On determination of the part-of-speech affiliation of modal words

С начала XIX века модальные слова занимали особое положение в русской грамматике. Как самостоятельный класс слов они были выделены относительно недавно: долгое время отечественные лингвисты считали модальные слова особым разрядом наречий, а их количество, принадлежность к определенной части речи, наличие деления на разряды, иными словами, морфологические характеристики остаются до сих пор спорными.

Как правило, чтобы выразить субъективно-модальное отношение говорящего к высказываемому, в русском языке используются именно модальные слова. В «Словаре лингвистических терминов» О. С. Ахмановой модальное слово – это «слово, утратившее свое конкретное лексическое значение и функционирующее как средство описательного выражения модальности» ^{[1, с. 230]}.

Пример модальных слов: наверное, возможно, вероятно, очевидно, естественно, конечно, видимо, безусловно, несомненно, действительно, значит, вообще, вернее, например, разумеется, к сожалению, кроме того, с одной стороны, видите ли, представьте себе и другие.

Так как внутренняя противоречивость данного класса слов вызывала и будет вызывать множество дискуссий, в современном языкознании насчитывается не менее четырёх подходов к определению частеречного статуса модальных слов.

Первый подход – Л. В. Щербы и В. Н. Сидорова, помещавших модальные слова за рамки системы частей речи ^[17]. «Внечастеречное» положение данных лексем объяснялось отсутствием структурного и функционального единства, а основанием для их объединения служил синтаксический критерий – позиция вводного слова в предложении.

Для второго подхода уже не характерно оставлять предмет исследования «за скобками» системы частей речи. А. Х. Востоков, Н. И. Греч, А. А. Шахматов, И. И. Давыдов, В. А. Богородицкий придерживались мнения, что модальные слова являются разрядом наречий, определяющим «подлинность действия или состояния» ^[8]. Учёные опирались на несколько весьма убедительных утверждений: во-первых, на неоспоримый факт неизменяемости модальных слов, формально сближающий их с наречиями; во-вторых, на «вводно-предложенческое» происхождение модальных слов. Первый аргумент правомерен потому, что целый ряд модальных слов действительно произошел из наречий путём конверсии – перехода из одной части речи в другую, – что давно признано в современной лингвистической науке. Второй аргумент тоже имеет место, ведь идея функциональной близости модальных слов вводным предложениям и вводным синтагмам идет еще от А. А. Потебни, из его «Записок по русской грамматике» ^[15]. В своем труде выдающийся языковед рассмотрел модальные слова как результат редукции вводных предложений, что стало поводом для формирования еще одного подхода к изучению данного вопроса.

Итак, третий подход к определению частеречной принадлежности модальных слов – синтаксический. А. А. Потебня, Д. Н. Овсянико-Куликовский и А. М. Пешковский разделяли мнение, что модальное слово – это реликт свернутого предложения, «часть неоконченного недоговоренного предложения» ^{[13, с. 297]}, т.е. результат сокращения более полной синтаксической единицы. Ученые подробно описывали процесс изменения полных предложений и их переход в класс вводных слов, однако уже тогда в зарождающемся учении имелись противоречия. Во-первых, Д. Н. Овсянико-Куликовский был вынужден, согласно своей теории, создать термин «вводные наречия» ^{[13, с. 298]}, потому что некоторые слова (например: по-видимому) лексически представляли собой модальные слова (поддавались «разворачиванию» в целое предложение), грамматически же бесспорно относились к наречиям. Во-вторых, А. М. Пешковский, рассуждавший о происхождении и употреблении модальных слов и частиц, позднее пришел к выводу: «Неверно было бы считать такие одиночные слова и сочетания предложениями, хотя бы неполными» ^{[14, с. 372]}.

Однако следует отметить и положительные стороны теории. Так, некоторые из модальных слов действительно произошли из вставных предложений (мол, пожалуй, будто, дескать). Но многие, а точнее, большая часть модальных слов – производные от других частей речи, о чем будет сказано подробнее при анализе точки зрения В. В. Виноградова. Кроме того, для современного языковедения немаловажно, что А. А. Потебней и его последователями подчеркивалось независимое положение модальных слов среди других членов предложения. Следовательно, из синтаксической теории можно вывести несколько положений, актуальных по сей день при изучении вопроса частеречной принадлежности модальных слов.

1) Модальные слова могут относиться как ко всему предложению, так и к отдельному его члену (Безусловно, он придет сегодня в пять. – Он придет сегодня, безусловно, в пять.).

2) Модальные слова могут формировать целое высказывание (реплику) в диалогической речи. (Придете сегодня? – Безусловно.)

Примеры из художественного текста ^[9]:

– Разумеется, – сказал Сомс.(слово-предложение)

–Это вам, наверно, сказал Монт? (вводное слово)

– Наверно. (слово-предложение)

3) Модальное слово, не будучи членом предложения, не образует синтаксических связей с его членами. Отсюда и из п. 1 следует такое качество, как подвижность вводных синтагм. Если они могут относиться ко всему предложению, его предикату или отдельному члену, значит они могут «двигаться по словесному «пространству» предложения и до некоторой степени определять его синтагматическое членение, обусловленное смысловым заданием речи» ^{[6, с. 67]}.

Синтаксическую точку зрения на генезис модальных слов частично разделял и А. А. Шахматов, изложивший В «Синтаксисе русского языка» собственную теорию частей речи и разбивший модальные слова по разным грамматическим категориям на основании разных формальных и генетических признаков ^{[16, с. 94-96]}.

По мнению В. В. Виноградова, вышеописанное учение «мешает всестороннему изучению модальных слов» ^{[7, с. 556]}, так как лишь небольшая их часть действительно выводится из редуцированных по смыслу предложений.

Таким образом, четвертый подход базируется на трудах В. В. Виноградова и И. И. Мещанинова, представивших изучаемый вопрос наиболее глубоко и полно, по сравнению с предшественниками. Учеными была дана категориальная характеристика модальности, проанализирована семантика модальных слов и частиц, впервые признано происхождение модальных слов из разных частей речи. Что же касается места в морфологической системе русского языка, В. В. Виноградов выделял модальные слова наряду с такими традиционными классами, как знаменательные части речи, служебные части речи и междометия. Следует отметить, что именно под влиянием работ В. В. Виноградова и И. И. Мещанинова модальные слова, прежде не получившие подробного дескриптивного анализа в академических грамматиках, стали выделяться как отдельный разряд в системе частей речи.

Прежде чем перейти непосредственно к вопросу о частеречной принадлежности модальных слов, обратимся к их семантике, в частности, к понятию модусного значения ^{[10, с. 22]}. Немаловажен и вопрос о лексико-семантических разрядах, то есть о морфологической стороне изучения модальных слов в целом.

Лексическое значение модальных слов, никогда не образующих синтаксических связей в предложении, обычно реализуется как модус, то есть выражение отношения говорящего к суждению. Как часть семантики высказывания, связанная непосредственно с установками субъекта речи, модус отличен от диктума (пропозиции), выражающего суждение, а не отношение. Модус включает такие компоненты значения, как позиция субъекта, его оценка, эмоциональное состояние, а также модальные смыслы высказывания. По В. В. Виноградову, «модальные слова лежат как бы в иной грамматической и субъективно-стилистической плоскости по сравнению со всеми другими элементами высказывания» ^{[7, с. 553]}. Собственно значение модальных слов проявляется в том, что они представляют собой свернутые предложения модусного плана: на мой взгляд, по-моему, мне кажется – я считаю; если угодно, если хотите – я допускаю; вероятно, наверное – я предполагаю. Поэтому их особенностью можно считать выражение «вводности», являющейся одновременно и важной синтаксической функцией, которая формирует особый тип лексической семантики в русском языке. Вышеупомянутая синтаксическая подвижность модальных слов, а также, безусловно, семантическая специфика определяют их способность примыкать к разным членам предложения, а не только к предикату. «С таким применением модальных слов может быть связана своеобразная полипредикативность предложения и подвижность, многообразие модальной окраски предложения и его членов» ^{[6, с. 77]}. Примечательно также, что при рассмотрении пласта этикетной лексики можно заметить активное формирование в нем слов-предложений модусного характера наподобие здравствуйте, спасибо, доброй ночи и др.

Итак, в отечественной лингвистике нет единого мнения не только по поводу частеречного статуса модальных слов, но и в отношении их лексико-семантических разрядов. Наряду с междометиями и звукоподражаниями, модальные слова делятся на группы исключительно по лексическому значению. Наиболее полную классификацию составил В. В. Виноградов, выделив двенадцать функциональных разрядов модальных слов: 1) обозначающие чужой стиль выражения; 2) содержащие оценку стиля; 3) подчеркивающие экспрессивные оттенки выражений; 5) обозначающие рассудочную логическую оценку высказывания; 6) передающие отношение содержания данного отрезка речи к общему ходу мыслей; 7) последовательно определяющие порядок движения мысли; 8) отражающие внезапный акт припоминания; 9) частицы-наречия, сравнительные частицы; 10) заключающие стремление воздействовать на собеседника в диалогической речи; 11) гибридный или переходный тип ^{[7, с. 561-565]}. Опираясь на эту классификацию, Н. С. Валгина создает свою, более лаконичную, добавляя пункт «модальные слова, указывающие на обычность совершаемого» ^{[5, с. 248]}. В. А. Белошапкова и И. Г. Милославский же компилируют ее более доступную версию в терминологическом отношении, сводя список В. В. Виноградова к четырём основным пунктам:

1) слова, указывающие на чужие мысли, слова, стиль или их оценку;

2) слова, указывающие на эмоциональную оценку действительности;

3) слова, указывающие на достоверность высказывания;

4) слова, указывающие на последовательность или характер связи мыслей или событий. ^{[4, с. 522]}

Самая поздняя попытка систематизировать модальные слова была предпринята Камыниной в 1999 году ^[10]. Опираясь на труд П. А. Леканта и Л. Л. Касаткина ^[11], исследователь предложила следующую семантическую классификацию:

1) собственно модальные слова (персуазивное значение);

2) модальные слова со значением авторизации (источника информации);

3) эмоционально-оценочные;

4) метатекстовые;

5) фатические.

Таким образом, сопоставление приведенных разными исследователями точек зрения на разряды внутри модальных слов показывает, что исследуемые слова в своей морфологической характеристике отнюдь не демонстрируют единства. Надо думать, что ни одна другая часть речи не занимает столь зыбкого положения в русской грамматике.

Единственное, в чем мнения ученых едины – это происхождение модальных слов, или, как выражаются в некоторых грамматиках, соотнесение их с другими частями речи. Морфологический признак, в отличие семантического, более очевиден и нагляден, поэтому по генетическому критерию различают модальные слова

1) именные (= соотносимые с именами существительными): словом, к счастью, в частности, правда, на беду;

2) глагольные: кажется, может, разумеется, значит, говорят, видать;

3) наречные: короче, обычно, верно, конечно, возможно, по-моему;

4) соотносимые с категорией состояния: видно, слышно, должно;

5) фразеологизированные или лексикализованные сочетания: откровенно говоря, правду сказать, бог знает, может быть, стало быть, одним словом и мн. др.

Процесс образования класса модальных слов был бы невозможен без перехода слов из одной части речи в другую: сначала происходил отрыв того или иного слова от класса ему подобных слов, затем – «застывание» формы, отбрасывание парадигмы склонения или спряжения и превращение этого слова во вводную синтагму. Поэтому, ввиду своего синтаксического генезиса, модальные слова в большинстве своем являются «функциональными омонимами с теми словоформами, от которых они морфологически, семантически и синтаксически оторвались» ^{[10, с. 203]}: право – И. п. существительного и право — модальное слово; вернее – сравнительная степень наречия и вернее — модальное слово; значит – глагол 3-го лица ед. ч. и значит — модальное слово. Однако есть и модальные слова, застывшие в форме, не имеющей омонимов: наверное, например, следовательно, во-первых, по-моему, по-видимому, чай, мол, итак, впрочем, вообще.

Обобщая вышесказанное, можно подвести промежуточный итог: составленная нами на данном этапе всесторонняя характеристика модальных слов позволяет перейти к анализу их частеречной принадлежности.

Как известно, на основе работ В. В. Виноградова («Русский язык») ^[7] и Л. В. Щербы («О частях речи в русском языке») ^[17] лингвисты разработали ряд критериев, обуславливающих выделение какой-либо части речи: семантический, морфологический, синтаксический признаки, а также непоследовательно выраженный словообразовательный признак. Рассмотрим, соответствуют ли модальные слова выделенным критериям.

1) Семантический признак/критерий модального слова (МС) – значение субъективного отношения говорящего к высказыванию (с позиций достоверности сказанного, его желательности и др.). Самостоятельность значения МС и полноценность выраженности данного критерия не оставляет сомнений, а значит, по данному признаку модальные слова приближаются к самостоятельным частям речи.

2) Морфологический критерий не оформлен. МС не имеют грамматических категорий, морфологических форм, парадигм словоизменения, не образуются морфологическими способами. В плане формы у МС нет единого внешнего признака. Следовательно, данный критерий у МС совпадает с критериями служебных частей речи.

3) Синтаксический критерий представлен отчетливо – в предложении МС всегда выполняют функцию вводных членов предложения (по Л.С. Бархударову ^{[2, c. 275]}) и значительно реже, в диалоге, МС являются словами-предложениями. У отечественных ученых сложилось противоречивое отношение к критерию синтаксиса, так как его можно трактовать с разных точек зрения. С одной стороны, у МС есть синтаксический признак, что характерно для самостоятельных частей речи, с другой же стороны, этот признак неоднозначен: широко известно, что вводные слова не бывают членами предложения, не образовывают синтагм, не имеют синтаксических связей, – а значит, модальные слова всё же ближе к служебным частям речи.

4) Словообразовательный критерий не представлен, так как, повторим, у МС не наблюдается единства формы. Подобно междометиям, они образуются из разных знаменательных частей речи: наречий (вероятно, безусловно), предложно-падежных форм существительных (к счастью), глагольных форм (разумеется, кажется). Следовательно, снова подтверждается близость МС к служебным частям речи.

Итак, по трем критериям из четырех модальные слова, казалось бы, – служебные части речи. Даже единственный близкий к знаменальности семантический критерий можно опровергнуть, ведь значение модальных слов глубоко отличается от значений других самостоятельных частей речи: если сравнить по уровню абстрактности, сама формулировка «выражение субъективного отношения» звучит гораздо пространнее семантического критерия других частей речи (например, предметности, процессуальности и т. д.). И главное, у модальных слов нет номинативной функции, что окончательно подтверждает их «служебность». Более того, еще один аргумент приводит А. А. Камынина ^{[10, с. 21]}, которая утверждает, что самостоятельные частей речи не могут быть даны в закрытых списках, так как это – признак служебных частей речи. Модальные слова же всегда представлены только в закрытых списках.

Однако, несмотря на значительную аргументную базу, некоторые лингвисты до сих пор опираются на неполные семантический и синтаксический критерии, чтобы доказать принадлежность МС к самостоятельным частям речи. И действительно, модальные слова, во-первых, отличаются от служебных слов особенностью лексического значения, во-вторых, имеют важную черту – характером своей семантики напоминают свёрнутые предложения. Как писал В. В. Виноградов, «Модальные слова, определяют точку зрения говорящего субъекта на отношение речи к действительности или на выбор и функции отдельных выражений в составе речи» ^{[7, с. 568]}.

Таким образом, модальные слова объединяют признаки и знаменательных, и служебных частей речи, и у учёных не сложилось единого мнения о «знаменательности» изучаемого класса лексем. Мы склонны принять позицию В.В. Виноградова, относившего модальные слова к отдельной группе, находящейся (подобно междометиям и звукоподражаниям) за рамками частеречной классификации. Напомним, что по В. В. Виноградову, существует четыре семантико-грамматических класса слов: 1) самостоятельные части речи, 2) служебные части речи («частицы речи»), 3) модальные слова и частицы, 4) междометия и звукоподражания ^{[7, с. 7]}. Причём знаменательные и служебные части речи противопоставлены группе модальных слов и междометий. Кроме того, главный аргумент, по которому модальные слова можно считать не только отдельной группой, но и вообще не частью речи, – это разнородность их структуры. А именно, модальные слова, подобно междометиям, могут состоять из словосочетания. Ни одна часть речи не может состоять из словосочетания, и потому возникает новый вопрос: являются ли модальные слова частью речи вообще, не говоря уже об их «знаменательности»/«служебности»?

Некоторые лингвисты отмечают близость модальных слов к модальным частицам, т.е. к служебным частям речи. Однако мы считаем более целесообразным говорить о сходстве модальных слов с междометиями, т.е. к отдельной группе за гранью частей речи. Сравним:

1) и междометия, и модальные слова могут состоять из нескольких слов – главного и зависимого – то есть, из словосочетания (междометия: чёрт побери, батюшки мои, о мой бог, боже праведный; модальные слова: так сказать, во всяком случае, между прочим, подводя итоги, таким образом).

2) и для тех, и для других характерна разнородная структура и форма, потому что они образованы от разных частей речи (глагольные междометия: глядь, щелк, хлоп; отыменные междометия: ужас, господи, дьявол, пропасть; модальные слова: думается, значит – от глагола; возможно, действительно – от наречия; словом, правда, например – от существительного).

3) и тем, и другим свойственна экспрессивная окраска, которая превалирует над содержанием слова;

4) схожая синтаксическая функция – ни междометия, ни МС не являются членами предложения, а некоторые из них приближаются к словам-предложениям (МС: Вы со мной согласны? – Возможно.).

Подводя итоги проведенного исследования, следует признать, что наиболее целесообразным на данном этапе будет принять точку зрения, идущую от В. В. Виноградова и получившую признание в современности: «В общей системе частей речи их (модальные слова) чаще всего помещают между знаменательными и служебными словами», – утверждает А. А. Камынина ^{[10, с. 198]}, которая обосновывает правильность выделения модальных слов как средства выражения многообразных модальных значений. Кроме того, ещё с лёгкой руки И. И. Мещанинова в отечественном языковедении было принять считать, что имеются все основания выделять МС в «обособленную языковую группу», так как они «ни в одну другую часть речи не входят» ^{[12, с. 289]}.

Таким образом, модальные слова – это класс неизменяемых, незнаменательных лексем, не имеющих формального единства, выполняющих синтаксическую функцию вводного слова и служащих для выражения субъективно-модального значения. МС не следует относить к самостоятельным частям речи, в то же время служебная их роль также маловероятна вследствие отсутствия достаточной теоретической базы в отечественном языковедении. Вопрос о статусе модальных слов в грамматической традиции все еще остается открытым, однако, с точки зрения автора, начиная с В. В. Виноградова и заканчивая современными лингвистами, изучение данного класса лексем было направлено в верное русло. С того момента, как был найден правильный подход к пониманию сущности явления, мы можем говорить о возможности последовательного изучения модальных слов и установления их места в традиционной грамматике. Дальнейшее изучение должно состоять в более точном описании семантических особенностей модальных слов, более подробном анализе модусного значения, в создании единой классификации слов с модальным значением, а также в установлении их лексико-грамматических разрядов и определении синтаксических функций.