Employment situation of persons with disabilities in Russia during the the pre-pandemic and pandemic periods

ВВЕДЕНИЕ

Феномен инвалидности, пронизывая всю социальную структуру, фактически является конструктом, базирующимся всего на 2 условиях: констатации факта наличия стойких расстройств функций организма у конкретного индивида, ограничивающих его жизнедеятельность, и существовании физических и социальных барьеров, созданных социумом вокруг такого индивида и обуславливающих эти ограничения. Социальная стигматизация — условие, определяющее существование феномена инвалидности в качестве постоянного, устойчивого во времени социального конструкта. Именно она, опираясь на показатели отклонения от нормы по состоянию здоровья, формирует социальные барьеры, ведущие к исключению инвалидов из большинства сфер жизни общества ^[1].

При этом для лиц с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ) с т. н. дискредитируемым стигматипом, проблема социальной интеграции или реинтеграции не является перманентной в силу отсутствия у них признанной социальным окружением стигмы инвалидности из-за отсутствия внешних проявлений инвалидизирующих функциональных расстройств (дефектов) организма ^[2]. Для лиц с ограниченными возможностями, относящихся к дискредитированному стигматипу, вопрос социальной интеграции, во всех его проявлениях, является крайне актуальным.

Указанный аспект находит отражение и в области трудовой инклюзии. Инвалиды дискредитируемого стигматипа обычно не испытывают проблем с трудоустройством, т. к. для них не требуется соблюдение особых условий труда или создание специально оборудованных рабочих мест, в то время как лица с инвалидностью дискредитированного стигматипа сталкиваются с такими барьерами не только в процессе поиска работы или выполнения профессионально-трудовых обязанностей, но и при осуществлении повседневных функций.

Поэтому именно для инвалидов с дискредитированным стигматипом трудовая занятость выступает социальным лифтом, одним из основных каналов социальной мобильности, позволяющим такому индивиду через сферу приложения имеющегося трудового потенциала и социально-трудовые отношения расширить физическое и социальное пространство своей жизнедеятельности, улучшить материальное благополучие, повысить социальный статус, улучшить свое социальное самочувствие, удовлетворить имманентную потребность в самоуважении, самоутверждении и самореализации, расширить круг социальных ролей.

Именно эта категории инвалидов должна выступать для государственных служб занятости основным субъектом приложения усилий в контексте долгосрочного трудоустройства тех из них, кто имеет желание и возможность интегрироваться или реинтегрироваться в сферу общественного производства.

Объект исследования — трансформация института содействия занятости инвалидов в контексте модернизации государственной социальной политики в целях повышения уровня их социальной интеграции.

Предмет исследования — состояние занятости инвалидов как результат трансформации института содействия их трудоустройству.

Цель исследования — определение влияния изменений в механизме функционирования института содействия трудоустройству инвалидов на состояние их занятости в предпандемический и пандемический периоды.

Гипотеза исследования — показатели занятости инвалидов дискредитированного стигматипа слабо коррелируют с происходящими в институте содействия занятости инвалидов изменениями. Введение в функционал центров занятости населения (ЦЗН) новой государственной услуги по сопровождению инвалидов, получателями которой, в силу наличия расстройств визуальных и аудиальных функциональных анализаторов и дефектов опорно-двигательного аппарата, должны быть инвалиды с дискредитированным стигматипом, практически не оказывает влияния на уровень занятости последних.

ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

Для России, как и для большинства стран мира, 2020 г. стал годом социальных и экономических потрясений, явившихся следствием распространения вирусной инфекции COVID-19 и реализацией мер, направленных на сдерживание вызванной вирусом пандемии. Общий спад в экономике не мог не отразиться и на рынке труда и численности занятой в ней экономически активной части населения. В этих условиях актуализируется вопрос о сохранении уровня интеграции инвалидов в сферу общественного производства и выполнения государством взятых на себя обязательств по содействию их занятости и защите от безработицы.

В контексте исследуемого вопроса отметим, что понятия «лицо с ограниченными возможностями здоровья» и «инвалид» рассматриваемые в статье как синонимы, имеют ряд отличий, базирующихся на правовом статусе термина «инвалид», присваиваемого в результате процедуры освидетельствования гражданина в бюро медико-социальной экспертизы (МСЭ) и дающего юридическое право на получение мер социальной защиты, государственной поддержки и помощи.

В целях содействия трудовой инклюзии инвалидов Распоряжением Правительства РФ от 10.05.2017 г. № 893-р был утвержден план мероприятий по повышению уровня занятости инвалидов на 2017–2020 гг., предусматривающий реализацию комплекса взаимосвязанных мероприятий по таким направлениям, как:

— совершенствование механизма контроля над трудоустройством инвалидов на квотируемые рабочие места;

— повышение эффективности работы органов Федеральной службы по труду и занятости (ФСТЗ);

— создание условий для расширения возможностей трудоустройства инвалидов ^[3].

В 2019 г. заместитель министра труда и социальной защиты РФ Г. Лекарев напомнил, что в Федеральной программе «Доступная среда» к концу 2020 г. занятость инвалидов должна составлять не менее 40 % лиц с инвалидностью трудоспособного возраста. При этом министр А. Котяков в качестве ориентира в этом направлении обозначил показатель в 50 %. Для достижения поставленной цели и реализации указанного плана в закон РФ «О занятости населения в Российской Федерации» были внесены изменения, которые должны были способствовать росту численности работающих инвалидов трудоспособного возраста. Функция по профессионально-трудовой инклюзии инвалидов была возложена на ЦЗН субъектов. Также был определен механизм оказания государственной услуги по сопровождению инвалидов, утверждены федеральный стандарт и региональные регламенты ее предоставления ^{[4, 5]}.

Опыт работы субъектов РФ в направлении содействия занятости инвалидов свидетельствует, что как обычные, так и квотируемые рабочие места, выделяемые работодателями специально для трудоустройства лиц с ОВЗ, зачастую не отвечают профессионально-квалификационной структуре инвалидов и не только не учитывают психофизические и иные возможности последних, но и не предназначены для инвалидов с серьезными ограничениями к труду по состоянию здоровья и нуждающихся в специально оборудованных рабочих местах ^[4].

Понятия «квотируемое рабочее место» и «специально оборудованное (оснащенное) рабочее место» не являются тождественными, что позволяет работодателю трудоустраивать на квотируемые рабочие места инвалидов, не нуждающихся в специальном оснащении таких мест и, таким образом, снимать с себя ответственность за отказ в трудоустройстве лиц с инвалидностью, нуждающихся в оборудованных рабочих местах.

МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

При проведении исследования состояния занятости инвалидов использовались теоретические (теоретический анализ научных трудов, изучение нормативно-правовых актов, вторичный анализ статистических данных, результатов опросов, отчетов) и эмпирические (опрос, глубинное неформализованное полуструктурированное интервью) методы.

Теоретический анализ научных трудов, посвященных различным аспектам трудовой занятости инвалидов, позволил сформировать картину основных направлений научного дискурса по проблеме исследования, ее развитие и современное состояние начиная от реабилитационного аспекта социально-трудовых отношений и профессиональной деятельности инвалидов и заканчивая изучением существующей инструментальной базы и предлагаемых подходов к ее адаптации в интересах инвалидов.

Вторичный анализ официальных статистических данных, полученных из различных источников, позволил выявить тенденции, характеризующие состояние трудовой занятости инвалидов в последние годы, а также уточнить роль государственных ЦЗН в этом процессе.

Изучение нормативно-правовой базы функционирования института содействия занятости инвалидов дало возможность установить взаимосвязь между вносимыми законами и подзаконными актами изменениями в механизм функционирования института и показателями социально-трудовой активности лиц с инвалидностью.

Анализ результатов социологических опросов ВЦИОМ и Росстата осуществлялся с целью идентификации значимости проблемы наличия барьеров при трудоустройстве инвалидов, по мнению здоровых членов социума и самих инвалидов, а также оценки результативности деятельности ЦЗН инвалидами в целом и представителями их дискредитированной подгруппы в вопросе содействия их занятости.

Отсутствие официальных статистических данных о состоянии занятости нозологий инвалидов дискредитированного стигматипа в последние годы обусловило применение таких методов социологического исследования, как изучение годовой отчетности местного отделения общероссийской общественной организации инвалидов «Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых» (ОООИ ВОС) о численности работающих инвалидов по зрению, являющихся членами Хабаровской местной организации (МО) ВОС, проведение интервью с работающими инвалидами данной организации, а также инвалидами с нарушениями ОДА и слуха.

Изучение годовых отчетов Хабаровской МО ВОС о численности работающих инвалидов по зрению — членов Хабаровской МО ВОС (период 2015–2020 гг.), позволило получить обобщенную информацию о численности инвалидов по зрению в разрезе их социально-трудовых характеристик, имеющих опыт официальной и неофициальной трудовой деятельности, трудовом стаже, динамике показателей состояния их занятости в последние годы, местах работы, условиях труда и занимаемых должностях (в случае официальной занятости), частично используемых в данном исследовании.

В опросе в виде неформализованного полуструктурированного индивидуального интервью инвалидов дискредитированной стигмагруппы приняли участие 31 работающий инвалид I и II гр. В разрезе нозологий и групп инвалидности структура интервьюируемых выглядела следующим образом: 22 инвалида по зрению (15 — инв. I гр., в т. ч. 9 с остатком зрения и 6 тотально незрячих; 7 — инв. II гр.), 4 инвалида по слуху I гр., 5 инвалидов с нарушениями функций ОДА (2 — инв.I гр., 3 — инв. II гр.).

Анализ отчетов Хабаровской МО ВОС и результатов интервью инвалидов позволил автору сделать выводы о социально-трудовой активности незрячих инвалидов в целом и их представителей с наиболее глубокими нарушениями зрительного анализатора, традиционно сталкивающихся с социально-трудовой дискриминацией и нарушением права на труд, о вкладе ЦЗН в состояние трудовой занятости инвалидов по зрению, слуху и нарушениями ОДА как в предпандемический, так и пандемический периоды.

Применение указанных методов позволило автору исследовать вопрос состояния занятости инвалидов в предпандемический и коронавирусный периоды как в разрезе данных официальной статистики в отношении всей группы лиц с инвалидностью, так и в отношении представителей нозологии инвалидов, относимых к дискредитированному стигматипу, а также провести сравнение официальных данных о вкладе государственных ЦЗН в решение вопроса занятости инвалидов с мнением представителей инвалидов дискредитированного стигматипа об участии ЦЗН в их трудоустройстве в предпандемический и коронавирусный периоды.

Эмпирическая база исследования включает: данные Федеральной службы государственной статистики РФ, Федеральной государственной информационной системы «Федеральный реестр инвалидов», Министерства труда и социальной защиты России, сведения Хабаровской МО ВОС, результаты социологических опросов ВЦИОМ; результаты социологического опроса работающих инвалидов-членов Хабаровской МО ВОС, проведенного автором в марте-июне 2017 г.; результаты интервью с работающими инвалидами по зрению-членами Хабаровской МО ВОС, а также инвалидами по слуху и с нарушениями ОДА, проведенного автором в ноябре-декабре 2020 г.

В контексте проводимого исследования необходимо отметить информационную асинхронность показателей занятости и безработицы, размещенных на интернет-площадках Федеральной службы государственной статистики РФ, Пенсионного фонда РФ, Министерства труда и социальной защиты РФ, Федеральной государственной информационной системы «Федеральный реестр инвалидов» (ФГИС ФРИ) и др., что обусловлено различиями в применяемых методиках учета инвалидов, формирования выборочной совокупности, сроками размещения полученных данных. При этом, несмотря на различия таких показателей их динамика обычно совпадает.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Согласно результатам опроса, проведенного ВЦИОМ зимой 2019 г., 24 % респондентов, не относящихся к лицам с ОВЗ, считают, что инвалиды при поиске работы сталкиваются с проблемами, не возникающими при трудоустройстве здоровых людей ^[6]. При этом опрос 2018 г. показал, что среди граждан, не имеющих в своем окружении лиц с ОВЗ, такое мнение является более распространенным (27 %), в то время как среди самих инвалидов аналогичного взгляда придерживается только 21 % ^[7].

По данным Федеральной службы государственной статистики уровень безработицы среди лиц от 15 лет и старше на начало 2021 г. отражал ухудшение экономической ситуации в государстве в результате реализации принятых противопандемических мер, к числу которых относились ограничение времени работы предприятий ряда секторов экономики, ограничение объема оказываемых одновременно услуг, перевод работников на дистанционную занятость, временный запрет на осуществление некоторых видов деятельности с сохранением контингента работников и выплаты им минимального размера заработной платы и т. п.

Уровень официальной безработицы населения России в трудоспособном (16–54 года для женщин и 16–59 лет для мужчин) и экономически активном возрасте (15 лет и старше) с 2016 г. до начала 2020 г. снижался (с 5,8 % до 4,6 %) и резко повысился к концу 2020 г. (6,2 %).

При этом доля работающих инвалидов трудоспособного возраста в общей численности таких инвалидов характеризовалась постоянным ростом до 2016 г. после чего резко сократилась и в последующие годы не имела однонаправленной тенденции (Таблица 1) ^[8].

Таблица 1

Сведения о численности работающих инвалидов, состоящих на учете в системе ПФР, тыс. чел.

(по состоянию на 1 января)

Сопоставление данных Росстата с этапами трансформации правовой составляющей института занятости инвалидов и получения группы инвалидности позволяет определить причины изменения общей численности инвалидов и ее структуры в разрезе занятости по группам инвалидности в предпандемический период.

1) Постоянное сокращение численности инвалидов, начавшееся с 2011 г. было обусловлено началом реализации в России государственной программы «Доступная среда на 2011–2015 годы» (продленной до 2020 г.), принятой в рамках одобренной Правительством РФ Концепции совершенствования государственной системы медико-социальной экспертизы и реабилитации инвалидов, подготовившей базу для проведения последующих реформ в контексте указанной Концепции.

2) Численность работающих инвалидов в абсолютном и относительном выражении на фоне снижения их общей численности, до начала 2017 г. имела положительную динамику. Резкое сокращение численности занятых инвалидов на 1 января 2017 г. относительно предыдущего года, было вызвано введением в действие федерального закона, установившего мораторий на индексацию страховой пенсии работающих инвалидов, а также изданием Минтрудом приказа № 1024н от 17.12.2015 г. (в ред. 05.07.2016), существенно усложнившего процедуру освидетельствования граждан для получения группы инвалидности в учреждениях МСЭ ^[9].

3) В структуре занятых инвалидов с начала 2017 г. отмечено постепенное сокращение численности и доли работающих инвалидов I гр. (с 3,2 % на 01.01.2016 г. до 2,5 % на 01.01.2020 г.) и II гр. (с 36,92 % на 01.01.2016 г. до 33,4 % на 01.01.2020 г.), а также снижение числа работающих инвалидов III гр. (с 1 520 тыс. чел. на 01.01.2016 г. до 1 005 тыс. чел. на 01.01.2020 г.) с одновременным увеличением их доли (с 59,77 % на 01.01.2016 г. до 64 % на 01.01.2020 г.).

Данные изменения в структуре работающих инвалидов объясняются утяжелением степени функциональных расстройств организма инвалидов, сужающих перечень сфер их самостоятельной жизнедеятельности (Приказ Минтруда № 1024н) и одновременным улучшением координационной деятельности в рамках системы межведомственного электронного взаимодействия между бюро МСЭ, устанавливающими и/или подтверждающими группу инвалидности, ЦЗН, реализующими функцию содействия занятости инвалидов в соответствии с рекомендациями индивидуальной программы реабилитации/абилитации (ИПРА) таких инвалидов, а также введением новых государственных услуг по организации сопровождения лиц с ОВЗ как в целях получения образования, так и трудоустройства ^[9].

В этом контексте представляют интерес значения доли занятых инвалидов трудоспособного возраста соответствующей группы инвалидности в общей численности инвалидов этой группы перед началом пандемии COVID-19. Так, доля работающих инвалидов трудоспособного возраста в общей численности инвалидов такого возраста по группам инвалидности, рассчитанная на основе данных ФГИС ФРИ на 01 января 2020 г. составила:

— инвалиды I гр. — 5,87 %;

— инвалиды II гр. — 19,63 %;

— инвалиды III гр. — 38,91 %.

Приведенные показатели свидетельствуют, что уровень занятости среди лиц с инвалидностью трудоспособного возраста в каждой когорте остается значительно ниже, чем среди здоровых граждан. Основной причиной низкого уровня занятости инвалидов I и II гр. является состояние их здоровья. Недостаточный уровень медицинской и профессиональной реабилитации, а также несоответствие предлагаемых для трудоустройства рабочих мест имеющимся функциональным расстройствам хоть и входят в ключевую тройку, но при этом существенно отстают от главной причины ^[8]. Невысокий уровень занятости среди инвалидов III гр. объясняется действием целого ряда факторов: от более низкого уровня профессионального образования, обусловленного отсутствием льгот при поступлении в учреждения среднего и высшего профессионального образования, до отсутствия возможности устроиться на квотируемые рабочие места вследствие их несоответствия состоянию здоровья таких лиц ^[10].

4) Уменьшение численности работающих инвалидов с 2018 г. связано с изменением методологии расчета этого показателя, обусловленного вводом в действие ФГИС ФРИ и переходом Росстата к локальному использованию данных этой системы при определении некоторых показателей. В частности, с момента введения в действие ФГИС ФРИ методика расчета численности занятых трудовой деятельностью инвалидов стала базироваться на персонифицированном учете и принципе стабильной занятости и определяется к концу года нарастающим итогом (в соответствии с рекомендациями Минтруда России).

При определении годовых показателей занятости инвалидов учитываются только инвалиды старше 18 лет и проработавшие не менее 4 мес. в году. До 2018 г. при расчете учитывались и дети-инвалиды в возрасте от 16 до 18 лет, проработавшие не менее 1 мес. Оптимистичные показатели занятости инвалидов до 2017 г. включительно, также объясняются учетом в качестве работающих всех инвалидов, проработавших в течение года хотя бы 1 день.

Таким образом, логически следует вывод, что при определении показателей занятости инвалидов как в предпандемический, так и коронавирусный периоды, лучше ориентироваться не на данные Росстата и ПФР, базирующиеся на экономически активном возрасте и включающие в группу занятых инвалидов даже тех из них, кто в течение года отработал только 1 день, а на данные ФГИС ФРИ, ведущей персонифицированный учет работающих инвалидов именно трудоспособного возраста с опорой на принцип стабильной занятости.

Так, согласно данным ФГИС ФРИ численность работающих инвалидов на начало 2018–2020 гг. не имела четко выраженной тенденции и, в отличие от данных Росстата, менялась в противоположном направлении, т. е. по данным Росстата в 2019 г. в сравнении с 2018 г., работающих инвалидов трудоспособного возраста стало больше, а по данным ФГИС ФРИ — меньше. В целом же, согласно ФГИС ФРИ, сокращение численности работающих инвалидов трудоспособного возраста в общей численности таких инвалидов на 1 января 2020 г., в сравнении с 1 января 2018 г., составило почти 4 тыс. чел. При этом удельный вес работающих инвалидов трудоспособного возраста в общей численности таких инвалидов, в отличие от данных Росстата, на протяжении последних 3 лет постоянно увеличивался (+0,67 % на 1 января 2020 г. в сравнении с 1 января 2018 г.) ^{[8, 11]}.

В условиях реализации антиковидных мер в 2020 г. показатели занятости инвалидов трудоспособного возраста соответствовали периодам усиления, и ослабления таких мер ^[12]. По данным ФГИС ФРИ, занятость инвалидов в трудоспособном возрасте на 1 июля и 1 октября 2020 г., т. е. в период действия ограничительных антиковидных мер, в сравнении с 1 января этого же года, сократилась соответственно на 15 484 чел. (–1,68 %) и 18 492 чел. (–2 %). Доля работающих инвалидов трудоспособного возраста в общей численности таких инвалидов к 1 октября 2020 г., в сравнении с началом года, сократилась на 0,14 % и составила 26,57 % ^[11]. Справедливости ради необходимо отметить, что данная ситуация сложилась не на всей территории РФ, но в большинстве федеральных округов, а в Уральском, Сибирском и Дальневосточном округах доля работающих инвалидов в общей численности инвалидов трудоспособного возраста к началу 4 кв. превысила показатели начала года.

Уменьшение численности работающих инвалидов трудоспособного возраста в период реализации ограничительных мер может быть обусловлено, по-нашему мнению, следующими причинами:

— ограничение деятельности предприятий ряда секторов экономики привело к снижению численности их работников, что позволило работодателям обоснованно сократить и число работающих инвалидов в соответствии с нормами законодательства о квотировании;

— введение ограничительных мер также побудило к увольнению часть инвалидов, получающих небольшую заработную плату, что, с одной стороны, позволило им инициировать механизм индексации пенсии как неработающим инвалидам, недоступный для занятых граждан с ОВЗ, и, с другой стороны, обратиться в ЦЗН за получением пособия по безработице, размер которого был существенно повышен в 2020 г. ^{[13, 14]}.

Сочетание этих шагов позволило такой части граждан повысить свой ежемесячный доход за счет индексации пенсионных начислений и пособия по безработице, а также оставило им возможность последующего трудоустройства после отмены ограничительных мер. Кроме того, отказ части инвалидов от низкодоходной официальной занятости позволил им не только увеличить размер пенсии и, в течение 6 мес., получать пособие по безработице, но и способствовал росту их активности в поиске работы в дистанционном формате и осуществлению трудовой деятельности на условиях фриланса и самозанятости. При этом необходимо отметить, что дистанционная занятость или работа на условиях фриланса все еще остаются доступными лишь небольшой части лиц с ОВЗ, что обусловлено отсутствием средств на приобретение необходимого компьютерного оборудования, а также либо дорогим, либо некачественным интернет-трафиком ^[15].

Таким образом мы видим, что на фоне продолжающегося снижения численности инвалидов в предпандемический и пандемический периоды, их работающая часть трудоспособного возраста также, несмотря на периодические всплески, характеризовалась понижательной тенденцией. В течение 2020 г., т. е. во время действия ограничительных антиковидных мер, к началу 4 кв. в сравнении с началом 1 кв., численность работающих инвалидов трудоспособного возраста сократилась на 2 % или почти на 18,5 тыс. чел. ^[11].

Колебания численности работающих инвалидов в абсолютном выражении и рост их доли в общей численности инвалидов трудоспособного возраста в предпандемические годы, если ориентироваться на данные ФГИС ФРИ, несомненно, связан с трансформацией механизма функционирования института содействия их занятости в целом, и его нормативно-правового аспекта в частности.

Об этом свидетельствуют результаты опросов, проводимых Росстатом, согласно которым число лиц с ограниченными возможностями, не обращавшихся за помощью в ЦЗН и самостоятельно нашедших работу, увеличилось с 2014–2015 гг. на 3,9 % и составило в 2018–2019 гг. 86 %. В 2018–2019 гг. 45 % из числа таких инвалидов не обращались в ЦЗН по причине отсутствия у них потребности в услугах по содействию занятости. Необходимо отметить рост этого показателя по сравнению с периодом 2014–2015 гг. в 6,6 раз, что, несомненно, должно положительно характеризовать произошедшие в системе содействия трудоустройству инвалидов изменения. Об этом же свидетельствуют и абсолютные значения результатов деятельности ЦЗН ^[8].

Если сравнивать абсолютные значения показателей обращения инвалидов за помощью в поиске работы в ЦЗН в 2018–2019 гг. с периодом 2014-2015 гг., то действительно число таких обращений снизилось. Однако эти же абсолютные показатели на 1 января 2020 г., в сравнении с 1 января 2017 г., свидетельствуют о начавшемся, после продолжительного сокращения с 2011 г., росте числа обращений лиц с ОВЗ в ЦЗН за содействием в трудоустройстве, что говорит о повышении результативности деятельности ЦЗН в решении этого вопроса.

Так, на 1 января 2020 г., в сравнении с 1 января 2017 г., прирост численности инвалидов, обратившихся в ЦЗН за содействием в поиске работы составил 16 245 чел. (+11,36 %), прошедших профориентацию — 29 238 чел. (+29,24 %), нашедших работу — 35 178 чел. (+63,1 %), трудоустроенных на квотируемые рабочие места — 3 836 чел. (+102,48 %). При этом показатель трудоустройства инвалидов, обратившихся в ЦЗН за помощью в поиске работы, вырос с 39 % (на 01.01.2017) до 59,13 % (на 01.01.2020) или на 18,13 %, что, в совокупности с указанными выше значениями роста, положительно характеризует как общие изменения в институте содействия занятости инвалидов, так и изменения в деятельности ЦЗН при решении этого вопроса.

Данные официальной статистики не позволяют идентифицировать показатели занятости лиц с инвалидностью дискредитированного стигматипа, что актуализирует, в целях анализа состояния занятости таких инвалидов, использование результатов опросов ВЦИОМ, региональных ЦЗН и коллективных и индивидуальных авторских социологических исследований ^{[16, 17, 18, 19]}. При этом однозначные значения доли работающих инвалидов с дискредитированной стигмой трудоспособного возраста отсутствуют, а приводимые показатели занятости колеблются, в зависимости от региона, в пределах 14–18 % для инвалидов с ДЦП и нарушениями ОДА, 5–9 % для инвалидов с нарушениями слуха и 4–6 % — для инвалидов по зрению.

Сравнение данных годовых отчетов за 2015–2020 гг. Хабаровской МО ВОС, предоставляемых в Центральное правление ВОС, относительно численности официально работающих инвалидов по зрению на предприятиях различных форм собственности, представленное в таблице 2, показывает состояние занятости наиболее дискриминируемой на рынке труда дискредитированной категории лиц с ОВЗ — инвалидов по зрению. Отчеты, в соответствии с Уставом ВОС, включают информацию по инвалидам в возрасте от 18 лет.

Таблица 2

Численность занятых инвалидов по зрению-членов Хабаровской МО ВОС (на 1 января года), чел.

Показатели официальной занятости инвалидов по зрению на 1 января 2016 и 2017 гг. приведены в контексте картины, представленной в таблице 1 и подтверждают высказанное выше предположение о сокращении численности работающих граждан с ОВЗ вследствие изменений в нормативно-правовой составляющей института занятости инвалидов, усложнивших для них процедуру первичного и последующих освидетельствований на получение группы инвалидности, а также лишивших работающих инвалидов права на индексацию их страховых пенсий.

Приведенные данные свидетельствуют, что численность работающих инвалидов по зрению–членов МО ВОС, на 1 января 2021 г., т. е. в период продолжающейся реализации антиковидных мер, незначительно сократилась в сравнении с данными на 1 января 2020 г. и даже превысила показатели периода, предшествовавшего радикальному изменению нормативно-правовой базы в вопросе освидетельствования граждан на получение группы инвалидности и введения моратория на индексацию пенсий работающим инвалидам, вызвавших серьезное сокращение численности занятых инвалидов.

Опираясь на представленные в таблице 2 данные, а также информацию из отчетов Хабаровской МО ВОС, можно заключить, что инвалиды по зрению I и II гр. почти на равных включены в социально-трудовые отношения на открытом рынке труда, о чем говорит и незначительное их число, работающее в системе ВОС.

Все работающие инвалиды по зрению I и II гр. относятся к категории лиц трудоспособного возраста и среди них нет ни одного инвалида, сменившего место работы в течение 2018–2020 гг., что свидетельствует о стабильности их занятости как в предпандемический, так и коронавирусный периоды.

Рост численности работающих инвалидов на начало 2019 г. в сравнении с 2018 г. связан с вступлением в члены Хабаровской МО ВОС уже работающих инвалидов по зрению трудоспособного возраста. Незначительное сокращение числа работающих инвалидов в 2019–2020 гг. обусловлено сменой региона проживания. В контексте проводимого исследования этот факт не имеет существенного значения, однако с позиций сохранения населения экономически активного возраста в макрорегионе является отдельной, весьма значимой проблемой. При этом необходимо отметить постепенное снижение численности работающих инвалидов трудоспособного возраста с 2019 г. при сохранении доли занятых в пределах 50 % всей численности инвалидов по зрению данной возрастной группы.

Рост занятости слабовидящих граждан III гр. в 2020 г. обусловлен вступлением в МО ВОС уже работающих инвалидов данной группы. При этом, по нашему мнению, такой рост именно инвалидов III гр. в 2020 г. связан с целым рядом факторов, среди которых можно выделить:

— низкий размер пенсии по инвалидности, стимулирующий лиц с III гр. к более активному поиску работы, особенно в условиях законодательно утвержденной дистанционной занятости и расширением возможностей удаленной работы без использования специального программного обеспечения;

— отнесение работодателями таких лиц к дискредитируемому стигматипу, что нивелирует негативное влияние физических и социальных барьеров при их трудоустройстве;

— закрытие работодателями рабочих мест, выделенных в счет квоты для трудоустройства инвалидов, за счет таких лиц без несения дополнительных затрат на специальное оснащение квотируемых рабочих мест и пр.

Основные сферы трудовой деятельности инвалидов по зрению в предпандемический и пандемический периоды в целом соответствуют профессиям, рекомендуемым для их трудоустройства Приказом Минтруда от 04.08.2014 г. № 515 «Об утверждении методических рекомендаций по перечню рекомендуемых видов трудовой и профессиональной деятельности инвалидов с учетом нарушенных функций и ограничений их жизнедеятельности» и, таким образом, содействуют сохранению их стабильной занятости ^[20].

Так, наиболее высокая стабильная занятость инвалидов по зрению в 2017–2020 гг. наблюдается в 4 отраслях: здравоохранении (массажисты), образовании (преподаватели, репетиторы, социальные педагоги, педагоги-психологи, учителя, логопеды, дефектологи), промышленном производстве на предприятиях системы ВОС (рабочие), культуре (музыкальные руководители, певцы, аранжировщики, сценаристы культурно-массовых мероприятий, библиотекари и пр.).

Подчеркнем, что выше речь идет только об инвалидах, официально трудоустроенных на специализированных или обычных предприятиях различных форм собственности. Вопрос состояния неофициальной занятости инвалидов по зрению, а также работающих на условиях фриланса в контексте представленного исследования не затрагивался, хотя инвалиды, работающие на таких условиях среди членов Хабаровской МО ВОС, как и в целом на открытом рынке труда, есть.

Результаты интервью, проведенные в ноябре–декабре 2020 г. с 31 инвалидом I и II гр. дискредитированного стигматипа относительно состояния их занятости в 2020 г. (22 — инвалиды по зрению, 4 — инвалиды по слуху, 5 — инвалиды с нарушениями ОДА) показали, что все они сохранили свои рабочие места.

В зависимости от сферы деятельности работодателя и вводимых ограничительных мер в отношении предприятий, действующих в таких сферах, руководство предприятий в отношении занятых у них инвалидов выбирало 1 из 3 стратегий занятости:

— перевод на дистанционную занятость (12 — инвалиды по зрению, 2 — инвалиды по слуху, 5 — инвалиды с нарушениями ОДА);

— работа на территории работодателя с соблюдением санитарно-гигиенических норм (6 — инвалиды по зрению, 2 — инвалиды по слуху);

— отпуск с сохранением минимального размера заработной платы (4 — инвалиды по зрению).

В данном контексте необходимо отметить, что на дистанционную занятость преимущественно переводились работники сферы образования и культуры, а также АУП (из числа инвалидов по зрению) и ИТР (инвалиды по зрению, слуху и с нарушениями ОДА). Продолжали работать на территории работодателя с соблюдением санитарно-гигиенических норм сотрудники сферы здравоохранения (инвалиды по зрению), а также работники промышленных предприятий, участвующие в производстве социально-значимых товаров (инвалиды по зрению и инвалиды по слуху). Этот аспект подтверждается и информацией руководства предприятий ВОС, расположенных в западных регионах РФ ^[21]. В отпуск с сохранением МРОТ были отправлены инвалиды по зрению, работающие на предприятиях системы ВОС и не участвующие в производстве социально-значимых товаров. При этом предприятия системы ВОС, отнесенные к субъектам МСП, получили государственные субсидии, позволившие им компенсировать понесенные вследствие простоя потери и сохранить рабочие места за отправленными в отпуск сотрудниками, в т. ч. и инвалидами ^{[12, 21]}.

Таким образом, результаты изучения отчетности Хабаровской МО ВОС о состоянии занятости инвалидов по зрению, а также результаты проведенного с работающими инвалидами интервью показали, что ограничительные меры, введенные органами власти с целью предотвращения распространения коронавирусной инфекции, не оказали влияния на состояние занятости инвалидов по зрению, а также опрошенных инвалидов с нарушениями слуха и ОДА.

Оценивая роль государственных ЦЗН в решение вопроса занятости инвалидов дискредитированного стигматипа в предпандемический и пандемический периоды с учетом внесения изменений в механизм их функционирования и оценки результатов, можно констатировать следующее:

1) Инвалиды по зрению обеих, наиболее тяжелых групп, по-прежнему предпочитают искать работу либо при помощи знакомых и родственников, либо через органы управления ВОС, либо самостоятельно (через специализированные веб-сайты). Государственные ЦЗН практически не участвуют в процессе трудоустройства представителей этой нозологии, а также инвалидов с нарушениями слуха, ОДА и ментальной функции, что подтверждается результатами опросов ВЦИОМ и Росстата ^{[8, 17]}. Так, в 2016–2017 гг. ЦЗН было трудоустроено 4 инвалида по зрению, а в 2018-2020 гг. только 1, причем число инвалидов, обращавшихся в ЦЗН за содействием в трудоустройстве, имела постоянную отрицательную тенденцию.

2) Наибольший удельный вес в общей численности работающих инвалидов по зрению в предпандемический период по-прежнему занимает группа, нашедшая работу при помощи родственников и знакомых — 42,7 %. При посредничестве местных и региональных органов управления ВОС трудоустроились 16,4 %, нашли работу через СМИ и сеть интернет — 12,3 %, трудоустроено при посредничестве ЦЗН — 0,9 % ^[19]. При этом данные опроса ВЦИОМ и коллективных социологических исследований демонстрируют еще более высокие показатели игнорирования инвалидами дискредитированного стигматипа услуг ЦЗН ^{[17, 18]}.

Таким образом, трансформация механизма функционирования институциональной составляющей системы содействия занятости инвалидов, заключающаяся в переходе государственных ЦЗН с заявительного на инициативный принцип работы с лицами с ОВЗ, внедрении системы межведомственного взаимодействия ЦЗН и бюро МСЭ, введении новых государственных услуг по сопровождению инвалидов при получении ими образования и трудоустройстве, а также внедрении системы оценки результативности деятельности ЦЗН в вопросе трудоустройства инвалидов не оказали значимого влияния на состояние занятости лиц с ограниченными возможностями с дискредитированной стигмой.

Введение в 2018 г. гос. услуги по сопровождению инвалидов, предусматривающей реализацию комплекса взаимосвязанных мероприятий с инвалидами и работодателями — от разработки маршрута перемещения инвалида от дома до остановки общественного транспорта и от остановки до территории работодателя, заканчивая созданием специально оборудованного рабочего места для инвалида, не привело к значимому росту занятости лиц с ОВЗ с дискредитированной стигмой после начала ее предоставления ^{[22, 23]}. Фактически эта услуга оказалась невостребованной среди инвалидов дискредитированного стигматипа, из числа которых инвалиды по зрению реже всего обращаютя в ЦЗН, а инвалиды по слуху и с нарушениями ОДА, даже побывав в ЦЗН, в большинстве случаев отказываются от предлагаемых им вакансий ^{[8, 18]}.

По словам председателя Хабаровской МО ВОС М. А. Лысенко, являющейся членом совета по делам инвалидов при мэре г. Хабаровска, вопрос о повышении результативности ЦЗН в трудоустройстве дискредитированных инвалидов, в т. ч. посредством предоставления новой услуги по сопровождению лиц с нарушением функций зрения, слуха или ОДА, поднимается на каждом заседании совета. К числу причин, обуславливающих низкую эффективность как новой услуги, так и деятельности ЦЗН в целом в отношении дискредитированных инвалидов, стейкхолдеры относят:

— отсутствие среди сотрудников ЦЗН специалистов, имеющих знания и навыки работы как с инвалидами отдельных дискредитированных нозологий, так и обладающих универсальными компетенциями в вопросе пространственной и социально-трудовой реабилитации каждой из них;

— низкий уровень доверия инвалидов дискредитированного стигматипа к способности сотрудников ЦЗН помочь в их трудоустройстве, обусловленный предыдущим негативным опытом обращения в ЦЗН;

— общий низкий уровень доступности физического окружения, транспортной инфраструктуры, пространственно-производственной среды, особенно важных для лиц с нарушениями зрительной функции и ОДА;

— низкий уровень пространственно-архитектурной и транспортной доступности непосредственно государственных ЦЗН, особенно для инвалидов по зрению и с нарушениями ОДА;

— узкий спектр профессиональных направлений деятельности, предлагаемых ЦЗН для трудоустройства представителей каждой нозологии инвалидов с дискредитированной стигмой и перманентное несоответствие имеющихся рабочих мест профессионально-квалификационным и физиологическим особенностям инвалидов;

— разовый или непродолжительный характер предоставления услуги по сопровождению инвалидов, недостаточный для тех из них, кто не владеет развитым навыком самостоятельной пространственной ориентации (инвалиды по зрению) или вынужден перемещаться в условиях ограниченно доступной или недоступной пространственно-архитектурной и дорожно-транспортной инфраструктуры (инвалиды по зрению и с нарушениями ОДА);

— отсутствие навыка жестовой или дактильной речи у руководителей и коллег инвалидов по слуху, ограничивающего возможности коммуницирования и, зачастую, негативно сказывающегося на результатах деятельности таких инвалидов и возможности сохранения их дальнейшей занятости;

— наличие уже имеющейся постоянной работы у инвалидов, желающих трудиться и обладающих высоким уровнем образования, квалификацией и опытом;

— недостаточный уровень образования или квалификации у инвалидов, обращающихся в ЦЗН, не отвечающий требованиям вакансий работодателей, делающий проблемным удовлетворяющее обе стороны трудоустройство инвалида и снижающий целесообразность активных действий сотрудника ЦЗН по поиску работы для таких лиц с ОВЗ;

— отсутствие альтернативных квотированию, более привлекательных для предприятий инструментов трудоустройства инвалидов, апробированных и доказавших свою валидность в других субъектах РФ, например, Белгородской, Орловской, Тюменской и Тульской обл., Республике Коми (аренда рабочих мест, финансирование создания рабочих мест, совместное создание специальных цехов или участков, размещение в счет установленной квоты для трудоустройства инвалидов производственных заказов на специализированных предприятиях общественных организаций инвалидов) ^{[24, 25]}.

Таким образом, результаты деятельности государственных ЦЗН в вопросе трудоустройства инвалидов дискредитированного стигматипа в предпандемический и коронавирусный периоды, несмотря на внесенные в 2017-2019 гг. в институт содействия занятости инвалидов изменения, не демонстрировали каких-либо положительных изменений и остались на дореформенном уровне, о чем свидетельствуют опросы ВЦИОМ и социологические исследования 2013–2016 гг. ^{[5, 16, 17]}.

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

К настоящему времени известны 12 подходов к интерпретации феномена инвалидности, объединенных в 3 группы: старая (медицинская), новая (социальная) и новейшая парадигмы. Модели, входящие в каждую из них, по-разному учитывают возможность инклюзии инвалидов в профессионально-трудовую сферу и влияние трудовой деятельности и социально-трудовых отношений на уровень социальной интеграции и социальной активности инвалидов, влияние этих процессов на трансформацию социальных аттитюдов относительно места инвалидов в социальной структуре и жизни общества ^{[26, 27, 28]}.

В контексте указанных парадигм различные аспекты занятости, в т. ч. как основного условия и инструмента социально-трудовой реабилитации, социальной адаптации, социальной интеграции и реинтеграции, широко представлены в научном дискурсе феномена инвалидности. Так, с позиции влияния на успешность социальной интеграции инвалидов процессы восстановления трудоспособности (профессиональная реабилитация, профессиональная ориентация и трудоустройство) и профессионального статуса исследовали А. А. Дыскин и Э. И. Танюхина ^[29], С. Н. Кавокин ^[30], Л. А. Карасаева ^[31], Н. Ф. Дементьева и Р. С. Яцемирская ^[32], Е. М. Старобина ^[33], Р. Грубер, М. Мейри, М. Балер, Ф. Мерхоф и др.

Результаты исследований различных сторон государственной политики в направлении содействия занятости инвалидов изложены в трудах А. И. Осадчих, С. М. Пузина и О. С. Андреевой ^[34], Е. И. Холостовой ^[35], П. В. Романова и Е. Р. Ярской-Смирновой ^[36], В. В. Чуксиной и Н. Н. Комиссарова ^[37], Е. М. Старобиной, И. Е. Кузьминой и С. Г. Кривенкова ^[18], А. А. Дыскина и Э. И. Танюхиной, Г. В. Сулеймановой ^[38], А. А. Шабуновой и Л. Н. Фахрадовой ^[39], Е. Д. Катульского и др. Формы и методы контроля занятости лиц с ОВЗ, проблемы ее обеспечения и пути их решения, аргументация необходимости создания специальных центров профессиональной реабилитации и трудоустройства инвалидов, необходимость широкого внедрения инструмента квотирования с целью повышения их занятости получили свое отражение в работах Л. П. Храпылиной ^[40], О. А. Парягиной ^[41], Т. З. Асеевой, А. В. Федиркина и др.

С точки зрения экономических затрат и выгод, связанных с трудоустройством инвалидов исследования проводились Л. П. Храпылиной ^{[42, 43]}, С. Н. Кавакиным ^[44], А. А. Шабуновой и Л. Н. Фахрадовой ^[39]. В частности Л. П. Храпылина исследовала вопросы оценки экономических затрат на реализацию активной государственной политики в направлении различных аспектов содействия занятости инвалидов, получаемого от их занятости экономического эффекта и недополученного ВВП, потерь государственного и регионального бюджетов, а также внебюджетных государственных фондов в случае игнорирования инвалидов как трудового ресурса. С. Н. Кавакин с экономической точки зрения рассмотрел проблему непроработанности или отсутствия конкретных характеристик рабочих мест и профессий, предназначенных для трудоустройства инвалидов, возникающие экономические потери из-за неэффективного использования социально-трудового потенциала лиц с ОВЗ на несоответствующих их характеристикам рабочих местах. Л. П. Храпылина, А. А. Шабунова, Л. Н. Фахрадова и ряд других ученых кроме указанных выше экономических аспектов, уделили внимание и учету экономического эффекта от занятости инвалидов в форме налоговых и социальных отчислений, их соотношению с затратами на трудоустройство, пенсионное и социальное обеспечение работающих инвалидов.

Трудовая деятельность инвалидов дискредитированного стигматипа преимущественно исследовалась с позиций получения профессионального образования, профессиональной реабилитации, профессиональной ориентации и трудоустройства как ключевых процессов социализации и ресоциализации, социально-психологической адаптации и социальной интеграции. В частности, указанные процессы в отношении инвалидов по зрению изучали М. И. Земцов, В. М. Акимушкин и М. С. Моргулис ^[46], А. Г. Литвак ^[47], М. Г. Чардымский ^[48] и др.; применительно к инвалидам по слуху — Е. Б. Акинина, Ю. В. Прилепко, М. Н. Реут, С. И. Кондратьева, Л.С., Измайлова и др.; в отношении инвалидов с нарушениями ОДА — Е. М. Старобина, С. А. Дряхлицина, С. Ю. Щетинина, Н. Ю. Белоусова, М. В. Шимолина и др.

Несмотря на множества исследований, прямо или косвенно связанных с состоянием занятости, проблемами трудоустройства, профессиональной реабилитации, социальной адаптации и интеграции лиц с инвалидностью, экономической оценкой затрат на их трудоустройство и получаемой от их занятости экономической выгодой в субъектно-личностном, отраслевом, региональном и национальном аспектах, по-прежнему недостаточно освещенным остаются вопросы состояния занятости инвалидов именно дискредитированного стигматипа, а также эффективности работы с ними институциональных структур, ответственных за трудоустройство лиц с ограниченными возможностями.

Новизна исследования заключается в попытке автора провести анализ состояния занятости инвалидов в предпандемический и коронавирусный периоды сфокусировав внимание на взаимосвязи изменения показателей занятости с трансформацией механизма функционирования соответствующего социального института. При этом автор переносит акцент с динамики показателей занятости инвалидов в целом на их дискредитированный инвариант опираясь на отчетные данные местного отделения ОООИ ВОС, результаты неформализованного полуструктурированного интервью работающих инвалидов с дискредитированной стигмой, а также результаты опросов ВЦИОМ и индивидуальных и коллективных социологических исследований.

Полученные результаты относительно состояния занятости инвалидов по зрению, относящихся к одной из самых дискриминируемых стигмагрупп инвалидов, свидетельствуют о несовпадении общероссийских показателей занятости инвалидов в предпандемический и пандемический периоды с аналогичными показателями занятости инвалидов по зрению I и II гр. на территории конкретной локации. Выявленные различия представляют определенный интерес для продолжения дальнейших социологических исследований в этом направлении, поскольку в научном сообществе и обществе в целом сложились определенные негативные аттитюды относительно трудоспособности инвалидов с нарушением зрительного анализатора, не соответствующие результатам данного и более раннего исследования автора ^[19].

Слабоизученным остается факт стабильной занятости слепых и слабовидящих инвалидов на обычных, не оснащенных для них, рабочих местах, который исследователи объясняют множеством разнообразных, зачастую противоречивых причин, опираясь при этом не на комплексное исследование данного вопроса, актуального, к слову, и для других дискредитированных нозологий, а на редуцированные опросы и интервью.

Дальнейшего развития требует и существующая методологическая база изучения проблемы занятости инвалидов каждой конкретной нозологии именно дискредитированного стигматипа, что обусловлено небольшим количеством фундаментальных, преимущественно специализированных и моноотраслевых, трудов в этом направлении и назревшей потребностью выявления взаимосвязей, логично объясняющих неконгруэнтность социальных аттитюдов и реальных показателей профессионально-трудовой и социальной активности дискредитированных акторов с ограниченными возможностями.

Более глубокого изучения требует вопрос стабильной занятости инвалидов 2 различных стигматипов — дискредитируемого и дискредитированного, поскольку наблюдающаяся динамика показателей занятости инвалидов не позволяет определить, вклад какой из данных когорт оказывает большее влияние на колебания показателей занятости, какая из когорт характеризуется большей стабильностью занятости в долгосрочном периоде и чем это обусловлено, какие причины лежат в основе долговременного трудоустройства у представителей различных нозологий этих стигматипов в контексте изначально более привлекательных социальных статусов и более широкого спектра социальных ролей у дискредитируемых инвалидов и т. д.

Кроме того, по-прежнему существенной проработки требует вопрос функциональной эффективности государственных органов ФСТЗ, отвечающих за трудоустройство инвалидов в контексте фокуса на трудовых интересах дискредитированной части последних. Большое количество научных трудов в этом направлении всего лишь создает иллюзию близкого решения указанной проблемы, в то время как ответственные институциональные структуры, даже внедряя в практику новые, казалось бы конструктивные технологии, в итоге актуализируют их в отношении дискредитируемых, а не дискредитированных инвалидов. Очевидно, что в данном ракурсе практикоориентированными исследователями должны быть предложены и обоснованы, а институциональными структурами верифицированы и валидированы методы работы, фокусирующие внимание ЦЗН на конкретных группах стейкхолдеров и, в первую очередь, инвалидов дискредитированного стигматипа, как категории граждан, чаще всего подвергающейся скрытой дискриминации при трудоустройстве

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование позволяет утверждать, что в предпандемический период численность занятых инвалидов трудоспособного возраста не имела однонаправленной тенденции. Данный факт был обусловлен трансформацией института содействия занятости инвалидов в нормативно-правовом и функциональном направлениях, что определяло колебания численности инвалидов трудоспособного возраста, проходивших повторное освидетельствование в бюро МСЭ на получение группы инвалидности и обращавшихся в ЦЗН за помощью в трудоустройстве в соответствии с рекомендациями ИПРА.

Расширение функционала государственных ЦЗН за счет ввода новых госуслуг по сопровождению инвалидов, перевод ЦЗН на инициативный принцип работы, утверждение системы показателей оценки эффективности деятельности ЦЗН в вопросе содействия занятости граждан с ОВЗ и пр. положительно сказались на численности лиц с инвалидностью, трудоустроенных при помощи ЦЗН в предпандемический период, что подтверждается и ростом доли работающих инвалидов трудоспособного возраста в общей численности таких лиц.

Ограничительные меры, введенные Правительством в отношении предприятий ряда секторов экономики в коронавирусный период, привели к сокращению числа работающих инвалидов в 2020 г. Такое Снижение преимущественно произошло за счет лиц с ОВЗ, получающих невысокую заработную плату, занятых неквалифицированным трудом или трудящихся на предприятиях, вынужденных сократить часть своих работников вследствие отсутствия господдержки и, в соответствии с законодательством о квотировании, имеющих право, при сокращении среднесписочной численности работников, уменьшить и число трудоустроенных у них инвалидов.

Официальные статистические данные не позволяют оценить в предпандемический и пандемический периоды состояние занятости инвалидов в разрезе их принадлежности к дискредитируемой и дискредитированной стигмагруппам. Однако опыт трудоустройства инвалидов, подтвержденный результатами множества социологических исследований, свидетельствует о преобладании среди занятых инвалидов представителей дискредитируемой стигмагруппы, не обладающей внешними проявлениями наличия у них функциональных расстройств приводящих к инвалидности, и идентифицируемых социумом в качестве нормальных членов, а потому более позитивно воспринимаемых работодателями нежели граждане со стигмой инвалида.

Проведенное автором эмпирическое исследование состояния занятости лиц с ОВЗ с дискредитированной стигмой (инвалиды по зрению) позволяют утверждать, что представители наиболее тяжелых — I и II гр. инвалидности, как в предпандемический, так и в коронавирусный периоды сохраняли стабильную занятость, обусловленную, в т. ч., и работой таких инвалидов в отраслях и по специальностям, преимущественно соответствующих рекомендациям Правительства РФ. Численность работающих инвалидов по зрению в предпандемический и пандемический периоды оставалась стабильной, а выявленное незначительное снижение было обусловлено всего лишь сменой жительства, а не действиями работодателей.

При этом результаты интервью более 30 инвалидов по зрению, слуху и с нарушениями ОДА позволяют сделать вывод, подтверждаемый, к слову, более ранними исследованиями других ученых и опросами ВЦИОМ, о крайне низкой роли государственных служб занятости в трудоустройство данных нозологий инвалидов. Причем такую картину не изменили даже произошедшие в институциональных структурах системы занятости изменения, которые должны были бы положительно сказаться на вкладе ЦЗН в этот процесс. Данный факт выступает подтверждением гипотезы о том, что ЦЗН в своей деятельности ориентируются преимущественно на трудоустройство тех нозологий инвалидов, для которых не требуется создание специально оборудованных рабочих мест и которые при этом могут быть приняты работодателями на квотируемые для трудоустройства инвалидов места.

Трансформация же механизма функционирования института содействия занятости инвалидов, несмотря на транслируемые через СМИ и профессиональные сообщество заявления о расширении функционала, изменении принципов работы, утверждении критериев эффективности, разработке и реализации стандартов новых услуг и т. д. с целью повышения показателей занятости инвалидов, фактически ориентируется лишь на их более многочисленную дискредитируемую группу, в то время как представители дискредитированной когорты продолжают решать вопросы своей занятости либо самостоятельно, либо при помощи ближайшего социального окружения.

Таким образом, результаты проведенного исследования позволяют определить приоритетные области дальнейших научных изысканий в фокусе решения проблемы трудоустройства именно дискредитированного инварианта инвалидов. Доминантой в данном случае, по мнению автора, должна быть не столько технологическая плоскость функционирования механизма занятости инвалидов в виде внедрения новых госуслуг или показателей эффективности деятельности ЦЗН, результативность которых в отношении дискредитированных инвалидов вызывает обоснованные сомнения, сколько внедрение верифицированных практикой валидных инструментов содействия занятости, альтернативных квотированию рабочих мест.