The reform of the Bundeswehr and the future of Germany’s peacekeeping activities

Rustamova Leili Rustamovna PhD in Politics Research Fellow at the Primakov National Research Institute of the World Economy and International Relations of the Russian Academy of Sciences 117418, Russia, Moscow, ul. Trade Union, 23 leili-rustamova@yandex.ru Other publications by this author

Предпосылки реформирования и концептуализация реформ

Реформирование бундесвера продолжается уже не одно десятилетие и входит в повестку дня всех министров обороны последнего десятилетия, однако наиболее всеобъемлющие реформы начинаются с приходом Карла-Теодора цу Гуттенберга, который заявил о необходимости комплексной реорганизации вооруженных сил и переориентации армии с общеобязательной на профессиональную и добровольную. Зарубежные и российские эксперты, представители вооруженных сил Германии по разному подходят к предпосылкам и оценке содержания реформ. Р. Корфф, генерал-лейтенант армии, командующий многонациональными силами обусловил реформирование, в первую очередь, изменившейся средой международных военных операций ^[35]. Исследователь Т. Дайсон в качестве одной из предпосылок называет необходимость соответствия вооруженным силам США и Великобритании как стратегическим участникам военных операций Североатлантического альянса и таким образом выполнения своих обязательств в рамках НАТО ^[23]. Российский эксперт А. А. Синдеев отмечает, что реформирование заложило основу для наступательного использования бундесвера, его применения в целях недопущения приближения рисков к границам Германии и выделяет три этапа реформирования: с 2009-2011, с 2011-2013, и современный этап ^[12]. При этом сам вопрос реформирования по большей части изучается с точки зрения технического оснащения немецкой армии, состояния ее боевой готовности и складывающейся вокруг бундесвера международной среды. К такого рода исследованиям относятся и работы Ф. О. Трунова ^[15], Н. К. Меден ^[7], и лишь самая незначительная часть составляет исследования об идеологической составляющей реформ и их обусловленности изменением характера международных угроз. К работам, рассматривающим предыдущие этапы концептуализации реформ бундесвера относится статьи Т. Дайсона, Н.П. Пархитько ^[10], А.И. Егорова ^[4]. Цель данной статьи состоит в том, чтобы проанализировать концептуализацию реформ и их соответствие текущим подходам ФРГ к международной безопасности, поскольку реформирование проходило на фоне дискуссии о новой культуре ответственности Германии и резкого увеличения ее участия в миротворческих операциях за рубежом, что требовало не только технической эффективности армии, но и разработки идейного обоснования применения немецкой армии за рубежом. Для решения данной цели в статье последовательно решаются следующие задачи:

1) рассмотреть общемировой контекст развития миротворчества и подход Германии к миротворческой деятельности;

2) проанализировать принятые за последнее десятилетие документы, регулирующие применение бундесвера за рубежом в рамках миротворчества, и содержащие концептуальные основы зарубежной деятельности немецкой армии;

3) установить, как реформирование бундесвера меняет участие Германии в миротворчестве на практике.

4) охарактеризовать проблемы реформирования бундесвера и участия в миротворческих операциях.

Переход к новой культуре ответственности и новому идейному обоснованию деятельности бундесвера начался с принятия целого ряда новых документов по его регулированию концептуального характера. В 2016 году вышла Белая книга по безопасности, которая определила направления развития немецкого бундесвера и его задействования в зарубежных военных операциях. Был принят целый ряд документов, регулирующих участие Германии в гуманитарных миссиях за рубежом, которые также имеют непосредственное отношение к немецкой армии, поскольку большая часть ее активности связана именно с такого рода деятельностью: Руководящие принципы «Предотвращение кризисов, разрешение конфликтов, построение мира», Стратегия МИД ФРГ по оказанию гуманитарной помощи за рубежом на период 2019-2023 гг. Содержание документов и акцент на таких участниках миссий, как гражданское общество, экспертное сообщество, церковные организации, политические и частные фонды и деловой сектор, говорят о том, что Германия в то же время выступает за приоритет гражданских подходов к урегулированию конфликтов и их многоуровневое управление.

При этом процесс реформирования немецкого законодательства и концептуального оформления видения миссии и роли бундесвера не завершился и в настоящий момент находится в самой активной фазе разработки. Готовится законопроект о внесении изменений в действующий военно-дисциплинарный кодекс и закон о солдатах ^[24].

Основным законом концептуального характера остается Белая книга по безопасности, в которой большое внимание уделяется миротворческим операциям за рубежом, а также отмечается, что бундесвер может быть задействован в осуществлении широкого комплекса мер по стабилизации военно-политической обстановки в мире, в том числе и через операции по жесткому принуждению к миру ^[43]. В 2018 году вышла Концепция бундесвера, которая определила полномочия и задачи бундесвера и является дополнением к Белой книге. Во введении к концепции утверждается, что она опирается на принципы военнослужащего как гражданина в униформе, согласно которым военнослужащий - это боеспособный солдат, но в то же время и свободная личность и гражданин, осознающий свою ответственность перед обществом ^[43]. В это же время выходит документ «Профиль возможностей бундесвера. 2018-2032», который остается засекреченным, однако основной посыл и задачи документа обозначены в открытом доступе. Документ содержит информацию о численности войск, их боеспособности и конкретных боевых задач, однако эксперты отмечают, что финансирование технических преобразований и их объем все же не соответствуют необходимому уровню эффективной армии, ориентированной на ведение активных боевых действий ^[22].

Миротворчество нового поколения и реформа бундесвера

B-И. Гебали ^[28] и Ж. Аби-Сааб ^[19] в 1992 году применительно к моделям и типологиям миротворческих операций ввели понятие поколений миротворческих операций. Их последователь М. Кенкель применительно к современной ситуации в сфере миротворчества выделяет пять «поколений» миротворчества ^[32]. Миротворчество первого поколения - это операции от имени ООН, опирающиеся на принцип уважения суверенитета, беспристрастности, неприменения силы. Такие операции выполнялись в строгом соответствии с нормами международного права, однако не могли предотвратить эскалацию насилия и в лучшем случае замораживали конфликты. Второе поколение ведет свое начало с конца холодной войны и обусловлено изменением характера международных конфликтов, которые с классических межгосударственных конфликтов преобразовались во внутренние интернационализированные. В рамках операций второго поколения увеличилась их гражданская составляющая, они стали включать усилия по оказанию гуманитарной помощи, поддержанию мира; полицейские миссии, нацеленные на решение гражданских задач: организации выборов, разоружение и т.д. Характерной чертой миротворчества третьего поколения стали операции по принуждению к миру и активное вовлечение в миротворческую деятельность региональных организаций, действующих в соответствии с VIII Главой Устава ООН. В рамках данной типологии возникло ряд теорий, концептуализирующих миротворческую деятельность как, в первую очередь, силовую деятельность в целях предотвращения гуманитарной катастрофы и необходимости защиты прав человека, например, «ответственность по защите» и «гуманитарная интервенция». Низкая эффективность с точки зрения снижения насилия и установления мира обусловили переход к четвёртому этапу эволюции, в котором еще большее внимание по сравнению с миротворческом второго поколения стало уделяться работе с гражданским обществом и миростроительству. На этом этапе силу заменили усилия по укреплению государственных институтов и устранению непосредственного желания сторон использовать насилие. Наконец, пятое поколение миротворческих миссий находится на стадии зарождения и носит гибридный характер. В нем практикуется смешанное командование региональных организаций, которые объединяют свои усилия в целях стабилизации ситуации, а также комбинируют военные действия с проектами по экономическому развитию и социальной стабилизации. А. Никитин, анализируя эволюцию подходов ООН к миротворчеству, отмечает, что современные миротворческие операции уже реализуются в смешанном формате и приводит в пример коллективную операцию России и США по уничтожению химического оружия в Сирии под наблюдением ОЗХО ООН ^[9].

Немецкий бундесвер, активно занимающийся миротворческой деятельностью, в основном оперировал в рамках принципов миротворчества второго поколения. Германия попробовала использовать силу для разрешения конфликтов через внесение поправок в Конституцию в 1994 году, разрешающих ее применения с одобрения Бундестага: в рамках военной операции НАТО в Югославии. Привлечение бундесвера к вооруженным действиям проходило на фоне серьезных политических дебатов внутри страны, привело к расколу немецкого общества ^[39]. Правящая коалиция социал-демократов и зеленых, возглавляемая тогдашним главой государства Герхардом Шредером, потеряла достаточно большое число своих сторонников. Волна беженцев, заполнившая почти все европейские страны, разрушенная инфраструктура Сербии, большое число жертв среди мирного населения, загрязнение окружающей среды в результате бомбардировки химических объектов на территории Югославии НАТО - привели руководство ФРГ к осознанию, что модель разрешения конфликта в Косово не может быть использована для урегулирования подобных конфликтов в будущем, поэтому в последующем во всех миротворческих операциях Германия вернулась к принципу неприменения силы.

Возникает справедливый вопрос: не обусловлено ли нынешнее реформирование бундесвера очередной попыткой пересмотра традиционного подхода к миротворчеству? Часть российских исследователей допускает, что выход Белой книги можно рассматривать как ответ на кризис в отношениях с РФ, на который правительство решило ответить сдерживанием ^[2]. Это предположение подкрепляется и целым рядом агрессивных высказываний нынешнего министра обороны ФРГ А. Крамп-Карренбауэр в адрес России в своих многочисленных интервью ^[38]. В то же время Концепция бундесвера и целый ряд нормативно-правовых регламентов, регулирующих гуманитарную и миротворческую деятельность ФРГ, содержат предписания, которые указывают на сохранение миротворческого характера немецкой армии с особым акцентом на политико-дипломатические и экономические меры по предотвращению конфликтов и кризисов. Однако на миротворчество Германии оказала воздействие и общемировая тенденция развития современных конфликтов и появление новых вызовов и угроз, ответ на которые требовал адаптации немецкой армии.

Практически все современные конфликты носят гибридный характер, в них противники уже не придерживаются традиционных правил ведения войны, а участниками боевых действий становятся повстанцы, сепаратисты, оппозиционные силы, террористические и преступные группировки и даже гражданское население, не всегда организующееся в форму партизанских движений. А.А. Ковалев, специалист по гибридным конфликтам, определяет их как «слияние в единое целое вооруженных сил и гражданского населения, военной силы и информационно-психологической пропаганды, государственных и негосударственных субъектов насилия» ^{[6, c. 977]}. Среди негосударственных субъектов, активно участвующих в международных конфликтах, особенно выделяются террористические группировки. С 2001 года, когда США подверглись террористической атаке на своей территории, угроза международного терроризма вышла за пределы Ближневосточного региона и затронула европейские страны, в том числе и ФРГ. Комментируя решение ФРГ принять участие в антитеррористической операции НАТО в Афганистане, Министр обороны Петер Штрук в 2002 г. заявил: «Безопасность ФРГ обеспечивается и в горах Гиндукуша». В 2016 году на территории ФРГ во время рождественской ярмарки произошёл самый крупный теракт за последнее десятилетие, унесший жизни 22 человек. Исполнителем стал 24 летний тунисец, запросивший статус беженца.

В 2018 г. в Германском институте международных отношений и безопасности (SWP) вышел доклад «Миссии в меняющемся мире. Бундесвер и его операции за рубежом» ^[30]. Группа экспертов, подготовивших доклад на основе анализа миротворческих операций с участием ФРГ за последнее десятилетие, пришла к выводу, что бундесвер – это инструмент антикризисного управления. Рост гибридных угроз, связанных с террористической угрозой, пиратством, организованной преступностью угрожает дестабилизации ситуации не только в странах, являющихся их источниками, но и на других участках мирового сообщества, куда направляются потоки нелегальной миграции, контрабанды.

В таких условиях прямые вооруженные действия становятся неэффективными, поскольку порождают новый виток насилия. Специалисты выделяют и еще одну проблему, связанную с тем, что участие в вооруженных конфликтах с применением оружия ведет к репутационным издержки, которые влияют на восприятие страны в глазах мирового сообщества и потенциал так называемой «мягкой силы». Автор концепции, американский политолог Дж. Най постулирует о том, что в современных условиях открытости информации выиграть может лишь государство с наиболее выигрышным имиджем; доброта, компетентность, легитимность и доверие добавляют рычагов к твёрдой силе военной мощи и легитимируют ее использование на международном уровне ^[8]. Эксперт утверждает, что «мягкая сила» дает и дополнительные рычаги для борьбы с терроризм и при этом приводит высказывание главы российского региона «Республика Ингушетия»: «борьба с терроризмом – это в основном предмет действия «мягкой силы». Самое суровое наказание должно применяться только к одному проценту. А в 99% случаев должно быть убеждение, убеждение и убеждение» ^{[8, c.82]}.

Концептуализация реформирования бундесвера в полной мере отражает комплексный характер текущих конфликтов с акцентом на необходимость адаптации миротворческих миссий к угрозам именно гибридного характера.

В Концепции бундесвера 2018 года особое внимание уделяется ценностной составляющей и содержится упоминание того, что злоупотребление силой в виду исторического прошлого не должно стать ее особенностью. При этом в число непосредственных обязанностей бундесвера входит международное кризисное управление, включая активный военный и военно-гражданский вклад в раннее выявление национальных кризисов; посткризисное восстановление и стабилизацию. В документе также отмечается, что «если вспышку насилия предотвратить невозможно, может потребоваться временная боевая миссия по поддержанию мира, за которой может последовать операция по стабилизации. Поэтому меры по принуждению к миру следует выбирать таким образом, чтобы последствия не препятствовали намеченной долгосрочной стабилизации» ^[34]. Такая формулировка необходимости применения вооружения более мягкая по сравнению с аналогичным обоснованием применения бундесвера в концепции 2013 года: «…в случае непредвиденного возникновения насильственного конфликта - можно использовать военные средства для быстрого реагирования, чтобы максимально стабилизировать ситуацию с безопасностью и дать другим мерам необходимое время» ^[33].

При этом в новой концепции в отличие от старой делается особый акцент на такой составляющей миротворчества, как миростроительство. Если соответствующая страна не в состоянии всесторонне обеспечить общественную безопасность и порядок, бундесвер может временно взять на себя регулятивные задачи, которые внутри страны осуществлялись невоенными органами.

Большинство современных миротворческих операций Германии в значительной степени включает в себя активность, которую можно отнести к миротворчеству четвертого поколения (Таблица. Текущие миротворческие миссии ФРГ). Германия также участвует в антитеррористической операция в Сирии, которая не санкционирована резолюцией СБ ООН. Однако ее невозможно рассматривать в качестве своеобразной красной линии, которая говорит о том, что немецкая армия перестает быть исключительно миротворческой, а скорее о том, что все больше миротворчество ФРГ включает в себя усилия по обеспечению условий для выполнения мирных соглашений участниками конфликта и деятельность по восстановлению и развитию инфраструктуры мирной жизни, восстановлению правоохранительных структур и демилитаризации экс-комбатантов, восстановлению и развитию экономической и политической систем в постнасильственной фазе конфликта, то есть все то, что подпадает под определение миростроительства ^[18].

Таблица. Текущие миротворческие миссии ФРГ.

Составлено автором по материалам сайта бундесвера на момент октября 2021 г ^[20].

Для того чтобы ответить на вопрос, как концептуальное изменение характера реформирования бундесвера меняет участие Германии в миротворчестве на практике, целесообразно рассмотреть кейс миротворческой операции с участием Германии, и сравнить деятельность бундесвера как миротворческой силы с другими формированиями ведущих участников миссии. Поскольку самой крупной по количеству немецкого контингента европейской операцией, а также одной из самых длительных является операция EUTM, анализ именно этой миссии представляется наиболее приемлемым.

Эксперты по разному обосновывают причины участия ФРГ в миссии в Мали. Часть экспертов, например, К. Винрих ^[44], Т.Вайбецал ^[42], вписывает операцию в общий контекст необходимости борьбы с терроризмом и его непосредственной угрозы ЕС. M. Кайм и Л. Штраус говорят о внешних факторах, связанных с морально-политическим давлением европейских партнёров, а также стремлением таким образом в очередной раз заслужить право стать непостоянным членом СБ ООН на 2019/2020 г. ^[31]. Й. Урбановска указывает на то, что таким образом Германия внесла значительный вклад в легитимацию вооруженного вмешательства Франции в конфликт, и немецкое участие было необходимостью оправдать ожидания партнеров и международных институтов (НАТО, ООН, ЕС) ^[41]. С ней, в целом, согласен Ф.О. Трунов, указывая на то, что сама форма немецкого участия говорит о том, что таким образом Германия проявляет солидарность с Францией, которая напрямую запросила ФРГ о помощи ^{[16, 17]}. И немецкие, и российские эксперты сходятся во мнении, что очередная миротворческая миссия позволила Германии обосновать свое лидирующее положение в мире, это важный аспект отношений с европейскими партнерами и партнерами по североатлантическому альянсу ^[32].

Общее количество коалиционных сил на октябрь 2021 в операции составляет более 500 чел., в ней принимают участие более 20 стран. Германия принимает участие в миссии с 2013 года и входит в тройку стран, предоставивших наибольшее количество персонала, после Франции и Бельгии. Основная задача немецких вооруженных сил в операции состоит в обучении местных полицейских и военных специалистов. На сайте бундесвера прямо указано, что «бундесвер не вмешивается в боевые действия, но имеет право на самооборону» ^[37]. Помимо чисто тренировочных функций, немецкий бундесвер на практике действовал в соответствии с традиционной концепцией поведения солдат как граждан в униформе, его действия также полностью соответствовали положениям Стратегии МИД ФРГ по оказанию гуманитарной помощи за рубежом на период 2019-2023 гг. Особенно наглядно это проявлялось в рамках операции MINUSMA, когда немецкие военнослужащие работали в тесной кооперации с немецкими МНПО: Caritas International, Weltungerhilfe, Help, занимающимися реализацией проектов по обучению молодых людей и оказывающими помощь в открытии малого бизнеса, чтобы предотвратить уход безработной молодежи в ряды радикальных группировок. Организации также занимаются возвращением бывших комбатантов к мирной жизни, предлагая программы по трудоустройству и созданию бизнеса в области сельского хозяйства и рыболовства.

Основные боевые действия ведут военные Франции, как страны, которая выступила инициатором европейской коалиционной военной миссии. Франция также осуществляет самостоятельные военные операции: с 2013 по 2014 гг. в рамках операции «Сервал», с 2014 года в рамках операции «Бархан». При этом Германия оказывала Франции помощь военной техникой, сбором разведывательной информации, а также участвовала в обучении малийских специалистов. Эксперты крайне критически отнеслись к состоянию боевой техники ФРГ, отметив, что 50% военной техники простаивает без дела в немецком лагере Camp Castor в городе Гао на востоке страны, поскольку она непригодна для использования при температуре выше 40 градусов ^[14].

К началу 2021 году в стране насчитывалось более 5000 тыс. французских военных, однако 10 июня 2021 года Франция прекратила операцию Бархан и заявила о намерении вывести основные силы до конца 2021 г., поскольку цели миссии в основном остались недостигнутыми. Смерть французских солдат, случаи убийства мирных жителей французскими военными привели к нарастающей критике военного присутствия Франции как гражданским населением Мали, так и широким международным сообществом. По данному поводу глава патриотического движения Мали Хамид Сиссе заявил: «После их прибытия мы думали, что у нас будет мир. Если они уйдут сегодня, через полгода или год, мы будем страдать. Но лучше страдать, чем оставаться в их руках навсегда» ^[25]. Международные наблюдатели констатируют, что международное силы не смогли предотвратить ухудшение ситуации с безопасностью, в стране резко возросла угроза терроризма, а отношение к иностранным контингентам резко ухудшилось, отметив при этом, что в отличие от французских сил, немецкие военнослужащие, не принимавшие участие в военных действиях напрямую «пользуется довольно хорошей репутацией в Сахельском регионе» ^[36].

Таким образом, реформирование бундесвера было непосредственно связано с тем, как немецкая армия оперировала в миротворческих миссиях, ее концептуальное оформление и практическая деятельность свидетельствуют о том, что пока реформирование не предполагает серьезного изменения участия бундесвера в военных миссиях, и как раз ориентировано на предотвращение непосредственного военного участия немецкой армии через миротворчество и миростроительство, а операции по принуждению рассматриваются как самый крайний вариант.

Проблемы реформирования Бундесвера и будущее миротворческих операций за рубежом

За десятилетия проведения реформ большинство неурегулированных ранее вопросов было регламентировано, однако военные эксперты Германии по-прежнему указывают на нерешенность следующих проблем бундесвера.

1) Сейчас участие в миротворческих миссиях определяется разрешением Бундестага. Однако для будущего применения армии в соответствии с принципами пятого поколения миротворчества отсутствует консенсус среди населения и партийных групп. Отдельные случаи боевого столкновения заканчиваются скандалами и серьезным политическим противостоянием внутри правящей коалиции. В 2009 г. в рамках миротворческой миссии НАТО в Афганистане произошел инцидент в Кундузе, в результате которого немецкие военнослужащие приняли участие в бомбардировке бензовозов, что повлекло гибель десятков мирных жителей. В результате инцидента в Германии разразился политический скандал и поднялась дискуссия о целесообразности дальнейшего участия Германии в НАТОвской операции в Афганистане. За смерть мирных жителей федеральному правительству пришлось заплатить компенсацию в 430 тысячу долларов США, Германия также стал ответчиком в Европейском суде по правам человека по иску родственников погибших. Даже в условиях, когда бундесвер участвует в коллективной борьбе в рамках НАТО с морально-оправданным врагом, например, с террористическими группировками, политический истеблишмент ведет долгую дискуссию о целесообразности непосредственного участия в военных операциях. При этом происходящие в ходе миссий инциденты влияют на расстановку политических сил и политический вес Германии в рамках альянсов.

Другая проблема состоит в том, что существует также разночтение внутри уже существующей законодательной системы, регламентирующей деятельность бундесвера. С одной стороны, немецкие солдаты должны подчиняться приказам как представители вооруженных сил всех государств, с другой стороны, немецкое законодательство в этом отношении обладает особенностью, которая состоит в том, свобода совести военнослужащих также защищена Основным законом.

Практически все вопросы морального выбора применения или неприменения оружия самими солдатами также строго регламентированы, однако, как отмечает немецкий эксперт М. Гилнер, на поле боя немецкие солдаты в нынешних реалиях сталкиваются с ситуациями, которые выходят за рамки стандартных ситуаций, регламентированных в правилах ведения боя, поскольку они в основном до сих пор ориентированы на ведение боевых действий против государств. При этом эксперт приводит в пример столкновение немецких военнослужащих с малолетним участниками вооруженного конфликта во время миротворческой миссии в Сьерра-Леоне ^[29]. В условиях того, что практически большинство современных конфликтов носят гибридный характер, и становятся источниками новых угроз и вызовов, с которыми государствам ранее сталкиваться не приходилось, моральная нагрузка на немецких солдат резко возрастает и в условиях стандартных миротворческих операций. Участие Германии в миротворческих миссиях за рубежом будет расширяться. Уже сейчас на правительственном, экспертном и даже общественном уровне идет обсуждение возможности участия немецкого бундесвера в новых миротворческих миссиях и в качестве одного из перспективных направлений указывается миссия на Донбасе ^[5]. Однако резкое расширение географии конфликтов гибридного типа (внутренних интернационализированных конфликтов с разными группами участия) поставит солдат в случаи нестандартных ситуаций, решения которых не окажется в регламенте, и это может привести к еще большим политическим дебатам в стране.

2) Уполномоченный Бундестага по вопросам обороны Ханс-Петер Бартельс признал, что наряду с такими стандартными проблемами вооруженных сил, как неудовлетворительное военно-технического состояние вооруженных сил страны, существует и специфическая для немецкой армии проблема, которая также может являться препятствием для более широкого применения бундесвера за рубежом- наличие праворадикальных взглядов ^[21]. Случаи радикализации немецких солдат и симпатии правому экстремизму фиксировались Министерством обороны все последние годы, однако за последнее десятилетие ситуация резко обострилась, при этом ее обострение приходится на активизацию последствий миграционного кризиса в Европе.

В 2017 г. немецкая военная разведка обнаружила в немецких казармах предметы с нацистской символикой, пропажу боевых патронов и взрывчатки. Несколько немецких военнослужащих были арестованы по подозрению в подготовке террористического акта из неонацистских побуждений. Будучи на тот момент главой бундесвера, У. Фон дер Ляйен заявила о том, что нужно срочно заняться политическим воспитанием немецкой армии, в которой замалчиваются проблемы, а руководство остается слабым ^[27].

В приверженности правому экстремизму в 2020 г. подозревались 600 военнослужащих, среди них 20 бойцов элитных спецподразделений бундесвера ^[11]. В июне 2020 г. после проведенного расследования было принято беспрецедентное решение о расформировании части одного из элитных подразделений военного спецназа КСК, ранее задействованного в операциях в Афганистане, Ираке и т.д., вследствие наличия значительного числа лиц с праворадикальными взглядами в его рядах. В августе 2021 г. было отозвано еще одно подразделение бундесвера, находящегося в рамках мисси НАТО в Литвы «в рамках сдерживания России» по обвинению в правоэкстремистских и антисемитских высказываниях, а также в сексуальном насилии ^[26].

Образ немецкого военнослужащего как гражданина в военной форме, который внес значительный вклад в формирование гражданского общества Германии ^{[1, 40]}, ее мягкой силы и положительного образа за рубежом, оказался под угрозой. На решение этой проблемы нацелен законопроект 2021 г. о внесении изменений в Закон о солдатах и Военно-дисциплинарный кодекс.

Использование немецких военнослужащих в военных целях может стать спусковым крючком ко многим проблемам бундесвера, которые сейчас обозначаются как единичные и частные случаи, а также поднять дискуссию о политических интересах Германии в каждом отдельном случае участия в миротворческих миссиях, которые пока в целом расцениваются как отражение того факта, что Германия является ответственным участником международного сообщества. Таким образом высокий моральный облик вооружённых сил – необходимое условие легитимации военных действий и более активного военного участия бундесвера за рубежом, к которому стремится политический истеблишмент Германии. Однако введение дополнительных регламентов и создание новых надзорных органов, которые будут исследовать праворадикальную среду в стране и «противостоять действиям, направленным против основ конституционного строя» ^[13], не способны устранить корень проблемы.