Liberal world order and economic coercion in modern foreign policy of the U.S.

Turhan Oğuz Alperen Postgraduate at the Department of International Relations and World Policy of St Petersburg State University  199034, Russia, Leningradskaya Oblast' oblast', g. Saint Petersburg, ul. Ul. Universitetskaya Naberezhnaya, 7-9 oguzturhan@yahoo.com Other publications by this author

Спустя более четверти века после провозглашения «конца истории» Ф. Фукуямой, дискуссии о характере либерального международного порядка (далее ЛМП) и угрозах нему продолжаются. В 2014 г. Уолтер Рассел Мид, подчеркивая провал прогноза Фукуямы, призвал руководителей западных государств определить более реалистскую стратегию в отношениях с такими странами как Иран, Китай, Россия^{[1, с.69]}. В том же выпуске Foreign Affairs Дж. Айкенберри выступает с острой критикой Мида, сопоставляя слабые диверсионные действия указанных государств с устойчивостью либеральных институтов и вовлеченностью США в защиту либеральных структур^[2]. Однако, спустя четыре года, все тот же Айкенберри признал тот факт, что ЛМП действительно находится в тупике^[3]. Согласно его мнению, причиной этому является не активизация геополитических конфликтов, а слишком быстрая интеграция традиционно незападных государств в либеральный миропорядок и связанные с этим сбои в глобализационном процессе^{[3, с.10]}.

В данной статье рассматривается развитие ЛМП и геополитическое противостояние между главным представителем статус-кво (США) и ревизионистскими странами. При этом, американская внешняя политика рассматривается через призму методологии Уолтера Мида, изложенной в книге «Божий Промысел: Американская внешняя политика и как она изменила мир»^[4]. Цель статьи - изучить траекторию развития американской внешней политики в отношении ЛМП на примерах применения мер экономического принуждения.

В работе, под экономическим принуждением подразумевается любое политическое действие (либо угроза действия), использующее экономические инструменты, с целью изменить поведение или намерение определенного актора. Такое определение основывается на известной формулировке власти Роберта Даля: «если А имеет власть над Б до такой степени, что Б делает то, что при отсутствии давления со стороны А над ним, не сделал бы.»^[5]. Соответственно, сами меры могут проявляться во множестве видов. Согласно Д. Болдуину, по мере того, как руководство государства намеренно подстраивает экономическую политику для достижения внешнеполитических целей, можно говорить о применении данных мер^{[6, с.77]}. Также стоит отметить, в процессе принятия внешнеполитических решений различные факторы влияют на выбор руководителей. А. Джордж, помимо некоторых других критериев, указывает на проблему приоритетности ценностей и интересов, отмечая порой неосуществимость принять истинно рациональные и объективные решения^{[7, с.27]}. Действительно, когда идеи встраиваются в правила и нормы — то есть, как только они становятся частью институтов, - они начинают ограничивать размах государственной политики^{[8, с.12]}.

Четыре Школы Американской Внешней Политики

В научных кругах, американская внешняя политика традиционно рассматривается под разными противопоставлениями такими, как реалистская - идеалистическая, популистская - элитистская, изоляционистская - интервенционистская, ястребы - голуби и т.д. Согласно мнению Уолтера Мида, эти шаблоны не с точностью отражают действительность и, тем более, не позволяют исследователям постичь потенциал альтернативных стратегий и подходов к американской внешней политике^{[4, с.175-176]}. Таким образом, он, опираясь на изучение конкретных событий, явлений и персонажей из мировой и американской истории, разработал свою методологию по внешней политике США, выделяющую четыре направления. Следует отметить, что данные школы носят характер собирательного образа соответствующих родоначальников^{[4, с.87]}. Идеи, представлены под этими названиями имеют аналоги в истории других государств, и, корни их идут намного глубже чем их родоначальников.

● Гамильтонианцы считают, что взаимодействие большого капитала и правительства имеет ключевое значение для устойчивости в стране и образования выгодных условий за ее пределами. Также, они подчеркивают необходимость интеграции с глобальной экономикой на наиболее благоприятном уровне для страны.

● Вильсонианцы ставят во главу угла моральные принципы и принцип верховенства закона. Их целью является распространение американских ценностей и демократии с помощью деятельности международных институтов.

● Джефферсонианцы скептически относятся к международным союзническим отношениям, и считают, что демократическое равновесие среди институтов страны, по своей природе, весьма уязвимо. Поэтому, руководители прежде чем принимать решения по внешнеполитическим вопросам должны избежать опасных ситуаций.

● Джексонианцы считают важнейшей задачей государства - обеспечение безопасности и благосостояния американцев. Хотя они не являются сторонниками долгих и дорогостоящих войн с другими государствами, когда страна вступает в конфликт с противниками, Джексонианцы, как правило, оказывают чуть ли не безоговорочную поддержку правительству.

Гамильтонианство и Вильсонианство являются стержнем в построении и поддержании ЛМП, в свою очередь, Джефферсонианцы и Джексонианцы скептически относятся к нему. Уолтер Мид, в своей методологии особое место отводит экономической политике. Из за различий в менталитетах, на одну сторону он ставит страны континентальной Европы (Франция, Пруссия-Германия и Россия), а на другую, Соединенные штаты и Великобританию. Если первые, как правило, не рассматривают экономику как предмет «высокой» политики, то последние, традиционно придают большое значение денежным вопросам^{[4, с.36-37]}.

Формирование Либерального Международного Порядка

XX-ый век начался под гегемонией Великобритании, так называемый Pax Britannica, в который Британия смогла колонизировать многие страны. Британский флот обеспечивал контроль и безопасность в мировых океанах, английский язык получил статус lingua franca, и, хоть в несовершенном виде, был установлен режим свободной торговли^{[9, с.232]}. Однако, с 1870-х гг. геополитическая конкуренция разрасталась, особенно между Германией и Великобританией. Развязывание первой мировой войны привело к нарушению системы золотого стандарта, что послужило главной причиной разложения мировой экономики в течении 1920-х гг^{[10, с.20-22]}.

В этот период, США стали кредитором для европейских стран, чьи экономики были разрушены в войне. Кроме того, в 1920-ые годы американская экономика продемонстрировала относительно высокий темп роста, вплоть до Великой депрессии 1929-го г. Согласно Ч. Киндлбергеру экономический кризис стал таким разрушительным из-за неумения Британии и нежелания Соединенных штатов взять на себя ответственность в поддержании рынка и обеспечении внешних займов^{[11, с.291-292]}. Более того, первая реакция американского руководства, к своему несчастью, усугубила кризис, приняв протекционистские меры в виде закона Смута - Хоули^{[11, с.131-133]}. Этот выбор скорее был колебанием в процессе перемещения финансового центра мира. Протекционизм, в силу Гамильтонианского влияния, пользовался популярностью в меркантилистской системе под гегемонией Великобритании, с последней четверти XIX века до Первой мировой войны. Такая стратегия оказалась бессмысленной для Вашингтона в системе, основанной на принципе свободной торговли и открытого рынка^{[4, с.58]}. В этом смысле, Гамильтонианский акцент на значимости открытия внешних рынков скорее относится к прагматизму, а не принципиальному убеждению в политике laissez-faire. Импортные тарифы, с середины 1930-х гг. до президентства Д. Трампа, в основном, применялись для создания условий взаимности в торговых отношениях^[12].

Созданная в послевоенный период международная экономическая система предусматривала взаимовыгодную многостороннюю схему, так называемый мультилатерализм в финансовых отношениях. Именно принцип взаимности стал причиной перехода Гамильтонианцев от протекционизма к ряду сторонников свободной торговли^{[12, с.109]}. Данная система, по сути, стала консенсусом, так называемым встроенным либерализмом, между мультилатерализмом и политикой государственного вмешательства в экономику^{[13, с.399]}. Привязанный к золотому стандарту американский доллар стал валютой международных транзакций. Вместе с этим, встроенный либерализм не представлял собой единый блок, а предусматривал различные виды государственного управления экономикой, и также сосуществовал с вариантами билатерализма и империализма^[14].

К началу 1970-х, в связи с увеличением доли европейских и японских компаний на глобальном рынке, а также с завышенностью валютного курса, американские компании стали терять конкурентоспособность, что привело к разрушению режима валютного курса^{[15, с.31]}. В довершение ко всему, возникший в 1973 г. нефтяной кризис заставил Никсонскую администрацию пойти на радикальные изменения ради сохранения лидерства^{[16, с.209-210]}. Монетаризм и неолиберализм заменили на договоренности Бреттон-Вудской системы. В этом плане, Гамильтонианское представление совпадает с неолиберальными принципами: строгая денежная политика, избежание бюджетного дефицита, независимость центральных банков, приоритет в сохранении ликвидности других валют и т.д.^{[4, с.110]}.

В период до 1970-ых гг. США применяли экономические санкции, в основном, с целью предотвращения распространения коммунизма и упрочения своих позиций^{[17, с.21-23]}. А с середины 1970-х гг. основания Вашингтона для применения санкций распространились на такие сферы, как защита прав человека и предотвращение распространения ядерного оружия^{[17, с.23-29]}. Вильсонианцы стремились к расширению юридических механизмов международных организаций, особенно в случаях нарушений прав человека продвигали применение многосторонних санкций^{[4, с.284]}. Однако, последствия этих мер чаще всего оказывались катастрофическими для мирного населения^[18]. М. Деш считает, что либеральный интервенционизм аморален ввиду его одобрения нелиберальных действий, таких как принудительная смена режима посредством внешнего вмешательства и глобальная гегемония, чтобы реализовать «либеральную мечту» вечного мира^[19]. Американское вмешательство в Чили в 1970-ые гг. послужило наглядным примером данному явлению: несмотря на свержение президента страны, представлявшего социалистическую партию, избранного законно и согласно демократическим нормам права, Соединенные штаты оказывали поддержку Чилийской хунте до середины 1980-ых гг., тем самым поощряя режим свободного рынка и предотвращая распространение коммунизма в Южной Америке^{[20, с.110-113]}. При этом, нарушения прав человека в Чили повлекли за собой эмбарго на поставки оружия со стороны Вашингтона. Рейгановская администрация, опасаясь смены власти и прихода к власти коммунистов, не обратилась к мерам экономического принуждения против Сантьяго^[21]. Однако, в качестве борьбы с социализмом в Южной Америке, та же администрация Рейгана, ввела полномасштабные экономические санкции против Никарагуа, которые оказались весьма эффективными в изматывании Сандинистского правительства^{[22, с.51]}.

Однополярность и Либеральный Международный Порядок

Слово «либеральный» является одним из самых многозначных терминов в сегодняшнем политическом контексте. В 1930-е годы либерализм стал популярным знаком для политических деятелей Соединенных штатов, где несмотря на свои политические ценности, практически все политики ради популярности стали определять себя как «либералов». Новый курс Рузвельта также сыграл определяющую роль в семантическом сдвиге данного термина от его исторического контекста^{[23, с. 28-30]}.

Между реалистскими и либеральными парадигмами существует разногласие по поводу структуры и периодизации либерального международного порядка. В рамках либеральной парадигмы, ЛМП - открытый и основанный на правилах международный режим, предусматривающий набор договоренностей взаимодействия между государствами^[24].Как политический проект, ЛМП взял начало от принципов Вильсона и либеральной философии в период после Первой мировой войны. В последующие сто лет развивался, обретал разные формы и адаптировался к переменам и политическим вызовам^[24]. Однако, Айкенберри утверждает, что ЛМП стал жертвой своего успеха: победа в холодной войне привела к ускоренной интеграции разных систем в единую, и это стало причиной нарушения равновесия в либеральном порядке, породив кризисные тенденции в политических и социальных институтах^[1].

А реалистская парадигма, предложенная Дж. Миршаймером описывает ЛМП как, идеологический режим, предусматривающий взаимодействие между членами-государствами и стремящийся к распространению либеральных ценностей, продвижению экономического взаимодействия и построению эффективных международных институтов, как главной своей цели^{[25, с.14]}. Согласно его версии, ЛМП возник после того, как система стала однополярной, и соответственно, потерпел крах, когда Россия и Китай приобрели статус державы, и система превратилась в многополярную^{[25, с.42]}.

В последнее десятилетие XX века, глобалистские идеи, именно Вильсонианство и Гамильтонианство добились вершины своего влияния в мировой политике. Свобода, уважение прав человека, открытые рынки и верховенство права определились, как условия идеального мира.

Конфликт интересов с Россией

В период после Холодной войны, политические и экономические реформы, предпринятые Россией, воспринимались Вашингтоном как гарант безопасности в регионе^{[26, с.23]}. Развивались платформы диалога между НАТО и Москвой, но отношения не строились на принципе взаимного доверия. Например, неохотное согласие России в решении Косовского вопроса было истолковано на Западе, как имплицитное соглашение о кредите, который был необходим Москве после дефолта 1998 года^[27].

Приверженность американской политики Вильсонианству стала идти вразрез с российскими национальными интересами. Когда «цветные революции» стали восприниматься Москвой, как вмешательство во внутренние дела постсоветских государств, государственный секретарь США К. Райс намекнула на злоупотребление России экономическими связями для политических манипуляций^[28].

Конфликты политических интересов между сторонами стали главными катализаторами ухудшения в экономических отношениях. Россия незадолго после своего вступления в «группу восьми» (G8) осознала несовместимость между повесткой организации и своими интересами, что подтолкнуло ее к поиску альтернативных структур взаимодействия^{[29, с.299]}. В этом плане, образование и развитие экономических организаций таких, как БРИКС и ЕАЭС можно рассматривать, как признаки появления многополярной системы. В 2012 г. после вступления России в ВТО, американский президент Б. Обама подписал акт Магнитского, согласно которому поправка Джексона-Вэника, предусматривавшая ограничение торговых отношений с нерыночными экономиками отменилась. При этом, данный акт включал в себя введение против России персональных санкций в связи с нарушением прав человека^[30].

Украинские события 2014 г. привели к многоуровневому политическому кризису, и запустили затяжной процесс санкционных войн. Между тем, в мире распространялись популистские режимы, в том числе в США. Уолтер Мид назвал избрание Д. Трампа «Джексонианским мятежом», подчеркивая скептическое отношение Джексонианизма к ЛМП^[31]. Избрание Д. Трампа президентом не способствовало к изменению в санкционной политике США против России потому, что Конгресс узаконил антироссийские меры с поддержкой обеих партий и расширил свое влияние на исполнительную власть^[32]. Обвинения России во вмешательстве в американские выборы 2016 г. стимулировали разные направления американской политики. Так, Вильсонианцы используя эти бездоказательные обвинения до сих пор стремятся получить поддержку со стороны других групп, особенно Джефферсонианцев для введения более жестких мер против России^[33].

Китай как Ревизионистское Государство

Либерализация китайской экономики началась в конце 1970-х с реформами Дэна Сяопина. Китай устраивали условия либерального миропорядка: Пекин пользовался преимуществами своей дешевой рабочей силы для привлечения иностранных инвестиций и добивался высоких темпов роста. Вместе с тем, такие вопросы, как нарушения прав человека и манипуляции валютным курсом со стороны Китая вызывали ответные реакции Вильсонианцев и Гамильтонианцев. Несмотря на наличие таких проблем, Пекин поддерживал американское лидерство до 2011 года^{[34, с.500]}. Согласно мнению М. Мастандуна, американская гегемония в период после холодной войны основывалась на партнерстве с Россией и Китаем: с Россией сотрудничество не удалось, а с Китаем потерпело неудачу после того, как американские политики осознали, что расширение экономических связей Китая не приводит к его демократизации и либерализации^[34].

Отношения между США и Китаем сильно ухудшились после 2016 г. Наглядным примером данному явлению можно считать торговую войну. Как отмечается в документе о Национальной безопасности США с 2017 г., расширение и поддержание свободных рынков является необходимым условием для сохранения центральной роли и превосходства США в международных финансовых институтах^[35]. Д. Трамп в начале своего президентского срока пообещал снизить торговый дефицит страны с Китаем, и обвинил Пекин в манипуляции с валютой в августе 2019 г.^[36]. Данная претензия наряду с обвинениями в краже интеллектуальной собственности привели к введению тарифов на различные товары и услуги с обеих сторон^[37].

Гамильтонианское и Джексонианское направления выходят на первый план в позиции Вашингтона. В докладе Министерства финансов для Конгресса от января 2020 г. упоминаются «постепенный переход Китайского руководства от экономической либерализации к усилению государственного контроля и использованию нерыночных механизмов»^[38]. В этом документе также подчеркивается намерение американского руководства бороться с недобросовестными коммерческими практиками^[38]. С одной стороны, навязчивая позиция Вашингтона в международной торговле зачастую интерпретируется в СМИ и научных исследованиях как возрождение меркантилистской доктрины, с другой стороны существует мнение, что это лишь некоторые изменения в проявлении неолиберализма под влиянием популизма и национализма^[39,40].

Как известно, торговые и финансовые разногласия составляют только часть взаимных претензий США и Китая. Дж. Оуэн утверждает, что в основе ухудшения китайско-американских отношений лежит американская либеральная гегемония, которая вынуждает другие страны принимать либеральные реформы^{[41, с.12]}. При этом, китайское и российское правительства настаивают на своих традиционных режимах и воспринимают продвижение либеральных идей как угрозу своему суверенитету^{[41, с.13]}. Наряду с этим, согласно мнению С. Чжао и Г. Дань, американские власти обвиняют Пекин неоправданно, делая из него «козла отпущения» в своих проблемах^{[42, с.12]}. Вместе с тем, торговая война не только наносит ущерб китайскому и американскому рынкам, но и третьим странам, увеличивая издержки в различных секторах производства^[43].

Заключение

Основы ЛМП были заложены в период после Второй мировой войны образованием международных финансовых структур. Глобалистские векторы американской внешней политики стали играть все больше определяющую роль в развитии этой системы. При этом, применяемые меры экономического принуждения направлялись все больше на глобалистские цели. Окончание холодной войны и появление однополярной системы привели к процессу реализации соответствующих идеалов Гамильтонианства и Вильсонианства, именно создания мира, основанного на либеральных правилах.

Несмотря на разницу в представлении ЛМП между реалистской и либеральной парадигмами представители обеих школ согласны в том, что он подошел к своему концу. Либеральная теория объясняет провал ЛМП нарушением равновесия из-за ускоренной интеграции в либеральную систему государств, отклоняющихся от либеральных норм^[44]. В свою очередь, реалистская теория утверждает, что ревизионистские государства рассматривают распространение либеральных ценностей, как угрозу своему существованию^[45]. Соответственно, международная система приобрела многополярный характер в результате реактивного воздействия глобалистских намерений.

Меры экономического принуждения в период холодной войны стали часто используемым инструментом в политике сдерживания. Образование ЛМП привело к все большему использованию данных мер американскими администрациями в распространении глобалистских ценностей. Сегодня, налицо их применение в защите ЛМП против конфронтационных государств таких, как Китай и Россия. Вильсонианские стремления глубоко внедрены в американской внешней политике, и будут одним из определяющих факторов в постковидном мире.