Project of the Russian Historical and Cultural Reference Institute of P. K. Simoni: scientific information network in the precomputer era

Demirova Natalya Ilinichna Principal Conservator, State Historical Museum 124617, Russia, 1435-51, g. Moscow, ul. Aleksandrovka, 1435 demirovani@gmail.com

В современном обществе все большую роль в исследовательской работе историков начинают занимать информационные технологии. И речь идет не только о замене листа бумаги и ручки или пишущей машинки электронным файлом. Постепенно в виртуальное пространство переходит деятельность по сбору и изучению научной информации. Ресурсов для нее с каждым годом становится все больше: электронные каталоги библиотек и архивов; оцифровка книг и архивных документов; разработка и наполнение государственных каталогов музейного и архивного фондов и др. Но вне зависимости от степени цифровизации работы современных историков, один из ключевых этапов качественного исторического исследования остается неизменным: прежде всего необходимо ознакомиться со всей имеющейся информацией по изучаемой проблеме. Со временем меняются только способы решения этой задачи.

Цифровые технологии в данном случае являются существенным подспорьем, но помимо них в современном исследовании не теряют своего значения и старые добрые методы информационного поиска: изучение справочной литературы, архивных путеводителей, посещение справочно-библиографических отделов библиотек и т.д. Используя все эти возможности, современный историк зачастую сталкивается не с проблемой недостатка информации, а скорее с ее переизбытком и необходимостью обработки, проверки и систематизации колоссальных ее объемов. Естественно, что массив накопленной информации, которую нужно освоить историку XXI века значительно превышает тот, с которым сталкивался его коллега в XIX и даже в ХХ столетиях. И дело здесь не только в публикациях новых исследований, но и в обнаружении все новых и новых документов в архивах, и в появлении новых методов работы с уже известными историческими источниками.

Реалии исторического исследования конца XIX – начала ХХ в. были совершенно иными: библиотеки еще не могли похвастаться развитым справочно-библиографическим аппаратом; многие документы, с которыми мы сегодня работаем в государственных архивохранилищах, находились в семьях или частных собраниях коллекционеров; те же, что уже попали в архивы, не были доступны любому желающему; о тех возможностях информационного поиска, которые нам сегодня дают компьютеры и сеть Интернет, исследователи, казалось бы, не могли даже и мечтать. Или все-таки могли?

В Отделе письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ) хранится одна из частей личного архива Павла Константиновича Симони (ф. 37). Знаток библиографического дела, истории литературы и книжности, специалист по палеографии и фольклористике, П.К. Симони получил образование в Санкт-Петербургском университете и долгие годы был делопроизводителем, а позже - заведующим канцелярией Отделения русского языка и словесности Академии наук. Многие годы П.К. Симони поддерживал дружеские и научные связи с Императорским Российским историческим музеем (ИРИМ), ныне ГИМ. Долгое время он являлся членом-сотрудником музея, а с июня 1918 г. – его действительным членом. Примечательно, что осенью 1913 г. товарищ председателя ИРИМ, князь Николай Сергеевич Щербатов, просил Павла Константиновича Симони на предстоящем торжестве по случаю 100-летия Императорской публичной библиотеки в Санкт-Петербурге не только войти в состав делегации от Исторического музея, но и зачитать поздравительный адрес библиотеке. Последний, в свою очередь, с удовольствием выполнил эту просьбу. ^{[11; 16]}

Закономерным итогом этих связей стало решение ученого передать Историческому музею свою обширную и разнообразную коллекцию рукописных и печатных материалов, которую он собирал на протяжении почти всей жизни. Коллекция печатных материалов составляет большýю часть личного и научного архива П.К. Симони. Причем, если материалы коллекции практически полностью были переданы в Исторический музей, то остальные части личного архива оказались разделенными между тремя архивохранилищами: РГАЛИ, (ф. 461), ОР РГБ (ф. 362) и ОПИ ГИМ (ф. 37).

Решению о передаче коллекции в Исторический музей предшествовал еще один эпизод: в мае 1918 г. П.К. Симони предложил на рассмотрение ученой коллегии РИМ свой проект по созданию при музее Русского Историко-культурного справочного института, который он предлагал организовать при Историческом музее. Этот проект известен исследователям архивного наследия П.К. Симони, начиная с 1980-х гг.,. ^[5] Л.П. Машенцева упоминает его в числе наиболее значимых по своему историко-культурному значению документов из раздробленного личного архива ученого. ^{[9, с.35]} Однако, специального разбора этого интереснейшего документа пока не было сделано.

Сам автор в сопроводительном письме к проекту писал, что идея института зародилась у него еще во время Съезда музейных деятелей. ^[12] По всей видимости, речь шла о Предварительном съезде музейных деятелей, состоявшемся 27-30 декабря 1912 г. в стенах ИРИМ. Таким образом, перед нами не мимолетная фантазия, а проект, который разрабатывался на протяжении нескольких лет. И даже начавшийся процесс коренной ломки всех областей жизни не заставил автора отказаться от попытки реализации своей задумки, а возможно и послужил стимулом для перехода от проектирования нового учреждения к попыткам его организации.

Проект Русского историко-культурного справочного института представляет собой машинопись с рукописными правками рукой П.К. Симони. Он подшит вместе с входящей и исходящей перепиской автора проекта с управлением музея в папку с надписью на обложке «Исторический музей. Симони Павел Константинович. Дело № 725». Вероятно, это дело из канцелярии самого Исторического музея, впоследствии присоединенное к материалам личного архива П.К. Симони. Что же хотел создать ученый и, какие проблемы научной системы побудили его к разработке данного проекта?

Текст проекта включает в себя 6 разделов. Первый, постановочный, обосновывал необходимость создания института и его принципиальное отличие от всех имевшихся к тому времени научных и просветительных учреждений. Этот раздел видится нам наиболее любопытным, так как представляет собой подробный анализ проблем, с которыми сталкивался любой ученый-гуманитарий в конце XIX – начале ХХ вв. Причем анализ, сделанный не равнодушным чиновником-ревизором, а непосредственным участником научной жизни страны, сложившимся и компетентным в своей области знания специалистом, воспитанником Санкт-петербургского университета, сотрудником Академии наук. Второй и третий разделы посвящены структуре предполагаемого института. Четвертый описывает возможные направления деятельности нового учреждения. Пятый отдельно посвящен организации издательской работы. Завершается проект разделом с росписью возможного штатного расписания и руководящего состава учреждения. Основное внимание далее будет уделено анализу первой части проекта, так как остальные разделы имеют чисто практическое значение и почти не затрагивают организационных и методических проблем гуманитарных наук в целом.

Какие же проблемы организации исследовательской работы побудили П.К. Симони к попыткам создания нового учреждения? Прежде всего, – это сложности поиска необходимых материалов в обширных собраниях библиотек, архивов и музеев. Многое уже было занесено в инвентарные книги, но вот системы каталогов и картотек находились еще в зачаточном состоянии: «как подступиться к безгласным книжным полкам и книжным обширным залежам и даже целым кладбищам книг, брошюр, газет, журналов, листов и т.д., мирно по многу-многу лет покоящихся в разного рода книгохранилищах, архивах, музеях, книжных палатах, в складах дублетов и отбросов книжных и проч. В лучшем случае, если то, что Вы ищете, уже было разобрано, получило определенное место хранения, наконец, даже если оно уже занесено в инвентарь и затем попало в роспись или каталог, то и тогда ищущему надо еще знать точно, кроме фамилии или клички, псевдоним автора, еще инициал его имени, а иногда сверх того и отчества, чтобы в бездонных каталогах более чем за 3 ½ века – без траты времени отыскать нужное сочинение». ^{[13, л.20]}

Особенно эта проблема остро ощущалась при поиске текстов, публиковавшихся в периодических изданиях, так как список их наименований постоянно менялся, а указатели и росписи номеров издавались далеко не ко всем. Более благополучно дело обстояло с так называемыми «толстыми журналами» и научной периодикой. В целом, по оценке П.К. Симони, не более 5% периодических журналов имели к 1918 г. печатные справочники и указатели содержания. Остальные же издавали их с многочисленными пропусками и исключениями. Вовсе не имели указателей газеты как столичные, так и губернские и епархиальные ведомости, хотя они являлись традиционным местом публикации документов, которые могли быть использованы исследователями. П.К. Симони приводил целый ряд фамилий составителей отдельных реестров книг XVIII-XIX вв., однако подчеркивал, что их ценный вклад в дело учета произведений человеческой мысли даже в совокупности не может быть приравнен единому полному реестру, составление которого невозможно было еще и по той причине, что «и в натуре никто не успел из коллекционеров сделать какого-либо мало-мальски целого или законченного собрания…». ^{[13, л.22]}

Кроме того, П.К. Симони обратил внимание на то, что довольно большой массив рукописных и печатных документов, который мог нести в себе историческую информацию, не только не был объектом направленного собирания, но и нередко уничтожался. Обобщенно автор называл эти материалы «листы», относя к ним брошюры («летучие листы»); гравюры; всевозможные иллюстрации и таблицы - приложения к книгам, издававшиеся на отдельных листах и досылаемые подписчикам позже. По большому счету, П.К. Симони предлагал отказаться от поиска и сохранения только уникальных источников, своего рода «жемчужин», и по возможности сохранять для последующего изучения весь возможный печатный и рукописный материал: «всякий эфемерный печатный материал, как например: циркуляр, программа, речь, записка, объявление, расписание лекций, афиша, листовка, летучка и т.д. должны бы найти себе приют и место для вечного хранения в каких-либо хранилищах. Это всё памятники, отмечающие и хранящие в себе черты и отзвуки в деталях текущей культурной и общественной жизни». ^{[13, л.28]}

П.К. Симони выделял еще один большой пласт научных и литературных произведений, занимавший, по его мнению, промежуточное положение между печатной продукцией и рукописями, находившийся под угрозой полной утраты. Это рукописи произведений, отложившиеся в типографиях. До 1890 г. туда должен был направляться рукописный оригинал произведения, а он нередко мог быть единственным. В случае, если по каким-либо причинам печатание тиража не завершалось, рукопись уничтожалась как макулатура. Из-за этого капитальные труды, которые отправлялись в типографию по частям, могли быть уничтожены, если автор умирал, не завершив свой труд. П.К. Симони предлагал в подобных случаях подписные авторские корректуры и отдельные окончательно отпечатанные листы, еще не составившие целого законченного издания, приравнивать к рукописям и обязать издательства передавать или продавать их в библиотеки для вечного хранения. ^{[13, лл.17-18]}

Еще сложнее на рубеже XIX – XX вв. дело обстояло с рукописным материалом. Описания рукописей, были рассеяны по множеству периодических и отдельных изданий, имевших не только научный, но и обще-информационный характер. Зачастую они не имели необходимого справочного аппарата и располагались в справочниках не по темам или каким-либо иным содержательным признакам, а традиционно «по форматам», что существенно затрудняло поиск необходимых сведений. ^{[13, л.25]} Естественно, далеко было и до завершения процесса описания всех известных на тот момент рукописей (равно как далеко до этого момента и сегодня).

Помимо того, что имеющиеся справочно-библиографические издания были недостаточны и не решали большей части, стоявших задач, доступ к ним в публичных библиотеках был ограничен из-за недостаточной укомплектованности необходимыми изданиями. Хотя сам П.К. Симони приводил целый ряд примеров, свидетельствующих о том, что во многих крупных научных центрах России в начале ХХ века велась активная работа не только по описанию, но и по каталогизации имевшихся коллекций. Предлагаемый в проекте институт по замыслу автора должен был обобщить и унифицировать результаты этих работ. Главной целью института была: «хотя бы на первое время неполная регистрация всего известного рукописного и уже напечатанного материала – пока не будет у нас, наконец, полных описаний и точных законченных обследований по возможности всех … памятников нашего прошлого и настоящего бытия, а затем рядом же подбор и группировка данных, может быть в виде особой подвижной энциклопедии,* постоянно улучшаемой и исправляемой и пополняемой все новыми данными». ^{[13, л.30]} Помимо обобщения сведений обо всех имеющихся печатных и рукописных документальных памятниках, предполагаемый институт должен был предоставлять сведения о месте хранения каждого из них. Таким образом, предлагалось создать некий мета-каталог, позволяющий исследователю найти любые из известных на данный момент материалов, будь то подлинные исторические документы или научные публикации, созданные на их основе.

Создание учреждения, выполняющего подобные функции, по мнению П.К. Симони, было необходимой предпосылкой для создания обобщающих и фундаментальных исследований: «до тех пор, пока весь решительно рукописный материал не “соберется” на вечное хранение в общественные и правительственные книгохранилища, - нельзя нам иметь и подлинно настоящей истории и истории литературы и искусства, а возможны лишь мелкие разыскания… Все это лишь ученый труд до первой новой случайной какой-либо “находки”. Исследователь изнывает, ищет подходящего материала, но не знает, где его отыскать, и помогает ему лишь слепой, шалый случай!..» ^{[13, лл.25-26]} Решать эти проблемы должны библиографические институты, специализирующиеся по отдельным отраслям науки. В первой четверти ХХ в. в России имелось только одно подобное учреждение – Литературно-Библиографический институт, основанный в 1916 г. в Петрограде.

П.К. Симони считал основной целью Русского историко-культурного справочного института помощь исследователю в предварительном изучении избранного вопроса: помощь в установлении всего ранее сделанного по его теме, обеспечение информацией о местах хранения необходимых изданий и документов. Сам автор так характеризовал этот институт: «иконографический музей и один общий архив литературы каждого вопроса – хранилище – подвижная энциклопедия всех данных по народной /расовой и племенной/, духовной, психической, бытовой, государственной, общественной, политической, промышленной и т.д. прошлой и настоящей жизни Русской Нации». ^{[13, л.34]} Как минимум все это должно было собираться в виде библиографических ссылок, еще лучше в виде копий, а в идеальном случае – должно было возникнуть генеральное собрание всех подлинников в одном месте хранения.

Стремление сохранить все произведения человеческой мысли, касающиеся истории и культуры русского народа, естественно, вело автора проекта к вопросу о хранении и использовании документов и архивов еще работавших ученых и писателей. Предложенный ответ на первый взгляд был довольно нетривиальным. П.К. Симони предлагал использовать Институт как некое единое информационное пространство для научной работы всех его участников: «Наконец, здесь же могли бы сосредотачиваться постепенно в будущем и самые подлинные работы конченные и неоконченные и лишь начатые нашими учеными, их разные бумаги, черновики, корректурные и правленные ими экземпляры, чистые листы изданий и трудов наших отечественных ученых, и все вообще собранные ими материалы в печатном, писанном, фотографированном и другом виде: использованные ими негативы, снимки, диапозитивы, графики, схемы, таблицы, конспекты, клише, слепки, расчёты, счетные ведомости, промеры, фонограммы и прочее. Ученые также вообще могли бы постоянно и на время хранить здесь свои труды, работы, программы, конспекты, записки, справки, наброски читаемых ими лекций, записные книжки, дневники, неоконченные работы, даже курсы, литографируемые самими профессорами или их слушателями…». ^{[13, л.34]}

Нам видится, что эта идея во многом навеяна самим временем, в которое создавался проект института: первые послереволюционные годы – время усиления идей коллективной деятельности. То же мы видим и в проекте П.К. Симони: наука проверялась на возможность ее обобществления. Отдельные научные лаборатории предлагалось слить в единую научную лабораторию посредством объединения всех подготовительных материалов и предоставления свободного доступа к ним для любого желающего.

Проблема организации коллективной научной деятельности была и остается сегодня одной из важнейших задач для эффективного развития науки. Вспомним, что писал по этому поводу в 1942 году Марк Блок в своей знаменитой «Апологии истории»: «какими бы разнообразными познаниями мы ни стремились наделить наиболее вооруженных исследователей, они всегда – и, как правило, очень скоро – доходят до определенного предела. И тут уж нет иного выхода, кроме как заменить многообразную эрудицию одного человека совокупностью технических приемов, применяемых разными учеными, но направленных на освещение одной темы. Этот метод предполагает готовность к коллективному труду. Он также требует предварительного определения, по общему уговору, нескольких крупных ведущих проблем. До такого отрадного положения нам еще очень далеко. Но будем верить, что оно наступит и в значительной мере станет определяющим для будущего нашей науки». ^{[8, с.40]} Во многом не настало такое время и сегодня.

Если же вернуться к проекту П.К. Симони, то можно с уверенностью сказать, что его проект предполагал создание предпосылок для организации подлинно коллективной научной деятельности еще в 1917 г. Предложенная идея оказалась не только весьма радикальной, но и более чем передовой, во многом даже опережающей свое время. Лишь на рубеже XX и XXI вв. мы получили достаточно полный каталог личных архивов историков, ^[15] и не так давно началось целенаправленное изучение проблемы научной лаборатории историка и ее сохранения в виде личного научного архива. ^{[2, 4]} Более того, сегодня мы можем говорить только о виртуальном объединении сохранившихся архивов историков и работа эта ведется исключительно в ретроспективном ключе – научные лаборатории ныне живущих ученых полностью исключены из нее.

Таковы были, по мнению П.К. Симони, основные проблемы, которые должно было решать новое учреждение, его цели и задачи. В своей работе институт должен был руководствоваться четырьмя основными принципами, которые мы приведем именно в той последовательности, в которой они упомянуты в тексте проекта.

Прежде всего, всеобщая доступность. Этот принцип, судя по контексту, относился не только к будущему институту, но и к архивам и библиотекам вообще. Важно отметить, что в данном случае автор проекта, скорее всего, не имел в виду всенародной доступности. Так как для обеспечения этого принципа предлагалось расширить традиционные часы работы с публикой помимо дневного времени (с 11 до 15 часов) и на вечерние часы, «чтобы учителя и служащие также могли к ним обращаться». ^{[13, л. 30]} Речь, в данном случае, не идет о крестьянах или рабочих, автора, прежде всего, волновали интересы того слоя интеллигенции, представители которого вынуждены были службой добывать себе средства к существованию, а научную деятельность осуществлять во время, свободное от основной работы. Эта заинтересованность во многом объясняется личностью самого автора проекта: выходец из семьи служащего Санкт-Петербурского университета, он хорошо представлял себе проблемы и потребности именно этой категории людей.

Второй принцип – внепартийность, был продиктован самим временем. В политических условиях предреволюционных и первых послереволюционных лет, наполненных ожесточенной борьбой различных политических объединений и партий, российская интеллигенция стремилась подчеркивать независимость своих мнений и действий от кипевшей борьбы политических сил. Проблема сохранения независимости науки от политики в этих условиях, естественно, осознавалась чрезвычайно остро: поиск истины не совместим со следованием конъюнктуре.

Отдельно говорилось о пополняемости и непрерывной проверке сведений, хранимых институтом и предлагаемых исследователям. Этот принцип был очень важен, так как именно он обеспечивал институту коренное отличие от обычного печатного справочника или энциклопедии. Причем сегодня мы понимаем, что именно эта особенность могла превратить новое учреждение в своеобразную научную информационную сеть. Эта сеть во многом могла выполнять те функции, которые сегодня осуществляются посредством сети Интернет. Например, сейчас ведется активное формирование двух всероссийских баз данных – Государственного каталога музейного фонда РФ и Центрального фондового каталога архивного фонда РФ, задачи которых во многом созвучны задачам, которые ставил П.К. Симони перед своим институтом – регистрация сведений обо всех вещественных и документальных памятниках и местах их хранения.

Наконец, последний, четвертый кит будущего института – национальный характер. П.К. Симони подчеркивал, что Русский историко-культурный институт должен собирать сведения и документы, касающиеся, прежде всего, истории русских, т.е. коренного населения, под которым автор проекта понимал «великороссов, белорусов, малороссов или украинцев, галичан, угорских Русских». ^{[13, л.31]} При этом все народности, кроме великороссов, равно как и «инородцы» должны были по его плану организовать такие же справочно-библиографические центры. Для изучения восточных народов предлагалось реорганизовать Азиатский музей при Академии наук, остальные могли проводить эту работу на своих национальных территориях. Стремление разделить ведение необходимых работ по национальному признаку, возможно, порождалось существовавшими на тот момент в обществе центробежными тенденциями. В то же время, будучи опытным специалистом по славянской филологии, истории языка и культуры, П.К. Симони понимал, что политически разделить страну, может быть, и можно, но искусственно разорвать глубинные связи культур и языков народов, проживавших на территории центральной России, Белоруссии и Украины, далеко не так же просто…

Для понимания сути и значения проекта, предложенного П.К. Симони, необходимо осветить еще один вопрос: на труды и идеи кого из своих предшественников опирался ученый, разрабатывая проект нового института? За ответом мы вновь обращаемся к личному архиву П.К. Симони. В той же единице хранения, рядом с машинописью проекта института находится рукопись неоконченной статьи или доклада, посвященная истории собирательства и музейного дела в Российском государстве и, в частности, проекту создания Национального музея Ф. П. Аделунга, который был опубликован в 1817 г. на страницах журнала «Сын отечества». ^[1]

Первая, более проработанная часть этой рукописи является кратким историческим обзором появления практики сохранения культурных ценностей и перерастания ее в музейное дело, являющееся целенаправленной государственной деятельностью. П.К. Симони возводит начало русского собирательства предметов старины к древнерусским временам, прежде всего, связывая его с сохранением религиозных святынь. По оценкам ученого такое отношение к старине, почтение перед ее святостью без осознания исторической и культурной ценности предметов, имело место на протяжении XI – середины XVI вв. Затем, постепенно ситуация начала меняться и XVII – 1-я четверть XVIII вв. все более выпукло стали проступать новые цели этой деятельности, хотя в начале они приобретали не вполне принятые сегодня формы: «чуть как-то странно преобладали новые пристрастия к [почтению] грубого уродства, физического вырождения и безобразия всевозможных монстров природы, но уже вместе с тем обращалось внимание на раритеты, антиквариат, куриозитеты и т.д.» ^{[14, л. 117 об.]}

В последней трети XVIII столетия первые государственные, или скорее императорские собрания, стали соседствовать с частными коллекциями таких известных коллекционеров, как гр. Н.П. Румянцева, А.И. Мусина-Пушкина, П.П. Свиньина. Но только к 60-м годам XIX в. все эти накопленные историко-культурные богатства на практике были осознаны государством как инструмент воспитания и образования народа, развития его национального самосознания. И именно с этого момента, по мнению П.К. Симони, началась эпоха действительно общедоступных музеев.

Вторая часть рукописи, практически не проработанная, должна была содержать разбор идей ученых первой половины XIX в. о сохранении культурных ценностей. Среди первых из них автор упоминал два проекта. Один из них принадлежал перу историка и коллекционера, члена румянцевского кружка, а в 1814-1845 гг. секретаря и библиотекаря графа Н.П. Румянцева Б.Г. Выхмана. ^[10] Второй – историка и филолога, члена корреспондента, а позже почетного члена Императорской академии наук, Ф.П. Аделунга ^[17] был посвящен созданию Русского национального музея. П.К. Симони планировал подробнее рассмотреть проект Ф.П. Аделунга, так как считал его более проработанным. Далее в рукописи текст проекта Ф.П. Аделунга был помещен сначала в виде отдельных больших цитат (тем же почерком, что и вся рукопись), а затем, начиная примерно с середины текста, другим почерком в виде копии текста, завершается текст, как и в журнале «Сын отечества» подписью «Ф. Аделунг» под чертой. Мы предполагаем, что копия с текста проекта была снята по просьбе П.К. Симони кем-то другим, далее он начал подбирать и последовательно вписывать в свою рукопись необходимые цитаты, но затем работа над этой рукописью по каким-то причинам была прервана и не возобновилась.

В данном случае, на наш взгляд, важно то, что П.К. Симони было хорошо известно содержание проекта Ф.П. Аделунга. Причем при сравнении обоих текстов, между созданием которых почти сто лет, можно обнаружить очень много созвучных идей, но имеющих собственные смысловые нюансы у каждого из авторов. Так основополагающий принцип обоих проектов – по возможности полное собирание всех предметов (памятников) истории. Но сравним две формулировки. В «Сыне отечества» читаем: «таковые собрания в[есьма] полезны для скорого и легкого обозрения протекших событий и настоящего положения Государства». ^{[1, с.54]} У П.К. Симони: «хранилище… всех данных по… прошлой и настоящей жизни Русской Нации». ^{[13, л.34]}

Эту разницу объяснит нам время создания обоих текстов. Ф.П. Аделунг хотел создать музей Российской империи, находившейся в своем зените, только что победившей в Наполеоновских войнах, империи еще полной жизненных сил. Таким образом, цель музея показать это государство во всем его величии, как российским подданым, так и сопредельным странам. П.К. Симони разрабатывал свой проект в годы, когда та же империя столкнулась с сильнейшими социальными и политическими бурями, разрушалась под их ударами. В этих условиях не оставалось иного, кроме как искать точку опоры в народе или, как это несколько официозно сформулировано у П.К. Симони, в нации. Во второй половине XIX – начале ХХ в. он был далеко не единственным, кто шел по пути познания истории России через понимание ее народной жизни, народной души…

Естественно, что созданный на сто лет позже проект П.К. Симони имеет гораздо более глубокую специализацию, чем проект Ф.П. Аделунга. Собрание Русского национального музея должно было включать в себя наряду с книгами, рукописями и иллюстративными материалами еще и образцы растительных, животных и минеральных богатств России в виде гербариев, чучел и т.д. Столетие, прошедшее между созданием этих текстов было веком становления российской исторической науки, появления первых историков-профессионалов, и как следствие, временем осознания специфических проблем, возникающих во время поиска исторического знания. Углублявшаяся специализация наук делала уже не актуальными универсальные научные учреждения, отсюда и главная задача Русского историко-культурного справочного института П.К. Симони – помощь конкретной группе ученых, прежде всего историков и филологов.

Судя по всему, П.К. Симони позаимствовал у Ф.П. Аделунга идею «Русского Пантеона», т.е. своеобразной галереи славы, в которой должна была сохраняться память о достойнейших сынах отечества для укрепления национального духа и воспитания потомков. У Ф.П. Аделунга такое собрание должно было носить преимущественно визуальный характер: «собрание статуй, бюстов, барельефов, картин, рисунков и гравировок», ^{[1, с.61]} т.е. воздействовать, в первую очередь, на чувства и эмоции зрителя. По мнению П.К. Симони, необходимо было учитывать все доступные материалы, в том числе рукописные и печатные: здесь речь идет уже не только о сохранении визуальных образов героев, но и о всестороннем осмыслении и оценке вклада того или иного человека в русскую историю.

Предлагаемые структуры Русского Национального музея и Русского историко-культурного справочного института были различны. Музей по проекту Ф.П. Аделунга являлся исключительно учреждением, хранящим коллекции, разделенные по тематико-типологическому принципу (литература, искусство, этнография, естественная история, с одной стороны, и рукописи, карты, оружие, образцы минералов и т.д., - с другой). Проект института П.К. Симони – это проект научно-информационного учреждения, материалы, с которыми оно должно работать также имели тематико-типологическую разбивку, но в основе структуры лежало разделение на ряд отделов, ведущих различную деятельность (регистрация материалов, ответы на запросы исследователей и личные консультации, реставрация, издательская деятельность и т.д.).

Безусловно, в ряде моментов П.К. Симони был вдохновлен проектом Ф.П. Аделунга. Одновременно при разработке всех нюансов структуры и принципов работы предлагаемого им института автор опирался, прежде всего, на собственное глубокое понимание тех проблем, с которыми сталкивались ученые-гуманитарии в конце XIX – начале ХХ в. Во многих своих наработках П.К. Симони пошел гораздо дальше своих предшественников, с одной стороны, углубив специализацию предлагаемого учреждения, а с другой, добавив ему масштабности. Но в то же время, некоторые из его предложений были явно невыполнимы.

Например, хоть и осторожно, в виде некоей идеальной ситуации предлагавшееся, соединение всех подлинных памятников прошлого или хотя бы их копий в одном учреждении. Сегодня многие архивы, библиотеки и музеи сталкиваются с проблемой нехватки мест для хранения своих все увеличивающихся собраний, многие из них вынуждены переезжать со своих исторических мест или перевозить основные части фондов в новые здания. Мы прекрасно понимаем, что собрать все исторические богатства целой страны в одном месте и обеспечить им всем соответствующие условия хранения, попросту невозможно. Но с другой стороны, чем являются активно продвигаемые сегодня государственные каталоги музейного и архивного фондов, как не попыткой создания такого единого хранилища хотя бы в виртуальном пространстве?

Таким образом, просматривается своего рода вектор длиной в два столетия, частью которого является и проект Ф.П. Аделунга, и проект П.К. Симони, и наша сегодняшняя деятельность по учету архивных и музейных собраний. Цель их одна, но ее формулирование и осознание происходило постепенно. Сегодня ее принято называть информационным обеспечением науки. ^{[3, 6]} П.К. Симони в своем проекте решал именно эту задачу – помощь исследователю в поиске необходимой информации. И решать ее он предлагал исходя из тех технических и материальных возможностей, которые имелись в его время, сейчас, мы, конечно, решаем ее несколько иначе, но сами проблемы остаются глубоко созвучными и понятными нам.

* Здесь и далее, слова, выделенные курсивом, в оригинальном тексте полностью напечатаны заглавными буквами (прим. Н.Д.)