Celebration of the Day of Russian Culture on the example of Harbin

Bulatov Ivan Aleksandrovich ORCID: 0000-0001-7148-491X PhD in History Associate Professor, Department of History and Politology, Yuri Gagarin State Technical University of Saratov 77 Politechnicheskaya str., Saratov, 410054, Russia, Saratov region kicum-333@yandex.ru Other publications by this author

Характерной чертой эмиграции первой волны (т.е. людей, покинувших Россию в 1918-1922 гг.) была сильная национальная идея и страх перед утратой новыми поколениями русской идентичности. Борьба с денационализацией молодёжи велась разными средствами. Одним из них стало создание и популяризация новых праздников, посвященных истории и культуре России. Самым ярким и широко отмечаемым из этих праздников был «День русской культуры». Он отмечался в большинстве стран русского рассеяния, объединяя людей разных возрастов, профессий и политических взглядов.

Празднование Дня Русской Культуры началось в 1924 г. в Печорском уезде ^{[1, c. 73]}, в то время входившем в состав Эстонии. Честь быть родоначальником этого торжества принадлежит «Союзу Русских Просветительских и Благотворительных обществ», которые его провели 26 мая 1924 г. (125 лет со дня рождения А.С. Пушкина) под названием «Дня Русского Просвещения». До этого, ещё в России, уже предпринимались попытки устроить регулярные пушкинские чествования. Так В. Колокольников считал, что идея первоначально зародилась в 1920 г., когда в петербургском «Доме литераторов» было предложено ввести ежегодное празднование памяти Пушкина ^{[6, с. 9]}. Однако, каких-либо свидетельств прямой преемственности этих событий нет, так что родоначальниками данного торжества всё-таки следует признать русскую диаспору Эстонии. Первый праздник прошёл успешно, вследствие чего осенью того же года в Праге на «Совещании по борьбе с денационализацией» представитель Педагогического Бюро в Эстонии М.И. Соболев предложил распространить этот праздник за пределы этой страны. Педагогическое Бюро всерьёз отнеслось к предложению. В феврале 1925 г. секретарь Бюро А.Л. Бем подготовил проект согласно которому вводился ежегодный праздник - «День Русской Культуры», который отмечался бы 8 июня, т.е. в день рождения Пушкина по новому стилю, а не старому, как предлагалось изначально. После этого Педагогическое Бюро обратилось за поддержкой к таким авторитетным организациям, как Правление Союза Русских Академических Организаций заграницей, Правлению Объединения Русских Учительских Организаций заграницей, Объединению Русских Эмигрантских Студенческих Организаций и Российскому Земско-Городскому Комитету Помощи Российским Гражданам заграницей (Земгор). Эти организации избрали комиссию, которая составила и разослала воззвание о проведении праздника практически во все страны русского рассеяния. По отчетам, присланным в Педагогическое Бюро, стало понятно, что в первый же год к празднованию присоединились 13 стран: Америка, Бельгия, Болгария, Германия, Латвия, Польша, Турция, Финляндия, Франция, Чехословакия, Швейцария, Эстония и Югославия ^{[5, с. 5-7]}. В следующем 1926 г. были охвачены уже 20 стран на 4 континентах с 72 местами в них. Тогда же он был впервые отпразднован и в Харбине. В первый раз День русской культуры в этом городе был проведен довольно скромно, не выходя за стены 1-го Харбинского смешанного реального училища. Педагогический совет училища рассмотрел обращение Педагогического Бюро на собрании 16 апреля 1926 г. и постановил: «в виду оторванности подрастающего поколения от Родины и её жизни и необходимости воспитания в нём национального духа, а также приобщения к культурным ценностям России – приступить к организации ДРК» ^{[15, с. 73,80]}. Первый праздник был проведён усилиями самых преподавателей и учеников, но в последующем под скромное обаяние праздника попали самые широкие круги дальневосточной эмиграции.

В Харбине подготовка к «Дню русской культуры», как правило начиналась за месяц, в начале мая, хотя бывали и исключения. Так в 1931 г. оргкомитет собрался уже в феврале ^[10]. Организационное собрание традиционно благословлял и становился его почетным руководителем глава православной церкви Харбина. Вначале это был митрополит Мефодий ^[9], позднее архиепископ Мелетий ^[12]. С 1935 г., когда японцы, для управления эмигрантскими организациями создали Бюро по делам русских эмигрантов ^{[3, л. 14, 16]}, стало требоваться также благословение и данной организации. Этот факт, сразу стал находить отражение и на страницах журнала «День русской культуры» ^[12]. Фактической организацией торжеств все 30-е гг. занимался Харбинский комитет помощи русским беженцам (ХКПРБ) ^{[4, л. 26, 31]}. Названная организация взяла на себя эту обязанность не позднее 1930 г. и продолжала устраивать праздник даже в 1942 г., правда уже как часть Объединения российских эмигрантов при Главном Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской Империи ^[11]. Выбор ХКПРБ на роль главного организатора обосновывался тем, что это была «организация аполитичная и общеэмигрантская», а «празднование должно преследовать задачи объединения всех русских эмигрантов около родной культуры, независимо от их политических воззрений» ^[10].

Как уже было сказано, организационное собрание, как правило проводилось в мае. Председатель ХКПРБ рассылал приглашения на него всем более-менее заметным эмигрантским объединениям и практически все из них присылали своих делегатов. Насколько широкий фронт организаций готовил праздник мы можем посмотреть на примере оргкомитета 1936 г. В него входили представители от: Сибирского казачьего войска, Российского земляческого единения, Всероссийской фашистской партии, Правления Р.О.К., Общества помощи инвалидам, Учительского союза, Академической группы, Общества харбинских землевладельцев и домовладельцев, Банка домовладельцев, Общества врачей, Русского национального общества, Союза сибиряков, Организации русских девушек, Союза казаков Дальнего Востока, Отряда русских скаутов, Мушкетеров, Правления общества сестер милосердия российского общества красного креста, Пригородного банка, Объединенного родительского комитета. А также присутствовали представители от высших и средних учебных заведений, некоторых начальных школ, музыкальных курсов, фельдшерской школы, прессы, приглашались и отдельные частные лица ^{[4, л. 1]}. На организационном собрании комитет избирал программную, редакционную и административно-хозяйственную комиссии, которые уже и разрабатывали программу празднования ^[13]. В дальнейшем организационный комитет привлекал авторов и творческие коллективы к работе, искал финансирование, договаривался с полицейским управлением о цензурном одобрении сборника статей и постановки пьес ^{[4, л. 22, 47]}.

В Харбине в 1930-е гг. День русской культуры, как правило, состоял из трёх основных частей: детской, взрослой и издания сборника. Детская часть была утром, взрослая – ночью. Рассмотрим организацию более подробно на примере 1936 г. Всё начиналось с молебна в Св. Николаевском кафедральном соборе, который проводил архиепископ Мелетий. После молебна, учащиеся средних школ, начиная с 4-го класса, в строю, под флагами отправлялись в помещение Железнодорожного собрания на утренник, запланированный с 13.00 до 16.00. Численность участников планировалась в 600 человек ^{[4, л. 48]}. В соответствии с государственной политикой торжество начиналось с исполнения трёх гимнов: Манчжоу-Ди-Го, японского и национального русского. Далее В.В. Пономарев прочитал краткий доклад «День русской культуры». После этого шёл концерт из двух отделений. В первом вокальные номера исполняли, учащиеся харбинских музыкальных курсов Г.Г. Барановой-Поповой, студии Л.В. Микитчук, духовой оркестр 1-го Харбинского русского реального училища. Во втором отделении ставились сцены из пьесы А.Н. Островского «Кузьма Захарьевич Минин Сухорук» ^{[4, л. 35]}.

Мероприятие для взрослых проходили в том же помещении. Оно было рассчитано на 800 человек и длилось с 7 вечера до 2 часа ночи ^{[4, л. 30]}. Начиналось всё с торжественного заседания под председательством архиепископа Мелетия. Затем были заслушаны два доклада, «Душа русской нации» профессора Н.Е. Эсперова и «Боролись ли мы за сохранение родной культуры» В.К. Европейцева, далее были исполнены произведения Глазунова и Глинки. В заключении, также как на утреннике, были показаны сцены из пьесы «Кузьма Минин» ^[13] (хотя первоначально планировалось показать один акт из «Ревизора» Н.В. Гоголя) ^{[4, л. 36]}. Постановкой руководил А.С. Орлов, за декорации отвечала А.Е. Степанова, так же был привлечен хор под управлением И.П. Райского ^{[4, л. 46]}.Участие в детском утреннике было бесплатным, для взрослых были предусмотрены билеты пяти ценовых категорий. Всего был продан 471 билет ^{[4, л. 79]}.

Традиционным был выпуск сборника с описанием праздничных мероприятий и статей, посвященных русской культуре. Статьи или перепечатывались из изданных в других странах журналах, или, чаще, писались специально. В последнем случае комитет по проведению праздника рассылал письма к потенциальным авторам, с приложенным списком рекомендованных тем. В 1936 г. было намечено 10 желательных для статей дат с шагом в 25 лет: от 1636 г. – основание Тамбова, до 1911 г., когда скончались Ключевский, Максимов, Столыпин и были открыты мощи св. Иосафа Белгородского. Помимо этого, было «желательно отметить культурное значение эмиграции и её значение, как “национальной ценности”» ^{[4, л. 32]}. Времени на написание давалось не так много. Например, в 1936 г. письма с предложением написать статью рассылались 4 мая, а сам материал предлагали сдать 18 мая с тем, чтобы сборник был напечатан 1 июня и 7 июня мог поступить в продажу ^{[4, л. 22]}. Распространялся он 7-9-го июля, в том числе при помощи школьников ^{[4, л. 63]}. Тут следует отметить, что сборники были не только платными, но в них также печаталось большое количество рекламы (для этого даже рассылались приглашения опубликовать рекламу) ^{[4, л. 26]}. Так же 7, 8 и 9-го июня при помощи школьников устраивались кружечные сборы в пользу Комитета помощи русским беженцам ^{[4, л. 78]}. Всё это приносило определенный доход, который в последующем тратился на оплату выпуска сборника, благотворительность и культурно-просветительские мероприятия. Что касается рекламы, то её было достаточно много. Так, вместе с частными объявлениями о медицинских услугах в 1932 г. было 79 рекламных объявления, а через 10 лет, уже во время войны – 126. Максимальное количество объявлений, а именно 173, было в 1939 г. Обычно издавалось 1500-2000 экземпляров, которые распространялись не только в Харбине, но и на территории Маньчжоу-Ди-Го и отправлялись за границу ^{[4, л. 26]}.

Что касается материалов, публиковавшихся в сборнике, то некоторые рубрики повторялись каждый год. Это были отчеты о подготовке праздника, а также о работе Харбинского комитета помощи русским беженцам. Обязательным, как уже говорилось, был большой блок рекламы в начале и конце сборника. Так в 1930 г. реклама занимала первые 8 страниц брошюры. После рекламы традиционно шла вводная статья, знакомящая с праздником и его историей. Первые годы приветствие писал председатель ХКПРБ В.И. Колокольников, который также был и издателем сборника. Далее шло приветствие или статья на религиозную тему от архиепископа (с 1940 г. митрополита) Мелетия, который духовно окормлял участников праздника. Только в 1942 г. религиозную статью писал не Мелетий, архимандрит Филарет ^[14].

Обязательно в сборнике отводилось место стихотворениям национально-патриотического характера, как правило написанными авторами эмигрантами. При этом старались привлечь поэтов не только из Харбина, но и из других стран рассеяния, например в 1935 г. был опубликован стих «Наш флаг», за авторством М.Н. Шереметьева, жившего в Тунисе ^[16]. В некоторых случаях могли печататься и дореволюционные стихи. Так в 1936 г. был опубликован стих «Глинка» за авторством популярного в монархической части эмиграции поэта К.Р. (псевдоним великого князя Константина Константиновича Романов) ^[7]. А в 1940 г. в свою очередь было опубликовано стихотворение «К.Р.» к 25-летию со дня смерти августейшего поэта ^[8].

Что касается основного наполнения сборника, то тут статьи можно разделить на две группы. К первой, меньшей по размерам, относились статьи общетеоретического характера, посвященные обсуждению национального чувства, религии, патриотизма и борьбе с денационализацией в эмиграции. Зачастую это были перепечатки статей или лекций известных эмигрантских деятелей таких как И.А. Ильин и П.Б. Струве. Типичными были следующие названия для материалов из этой группы: «Побеждающая сила духа. (Церковь в день Культуры)», «Усиление русской жизни», «Культура и борьба», «Источник русской культуры», «Защита культуры», «Русское зарубежье и Православная Церковь», «Участие церкви в деле русской культуры», «К нашей молодёжи», «О мировом значении русской культуры». Материалы из второй группы были посвящены конкретным событиям и людям из русской истории и культуры. Такие статьи как правило были приурочены к какому-нибудь юбилею: «Величайший русский полководец», «А.С. Пушкин и его современники», «Что дало нам творчество Пушкина?», «Судебная реформа Александра II», «Святитель Иннокентий Иркутский», «К 375-летию печатного дела в России», «Чайковский и Скрябин», «Памяти К.Е. Маковского и П.А. Федотова», «Глеб Успенский. 1840-1940», «Великий князь Иван III».

Подводя итог следует отметить, что «День русской культуры» был ярким событием в жизни Харбина в 1930-е гг. XX в. Его подготовка и проведение объединяли широкие круги эмиграции на внеполитической платформе. Совместная деятельность, направленная на сохранение и развитие национальной культуры, напоминала эмигрантам откуда они пришли и куда, как они тогда верили, вернутся. Нельзя недооценивать и просветительскую составляющую праздника. В условиях отрыва от родной земли большее значение приобретали статьи, рассказывающие, как об истории, культуре и религии, так и отвечая на теоретические вопросы, связанные с местом русской культуры в мире. Изначально задуманный, как своеобразный национальный интенсив для русских детей, праздник справлялся с этой задачей, одновременно выполняя объединяющую функцию для взрослых. Однако, в 1940-е гг., когда, вследствие войны, контроль за русской эмиграцией Харбина со стороны японцев усилился, а связь между эмигрантами в разных странах, наоборот, ослабла значение праздника стало снижаться. В 1942 г. его празднование было перенесено с июня на сентябрь ^{[2, л. 25]}. В 1943 г. Объединение российских эмигрантов не смогло найти средства на проведение праздника. Из-за этого в 1944 г. за организацию праздника взялся I-й отдел Главного бюро по делам российских эмигрантов во главе с К.В. Родзаевским. Праздник в этом году удалось провести, но он претерпел большие изменения. Отмечали его 28-го июля под названием День православной российской культуры и приурочили ко дню св. князя Владимира. Целью праздника провозглашалась «демонстрирование культурных достижений российской эмиграции в Маньчжу-Ди-Го». Традиционная брошюра также переименовывалась в «Российская культура в Маньчжу-Ди-Го» ^{[1, л. 38, 39]}. Из этого можно заключить, что в 1944 г. общеэмигрантский День русской культуры был преобразован в Харбине в локальное эмигрантское торжество, призванное подчеркнуть лояльность японским и маньчжурским властям, а после прихода советских войск в следующем году исчез окончательно.