Professional activity of former members of the united opposition in the 1930s (on the example of biographies of the Bolsheviks who signed the “Declaration of 83”

Shabalin Vladislav Valer'evich PhD in History Docent, the department of the Humanities, National Research University "Higher School of Economics" (Perm) 614107, Russia, Permskii krai, g. Perm', ul. Lebedeva, 27, of. 309 Vlashhh@yandex.ru

Среди политически значимых процессов, протекавших на рубеже 1920-1930-х годов в СССР, до сих пор слабо освящен в научной литературе процесс возвращения в партию бывших членов объединенной оппозиции (большевиков-ленинцев). Тоже самое можно сказать и о степени изученности их адаптации к изменившимся политическим и социально-экономическим условиям того периода, недостаточно рассмотрен их вклад в модернизацию страны. Едва ли не единственным исключением являются книги В. З. Роговина ^{[1, 2]}, в которых автор показывает особенности политического положения и деятельности вождей бывшей объединенной оппозиции в 1930-х гг. Работ же, посвященных фракционерам-активистам, на которых опирались эти вожди в борьбе за власть, нет вообще.

В первой крупной волне (1928) возвращенных в партию оппозиционеров были сторонники Г.Е. Зиновьева. Еще в ходе XV съезда ВКП (б), осознав, что внутрипартийная борьба проиграна, они заявили о прекращении оппозиционной деятельности. Партийные санкции, которым подверглись зиновьевцы, были довольно мягкими, их ненадолго исключили из партии и отправили работать в провинцию. Например, один из ближайших соратников Зиновьева Г. Е. Евдокимов в 1928 г. работал в Ульяновске заместителем председателя губплана.

Лидеры и активисты троцкистской части объединенной оппозиции понесли более серьезное наказание. После исключения из ВКП (б), они были высланы в отдаленные районы СССР, где зачастую не могли найти работу и испытывали материальные трудности ^{[3, с. 395-399]}.

Несмотря на бытовые тяготы значительная часть троцкистов продолжала борьбу и в ссылках, устраивая там разнообразные политические акции ^{[4, с. 123-126]}. Но и в этой идеологически стойкой среде произошел раскол.

В 1928 г. началось давление государства на деревню (большевики-ленинцы назвали его «левый курс»), в связи с хлебозаготовительным кризисом, затем началась индустриализация и борьба с правыми. Во многом, то, что делала власть напоминало программу левых. Это внесло смятение в ряды ссыльных оппозиционеров. Между троцкистами разгорелись споры о природе разворота внутренней политики и эти споры привели многих к печальному выводу о том, что отныне социализм будут строить без них. Большевикам-ленинцам, особенно старым революционерам, которые занимали лидирующее положение внутри левооппозиционного движения, принять эту мыль было тяжело. «Но даже самый закаленный боец падет духом в парадоксальной ситуации, когда видит, что дело, за которое он воевал, по крайней мере отчасти продолжают его гонители» ^{[5, с.432]} – так описывал их внутреннее состояние историк И. Дойчер.

Несколько авторитетных троцкистов, находившихся в ссылке, начали формулировать программу сближения со сталинской группой. В апреле 1929 г. один из них – Е.А. Преображенский разослал по колониям ссыльных письмо-манифест «Ко всем товарищам по оппозиции», в котором дал обоснование своей точки зрения. В частности, в нем говорилось: «Центральным вопросом внутренней политики советского государства является, в настоящее время, вопрос о взаимоотношениях пролетариата с разными группами крестьянства, вопрос о хлебе и вопрос о смягчении товарного голода, вопрос о темпе индустриализации. То, что предлагала всегда здесь оппозиция, и то, что пытается провести сейчас партийное большинство, есть лишь различные варианты ОДНОГО И ТОГО ЖЕ СТРАТЕГИЧЕСКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПЛАНА. Продолжение братоубийственной борьбы между сторонниками одной и той же линии в этих вопросах было бы прямым преступлением перед революцией» ^{[6, л. 89]}.

Вскоре Е. А. Преображенский вместе с еще двумя сторонниками возвращения в партию – К. Б. Радеком и И. Т. Смилгой, подписали заявление о разрыве с оппозицией. Только за первые два месяца после публикации их заявления в газете «Правда» (13 июня 1929 г.) ^[7] к нему присоединились 447 исключенных из партии фракционера.

В ноябре 1929 г. в той же «Правде» появилось заявление, подписанное другими видными большевиками-ленинцами – И. Н. Смирновым и М. Н. Богуславским ^[8]. В нем говорилось о поддержке генеральной линии партии и прекращении фракционной деятельности. К этому документу также присоединились сотни большевиков-ленинцев, находящихся в ссылках и политизоляторах.

Оппозиционеры прошедшие через процедуру политического покаяния, восстанавливались в партии и обеспечивались работой. Что мы знаем об этом периоде жизни бывших участников объединенной оппозиции? К сожалению, довольно мало. Внимание исследователей обычно фиксируется на их трагической гибели в 1936-1938 гг. Если же мы захотим составить представление о коллективной судьбе бывших фракционеров, в частности об их профессиональной деятельности в 1930-х гг., то, в отсутствие специальных исследований нам придется обратится к справочникам и энциклопедиям.

В советских справочниках, по понятным причинам, содержатся лишь крупицы биографической данных. В изданиях, которые появились за последние 30 лет информации гораздо больше, но и в них есть пробелы, дефицит сведений и неточности. Возьмем для примера биографию старого большевика И. Н. Смирнова. Крупный партийный деятель, в период гражданской войны входил в состав РВС Восточного фронта, затем в РВС 5-ой армии, член ЦК РКП (б), один из организаторов советской власти в Сибири. Ни в «Советской исторической энциклопедии» ^[9], ни в энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» ^[10] – двух авторитетных исторических справочниках, изданных в советское время, нет посвященных ему биографических статей. В современных изданиях, например, в авторском справочнике «Империя Сталина» К. А. Залесского ^[11] или в академической «Большой российской энциклопедии» ^[12] статьи о Смирнове довольно полные, в том числе, дают представление о его биографии в 1930-е гг., но и в этих текстах есть не проясненные места. В частности, авторы обоих справочников не поясняют с чем связан арест Смирнова в 1933 г.

Хуже обстоят дела с биографиями менее известных участников оппозиции, которые, в свое время занимали высокие государственные и партийные посты и играли важные роли в период революции, гражданской войны, внесли вклад в становление государственности в 1920-х гг. К таким историческим деятелям относятся А. О. Альский, В. А. Тер-Ваганян, М. М. Харитонов и другие.

Чтобы восполнить пробел в наших представлениях о коллективной судьбе капитулировавших оппозиционеров, и, в частности, об их профессиональной деятельности, что является задачей данной статьи, нужно привлечь более широкий круг источников информации. Помимо указанных справочников, автор статьи обращался к опубликованным документам и биографическим справкам, содержащимся в приложениях к этим документам ^[13-16]. Много полезной информации содержит база данных жертв политических репрессий общества «Мемориал» ^[17]. Отдельно необходимо отметить работу К. В. Скоркина ^[18], в приложении к которой даны биографические справки, составленные на основе материалов центральных российских архивов.

Для нашего пилотного исследования была выбрана небольшая группа левых оппозиционеров, чьи подписи стоят под известным «Заявлением 83-х». Этот документ был подан в ЦК ВКП (б) в мае 1927 г. и содержал ряд положений, отражавших взгляды большевиков-ленинцев на внешнюю и внутреннюю политику СССР.

В первую очередь, авторы документа подвергли критике внешнеполитические решения партийного руководства, которые, в частности, создали условия для прихода к власти в Китае Чан Кайши, что сопровождалось арестами и убийствами коммунистов. Эти решения, в свою очередь, были приняты из-за сложившегося в партии режима, который не позволяет членам ВКП (б) свободно обсуждать важные политические вопросы. «Всякая попытка поставить спорные вопросы перед партией, объявляется покушением на единство партии. Неправильная линия закрепляется сверху механическим путем. Создается показное единство и официальное благополучие. На деле же это приводит к ослаблению позиций партии в рабочем классе и позиций рабочего класса в его борьбе с классовыми врагами» ^{[19, с. 310]} – говорилось в «Заявлении». Фактически, события, развивавшиеся вокруг этого документа, возобновили замершую на некоторое время внутрипартийную борьбу.

В задачи нашей статьи не входит подробный социальный анализ группы подписантов, обозначим лишь общие их характеристики. В ней преобладали мужчины 1880-1890-х гг. рождения (женщин было 7), вступившие в партию между 1898 и 1918 гг.

Тех, кто поставил свои подписи под заявлением, И. Дойчер назвал «выдающимися партийцами» ^{[5, с. 358]}. Действительно, среди тех, кто подписал документ немало громких имен – Л. Д. Троцкий, Г. Е. Зиновьев, К. Б. Радек и другие. Однако вряд ли ко всем подписантам можно применить эпитет «выдающийся». «Заявление 83-х» готовилось в сжатые сроки, у авторов документа просто не было времени проводить тщательный отбор сторонников. Главным очевидным критерием, который предъявлялся к подписантам был их дореволюционный партийный стаж. (Только у двух человек в списке партстаж отсчитывался от 1918 г.). Это значит, что о части большевиков из числа 83-х, которые не занимали сколько-нибудь важных партийных и государственных постов, мало доступной информации, в т. ч. об их жизни в 1930-е гг. (Проблемы со сбором данных об этой части подписантов возникли даже у работников архива РГАСПИ, которые готовили биографические справки к публикации «Заявления 83-х». Отмечу, что на сегодняшний день эти справки, при всех пробелах, которые в них есть, содержат наиболее полные данные о 83-х оппозиционерах). Таких неполных биографий оказалось 24.

Из оставшихся 59 подписантов пришлось исключить еще трех человек, чьи биографии не подходят для нашего анализа. Во-первых, Л. Д. Троцкого, который в 1929 г. был выдворен из СССР. Во-вторых, Б. М. Эльцина и И. П. Псалмопевцева, которые отказались капитулировать и все 1930-е гг., вплоть до своей гибели, соответственно, в 1937 и 1938 гг., находились в ссылках и местах лишения свободы.

Таким образом, была выделена группа из 56 бывших участников объединенной оппозиции. Сравнение их биографий позволило выявить перечень профессиональных сфер, в которых бывшие оппозиционеры были задействованы в 1930-е гг. (Т.к. в 1930-х гг. бывшие фракционеры зачастую успевали сменить ряд мест работы, мы сочли целесообразным сравнивать те профессиональные статусы, которыми обладали рассматриваемые лица на момент ареста.)

20 человек из 56 работали в сфере, которую мы обозначили как «Промышленность и инфраструктура». 17 человек из занятых в этой сфере занимали руководящие должности разного масштаба. Профессии остальных трех – слесарь, бухгалтер, прораб.

11 человек в ранге собственно руководителя. Я. Я. Беляис – зав. планово-производственным бюро штамповочно-механического цеха Московского автозавода им. Сталина; С. М. Гессен – уполномоченный НКТП СССР по Западной области; А. Я. Гуральский – начальник сектора сводного планирования Куйбышевского крайплана; Г. Е. Евдокимов – начальник главного управления молочной промышленности наркомата пищевой промышленности СССР; А. В. Жук – организатор внедрения советских подшипников в технику железнодорожного транспорта (Всесоюзная контора «Техношарснабсбыт»); А. А. Королев – директор треста «Миассзолото» в Челябинской области; И. К. Наумов – директор авиационного завода № 20, г. Енисейск; О. Н. Равич – управляющая кондитерским трестом; Л. П. Серебряков – начальник Центрального управления шоссейных дорог при СНК СССР; Г. Ф. Федоров – управляющий картографическим трестом НКТП СССР; Я. В. Шаров – начальник управления Трикотажной промышленности наркомместпрома РСФСР.

6 человек в ранге заместителя руководителя. А. О. Альский – заместитель управляющего трестом «Карабугазхим» НКТП СССР; З. Г. Аршавский – заместитель директора треста «Уфакотлострой»; Б. К. Мальцев – заместитель начальника отдела опытного самолетостроения завода № 81; Ю. Л. Пятаков – первый заместитель наркома тяжелой промышленности СССР; И. Н. Смирнов – заместитель начальника главмаштранса ВСНХ-НКТП СССР; И. Т. Смилга – заместитель председателя Среднеазиатского Госплана, г. Ташкент.

Для большинства перечисленных лиц занимаемые должности были ранговым понижением, если сравнивать их с теми позициями, которые они имели до того, как вступили в борьбу со Сталиным. Ранговое понижение зачастую сопровождалось и сменой рода деятельности. Так, например, А. О. Альский в 1923-1926 гг. был членом коллегии наркомфина СССР, а на момент ареста в 1936 г., как сказано выше, он заместитель управляющего трестом «Карабугазхим», предприятия, которое занималось добычей полезных ископаемых в Туркмении.

Еще дальше от своей сферы деятельности оказалась О. Н. Равич. До своего ареста в декабре 1934 г. она более трех лет руководила кондитерским трестом в Воронеже. В период же гражданской войны и в начале 1920-х гг. она занимала высокие посты в партийных и советских структурах Петроградской губернии. Затем сменила несколько должностей в наркомате внутренних дел РСФСР. Например, в 1921-1923 гг. занимала пост заведующей административно-организационного управления НКВД РСФСР. С 1918 г. по 1927 г. являлась членом редколлегии газеты «Правда».

Единственным человеком из приведенного списка, которому удалось восстановить свои ранговые позиции в партийном и государственном аппарате был Ю. Л. Пятаков. До 1927 г. он занимал должность заместителя председателя ВСНХ СССР и был членом ЦК ВКП (б). В 1928 г. ему был возвращен партийный билет, уже в 1931 г. он вновь стал заместителем председателя ВСНХ СССР, а на момент ареста в 1936 г. являлся первым заместителем наркома тяжелой промышленности СССР. Кроме того, в 1930 г. его избрали в ЦК партии.

Казус Пятакова, если можно так выразится, вероятно можно объяснить тем, что он был одним из первых высокопоставленных троцкистов, подавших заявление об отходе от оппозиции и его карьерный рост был поощрением за сделанный выбор. «Г. Пятаков не подвергся таким репрессиям и остракизму, как его коллеги по фракционной деятельности. Система решила использовать знания, опыт, способности «нового», «не грозного» Георгия Леонидовича» – писал его биограф ^{[20, с. 365]}.

Следующая сфера деятельности, которую мы выделили – это «Наука и высшее образование». В этом профессиональном поле работали 10 человек. Г. Б. Валентинов – директор «Гипроив»; В. А. Воробьев – ученый секретарь Таджикско-Памирской экспедиции; С. С. Зорин – директор НИИ индустриализации жилищного строительства; А. Г. Лелевич – заместитель директора НИИ нацкультур при ЦИК Дагестанской АССР; Б. С. Лившиц – профессор института мирового хозяйства и заведующий секцией института монополии внешней торговли; П. А. Коваленко – преподаватель инженерно-строительного института в Москве; Н. И. Островская – руководитель группы мирового хозяйства института экономических исследований наркомсвязи СССР; М. В. Поздеева – инспектор в Московском областном комитете по переподготовке учителей (Институт повышения квалификации педагогов); Б. Л. Садовская – декан общетехнического факультета Химико-технологического института в Ленинграде; С. М. Закс-Гладнев – старший научный сотрудник института «Советская энциклопедия».

Как и в предыдущей группе мы можем увидеть, что в большинстве случаев бывших оппозиционеров назначали на должности ниже по рангу, чем занимаемые ими ранее и также наблюдается смена сферы деятельности.

Примером может служить биография Г. Б. Валентинова. Все 1920-е годы он руководил профсоюзными периодическими изданиями. Сначала был редактором ленинградской газеты «Маховик», затем заместителем редактора и ответственным редактором газеты «Труд». Одновременно являлся членом ВЦСПС. После возвращения в партию в начале 1930-х гг. он работал в промышленной сфере. До ареста в 1933 г. руководил Государственным институтом проектирования строительства искусственного волокна («Гипроив») в структуре НКТП. Это было важное учреждение, связанное с производством военной продукции.

Перейдем к следующей группе, которая работала в профессиональной сфере – «Редакторская, журналистская и литературная деятельность». Здесь 8 человек. Р. Л. Будзинская – редактор издательства «Иностранный рабочий»; В. Д. Виленский (Сибиряков) – на момент ареста в 1936 г. на историко-журналистской работе; И. В. Вардин – литератор, работал по договорам с издательствами; А. М. Гертик – помощник управляющего объединенным научно-техническим издательством; Н. А. Елькович – ответственный редактор «Уральской советской энциклопедии», ответственный редактор газеты «Колхозный путь» (г. Свердловск); С. И. Кавтарадзе – редактор государственного издательства художественной литературы; Л. С. Сосновский – сотрудник газеты «Известия»; член редколлегии газеты «Социалистическое земледелие»; В. А. Тер-Ваганян – журналист, редактор издательства при Доме культуры Советской Армении в г. Москве.

Здесь, как и в предыдущих двух группах, наблюдается ранговое понижение по сравнению с двадцатыми годами, но сфера профессиональной деятельности остается той же, что и раньше или близкой к ней. Даже такой непримиримый большевик-ленинец, как Л. С. Сосновский, который до 1927 г. являлся членом редколлегии газеты «Правда», был после ссылки возвращен к ответственной работе в сфере журналистики, т.е. допущен к важной для власти идеологической деятельности.

К сфере «Торговля и распределение» относится профессиональная деятельность 8 человек. А. В. Герцберг – председатель Всесоюзного объединения «Техноэкспорт»; А. Г. Белобородов – заместитель уполномоченного комитета заготовок при СНК СССР по Азово-Черноморскому краю; Г. Е. Зиновьев - член правления Центросоюза СССР; А. С. Куклин – до 1931 г. заместитель председателя правления «Союзхлеб», затем пенсионер; И. С. Кострицкий – директор «Ленснабтранса»; Н. И. Муралов – начальник сельхозотдела Управления рабочего снабжения Кузбасстроя (Новосибирск); М. С. Рем – начальник дорожного ОРСа Октябрьской железной дороги; М. М. Харитонов – заместитель торгпреда СССР в Великобритании.

В отличие от предыдущей группы, у всех 8 перечисленных лиц выполняемая ими работа была далека от того, чем они занимались до XV съезда партии. Наиболее ярко это демонстрирует биография известного большевика, соратника Л. Д. Троцкого – А. Г. Белобородова, который до 1927 г. являлся наркомом внутренних дел РСФСР, а на момент ареста занимался заготовительной деятельностью на юге страны.

Из оставшихся 10 человек 8 трудились в различных сферах профессиональной деятельности, из которых в первую очередь нужно отметить две, связанные с властью и идеологией: работа в Коминтерне (В. Д. Вуйович и Г. И. Сафаров) и партийная работа (Д. А. Саркис и К. Б. Радек). Самый высокий пост среди этих людей и, видимо, среди всех капитулировавших оппозиционеров из числа 83-х, занимал Карл Радек. С 1932 до 1936 г. он заведовал Информационным бюро ЦК ВКП(б) – органом, готовившим аналитические работы по международным вопросам для высшего партийного руководства и наделенным «небывалыми полномочиями» ^{[21, с. 148]} для сбора данных.

Профессии оставшихся четырех человек следующие: Бабахан Н. Я. – начальник сельскохозяйственного Управления Главного управления Северного морского пути; А. Г. Миничев – председатель линейного транспортного суда Туркестано-Сибирской железной дороги; В. М. Примаков – заместитель командующего Ленинградским военным округом; А. С. Шурыгин – заместитель заведующего хозяйственной части ЦК ВКП (б).

И последние два человека из нашего списка. А. А. Петерсон, являвшаяся до 1927 г. членом ЦКК ВКП (б), в 1936 г. – «без определенных занятий». А. Я. Шустер – студент Пожарного техникума в Москве.

Наше предварительное исследование показывает, что большинство из 56 выделенных нами подписантов «Заявления 83-х» было возвращено на руководящую работу. Наиболее заметная часть из этой группы была направлена в сферу промышленности, что объяснимо, так как рассматриваемое в статье время – это период первых пятилеток, когда для решения задач индустрии проводилась мобилизация человеческого ресурса. Несомненно, что их ранговые позиции были ниже тех, что они занимали в 1920-е гг., но, тем не менее, должности, в которых они находились, позволяли старым большевикам делать то, о чем они мечтали – строить социалистическое общество. Принудительная смена сферы деятельности, которая также наблюдается у большинства героев данной статьи, может показаться издевательством и, наверное, отчасти таковым и являлась (вспомним Г. Е. Зиновьева, которого поставили руководить кооперацией), но, если посмотреть на биографии людей 1930-х гг., не была чем-то удивительным и уникальным. Партийцев, никак не связанных с оппозицией, в тоже время переучивали, «перебрасывали», например, из партийного аппарата на производство, поручали осваивать новые профессии. В период сталинской модернизации – это была судьба многих.

Таким образом внутри «сословия» начальников и отчасти внутри номенклатуры появился особый слой бывших оппозиционеров. Эти люди могли пользоваться различными преимуществами, связанными с их социальным положением, но одновременно подвергались политической дискриминации: находились под наблюдением, вынуждены были постоянно публично каяться в своих прошлых идеологических ошибках, имели мало шансов продвинуться вверх по партийной лестнице и т.п.

Можем ли мы распространять полученные данные на всю совокупность вернувшихся в партию троцкистов и зиновьевцев? Скорее всего, нет. Можно предположить, что те, кто до исключения из ВКП (б) занимали высокие ранговые позиции в партии и государстве, после политического покаяния вновь получили не столь высокие, но все же достаточно важные, руководящие и другие ответственные должности. В условиях идущей индустриализации, порождавшей массу проблем, сталинское руководство не могло разбрасываться людьми, преданными коммунистическим идеалам, имеющими организационный опыт.

Что же касается рабочих и рядовых служащих, разделявших взгляды оппозиции и также вернувшихся в ряды партии, то анализу их биографических траекторий нужно посвящать отдельное исследование.