The contribution of V. I. Filonenko to the development of Russian Oriental Studies: the Crimean stage

Memetov Aider Doctor of Philology Peofessor, the department of Oriental Philology, V. I. Vernadsky Crimean Federal University 295007, Russia, respublika Krym, g. Simferopol, ul. Akademika Vernadskogo, 4, of. 219A aydem44@mail.ru

Sukhorukov Aleksei Nikolaevich Senior Educator, the department of Oriental Philology, V. I. Vernadsky Crimean Federal University 295007, Russia, respublika Krym, g. Simferopol, ul. Akademika Vernadskogo, 4, of. 326B sankafd2004@gmail.com

Виктор Иосифович Филоненко (1884-1977) прожил долгую и плодотворную жизнь. Родился он в г. Тула, высшее образование получил в Санкт-петербурге, а закончил свои дни в Пятигорске, при этом наиболее активным и многогранным периодом его деятельности, без преувеличения, можно считать время пребывания в Крыму с 1915 по 1935 годы, когда ярко проявился его талант педагога и учёного-ориенталиста.

Известно несколько кратких жизнеописаний В. И. Филоненко, в том числе составленных его коллегами — академиком Н. А. Баскаковым ^[4] и профессором Я. Р. Дашкевичем ^[10], однако наиболее полное изложение биографии было подготовлено проф. Д. П. Урсу ^[28]. Отдельные вопросы крымского этапа деятельности учёного затронуты в работах таких исследователей, как Непомнящий А. А. ^{[19; 20]}, Мусаева У. З. ^{[16; 17; 18]}, Сухоруков А. Н. ^[27], Гузеева И. А. ^[9] и других. Однако всестороннего исследования вклада В. И. Филоненко в развитие востоковедения в Крыму сделано не было.

В настоящей работе предпринята попытка представить полную картину научной и педагогической деятельности В. И. Филоненко в области востоковедения и подготовки специалистов-востоковедов во время пребывания учёного в Крыму (1915–1935).

Для достижения поставленной цели дополнительно были использованы две автобиографии В. И. Филоненко, материалы протоколов заседаний Таврического общества истории, археологии и этнографии, активным членом которого был В. И. Филоненко, и его переписка с академиком И. Ю. Крачковским, насчитывающая более 900 страниц (1913–1951) ^{[28, с. 5]}.

Родился Виктор Иосифович Филоненко 1 декабря (19 ноября по старому стилю) 1884 года в Туле ^{[4, с.106]}. Отец его, переселившийся уже во взрослом возрасте из Киевской губернии в Тулу, был служащим на сахарном заводе, а мать происходила из семьи тульского священника, окончила епархиальное женское училище и сама занималась воспитанием детей. По замечанию Филоненко, именно мать оказала решающее влияние на формирование его личности в детстве ^{[1, с. 17]}. Ещё в гимназии он проявил способности к иностранным языкам, однако, по завершении обучения, находился в затруднении относительно своего дальнейшего пути, и лишь случайная встреча со студентом Восточного факультета Петербургского Университета — Тер-Аветисьяном, будущим крупным учёным и директором Эчмиадзинского книгохранилища, определила его дальнейшую судьбу.

В 1903 году В. И. Филоненко поступает на арабо-персидско-турецко-татарское отделение (разряд по терминологии того времени) факультета восточных языков Петербургского университета. Факультет имел два уклона: юридический и филологический. Избрав филологический уклон, В. И. Филоненко получил не только глубокое востоковедное образование, но и прошёл полный курс по специализации филолога-русиста. Так, общее языкознание он слушал у проф. Бодуэн-де-Куртене, русскую историю у проф. С. Ф. Платонова, русскую литературу у проф. Венгерова, а славяно-русское языкознание у академика Шахматова.

Восточные дисциплины преподавали ему такие корифеи ориенталистики, как иранисты В. В. Бартольд и В. А. Жуковский, арабисты В. Р. Розен и А. Э. Шмидт, тюрколог В. Д. Смирнов, историк Востока Н. И. Веселовский (проводивший раскопки и в Крыму). Академик Н. А. Баскаков в числе учителей Филоненко указывает также видного тюрколога П. М. Мелиоранского ^{[3, с. 106]} и С. М. Шапшала ^{[4, с. 106]}. Если по отношению к Мелиоранскому подобное утверждение не вызывает сомнений, т. к. он действительно преподавал в то время на восточном отделении, хотя и не упомянут Виктором Филоненко в автобиографии, то в отношении С. М. Шапшала это маловероятно. Серая Мордехаевич Шапшал (караим, уроженец Бахчисарая) с начала 1901 года по июль 1908 находился в Персии с важной миссией — сначала он был личным учителем русского языка наследного принца Персии — Мохаммед-Али (с 1907 г. шах Персии), с 1903 года стал его драгоманом и секретарём, за что был возведён в потомственное ханское звание и получил титул «наставник царя» («Адиб ас-Солтанэ»), а потом и генеральский чин ^{[11, с. 30–33]}. Повторно преподавать на Восточном факультете Петербургского университета он начал только с 1909 года, когда Филоненко уже покинул его стены, таким образом, С. М. Шапшал никак не мог быть в числе учителей В. И. Филоненко.

По признанию самого Виктора Иосифовича, большее влияние на него, чем преподаватели, оказали его друзья и однокашники, среди которых он выделяет И. Ю. Крачковского, С. Е. Малова, А. Н. Самойловича и Н. К. Дмитриева ^{[1, с. 18]}.

Обучение на Восточном факультете Петербургского университета В. И. Филоненко закончил в 1908 году с дипломом 1-й степени (т. е. с отличием). Выбирая между карьерой учёного, дипломата или педагога, он отдал предпочтение последнему и подал заявление Попечителю Оренбургского Учебного Округа о предоставлении места преподавателя средних учебных заведений. Вскоре он получил приглашение и был принят на работу во 2-ю женскую гимназию г. Уфы. Пробыл в Уфе он до конца 1914 года, активно занимаясь это время не только педагогической деятельностью, но и научной. Вскоре после приезда В. И. Филоненко создаёт Общество по изучению местного края, проводит этнографические и лингвистические исследования народов края — башкир, татар, чувашей, марийцев (черемисов) и удмуртов (вотяков), пишет фундаментальную монографию «Башкиры: историко-этнографические этюды».

В этот же период В. И. Филоненко дважды побывал на Востоке. Данные о деталях поездок разнятся, поэтому обратимся к его автобиографиям. В первой, составленной в 1924 году на предмет присвоения ему звания профессора по кафедре персидского языка, он пишет: «Лето 1912 года провёл в Персии, в Тегеране. В 1913 году имел командировку в Алжир. По пути был в Константинополе, Смирне, Александрии, Каире» ^[7]. В автобиографии 1974 года 90-летний В. И. Филоненко следующим образом описывает свои поездки: «В 1912 и 1914 годах, летом, ездил на Восток любопытства ради и быта тех народов, язык которых я изучал в Университете. Был в Турции (Константинополь, Смирна), Греции (Афины), Палестине (Яффа, Иерусалим, Назарет, Вифлеем, Бейрут), Африке (Александрия, Каир, Алжир)» ^{[1, с. 23]}. Проф. Д. П. Урсу, обративший внимание на разницу в хронологии поездок, причину её видит в случайной ошибке автора, которому на момент составления автобиографии шёл 90-й год жизни и считает, что датировка 1912 и 1913 годами более вероятна ^{[28, с. 7]}.

Крымский период деятельности В. И. Филоненко начинается с января 1915 года, когда Министерство Просвещения по распоряжению Попечителя Одесского Учебного Округа с повышением в должности назначило его инспектором (директором) Симферопольской татарской учительской семинарии, с присвоением, согласно табеля о рангах, звания статского советника. «Это было большое повышение в должности: из 8 класса в 5-й класс. Шутка! Генеральский чин! вы представляете себе, что это значило в прежнее старое время?», — пишет Филоненко в своей автобиографии ^{[1, с. 18]}. Педагогическую деятельность он не оставил и преподавал русский язык и словесность в Симферопольской мужской классической гимназии и в 1-й женской гимназии.

Оказавшись в Крыму, В. И. Филоненко сразу погружается в научную жизнь на полуострове. Ещё в 1915 году он становится членом Таврической учёной архивной комиссии (ТУАК), занимающейся изучением исторического наследия и этнического разнообразия региона. В состав ТУАК уже входили такие видные востоковеды, как акад. Н. И. Веселовский (с 1889 г.), С. М. Шапшал (с 1912 г.) и акад. А. Н. Самойлович (с 1912 г.), среди членов этого общества был акад. С. Ф. Платонов, университетский учитель В. И. Филоненко, и проф. В. Д. Смирнов (с 1888 г.), преподававший Филоненко турецкий язык. Вскоре после этого к ним присоединяются акад. В. В. Бартольд (1916), акад. Н. Я. Марр (с 1917 г.) и другие.

В 1917 году татарская учительская семинария, руководителем которой был В. И. Филоненко, была закрыта, её заменило педагогическое училище в Дерекое (директором стал А. С. Озенбашлы), а Филоненко остался преподавать в Симферопольской женской гимназии. Он по-прежнему принимал активное участие в заседаниях ТУАК, сам собирал этнографический материал, выступил с докладом «Игры татарских детей в Крыму» (04.09.1919), который был высоко оценён и опубликован на страницах научного сборника «Известия ТУАК» ^{[33, 1919]}. В последующем эта работа вышла отдельным изданием. Не меньший интерес вызвал доклад Филоненко «Отрывки из Корана Пушкина», приуроченный к столетию пребывания поэта в Крыму. В протоколе заседания ТУАК от 17.02.1922 по этому поводу указано: «Сообщение В. И. Филоненко, изложенное изящным языком, исполнено превосходного знания предмета и истинно любовного отношения к великому русскому поэту, было заслушано с живым интересом и вниманием <…>. Постановлено: напечатать сообщение В. И. Филоненко при первой возможности» ^{[29, с. 139]}.

В середине 1923 года Таврическая учёная архивная комиссия согласно обязательного постановления Народного Комиссариата Внутренних Дел Крымской ССР изменила свой устав и наименование, зарегистрировавшись как Таврическое общество истории, археологии и этнографии (ТОИАЭ). В. И. Филоненко был постоянным и активным участником собраний этого общества, участвовал как на первом его заседании (17.06.1923), так и на последнем (15.01.1931). На протяжении многих лет он занимал должность Товарища (т. е. заместителя) Председателя ТОИАЭ.

Сфера научных интересов В. И. Филоненко была достаточно широка и диктовалась не только полученной универсальной востоковедной подготовкой, но и насущными вопросами крымоведения. Его доклады, сделанные на заседаниях ТОИАЭ, неизменно привлекали внимание. Он продолжил заниматься исследованиями в области истории и культуры народов Крыма и уже на втором собрании ТОИАЭ (30.09.1923) выступил с сообщением «Загадки крымских татар», где, после ряда лингвистических, литературных и этнографических комментариев, дал обширный фольклорный материал в виде почти ста загадок ^{[29, с. 157]}. По рекомендации председателя общества материалы доклада были включены в следующий выпуск Известий ТОИАЭ, в 1926 году уже в расширенном виде они были опубликованы как отдельная работа ^[34]. На 4-ом заседании В. И. Филоненко отозвался на смерть своего учителя — проф. В.Д.Смирнова, тюрколога, члена ТУАК с 1888 г., поделился своими воспоминаниями о нём, дал подробную характеристику его научных заслуг в области академической ориенталистики, указал, что «Проф. В. Д. Смирнов занимал среди русских тюркологов первое место» ^{[29, с. 162]}.

Среди некоторых других докладов, сделанных В. И. Филоненко на заседаниях ТОИАЭ, можно выделить следующие: «А. С. Грибоедов в Крыму в 1825 г.» (31.05.1925); «Песни крымских татар» (21.03.1927); «Тамги евпаторийского кладбища» (18.04.1927) – по материалам летней экспедиции 1927 г. в Бахчисарайском и Евпаторийском районах, когда им были собраны и изучены около 150 образцов этих знаков; «О появившихся в зарубежной научной печати известиях о находке во Франции в 1926 году так называемой “Азбуки каменного века”» (09.05.1927); «К вопросу о происхождении и значении слова “тат”» (09.04.1928); «Памяти Н. А. Медникова» (19.11.1928); «Грибоедов и Восток» (22.02.1929); «Загадочная страница из военно-полевого производства и отражение её в татарских народных песнях» (13.06.1929); «Караимские пословицы и поговорки» (03.11.1929); «Крымские цыгане» (03.04.1930); «Заграничные новости по изучению караимов» (15.05.1930); «Памяти В. В. Бартольда» (05.11.1930); «Переселение татар в Турцию в 60-х гг. по народной песне» (04.01.1931).

Большинство докладов В. И. Филоненко были опубликованы в «Известиях ТОИАЭ» ^{[12; 30; 32; 36; 44]} и перепечатаны потом авторитетными журналами, в т. ч. «Записками коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР» ^[38], некоторые опубликованы в «Известиях Крымского педагогического института им. Фрунзе» ^{[40; 45]}, часть вышла отдельными изданиями, другие же послужили материалом для более крупных исследований, увидевших свет уже после отъезда В. И. Филоненко из Крыма в 1935 году ^{[35; 37; 39; 42; 46]}. Отдельным оттиском был подготовлен доклад «Очередные задачи современной крымской этнографии и работа Общества по изучению Крыма» ^[26].

Будучи постоянным членом ТОИАЭ, В. И. Филоненко принимал живое участие в обсуждении докладов, его владение арабским, персидским, турецким языками и несколькими татарскими наречиями, а также широкая эрудиция позволяли прояснить многие спорные моменты и требовали от докладчиков основательной подготовки к своему выступлению. Так, им были подняты важные вопросы о наличии персидского надгробия на кладбище, расположенном на Зелёной площади в Старом Крыму (Доклад Акчокраклы «Эпиграфические новости из раскопок 1928 г. в Старом Крыму») ^{[29, с. 276]}.

Ещё большее внимание В. И. Филоненко привлёк доклад «Древний рукописный Коран из мечети Джума-Джами в Евпатории», подготовленный П. Я. Чепуриной, заведующей музеем «Искусство старины» города Евпатория. Доклад был посвящён ценной рукописи Корана начала XIV века (1304–1313), лишь недавно полученной музеем и до этого бережно охраняемой муллой главной евпаторийской мечети. Рукопись была написана на пергаменте красивым почерком и содержала 1280 акварельных миниатюр-заставок и художественных концовок. Особенностью данного рукописного Корана явилось также наличие подстрочного персидского перевода. В. И. Филоненко указал, что место его написания должно быть прочитано как «Амоль» (город в Персии, на побережье Каспийского моря), а не «Амель». На персидское происхождение рукописи, помимо места её написания и персидского параллельного текста, указывали также наличие и стиль миниатюр ^{[29, с. 201]}. Позднее, П. Я. Чепурина посвятила этой рукописи свой доклад на Конференции археологов СССР в 1926 году ^[47]. Когда в 1928 году остро встал вопрос о сохранности книжных фондов евпаторийского музея, именно В. И. Филоненко председательствовал на заседании Совещания по обследованию библиотечного фонда Евпаторийского отдела КрымОХРИСа (Крымского отдела по делам музеев и охраны памятников искусства, старины, природы и народного быта) ^{[18, с. 79]}.

Изучив караимскую библиотеку в Евпатории, В. И. Филоненко составил обстоятельную справку об ее книгах и рукописном фонде ^[32]. Сохранился и датированный этим же годом его рукописный отзыв о работе И. С. Кая «Крымчаки, их быт и письменность». Помещённая в рецензии характеристика библиографической части работы И.С.Кая свидетельствует не только о широкой эрудиции В.И. Филоненко, но и о доскональном знании им крымоведческой библиографии ^{[2, с. 21]}.

В. И. Филоненко неоднократно получал приглашения для участия в крупных конференциях и научно-исследовательских мероприятиях, но не всегда имел возможность выступить на них. Известно о его участии в I Всекрымской конференции членов Секции Научных работников (03.12.1926), Всесоюзной конференции археологов в Керчи по случаю столетия Керченского Музея древностей (05.09.1927), Съезде по изучению производственных сил природы (06–10.05.1928), Всекрымской конференции по реорганизации татарского алфавита (1929), Научном совещании по вопросам археологии Херсонеса (1930) ^{[1, с. 20]}.

Вместе с тем, В. И. Филоненко не смог принять участие в работе археолого-этнографической экспедиции по Крыму 1925 года, ограничился отправкой доклада («Народное творчество крымских татар: загадки») вместо очного участия во Всесоюзной научной ассоциации востоковедения в 1926 г. ^[41]. В 1929 году Украинская Ассоциация Востоковедения направила в ТОИАЭ приглашение принять участие в работе ежегодной конференции. Одним из трёх делегатов от ТОИАЭ был назначен В. И. Филоненко, но он и в этот раз не смог принять очного участия. Из рекомендованных изначально трёх востоковедов в полном смысле этого слова (О. Акчокраклы, проф. А. А. Соколов и проф. В. И. Филоненко), в Харьков для участия в конференции отправился лишь О. Акчокраклы в сопровождении Л. Н. Невского и В. И. Смолина, функции которых остаются не вполне ясными.

Наиболее вероятной причиной редких командировок В. И. Филоненко может быть его насыщенная педагогическая деятельность. Помимо участия в ТОИАЭ и работы в КрымОХРИСе, на протяжении всего времени пребывания в Крыму (нач. 1915 – сер. 1935 гг.) В. И. Филоненко преподавал, — сначала в гимназии, потом в Крымском институте.

Ещё в 1919 году в молодом Таврическом университете по инициативе Историко-филологического факультета было принято постановление об открытии Восточного отделения на Историко-филологическом факультете с 1-го сентября того же года. В условиях нестабильного военного времени открытие восточного отделения было отложено на неопределённый срок. Решение Совета Таврического университета об открытии восточного отделения было исполнено только в 1921 году — после окончательного освобождения Крыма от армии Врангеля и закрепления советской власти. Таврический университет сразу же был переименован в Крымский государственный университет имени М. В. Фрунзе, восточное отделение в нём возглавил Н.П.Новицкий ^{[27, с. 5]}. Было создано четыре языковые кафедры и началась подготовка специалистов в области персидского, арабского, турецкого и татарского языков.

Планировалось, что персидский язык будет преподавать молодой профессор Бекир Чобан-заде, окончивший факультет восточных языков Будапештского университета и преподававший некоторое время в университете Лозанны. Однако сам Чобан-заде порекомендовал на эту должность Виктора Иосифовича Филоненко, квалификация и эрудиция которого была ему известна ^{[27, с. 5–6]}. Филоненко с готовностью принял приглашение преподавать в Таврическом университете. Две проведённые им пробные лекции (одна по выбору факультета, другая на своё усмотрение) более чем удовлетворили руководство университета, и 19 июля 1921 года он по конкурсу был избран приват-доцентом (старшим преподавателем) Восточного отделения с правом читать лекции по персидскому языку, персидской литературе и истории Персии ^{[28, с.8]}.

Первого сентября 1921 г. Филоненко приступил к чтению лекций, однако вскоре возникли проблемы с неожиданной стороны. В письме в Петроград своему другу акад. Крачковскому он пишет: «Читал [лекции] более месяца, как вдруг комиссар Университета заявил, что утвердить меня нельзя, ввиду моей, якобы русификаторской деятельности, в бытность инспектора Татарской учительской школы. Совет профессоров протестовал, и чем это кончится, не знаю. Тут, собственно говоря, происходит борьба двух начал: татарского и русского. Татары почему-то это отделение считают своим и естественно желают, чтобы преподавателями были татары и все преподавание велось даже на татарском языке!» ^{[19, с. 205]}. Не имея достойной замены для В. И. Филоненко и под давлением руководства факультета, руководство университета отложило вопрос об увольнении учёного.

Несомненно, В. И. Филоненко заранее готовился к работе в крымском университете. У. К. Асанова в личном архивном фонде Государственного архива Республики Крым (ГАРК) обнаружила составленную им в 1920 году рукопись учебной программы к авторскому курсу «Этнография турецко-татарских народов» ^[6], к которой учёный собирался наравне с общими теоретическими вопросами рассматривать исторические сведения о турецком и татарском народах, источники (армянские, византийские и др.) о них, общую этнографическую характеристику этих народов, язык, быт, занятия, жилище, физиологические типы крымских татар: горных, степных и ногайцев ^{[2, с. 20]}. Выявлена также и разработанная им рабочая учебная программа к курсу «Методы собирания и изучения этнографического материала» ^[5].

3 марта 1922 года Государственный учёный совет Наркомпроса РСФСР утвердил В. Филоненко в должности преподавателя персидского языка ^{[28, с.12]}.

Весной 1922 года произошла реорганизация университета, благотворно отразившаяся на деятельности нового востоковедного центра. В результате реформы восточное отделение было преобразовано в отдельный факультет, в рамках которого была сформирована кафедра персидского языка. Возглавил её В. И. Филоненко.

В конце 1922 году Филоненко подготовил и опубликовал «Персидскую хрестоматию» в качестве учебного пособия для студентов факультета восточных языков ^[43]. В неё вошли образцы повествовательного характера лёгкой персидской прозы, а также полностью четвёртая («Выгоды молчания») и седьмая («Следы, оставляемые воспитанием») главы «Гулистана» Саади. Пособие вышло с грифом «Издание Факультета Восточных Языков Крымского Государственного Университета». В предисловии указано, что пособие рассчитано на студентов первого и второго курсов, также автор-составитель выразил признательность декану факультета восточных языков профессору Михаилу Осиповичу Гредингеру за предоставление материальной помощи в это сложное время ^{[43, с. 3]}.

Филоненко планировал выпустить вторую часть хрестоматии, которая предназначалась бы студентам старших курсов и включала бы образцы классической персидской поэзии из произведений Фирдоуси, Омара Хайяма, Хафиза и других крупных поэтов Ирана X–XV вв. В связи с материальными сложностями эти планы не удалось осуществить. «Персидская хрестоматия» Филоненко оказалась единственным опубликованным изданием Факультета восточных языков.

В начале 1923 года В. И. Филоненко готовит и при содействии академика Крачковского публикует в журнале Всесоюзной научной ассоциации востоковедения статью «Восточный факультет Крымского государственного университета в г. Симферополе» ^[31], в которой рассказал об истории возникновения факультета, его структуре и перспективах.

Однако восточный факультет ожидали кардинальные изменения. А. А. Непомнящий, изучивший переписку акад. Крачковского и Филоненко, приводит цитату из письма последнего от 13 июля 1923 года. В письме сообщается: «Пришлось хоронить наш Восточный факультет. Как самостоятельный факультет он умер. Осталось только отделение при Педагогическом факультете. Что делать? Лучше что-нибудь, чем ничего. В гибели его виноваты некоторые наши профессора не ориенталисты, которые, ради собственного благополучия, пригласили в качестве преподавателей местных татар. Ну, а последние — повели дело совсем не так, как нужно было. Характерно, что в последнюю минуту, когда стало известно, что факультет превращается в отделение, декан и присные его — разбежались. Я буквально остался один. О спасении факультета нечего было и думать» ^[24].

Как и некоторые другие видные учёные-востоковеды того времени, В. И. Филоненко получает очень интересное предложение от декана Восточного факультета Бакинского университета П. К. Жузе переехать в Баку, где ему предлагалось читать персидский язык в университете. Наркомат просвещения Азербайджана обязался выделить квартиру для крымского учёного, однако, несмотря на сложную обстановку и сомнительные перспективы в Крыму, Филоненко предпочёл воздержаться от переезда ^{[19, с. 206-207]}.

Постановлением от 31 августа 1923 года Восточный факультет полностью влился в Педагогический в качестве его составной части. Педагогический факультет (Педфак) получил четыре отделения. Позиции востоковедного направления заметно ослабли, прежде всего, из-за отсутствия единства среди педагогического коллектива. Здесь опять было бы уместно обратиться к переписке Филоненко и Крачковского. В письме в Петроград от 4 декабря 1923 г. Филоненко сообщал: «Ох, уж эти заседания! Кажется, в Крымском Университете больше бывает заседаний, чем лекций. Все говорят, говорят, масса планов, проектов, удивительных проектов по своей несуразности, а дела, настоящего дела, — ни крошки. Может быть, это с одной стороны даже и хорошо. Воображаю, что бы было, если бы все эти сумбурные проекты приводились в жизнь» ^[25].

Филоненко инициировал приглашение акад. Крачковского в Крымский университет для чтения лекций и ознакомления с собраниями рукописей в местных архивах. Крачковский находился в Крыму с 3 мая по 15 июня 1924 года. С 7 мая по 4 июня им были прочитаны студентам восточного отделения параллельно два курса: «Арабский язык в прошлом и настоящем» (всего состоялось 8 часовых лекций) и «Арабская литература XIX–XX веков» (18 часовых лекций). В отчёте о командировке Крачковский так описывал слушателей: «Немногочисленная, но внимательная и аккуратная аудитория помимо студентов университета состояла из некоторых профессоров и преподавателей, а также представителей местного населения, преимущественно из среды татарского учительства. Главным затруднением для студентов здесь, как и в центре, являлось отсутствие каких бы то ни было пособий по читаемым курсам; последние лекции совпали с началом работ комиссии по проверке (т.н. «чистке») студенческого состава. Резкий перерыв нормального учебного хода не мог, конечно, не отразиться на моей аудитории» ^{[14, с. 53]}.

Политическая нестабильность отражалась на жизни восточного направления в университете. В письме от 19 сентября 1924 года Филоненко писал: «Лекции ещё не начались. Кажется, будет что-то весьма хаотичное и сумбурное. Восточное отделение пока сохраняется» ^{[28, с.11]}. Интересную информацию о жизни и атмосфере на отделении Востоковедения передаёт Филоненко в письме от 24 октября 1924 года, приводимом в статье А. А. Непомнящего: «Наше отделение изменилось очень. Языки только на II и III курсах, первый курс общий для всех отделений; а IV-ый с тремя уклонами: музееведным, библиотечным и этнографическим. Прибавилось много новых предметов, как-то антропология, этнография, музееведение и др., а читать некому, специалистов не приглашают. К тому же “профессора” наши поразъехались. Чобан-заде уехал в отпуск на 2 месяца в Баку будто бы печатать свой труд “Османскую грамматику”, а правду кто знает? Злые языки поговаривают, что он совсем хочет уехать из Крыма, ибо дела его общественно-политического характера что-то не ладятся. Одабаш и Лёманов тоже где-то витают в облаках кооперации, а в результате Ваш покорный слуга, да С. Б. Ефетов отдуваются за всех. В этом году подсунули мне читать новый курс: “Методика собирания этнографического материала” с практическими занятиями. Работа интересная» ^{[19, с. 215]}.

Востоковедное отделение продолжило свою работу, хотя в условиях политической нестабильности, его будущее оставалось неопределённым. В начале 1925 года один из сотрудников отделения, Б. В. Чобан-заде, сотрудниками университета был избран ректором в противовес рекомендованному Наркомпросом и коммунистической партией на эту должность далёкому от науки Фридману. Обе кандидатуры на утверждение были поданы в Москву, и обе не получили одобрения.

30 января 1925 года постановлением научно-политической сессии Государственного учёного совета Наркомпроса РСФСР В. И. Филоненко был утверждён в звании профессора по кафедре персидского языка ^[8].

В это время он увлечённо занимается преподавательской и научной деятельностью, продолжает вести переписку с акад. Крачковским. В частности, извещает последнего о событиях научной жизни в Крыму, в т. ч. о работе столичного востоковеда И. Н. Бороздина и результатах археологической экспедиции под его руководством в Старом Крыму. В письме от 8 ноября 1925 года Филоненко сообщает о проведении экспедиции по Перекопскому уезду Государственного дворца-музея тюрко-татарской культуры при участии Всесоюзной научной ассоциации востоковедения, в ходе которой его коллега О. Акчокраклы исследовал татарские тамги и собрал около 500 их образцов ^{[19, с. 218; 23]}.

В том же письме Филоненко упоминает о вопросе, который рассматривался руководством университета и, несомненно, при положительном исходе мог бы заметно усилить востоковедное направление крымского научного центра. В. И. Филоненко пишет: «Вместо Чобан-Заде пытались пригласить из Москвы Дмитриева, молодого тюрколога, но в виду того, что вопрос о штатах выяснится только к первому января, попытка эта оставлена» ^{[19, с. 218; 22]}. В 1925 году Н. К. Дмитриев, выпускник Московского института востоковедения, имеющий квалификацию сразу по трем разрядам: турецкому, арабскому и персидскому, как раз только защитил кандидатскую диссертацию и перед ним встала необходимость выбора места работы. Не получив приглашения от крымского университета, Н. К. Дмитриев остался в Москве, сделал блестящую карьеру, возглавлял кафедры тюркской филологии в ЛГУ и МГУ, в 1938–1954 годах был заведующий тюркским сектором НИИ языка и письменности АН СССР.

Отсутствие штатного места для Н. К. Дмитриева в университете Симферополя было обусловлено структурными изменениями, которые произошли в самом конце 1925 года. Крымский государственный университет имени М. В. Фрунзе тогда был преобразован в Крымский педагогический институт (КПИ), Восточное отделение (до 31.08.1923 г. Восточный факультет) стало именоваться Отделением татарского языка и культуры, возглавил которое профессор В. И. Филоненко. В то время своим студентам он преподавал персидский язык, персидскую литературу, а также читал некоторые общие страноведческие дисциплины, в том числе этнографию турецко-татарских народов ^{[27, с.9]}.

Искусство Востока преподавал профессор Алексей Николаевич Деревицкий, вернувшийся в начале 1926 года из рабочей командировки (от университета, но за свой счёт) во Францию. В числе его учеников был Анатолий Яковлевич Андрузский, прошедший полный курс обучения и у Филоненко. Неудивительно, что последний принял активное участие в определении его дальнейшего научного пути. В письме Крачковскому от 21 мая 1926 года В. И. Филоненко знакомил своего влиятельного друга с перспективным выпускником, защитившим дипломную работу по мусульманскому искусству под руководством профессора А. Н. Деревицкого, и пожелавшего продолжить востоковедное образование в Ленинграде. Виктор Иосифович просил оказать А. Я. Андрусскому поддержку ^{[19, с. 219]}. Известно, что в том же 1926 году А. Я. Андрузский (Андрусский) поступил в аспирантуру Российского института истории искусств в Ленинграде и активно включился в его научную работу, вскоре опубликовал несколько ценных работ, прежде всего монографию «Эстетика Плеханова» (1929) ^{[15, с. 39–43]}, после войны его след обнаруживается в университете Алма-Аты в числе профессоров факультета журналистики, где он читал теорию литературы и «отличался красноречием» ^{[21, с. 206]}.

В переписке Филоненко с Крачковским неоднократно затрагивается тема подготовки и установки мемориала Николаю Александровичу Медникову. Российский арабист-палестиновед, Член Императорского Православного Палестинского Общества, профессор Санкт-Петербургского университета Н. А. Медников, по учебникам которого обучались все, кто приступал к изучению арабского языка, летом 1917 года приехал в Крым на лечение и скончался 26 октября 1918 г. в Старом Крыму, где и был похоронен на православном кладбище. Филоненко — ученик Н. А. Медникова — на заседаниях ТОИАЭ неоднократно поднимал вопрос об установке мемориала Медникову. По настоянию Крачковского проектом памятника занялся Усеин Боданинский, он же сделал и русскоязычную надпись на нём, арабская надпись была подготовлена непревзойдённым каллиграфом Османом Акчокраклы. Мемориал был подготовлен и установлен к 10-й годовщине со дня смерти Н. А. Медникова. Через год, в 1929 году, Крачковский посетил Старый Крым, где с 27 июля по 5 сентября изучал старинные арабоязычные памятники и был на постоянной связи с В. Филоненко, А. Маркевичем, У. Боданинским и О. Акчокраклы, важную роль которого в «проведении памятникоохранных работ» он особо подчёркивал ^{[19, с. 225]}.

Однако в самом КПИ процесс сокращения востоковедных исследований продолжился. В том же 1929 году (19 ноября) кафедра персидского языка и литературы, последняя из восточных кафедр КПИ им. Фрунзе, была закрыта, и Филоненко был переведён на отделение русского языка и литературы. С 1930 года параллельно он начал работать в Крымском научно-исследовательском институте по секции «антропологии и этнографии, привлекался к работе в иных специализированных заведениях. Тогда же получил приглашение от Института Востоковедения АН СССР ^{[28, с. 12]}, переживавшего этап укрупнения за счёт поглощения Азиатского музея, Института буддийской культуры и Туркологического кабинета. В переписке с Крачковским обсуждалось это приглашение, в результате обмена мнениями Филоненко не решился на переезд, как ранее он отказался от переезда в Баку, и предпочёл остаться в Симферополе. Однако, ввиду осложнения социокультурной и политической обстановки в крымской столице, Филоненко стал чаще задумываться о необходимости оставить полуостров. Востоковедные исследования отошли на второй план, окончательно уступив место классической и славянской филологии. В 1932 году Филоненко становится руководителем кафедры языков Крымского факультета особого назначения ^{[1, с. 20]}.

В 1934 году Комиссия обкома коммунистической партии устроила в КПИ чистку кадров, в результате которой многие преподаватели были уволены или спешно бежали. Среди них были коллеги В.Филоненко А.Н. Деревицкий и А. М. Лукьяненко. Сам Филоненко предпочёл более не искушать судьбу и, завершив 1934/1935 учебный год, спешно покинул Крым, воспользовавшись одним из полученных ранее приглашений. Никого из крымских коллег он не поставил в известность об истинных своих намерениях, благодаря чему, когда в 1939 году встал вопрос об аресте В. И. Филоненко, обнаружить его не удалось.

Д. П. Урсу пишет: «В 1939 году, после ареста редактора «Известий» ТОИАЭ проф. Н. Л. Эрнста, следователи Крымского НКВД вложили в его уста те оценки, которые давно были сформулированы в застенках этого мрачного ведомства. <…> сказано, что <…> профессор Филоненко — “антимарксистски, антисоветски настроенный, разоблачённый впоследствии в пединституте как реакционер и великодержавник”. Куда уехал Филоненко, крымские чекисты не уследили: в документе сказано, что он “ныне работает в каком-то исследовательском институте в Фергане”» ^{[28, с. 12]}.

В действительности, Филоненко переехал в городок Турткуль (столицу Каракалпакии), где возглавил кафедру русского языка и литературы в Педагогическом институте, но уже через год перебрался в Нальчик. Там он был избран по конкурсу профессором и заведующим кафедрой русской литературы в Кабардино-Балкарском педагогическом институте.

Во время немецкой оккупации Филоненко не покинул Пятигорск и после освобождения города в 1943 году был репрессирован, формально – по обвинению в связях с Н. Н. Поппе — известным специалистом по алтайским языкам из США, членом-корреспондентом АН СССР (1932 г.). После освобождения в октябре 1945 года года В. И. Филоненко переселился в Пятигорск, где вскоре возглавил кафедру русского языка в Педагогическом институте.

Несмотря на тесную связь с русской филологией, В. И. Филоненко получил широкую известность как энциклопедически образованный ориенталист и выдающийся тюрколог. Об этом может свидетельствовать краткий перечень научных мероприятий, в которых он принял участие: «Координационное совещание по вопросам методов изучения истории тюркских языков» (г. Ашхабад, 1959 г.), «25-й международный конгресс востоковедов» (г. Москва, 1960 г.), Симпозиумы "Тюркизмы в восточных и западных славянских языках" (1-й – г. Москва, 1963 г., 2-й – г. Минск, 1969 г., 3-й – г. Киев, 1971 г.).

Кроме того, в адрес В. И. Филоненко поступали приглашения выступить на международных конференциях за рубежом, от участия в которых, по независящим от него обстоятельствам, пришлось отказаться. В числе таких мероприятий можно указать «26-й Интернациональный конгресс ориенталистов» (г. Дели, 1964 г.), «Х Интернациональный конгресс лингвистов» (г. Бухарест, 1967 г.), «XII Перманентная интернациональная алтаистическая конференция» (г. Берлин, 1969 г.), «XIII Перманентная интернациональная алтаистическая конференция» (г. Страсбург, 1970 г.), «XXIX Интернациональный конгресс ориенталистов» (г. Париж, 1972 г.), «XVII Перманентная интернациональная алтаистическая конференция» (г. Бонн, ФРГ, 1974 г.) и др.

Академик Н. А. Баскаков даёт следующую характеристику учёному: «Необыкновенно мягкий, отзывчивый и скромный человек, В. И. Филоненко отличался высокой требовательностью и принципиальностью» ^{[4, с. 108]}.

Из числа крымских учеников Филоненко, помимо упомянутого ранее А. Я. Андрузского, стоит упомянуть впоследствии знаменитых египтолога Ю. Я. Перепёлкина (д. ист. н-к, сотрудник Института востоковедения АН СССР) и тюрколога Э. В. Севортяна (заведующий сектором тюркских языков Института языкознания АН СССР). Оба они слушали у Филоненко курс персидского языка и литературы и историю Персии ^{[28, с. 15]}.

По завещанию профессора В. И. Филоненко в 1978 году Крымский педагогический институт получил в дар его богатую личную библиотеку. Количественные данные о её содержимом разнятся (около 1,5 тысяч экземпляров (3288 томов) ^{[28, с. 16]} и 1002 книги по филологии, востоковедению, географии, истории ^{[13, с. 74]}), однако даже краткий взгляд на качественный состав библиотеки, в состав которой входят редкие издания на иностранных языках и несколько рукописей, вызывает невольное восхищение.

Несомненно, крымский период научной и педагогической деятельности В. И. Филоненко является наиболее насыщенным и ярким в биографии учёного. Н. А. Баскаков в некрологе, посвящённом В. И. Филоненко и опубликованном в «Советской тюркологии», признаёт, что «основная научная деятельность учёного развернулась в Крыму» ^{[4, с. 106]}.