Food insecurity and commotion of workers in Russia during the World War I (July 1914 – February 1917)

Shilnikova Irina PhD in History Associate Professor, Department of Social and Economic History of Russia, Institute for Social Sciences, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration 82 Vernadsky Avenue, Moscow, 119571, Russia, Moscow region shilnikova.i@gmail.com Other publications by this author

Прошедшие несколько лет назад столетние юбилеи начала Первой мировой войны, революционных событий февраля и октября 1917 г., начала гражданской войны всколыхнули очередную волну дискуссий о причинах революционных потрясений в России начала ХХ в. Одним из дискуссионных по-прежнему остается вопрос об уровне жизни населения в военные годы, особенно с учетом того, что советская историография традиционно рассматривала обострение продовольственного вопроса как один из факторов нарастания революционных настроений в обществе. В данной статьей предпринимается попытка более детально проанализировать протестные выступления рабочих, причиной которых являлись дефицит и рост дороговизны на продовольственные товары. Представляется важным определить динамику этих конфликтов на протяжении военных лет, а также методы решения продовольственного вопроса, использовавшиеся властями и владельцами или управляющими предприятий. В статье речь пойдет о стачках, как наиболее острой форме трудовых конфликтов, в ходе которых промышленные рабочие отстаивали свои экономические интересы и социально-политические права.

В основе источниковой базы лежат данные недавно опубликованной хроники стачечного движения в Российской империи в годы Первой мировой войны с 19 июля 1914 г. до конца февраля 1917 г. (далее – «Хроника»), которая на сегодняшний день представляет собой наиболее полный набор сведений по данному вопросу ^[1]. Количество учтенных в ней стачек превышает аналогичные данные, которыми ранее оперировали исследователи ^{[2 - 9]}. Занижение сведений о стачечном движении российских промышленных рабочих в историографии, можно объяснить тем, что, во-первых, многие стачки, особенно в отдаленных губерниях и областях империи не были учтены официальной статистикой, жандармскими управлениями и полицейскими органами. Во-вторых, многие сведения о стачках накануне февраля 1917 г. не были доставлены в губернские и центральные правительственные органы из-за охвативших страну революционных событий, и в итоге оказались не зафиксированными фабрично-заводской и горной инспекциями, как и полицейскими надзирателями и жандармскими управлениями. При подготовке упомянутой выше «Хроники» автором-составителем Г. Г. Касаровым были использованы практически все доступные опубликованные, а также архивные материалы, находящиеся в 37 российских и ныне зарубежных архивах. На основе «Хроники» была составлена база данных «Стачки в России в годы Первой мировой войны (июль 1914 г. – февраль 1917 г.)», включающая 5936 записей, каждая из которых содержит описание одной стачки, включая местонахождение и название предприятия, на котором она состоялась, общее количество работников и число участников конфликта, причины и требования протестующих, отдельные характеристики протекания и результаты конфликта. Далее в статье представлены, преимущественно, результаты анализа этой базы данных.

В первую очередь, необходимо выявить динамику стачек, в основе которых лежат именно проблемы продовольственного снабжения (см. Табл. 1).

Таблица 1. Стачки, вызванные проблемами в сфере снабжения продовольственными товарами. Российская империя, июль 1914 г. – февраль 1917 г.

Источник: подсчитано на основе: Стачечное движение в России в годы Первой мировой войны. Июль 1914 г. – февраль 1917 г.: Хроника / авт.-сост. Г.Г. Касаров. М.; СПб.: Нестор-История, 2019.

Данные Таблицы1 позволяют заметить, что нарастание остроты продовольственного вопроса в годы Первой мировой войны происходило постепенно. Во второй половине 1914 г. произошло всего 7 стачек, среди причин которых были проблемы в снабжении рабочих продовольствием, либо высокие цены на продукты. Причем, эти выступления рабочих произошли, преимущественно, вдали от центральных губерний. Первой в ряду «продовольственных» стачек в годы Первой мировой войны стала стачка, произошедшая в последних числах июля 1914 г. в Архангельской губернии на лесопильном заводе А. Э. Бергрена. В ходе этого конфликта рабочие в числе прочих выдвигали и требование понижения цен на продукты в заводской лавке. В начале сентября того же 1914 г. в Иркутской губернии забастовавшие рабочие каменноугольных копей также требовали снизить цены на продукты. Стачки на строительстве Бухарской железной дороги (октябрь 1914 г.), на Куулинских соляных промыслах в Закаспийской области (ноябрь), на рудниках акционерного общества «Ивмарзоло» в Томской губернии (декабрь) требование обеспечения продуктами выдвигали в числе других пунктов, настаивая, помимо прочего, на создании приемлемых бытовых условий (строительство теплых бараков, бани) ^{[1, с. 15 – 16, 21, 26, 29, 35 – 36]}. Практически во всех случаях стачки сопровождались арестами наиболее активных участников и отказом в удовлетворении выдвинутых требований. Из числа этих «стачек на окраинах» несколько выбиваются только две, произошедшие в Вятской губернии в августе и октябре 1914 г. на предприятиях по обработке животных продуктов, принадлежащих Миронову, когда рабочие требовали повысить зарплату и улучшить питание.

Ситуация в первом квартале 1915 г. мало изменилась: количество стачек с требованием урегулировать проблемы в сфере продовольственного снабжения, оставалось незначительным (всего 4 конфликта), и происходили они по-прежнему в удаленных от центра регионах. Так, в январе 1915 г. бастовали рабочие нефтепромыслов в Закаспийской области, в марте – работники сапожной фабрики в с. Вахрушево Вятской губернии с требованиями улучшить качество продуктов, которыми снабжали рабочих. Между этими двумя событиями, в феврале 1915 г., были зафиксированы две забастовки в Харьковской губернии (в одноименном уезде) на сахарорафинадном заводе и канатной фабрике, в ходе которых рабочие требовали снизить цены на продукты в фабричной лавке до уровня оптовых, а также устранить злоупотребления в сфере закупки и поставки продуктов ^{[1, с. 38, 46, 48 – 49, 60]}.

Как видно из Таблицы 1, резкий скачок количества «продовольственных» стачек произошел во втором квартале 1915 г., что не может не вызывать вопросов с учетом того, что в третьем квартале показатели возвращаются к уровню конца 1914 – начала 1915 гг. При этом в апреле 1915 г. зафиксированы четыре забастовки с требованием решения продовольственных проблем, в мае – 78, в июне 37. Более детальный анализ материалов «Хроники» показывает, что 74 майские стачки (более 64,5 тыс. участников) и 35 июньских (более 57,5 тыс. участников) произошли во Владимирской губернии. Если исключить их, то показатели стачечной активности, связанные с нерешенностью продовольственных проблем, во втором квартале 1915 г. не выбиваются из общей картины.

Стачкам мая – июня 1915 г. во Владимирской губернии следует уделить больше внимания. Они проходили почти одновременно на целом ряде предприятий. Так, в мае все 74 стачки прошли в последних числах месяца (большинство начались 23 – 26 мая), в июне же большинство конфликтов начались на первой неделе месяца. В них приняли участия рабочие разных населенных пунктов и разных групп производств. Наибольшую активность проявили рабочие Иваново-Вознесенска, Шуи и Шуйского уезда. Причем, в Иваново-Вознесенске забастовщики, в основном, требовали просто понизить цены на продовольствие, а в Шуе и уезде звучало требование понизить цены на продукты до уровня цен в Иваново-Вознесенске. Преобладали текстильщики, но также стачечную активность проявили в этот период работники пищевой отрасли, типографий, кирпичных и механических заводов и др. Требование снизить цены на продовольственные товары звучало на некоторых предприятиях в качестве основного (или единственного), на других – среди прочих пунктов длинного списка требований, касавшихся вопросов оплаты труда, условий труда и быта, взаимоотношений с представителями администрации предприятий. Причем, рабочие некоторых предприятий, не добившись удовлетворения своих требований в мае, повторно забастовали в начале июня. В результате, хотя полного удовлетворения требований бастующих добиться не удалось, на нескольких десятках промышленных предприятий Владимирской губернии в мае – июне 1916 г., действительно, были снижены цены в фабричных лавках на ряд продуктов, включая муку и сахар.

Во второй половине 1915 г. стачки, связанные с обострением продовольственной проблемы, фиксировались уже не только в удаленных от центра регионах (включая Пермскую, Архангельскую, Енисейскую губернии, Область Войска Донского и др.), но и в Московской и Петроградской губерниях. Так, в октябре 1915 г. произошли пять стачек в Богородском и Верейском уездах Московской губернии, и одна в декабре того же года в Москве. В Богородском уезде наибольшую остроту приняли события на Богородско-Глуховской мануфактуре, где забастовали более 12 тыс. рабочих и выдвинули широкий список требований к владельцам, включая и улучшение снабжения продовольствиям. Этот конфликт продолжался две недели (с 3-го по 18-е октября) и перешел в фазу открытого противостояния, на фабрику были вызваны казаки. Результатом стало увольнение участников стачки, а 20 человек были отправлены в действующую армию ^{[1, с. 231]}. В Верейском уезде стачка на Воскресенской мануфактуре, происходившая с 28 октября по 2 ноября и сопровождавшаяся требованием обеспечить рабочие семьи мукой, также завершилась массовым увольнением и отправкой части участников конфликта в армию ^{[1, с. 248-249]}. В Петрограде в сентябре 1915 г. состоялась стачка на фабрике «Товарищества Охтинской бумагопрядильни» в связи с нехваткой хлеба в продаже, а 14 октября забастовали 2 тыс. рабочих з-да «Сименс и Шуккерт», требуя обеспечить из продуктами ^{[1, с. 227, 238]}.

Данные Таблицы 1 показывают, что ежеквартальное количество стачек на продовольственной почве в 1916 г. в разы превышает аналогичный показатель 1915 г. При этом в первом квартале 1916 г. было зафиксировано 33 подобных стачки, во втором – 32, в третьем – 35 и только в четвертом квартале это значение несколько растет, достигая 42. В течение 1916 г. наибольшее количество стачек на почве продовольственного дефицита и высоких цен на продукты было зафиксировано в двух губерниях Центрального промышленного района – Владимирской (36) и Костромской губерниях (15). Кроме того, 10 таких стачек отмечалось в течение 1916 г. в Орловской губернии, по 8 – в Московской губернии и Области Войска Донского, по 7 – в Петроградской и Екатеринославской губерниях, 6 – в Тверской, по 5 – в Бакинской, Харьковской и Великом княжестве Финляндском, по 4 – в Калужской и Пермской губерниях, по 2 – в Эстляндской, Тобольской, Нижегородской, Иркутской, Воронежской губерниях и Акмолинской области, по одной – в Уфимской, Томской, Енисейской, Пензенской, Рязанской, Тамбовской, Смоленской, Минской, Вятской губерниях и Сахалинской области. Следует отметить, что Московская и Петроградская губернии в 1916 г. не входят в число лидеров по количеству стачек, происходивших на фоне обострения продовольственного вопроса. Ситуация меняется в первые месяцы 1917 г., когда рабочие промышленных предприятий Московской губернии демонстрируют наиболее высокую активность в борьбе за улучшение снабжения продуктами питания и снижения цен на них. В январе – феврале 1917 г. в Московской губернии было зафиксировано 22 подобных стачки, на втором месте Владимирская губерния (16 стачек), на третьем – Костромская (15 стачек), на четвертом – Петроградская (4 стачки). Анализируя отраслевой состав стачечников, можно заметить, что в 1916 г. в общем количестве «продовольственных» стачек заметнее становится доля предприятий тяжелой промышленности. Так, в Москве такие стачки прошли на автомобильном заводе, заводах «Зингер» и «Добровы и Набгольц». В начале 1917 г. стачки с требованием обеспечить нормальное снабжение продуктами по доступным ценам выступают и рабочие московских трамвайных парков, железнодорожных мастерских, заводов «Динамо» и «Густав Лист», Сокольнических снарядных мастерских и др.

Помимо абсолютных значений количества стачек с требованиями решить вопросы обеспечения рабочих и их семей продовольствием важно посмотреть, какова была их доля от общего количества конфликтов, произошедших на промышленных предприятиях и приобретавших именно эту острую форму, сопровождавшуюся остановкой оборудования на более или менее длительный срок. Во втором полугодии 1914 г. стачки с требованием решить проблемы в сфере снабжения продуктами и регулирования цен на них составляли 3,23% от общего количества произошедших в Российской империи стачек. В дальнейшем на протяжении военного времени (до февраля 1917 г. включительно) этот показатель составлял 6,83% в 1915 г. (11,60% в первом полугодии и 1,88% во втором), в 1916 г. – 5,03% (3,88% и 6,70% в первой и второй половине года соответственно), в 1917 г. – 9,05% (6,30% в январе и 16,37% в феврале). В этой динамике выбивается показатель первого полугодия 1915 г., но, как упоминалось выше, подобное объясняется высокой стачечной активностью рабочих Владимирской губернии. Таким образом, можно заметить, что нарастание остроты продовольственного вопроса происходило постепенно в течение военного периода, что влияло на частоту выдвижения соответствующих требований в ходе стачек на промышленных предприятиях, и достигло критического уровня к концу 1916 – началу 1917 гг.

Следует отметить, что если во второй половине 1914 г. только 14,3% стачек, в ходе которых выдвигались требования обеспечения продовольствием или снижением цен на продукты, завершались удовлетворением (полным или частичным) этих требований, то в 1915 г. данный показатель составил 52%, а в 1916 г. – 53,4%. Это говорит о том, что и предпринимательские круги, и государственные органы осознавали ухудшающееся продовольственное положение рабочих и пытались смягчить остроту данного вопроса доступными им средствами.

Лозунг «борьбы с дороговизной» был озвучен в августе 1915 г. министром земледелия А. В. Кривошеиным, а затем стал одним из пунктов «Программы внутреннего умиротворения России», провозглашенной министром внутренних дел А. Н. Хвостовым и предполагавшей установление контроля над продовольственным рынком. Для этого в ведение Министерства внутренних дел был передан контроль за подвозом хлеба в города, в Петрограде учреждено Общество по борьбе с дороговизной, расширены полномочия губернаторов в вопросах регулирования экономки на местах. В частности, именно на губернаторов была возложена ответственность за реализацию мер по борьбе с дороговизной ^{[10, с. 106]}. Несмотря на то, что сама по себе «Программа» А.Н. Хвостова подвергалась критике как современниками, так и со стороны исследователей (прежде всего, речь идет о представителях «советской школы» в историографии) за стремление ограничить деятельность общественных организаций и жестко пресекать любые протесты в рабочей среде, она содержала в себе и конструктивные меры, направленные, в том числе, на решение продовольственного вопроса в империи. И поскольку производство продовольственных товаров находилось в сфере регулирования других ведомств, министр внутренних дел пытался найти варианты решения проблемы в сфере перераспределения уже произведенной сельскохозяйственной продукции и продовольственных товаров. В частности, по инициативе А. Н. Хвостова собирались сведения о методах урегулирования проблем с продовольственным снабжением на тех крупных предприятиях, где рабочие во время войны либо не бастовали совсем, либо стачки эти были единичны и непродолжительны. Примером может служить докладная записка управляющего Ярославской Большой мануфактуры А. Ф. Грязнова, в которой, помимо прочих мер, признал, что в военные годы Правление Товарищества ЯБМ сознательно пошло на убыточную работу фабричной лавки для обеспечения в ней доступных рабочим цен на продукты. По мнению Грязнова, это стало одной из ключевых причин сравнительного спокойствия на фабрике в 1914 – 1916 гг.

Подводя предварительные итоги, отметим, что в динамике стачек, обусловленных нерешенностью продовольственных проблем, можно выявить ряд закономерностей. Во-первых, если оценивать остроту продовольственного вопроса через призму стачечной активности промышленных рабочих, то можно заключить, что критической ситуация становится к началу 1917 г., постепенно ухудшаясь на протяжении военных лет, что особенно заметным становится во второй половине 1916 г. Во-вторых, на начальных этапах войны чаще требования обеспечить продуктами и снизить цены на них звучали во время забастовок в удаленных от центра губерниях. В 1916 г. лидируют по количеству стачек этой группы уже губернии Центрального промышленного района, но при этом Московская губерния не входит в число лидеров. Чаще всего бастуют из-за продовольственных проблем рабочие предприятий легкой промышленности, и прежде всего, текстильной. К концу 1916 г. можно наблюдать повышение стачечной активности на продовольственной почве в Московской и Петроградской губерниях, причем все более активно включаются в борьбу металлисты, в том числе и те предприятия, которые выпускают продукцию по оборонным заказам.

Сделанные выводы вполне согласуются с новыми оценками динамики уровня жизни населения в годы Первой мировой войны, в которых обращается внимание на «приемлемый (в условиях войны) уровень жизни основных слоев населения в течение первых двух военных лет». Однако с конца 1916 г. «проблема обеспечения населения продовольствием обострилась, что привело к резкому падению уровня жизни в стране, росту недовольства, создало почву для развития протестных движений и хаотизации социально-политической обстановки» ^[11]. При этом обращает на себя внимание тот факт, что начиная с осени 1916 г. ни царское правительство, ни сменившие его после февраля 1917 г. несколько составов Временного правительства, ни пришедшие к власти большевики в условиях продолжающейся Первой мировой, затем гражданской войн оказались не в состоянии предложить конструктивные варианты решения продовольственного вопроса, идя по пути усиления давления на крестьянина как непосредственного производителя, введения карточной системы и установления государственной монополии на хлебную торговлю. Ситуацию удалось переломить только в первой половине 1920-х гг., когда Первая мировая и гражданская войны остались позади, а экономическая политика претерпела кардинальные изменения в связи с переходом к нэпу.