольку целью настоящей статьи является обоснование возможности использования идеологии в качестве средства оптимизации управления, то для представления результатов исследования графически опишем следующей блок-схемой (рис. 1). Следует отметить, что представленная на рис. 1 блок-схема не является законченным алгоритмом, а отражает только процесс выборки A_n целей на основании условий b_m

Рис. 1. Блок-схема циклического алгоритма перебора массива целей A_n на предмет соответствия массиву условий b_m.

Приведённый пример показывает, что использование идеологии позволяет снизить неопределенность и облегчить процесс принятия управленческих решений. Идеология за счет снижения неопределенности в выборе оптимального решения из массы возможных вариантов позволяет снизить централизацию управления (уменьшить управленческий аппарат при сохранении эффективности функционирования системы в целом). В этом смысле внедрение в управленческую практику идеологии может рассматриваться в контексте задач оптимизации и позволяет провести ее аналогию с применением методов математического моделирования, тем самым дополнив инструментарий оптимизации государственного управления.

Вместе с тем представляется, что значение идеологии гораздо глубже, нежели «простая» оптимизация управления, поскольку феномены целей и ценностей являются взаимообусловленными явлениями в рамках целе-ценностной системы ^[17]. Это означает, что ценности не только обусловливают целеполагание, но и достижение целей способствует изменению ценностей. Т.е. отношение между целями и ценностями можно представить, как отношение уровнями динамической системы. Для описания этого отношения мы обратимся к некоторым положениям методологии науки в которой ценностные вопросы были объектом пристального изучения. Необходимость использования данной аналогии определяется следующими обстоятельствами.

Ж. Г. Тард считал, что открытия, закономерности которых будем считать главным феноменом сосредоточения усилий методологии науки, это изменения, вызванные возникновением случайных, но великих идей ^{[18, с. 7]}. Изучая науку на основе информационного подхода, А.Н. Кочергин усмотрел аналогию между научными открытиями и принятием решений ^[13]. Открытие – это проявления крайней нелинейности процесса самоорганизации информационной базы цивилизации ^{[16, с. 179]}. Сходство протекания информационных процессов в научной и управленческой деятельности дает основания рассматривать их в контексте информационной самоорганизации. При этом различие между ними определяется объемом и характером информации, находящейся в распоряжения ученого и руководителя. В этой связи закономерности информационных процессов могут рассматриваться на основании аналогии управленческой (точнее аналитической части этапа принятия решения) и научной деятельности. Использование данной аналогии является необходимым при экстраполяции методологических аспектов научной деятельности, широко разработанных в методологии науки на теорию и практику социального управления. Кроме того, поскольку целеполагание любой деятельности имеет стохастический характер, то рассмотрение процесса формирования целей с точки зрения информационной самоорганизации позволяет приблизиться к познанию закономерностей феномена «случайности».

Цель, мыслимая в социальном контексте, полагается не как автономная категория, но как результат уже имеющегося уровня развития общественной и научной мысли. Цель социального развития есть следствие ценностей, господствующих в обществе. Комбинация определенных ценностей в качестве эффекта эмерджентности (свойства системы не присущего отдельным ее элементам) порождает уникальное сочетание целей развития общества. В этом смысле категория ценности на уровне общества, аналогична понятию «мотива», применяемого при характеристике поведения индивида. Взаимозависимость целей и ценностей является основанием для утверждения о существовании некоторой целе-ценностной системы, которая обуславливает направление общественно-исторического движения. Системность, порождаемая отношением между целями государственного управления и ключевыми ценностями, выражается в том, что цель, мыслимая как фактор изменчивости, во взаимодействии с ценностями, являющихся фактором стабильности (в биологических системах аналог наследственности), выступают частью процесса самоорганизации общества ^[17]. Изменчивость, наследственность и отбор, по мнению Н. Н. Моисеева, являются основой любого механизма самоорганизации материи ^{[16, с. 43]}.

Обоснование целе-ценностной системы как разновидности механизма самоорганизации общества означает переосмысление роли идеологии в государственном управлении, где она рассматривается не в качестве догмата, неизбежно несущего на себе бремя иллюзий и стереотипов, но как эволюционирующего средства оптимизации управления в контексте единого процесса самоорганизации материи. Указанное обстоятельство требует еще раз обратиться к вопросу о методологической допустимости используемого автором подхода.

Сложность вопроса внедрения идеологии в управленческую практику определяется тем, что различные уровни системы управления могут иметь различные функциональные связи с объектом управления. Клаузевиц, рассматривая различия в целеполагании военачальников стратегического и тактического уровня, утверждал, что одним из ключевых принципов на стратегическом уровне является принцип экономии сил подчиненных подразделений, а на тактическом – непрерывное действование, обеспечивающее управляемость масс ^[19]. Различие в целеполагание определяется различием связей субъекта управления со средой. Иными словами, даже в высоко централизованной системе (например, военной организации), построенной на принципе единоначалия, у субъектов управления различного уровня могут быть различные функциональные связи с управляемой системой, что будет являться препятствием формирования обобщенной идеологии 4^{[4, 20]}. Это обстоятельство определяет необходимость формирования идеологии не как простой совокупности ценностей, но как системно организованной теории, охватывающей максимальное количество сторон социальной действительности. Поэтому наряду с положительными эффектами от использования идеологии в государственном управлении необходимо учитывать возможные отрицательные последствия. Так, снизив количество возможных вариантов принятия решения и, тем самым, облегчив процедуру принятия решения, вместе с тем ограничиваются возможности нелинейного развития. Данное обстоятельство имеет крайне неблагоприятный характер, поскольку появление живой материи, самого человека как вида homo sapiens и вообще весь процесс развития человеческого общества можно охарактеризовать как проявления нелинейного характера самоорганизации материи ^[8]. Иначе говоря, снижение инвариантности возможных решений ведет к снижению потенциала общественной самоорганизации. Поэтому чтобы исключить постулирование идеологии в качестве догмата, ее принятие должно сопровождаться созданием механизмов корректировки и уточнения положений ее составляющих. Иначе говоря, динамичный характер информационных процессов определяет высокие требования к сложности содержания и формы идеологии как продолжению всеобщих механизмов самоорганизации, которую можно представить, как целе-ценностную систему. Т.е. решение вопроса о принятии идеологии должно сопровождаться решением вопросов о возможности ее эволюции, обеспечения цикличности развития и ограничении ее применения сферой государственного управления.

Достижение этих условий представляется возможным на основе научно обоснованного представления о степени организованности, информационной емкости и возможности уточнения и корректировки идей, составляющих концептуальную основу идеологии. Поэтому в качестве методологической основы внедрения положений идеологии в практику государственного управления может быть системно-информационный подход описываемый в настоящей работе.

Следует отметить, что использование возможностей математического описания отражает большой потенциал системно-информационного подхода для решения проблем государственного управления. Установление информационной общности применения идеологии и математического моделирования в государственном управлении в контексте системно-информационного подхода имеет важное научное значение, поскольку переводит идеологический дискурс из философско-спекулятивных рамок в экспериментально-практическую плоскость. Поэтому представляется, что научно обоснованное воплощение в практике государственного управления какой-либо идеологии может быть осуществлено на основе системно-информационного подхода. Системно-информационный подход представляет собой конвергенцию кибернетических и синергетических идей. Это означает, что установлению идеологии должно предшествовать развитие представлений о форме, структуре (внутренних связях) и внешних связях положений, составляющих существо идеологии. Иными словами основу системно-информационного подхода составляет анализ информации, образующей содержание теории, с точки зрения ее системности и возможности к развитию. При таком подходе системно-информационных подход близок к методологическому анализу, основу которого составляет оценка обоснованности и результатов применения научных методов, в соответствии с задачами исследования, целостность авторской концепции и т.д. ^{[21, c.18-44]}. Вместе с тем методологический анализ как метод исследования не охватывает вопросы построения теории, что и обуславливает его ограниченность. О необходимости разграничения методологии исследования и теоретических построений еще в начале XX столетия указывал историк А.С. Лаппо-Данилевский ^[22].

С этих позиций системно-информационный подход может быть в равной степени применим для исследования научных отраслей и теорий, религиозных учений, мифологических конструкций, социально-политических идеологий. Так, А.А. Богданов (Малиновский), создатель всеобщей организационной науки – тектологии ^[23], еще в начале XX в. попытался сформулировать предмет идеологической науки, как науки о закономерностях отражения действительности в формах общественного сознания. Одной из задач этой науки по мнению А.А. Богданова было изучение науки, искусства, религии, обычаев как видов идеологии, т.е. организаций идей ^[24]. Вместе с тем, начинания А.А. Богданова в плане изучения идеологии не получили дальнейшего развития. В 30-х гг. XX в. З. Фрейд в работе «Человек Моисей и монотеистическая религия» с помощью анализа религиозных текстов попытался объяснить процесс создания христианского религиозного учения, однако эта работа, по всей видимости в силу категоричности и умозрительности выводов автора, была отвергнута общественностью ^[25]. Только с середины XX в. вопросы идеологического построения в рамках научных теорий вновь приобрели интерес для научной общественности. Так, американский ученый Т. Кун показал, как меняется структура научного знания вследствие совершаемых научных революций ^[16]. В 80-х гг. XX в. исследование культурных форм и влияние их на общественное сознание в историческом контексте активно проводилось европейскими учеными, озадаченными поиском идентичности единой Европы [см. напр. 26, 27]. Среди отечественных ученых В.С. Степин исследовал вопросы развития форм общественного сознания на примере некоторых теорий классической физики ^[28], а А.Н. Кочергин рассматривал особенности протекания информационных процессов с системах различной природы ^[13].

Вместе с тем, приходится констатироваться, что результатов проведения соответствующих исследований и их обобщения в настоящий момент не достаточно для научно обоснованного формирования идеологии. В настоящее время построение идеологических конструкций удел философского мышления, которое в современном виде не многим отличается от ранних форм философских построений, однако отягощено чрезвычайным обилием эмпирических фактов и разнородностью развития научного знания. Поэтому представляется, что системно-информационный подход в формировании идеологии в государственном управлении определяет границы методологической допустимости использования информации в идеологических построениях.

В связи с вышеизложенным целесообразно предположить, что использование идеологии в государственном управлении, не есть нечто негативно характеризующееся, а в контексте представленных в настоящей работе аргументов, идеология может рассматриваться как средство оптимизации управления, наряду с методами математического моделирования.

В связи с вышеизложенным, использование идеологии для целей государственного управления становится особенно актуальным при принятии решений в сфере обеспечения национальной безопасности. Так, Д. Ассандж в интервью В. Познеру на примере Э. Сноудена, сумевшим относительно длительное время практически в одиночку скрываться от специальных служб самого мощного в мире разведывательного сообщества, показал, что «благодаря быстро принимаемым решениям и некоторым хитроумным криптографическим уловкам Э. Сноудену удалось перехитрить объединенные силы американской разведки, дипломатии и юридического аппарата, охотящихся на него в Гонконге. Все это было возможно благодаря быстроте реакции, в сравнении со скоростью принятия решений в больших бюрократических машинах» ^[29]. Из позиции Д. Ассанджа можно сделать вывод, что высокая степень бюрократизации современных государств, вследствие ситуации информационного кризиса в государственном управлении, снижает эффективность принимаемых решений и требует внедрения новых способов оптимизации управления, в качестве которого может рассматриваться использование идеологии.

В заключении настоящего исследования, высказываясь утвердительно по вопросу внедрения идеологии в государственное управление, в целях оптимизации процесса принятия решения, следует сформулировать тезис о недопустимости ее распространения на жизнедеятельность общества, плюарлизм которого определяет потенциал общественной самоорганизации. В тоже время хотелось бы обратить внимание на одно обстоятельство, служащее подтверждением неизбежности использования идеологии для управления сложными системами.

Достаточно успешно моделированием климатических процессов в 70-80-х гг. XX в. занимался коллектив Вычислительного центра Академии наук СССР под руководством Н.Н. Моисеева. Поскольку модель, разработанная Н.Н. Моисеевым и его коллегами, является признанной мировой научной общественностью, то приведем некоторые особенности их работы концептуально, т.е. без раскрытия математических «тонкостей» процесса моделирования. Методологическую основу исследования биосферы составляла ее имитационной модель. В некотором смысле структуру этой модели можно соотнести со структурой мышления. Необходимым условием действенности модели это выделение в ней блока принятия решений. Он тесно связан с моделью «быстрых алгоритмов», которая служит для выбора альтернативы из всего набора целей имитационной модели. Назначение модели быстрых «алгоритмов» во многом схоже с той ролью идеологии, которую автор попытался обосновать в настоящей статье. Поэтому представляется, что стремление исключить идеологию из государственного управления является мерой, увеличивающей сложность управления. Преодоление этой сложности может быть осуществлено на основе научно обоснованных представлениях о возможностях использования идеологии для оптимизации управленческой практики.

^[1]Следует отметить, что победа либерализма после холодной войны создала иллюзию отсутствия идеологии у победившей стороны как таковой, однако, по всей видимости, эта позиция является заблуждением, которое вызвано особым способом организации идей, образующих существо либеральной идеологии.

^[2] Утверждая ограниченность применения математических методов в повседневной управленческой практике, автор, вместе с тем, считает их наиболее действенным средством экспериментальной проверки научных гипотез.

^[3] При этом необходимо подчеркнуть, что автор полагает, что идеология должна носить характер универсальной системной теории, исключающий внутреннюю противоречивость ее положений. Т.е. на этапе ее разработки возможно предусмотреть средства преодоления рассогласованности целей, возникающие в процессе повседневного управления. Однако в настоящей работе при моделировании процесса установления соответствия целей управления положениям идеологии фактор системности не учитывается.

^[4] Примечательно, что Н.Н. Головин, говоря о структуре единой военной доктрины, которую в некоторой мере можно рассматривать как «идеологию военного дела», выделял в ней три уровня – низшие войсковые уставы – заключают военно-воспитательную части доктрины ^[20].