Genesis, nature, and specificity of application of realistic approach in the history of American legal thought

Gruzdev Vladimir Sergeevich Doctor of Law Chairman of the Board, All-Russian Non-Governmental Organization “Association of Lawyers of Russia”; Senior Scientific Associate, tghe department of Philosophy, History, and Theory of State and Law, Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences 119019, Russia, g. Moscow, ul. Znamenka, 10 vsgruzdev@yandex.ru Other publications by this author

Американская юридическая мысль отчетливо завила о себе довольно поздно. Теоретической и методологической зрелости она достигла к середине ХХ в. В послевоенный период вместе с ростом политического и экономического влияния США американская юридическая литература обрела собственную нишу в общей панораме актуальных направлений юридической мысли. Говоря о характере американской юридической литературы следует учитывать два важных обстоятельства: - во-первых, американская юридическая мысль и соответствующая литература формировались под непосредственным и весьма интенсивным влиянием европейских подходов к праву, которые изучались, перенимались и входили в употребление в американской культурной среде. Показательным является переход к устройству юридического образования в США в современном виде благодаря внедрению К. Лангделлом принципов исторической школы права в конце XIX в.; У. ЛаПьяна пишет, что назначение датчанина, профессора Лангделла деканом юридического факультета в Гарварде – это широко известный факт, знаменующий собой «начало современного американского юридического образования» ^{[6, p. 3]}. Сюда же следует отнести то, как американские юристы зачитывались сочинениями немецких предшественников и коллег, особенно работами Р. Иеринга ^[1]. Знаменательной была дружба К. Ллевеллина с авторитетным немецким юристом эпохи, главой немецкого крыла движения «свободного права» Г. Канторовичем.

Безусловно, интересу и восприимчивости к идеям европейских коллег способствовали конкретно-исторические условия в США – в первую очередь запросы крупного бизнеса и рост социальных противоречий; - во-вторых, то, что мы сегодня воспринимаем как становление американского правоведения в трудах ряда юристов (О. Холмса, Т. Грэя, Р. Паунда и некоторых др.), в значительной степени связано с ретроспективным взглядом на эту проблему в более поздний период. Возникшее примерно в середине 1930 гг. обозначение «правовой реализм» использовалось для условной обобщающей характеристики группы новых («неортодоксальных») позиций американских юристов, которые не составляли единства, но вместе с тем придерживались некоторых схожих положений и установок в трактовке правовой проблематики. Само название было весьма условным и нередко подвергалось критики в американской литературе. Американский юрист Э. Патерсон в сочинении 1953 г. ^[8], описывая это движение, выделял примерно 20 представителей так называемого американского правового реализма. В 1930 гг. в американской юридической литературе появляется еще достаточно неуверенная характеристика реализма как ещё незрелого, «молодого» направления ^[11]. В 1935 г. У. Кеннеди, профессор Фордемского университета, писал о том, что в этот период сложилась такая ситуация в интеллектуальной среде США, что уже вовсе не надо было даже объяснять интерес к разъяснению и разработки вопросов «практических ценностей» в праве. И такая характеристика подчеркивала контраст по отношению к состоянию юридической мысли в США десятилетие до этого.

В советской юридической литературе 1950 гг. проблема специфики американской юридической мысли начала освещаться, в основном с критической позиции в русле традиционной для того времени антибуржуазной критики, однако в целом в значительной степени обоснованной в ее существенных аспектах (исследования О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородского ^[2], В.А. Туманова ^[3] и др.). Во всяком случае в период 1950-1970 гг. появилось несколько крупных исследований, в которых многие аспекты представлений о праве американских юристов и направления юридической мысли в США были подвергнуты достаточно обстоятельному и проблемно-критическому разбору. Это все происходило на фоне «отстранённости» от литературы немецких и французских мыслителей в послевоенный период. Советские правоведы внесли значительный вклад не только в разъяснение основных позиций представителей американского правового реализма, но и придали ему новый импульс критического осмысления и вместе с тем способствовали распространению идеи этого направления далеко за пределами США.

В новейшей литературе, как отечественной, так и зарубежной, участились попытки и даже сложилась уже определенная направленность трактовать достаточно произвольно правовой реализм в США как некий исходный или классический правовой реализм. Такой подход вольно трактует предмет и предлагает видеть историю юридической мысли в искаженном представлении. Он совершенно неприемлем для научного анализа правового реализма, разве что для сторонников антиисторического или феноменологического ракурса, которые нередко, извлекая лишь некоторые феноменологические интенции и установки, моделируют собственную парадигму реальности истории правовой мысли. Правда, в чистом виде там нет и феноменологического подхода.

То, что именуется американским правовым реализмом, является важным этапом становления и укрепления собственных позиций национальной-правовой культуры, а также определенным заявлением о себе в общей панораме юридической науки, но ни классическим, ни исходным такой реализм в области обществоведческих наук и, в частности, юриспруденции быть не может. Он возник на основе предшествующего развития юридической мысли, прежде всего немецких, французских и английских философов, социологов и юристов. Вся история юридической мысли XIX в. – от Монтескье и французских социалистов, исторической школы права в Германии, гегелевской философии и гегельянства до больших проектов социологии права, включая и разнообразные доминировавшие к концу этого периода социологические и психологические подходы к праву – прошла под эгидой реализма в его различных вариантах. Поэтому природа, специфика и значение правового реализма в том виде, в котором он осваивался и развивался в США, — это вопрос о важном, но партикулярном ракурсе, региональном варианте национального осмысления права в контексте хорошо известного ещё со времен античности приема познания. Гносеологические особенности реализма менялись и уточнялись со временем. Правовой реализм – это лишь определенное преломление соответствующего гносеологического подхода к области правопознания и правопонимания, в русле которых и в условиях развития социогуманитарного знания, в частности в XIX в., он оформился в теоретически зрелую стратегию правознания и трактовки права, причем далеко не во всех случаях его использования. Например, в американском правовом реализме идеалистического содержания зачастую больше, чем собственного реалистического. Это очень важный момент, который не может игнорироваться. В действительности ключевые позиции реалистов американского варианта базируются на идеях номинализма, субъективного идеализма, эмпириокритицизма, прагматизма, релятивизма, что явно удаляет этот вид реализма от собственного реалистического. Поэтому специфика реализма, особенности реализма в юриспруденции, который сформировался в США, нуждаются в очень серьезных прояснениях и уточнениях.

Объективный мир рассматривался американскими юристами-прагматистами с позиций, с которых его трактовали родоначальники субъективного идеализма. Например, Дж. Беркли говорил: «Мир есть комплекс моих ощущений».

Д. Дьюи исходил из того же самого, что вещи представляют собой мои субъективных восприятий, а не реальные явления. Он писал, что вещи – это «то, что можно с ними сделать» ^{[5, p. 115]}.

Прагматисты, следуя эмпириокритикам, отвергали объективную или абсолютную истину. В гносеологическом плане оба направления стояли на позициях релятивизма и сходились в том, что источником познания является опыт, который понимается в субъективно-идеалистическом плане. О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский справедливо отмечали тот момент, что новым в развитии субъективного идеализма была трактовка критерия истины, который разъяснялся прагматистами с точки зрения полезности ^{[2, с. 18]}, т.е. истина трактовалась инструментально-утилитаристски. Согласно Дьюи, идеи и теории представляют собой гипотезы, ценность которых «не в них самих, а в том, в какой мере они помогаю в работе» ^{[5, р. 145]}.

«Критерий полезности в прагматистском истолковании, - писали О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский, - приводит в теории познания к отрицанию каких бы то ни было общих научных понятий и самой возможности их образования. Раз ценность понятий определяется их полезностью, то каждый может и должен следовать своим особым понятиям, обеспечивающим ему успех, но при этом исключено образование понятии, правильных самих по себе, истинных независимо от области их применения. Понятие — не отражение действительности, а лишь инструмент для достижения поставленной цели. Инструментализм как раз и составляет центральное ядро всей философии прагматизма» ^{[2, с. 18]}.

В оценках самих американских правоведов иногда встречаются такие интенции, которые указывают на квази-реалистический характер того, что именуется движением американского правового реализма. Например, предлагается такая характеристика, как «крипто-идеалисты», что можно объяснить как тайные или скрытые идеалисты. В действительности, в этом есть совершенно определенная логика.

В основе этого направления лежит набор элементов и гносеологических остановок хорошо известных философских концепций. При этом с позиции истории юридической мысли исходные позиции многих реалистов, начиная с О. Холмса и Р. Паунда, были хорошо известны из трудов их европейских предшественников и современников. Явный дефицит единого теоретического ядра у тех, кто именовал себя реалистами, долгое время, впрочем, как и сегодня, приводил к справедливой оценке, которую в свое время дал В. Рамбл: «Не существует непогрешимого метода, чтобы определить, кто такой правовой реалист» ^{[9, р. 547]}.

Б. Кордозо, судья Верховного суда США, писал, что «наиболее характерным результатом последней декады [1920 гг.] в области юриспруденции является выделение группы исследователей, которые именуют себя реалистами» ^{[10, р. 10]}. Вообще, следует отметить, что в американской литературе почти традиционным является характеристика реалистов не сточки зрения специфики их взглядов (так как единства там не было), а с позиции самоопределения, т.е. как «именующие себя реалистами».

В. Рамбл в 1965 г. писал о том, что, хотя у правового реализма появились некоторые контуры, нет согласия среди американских юристов по вопросу о том, каковы же признаки этого направления, как определить реалистов и т.п. При этом и сами реалисты, как отмечал тот же автор, «сбиты с толку» при попытках дать ответ на такие вопросы ^{[9, р. 547]}.

Отбор в реалисты осуществлялся весьма условно. К. Ллевеллин просто составил в 1931 г. некий список реалистов, который до сих пор является одной из немногих попыток начертания состава этой группы юристов, представители которой придерживались установки правового реализма ^{[7, р. 74-76]}. Притом в этот период ни сам К. Ллевеллин не публиковал никаких значимых сочинений о правовом реализме, равно как не было «никакого стандартного разъяснения правового реализма, его природы и его развития» ^{[9, р. 547]}.

В хорошо известном и авторитетном исследовании о современной американской юриспруденции 1950 гг. Ф. Кэхилла отмечалось, что термин «правовой реализм» «не поддается разъяснению» ^{[4, р. 97]}. Он, в частности, подчеркивал, что этот термин предполагает «не столько описание, сколько лозунг, и несет в себе скорее эмоциональные коннотации, чем точные значения» ^{[4, р. 97]}.

В. Рамбл высказывал уже в середине 1960 гг. несогласие с последним утверждением Ф. Кэхилла, однако при этом указывал лишь на то, что природа правового реализма как направления американской правовой мысли становится более определенной.

Ф. Кэхилл более точно, чем многие другие американские правоведы описывал основную задачу юридической мысли в США, для решения которой концентрировались усилия многих поколений. В частности, он ставил вопрос о таком явлении, как «судебное законодательство» ^{[4, р. 97]}. Этим названием схватывалась общая тенденция к поиску ответов на вопрос о роли и значении суда в развитии права и правовой системы, с которым занимались несколько поколений европейских и в последствии американских юристов. По мнению этого автора, проблему «функций суда» вынес на обсуждение О. Холмс, который в общемировом контексте, конечно же, был не одинок, хотя совершенно справедливо, что все последующие высказывания и размышления в американской литературе на эту тему непременно возвращаются к ряду ключевых позиций О. Холмса. Ф. Кэхилл писал о том, что «социологическая юриспруденция» и «правовой реализм» проверяли на прочность тезисы О. Холмса о роли суда.

Эмпирической базой этой противоречивой и амбициозной конструкции «судебное законодательство», как писал Ф. Кэхилл, а также основой критики традиционных взглядов на функции суда, было состояние «конституционно-правового кризиса, с которым столкнулись Соединенные Штаты при переходе к активному или эффективному государству» ^{[4, р. 47]}. Суть кризиса заключалась в том, что суд пресекал законодательные инициативы, которые пытались реагировать на развитие индустриального общества.

По мнению Ф. Кэхилла, «в современной юридической теории правовая система перестает быть социальным приспособлением и становится процессом, посредством которого обеспечивается социальное приспособление. Право становится инструментом достижения социальных целей, и каждое решение суда позитивно в том смысле, что оно обеспечивает поддержку государством некоторого интереса, ищущего его защиты» ^{[4, р. 47]}. Философско-правовая концепция Р. Иеринга в действии.

Социально-телеологический подход к праву, ставшим лейтмотивом всего реалистического движения в американской правовой мысли, укреплял представления американских юристов о том, что право не является беспристрастным арбитром, возникающим каким-то неопределенным образом над интересами общества; право, как отмечал Ф. Кэхилл, не является фиксированной системой и подлежит оценке с точки зрения его социальной политики, что раньше было невозможно ^{[4, р. 47]}. Важным аспектом трансформации понимания роли суда и права в обществе было изменение концепции современного государства, которая отныне пыталась ориентироваться на социальные изменения и целенаправленное использование государственной власти. Поскольку вопросы государственной власти стали судебными вопросами, остро встала необходимость в новой теории судебных функций, как отмечал Ф. Кэхилл. Он явно указывал на то, что в этих обновленных условиях судьи занимались «судебным законодательством». При этом он упрекал современных теоретиков права, отмечая, что, конечно, не было никакой необходимости в потоке книг и статей, чтобы сказать судьям, что теория оправдывает их действия, которые они уже делали ^{[4, р. 157]}.

Рассматриваемый автор не ставил вопрос о допустимости и природе «судебного законодательства», например, о том, может ли быть судебное решение одновременно законодательным и судебных актом? Насколько вообще оправдано использование понятия «судебное законодательство» в юридической теории и т.п. – такие вопросы не рассматриваются в работе Ф. Кэхилла.

Ф. Кэхилл отмечал неадекватность и неоднозначность современных правовых теорий в США. По его мнению, несмотря на явное намерение тогдашних теоретиков права снабдить судебный процесс более точными знаниями, ни один из них не сделал никаких количественных заявлений ни об объеме судебного законодательства, которое он одобрял, ни о степени изменений, которых он таким образом рассчитывал добиться ^{[4, р. 157-158]}.

Подводя итог проведенному исследованию, по необходимости краткому, проблемы генезиса и специфики употребления реалистического подхода в истории правовой мысли США, следует отметить, что характеристика реалистов с точки зрения их гносеологических, онтологических и аксиологических доминант является непростой, но весьма важной для понимания собственно теоретического значения этого направления: при детальном и по возможности обстоятельном анализе там обнаруживаются явные признаки номинализма средневековья, представлений основателей субъективного идеализма, эмпириокритицизма, релятивизма, - все это сплавляется в философии прагматизма, служащего прочным основанием прагматических вариантов социологизированной интерпретации права и правосудия. При этом теоретический каркас выкристаллизовывался на поздней стадии и во многом благодаря усилиям философов, которые первыми приступили к системному описанию американского «правового реализма». Теоретическое становление реалистического подхода в истории американской юридической мысли происходило не только философским путем, но и через снятие социологического ракурса исследования теоретических проблем правосудия и социальных функций права, воспринятого от европейских предшественников.