Sustainability of political systems of EAEU member-states and the crises of 2020. Part 1. Belarus.

Введение

2020 год не только стал большим испытанием для бизнеса и обывателей, но и реальной проверкой на прочность сложившихся политических систем и всего Евразийского экономического союза – интеграционного объединения Армении, Беларуси, Казахстана, Кыргызстана и России. Последствия пандемии, ухудшение экономического благосостояния граждан, геополитическое напряжение привели к переходу многолетних накопленных конфликтов из латентной фазы в активную. Беларусь столкнулась с массовым непризнанием результатов президентских выборов, в Кыргызстане итоги голосования в парламент спровоцировали переворот и отставку Президента С. Жээнбекова, а противостояние Армении и Азербайджана в Нагорном Карабахе вновь вылилось в боевые столкновения.

События такого масштаба, несомненно, напрямую затрагивают национальные интересы Российской Федерации, представляя угрозу стабильности евразийского интеграционного проекта. Внутриполитический процесс в каждой из стран представляется чрезвычайно важным, возможно решающим, фактором успешности интеграции – наиболее яркой иллюстрацией данного тезиса является кейс Украины, где смена политического вектора стала принципиальной и непреодолимой преградой на пути интеграцией с Россией, вопреки существовавшим глубоким хозяйственным связям ^[21]. В нынешнем виде ЕАЭС существует, опираясь не только и не столько на взаимный экономический интерес, сколько на политическую волю, определенную геополитическим балансом в регионе ^{[12, 15]}. В связи с этим, понимание стабильности политических систем стран региона становится краеугольным камнем при оценке рисков интеграции и прогнозирования развития международных отношений в регионе.

Это определило цели настоящей статьи – анализ политической системы Республики Беларусь в ходе кризиса социально-политического кризиса 2020 года и оценка его последствий для евразийского интеграционного сообщества. Достижение поставленной цели обусловило постановку следующих задач исследования: определение структурных элементов политической системы Республики Беларусь, выявление и анализ функциональных связей и истории их формирования, определение факторов устойчивости системы в период политической турбулентности после президентских выборов, краткий анализ процесса политической коммуникации конфликтующих сторон, оценка последствий конфликта и его итогов для евразийской интеграции.

Методологически исследование опирается на разработанную Г. Алмондом и получившую широкое распространение теорию структурно-функционального анализа, в частности, на механизм «исследования конкретного случая» (case-study) ^[8]. Также использованы положения теории конфликтной модели общества Р. Дарендорфа ^[33], специальные политологические методы ивент- и интет-анализа, спектр общенаучных методов.

Беларусь в Евразийском экономическом союзе

Не вызывает сомнения тот факт, что политические системы стран бывшего СССР имеют ряд сходных черт. Так для трех стран-основательниц ЕАЭС (Беларуси, Казахстана и России) характерна выстроенная жесткая вертикаль власти с широкими полномочиями президента. Общими также являются широкий бюрократический аппарат и значение коррупционных связей ^[2], устойчивые позиции силовых структур в системе власти. Такая модель характеризуется, с одной стороны, высокой способностью к «ручному управлению», мобилизационным потенциалом, а с другой – продолжительным накапливанием межгрупповых социальных противоречий.

Беларусь является страной, больше других заинтересованных в интеграции с экономической точки зрения. Республика предлагает общему рынку достаточно обширный спектр товаров собственного производства (не считая реэкспорта). В результате доля во взаимной торговле составляет около одной четвертой всего оборота – на фоне общей ситуации это очень высокий показатель, особенно, если принять во внимание, что ее население составляет около 5% от всего населения ЕАЭС. Экономика Беларуси производит примерно в 3 раза меньше Казахстана, но доля ее на рынке ЕАЭС в 2,5 раза выше. По сравнению с Россией отличие еще более разительно: имея ВВП почти в 34 раза меньше ^[4], Беларусь имеет объем взаимной торговли с Союзом лишь в 1,5 раза ниже российского ^[16].

Если опираться на показатель доли обрабатывающей промышленности в общем объеме ВВП, можно констатировать, что Беларусь является наиболее индустриальной страной ЕАЭС ^[15]. Республика с успехом продвигает свои товары на рынках стран-участниц, используя либеральный режим торговли. Однако следует понимать, что возможности для экономического маневра страны сильно ограничены из-за двух принципиальных факторов. Во-первых, для загрузки производственных мощностей Минск остро нуждается в поставках сырья и энергоносителей. Причем поставки эти осуществляются по льготному (по сравнению с мировыми ценами) тарифу. Во-вторых, произведенная продукция не всегда способна конкурировать с дешевыми китайскими или высококачественными европейскими товарами, поэтому рынок сбыта ЕАЭС становится наиболее привлекательным за счет преференциальных условий торговли и союзного протекционизма.

Более того, ЕАЭС – единственный на данный момент способ укрепления внешнеполитических позиций для нынешнего президента страны А.Г. Лукашенко, который даже до последнего политического кризиса испытывал серьезные сложности в вопросах установления сотрудничества со странами Европы. В статье в «Известиях» он заявлял: «Наш союз призван стать ключевым региональным игроком, который поможет выстраивать отношения с ведущими мировыми экономическими структурами» ^[17]. Подобные заявления можно рассматривать как популистскую риторику, однако интеграционная площадка действительно могла бы стать инструментом реализации собственных внешнеполитических целей, потому что других союзников у А. Лукашенко просто нет. «Учитывая небольшие размеры государства необходимость лавирования между Западом и Востоком является вопросом выживания для существующего политического режима Республики Беларусь» - делает вывод Е.В. Васильев ^{[10, с. 24]}.

Однако европейские страны весьма охотно ведут диалог с С. Тихановской – альтернативным кандидатом на пост Президента республики в 2020 году. Со всей очевидностью этот факт свидетельствует о желании Европы вывести Беларусь на орбиту своего влияния, как это ранее произошло с Украиной. Таким образом, внутренняя повестка Беларуси становится принципиально важной для всего региона.

Согласно выбранной методологии структурно-функционального анализа максимально кратко остановимся на элементах политической системы Беларуси - институциональной структуре, а затем рассмотрим, как на практике распределены и реализуются заложенные в них функции.

Структура политической системы Республики Беларусь

Президент является главой государства и гарантом Конституции, избирается на всенародном голосовании на пять лет. К его полномочиям относится: назначение, с одобрения парламента, премьер-министра и членов Совета Министров (правительства), роспуск парламента. Президент не является главой исполнительной власти, реализуемой Советом Министров, который, в свою очередь, несет ответственность перед президентом и парламентом, причем Президент имеет право отправить премьера или отдельных министров в отставку.

Парламент республики – Национальное собрание – состоит из двух палат: Палаты представителей (нижняя) и Совета Республики (верхняя). Палата представителей формируется из 110 депутатов, избираемых по мажоритарной системе абсолютного большинства на 4 года. Совет Республики формируется по территориальному принципу: по восемь членов от каждой области и города Минска, избираемых на заседаниях депутатов местных, плюс восемь членов, назначаемых Президентом.

Администрация президента является довольно мощным политическим и административным органом с обширными полномочиями, во многом дублирующими функции министерств и ведомств Правительства. Администрация определяет повестку, задает направления работы, одновременно выполняя роль проводника и опоры для Президента во взаимодействии с другими органами власти. Это выражается, например, в том, что законопроекты, разрабатываемые Администрацией, направляются на утверждение в Национальное собрание.

Совет Безопасности, состоящий из руководителей силовых ведомств, руководителя Администрации президента, премьера, председателей палат Национального Собрания, а также других лиц по распоряжению президента, представляет собой узкий круг, отвечающий за стратегически важные вопросы и проблемы безопасности.

Верхушка судебной ветви власти представлена Верховным судом и Конституционным судом. Верховный суд является высшей инстанцией по гражданским, уголовным, административным, экономическим делам, а Конституционный осуществляет конституционный контроль. Шесть судей последнего назначаются президентом, а шесть избираются верхней палатой парламента – Советом Республики. Конституционный суд может давать заключение о наличии фактов систематического или грубого нарушения Конституции, но не в отношении Президента.

Содержание института самоуправления в Беларуси несколько противоречиво даже формально. Если ст. 117 Конституции постулирует, что «местное управление и самоуправление осуществляется гражданами через местные Советы депутатов, исполнительные и распорядительные органы, органы территориального общественного самоуправления, местные референдумы, собрания и другие формы прямого участия в государственных и общественных делах», то уже ст. 119 заставляет усомниться в этом, поскольку в ней содержится положение о назначении руководителей «… местных исполнительных и распорядительных органов … президентом Республики Беларусь» ^[22].

В целом описанная система институтов характерна и для других стран СНГ, однако для Белоруссии формирование политической системы несколько отличалось от опыта соседних государств. Основной отличительной чертой здесь является тот факт, что политические партии практически не играют никакой роли в общественной жизни страны ^[18]. Анализируя конфликтную модель общества Р. Дарендорфа, Т. Миняжев отмечает, что «опасность для обществ переходного типа заключается в том, что демократические институты могут выступать лишь красивым фасадом, не принося никакой пользы в отношении свободы, оставаясь нефункциональными. В этом случае манифестация конфликтов будет направлена против самих институтов, которые призваны были их разрешать» ^{[45, с. 98]}. Таким образом, вопрос функционального распределения связей в политической системе приобретает принципиальную важность для понимания латентных конфликтов в псевдодемократических режимах.

Функциональные связи политической системы Республики Беларусь

Для понимания существующих функциональных связей между элементами политической системы Беларуси обратимся к процессу их формирования. А. Лукашенко пришел к власти в 1994 году на относительно конкурентных президентских выборах, Основным механизмом его популяризации стала мобилизация масс на фоне кампании против олигархической системы, сложившейся при премьере В. Кебиче. Однако первыми его действиями на посту стала трансформация политической и избирательной системы, централизация власти и сосредоточение максимальных полномочий в своих руках. Вопреки постоянным отсылкам к воле народа в руках Президента оказались сосредоточены практически неограниченные полномочия, а народ был лишен возможности выбрать другого лидера ^[27].

Уже в 1996 году А. Лукашенко удалось укрепиться в парламенте, лишив мандата часть парламентариев, не признавших итоги «конституционного референдума». А начиная с 2004 года (с принятием поправок в Конституцию) представители оппозиции фактически были лишены возможности попасть в Национальное собрание.

Судебная власть также оказалась под контролем Президента. Осенью 1996 года накануне очередного референдума попытка вынесения импичмента президенту полностью провалилась. Новая редакция Конституции Беларуси стала началом формализации новой политической системы. Номинально, действовавшие на тот момент институты сохранились, но независимость системы судебной власти была ликвидирована.

Постепенно потеряли независимость и средства массовой информации – государство установило контроль над радио и телевидением. Ряд независимых газет был закрыт перед выборами 2001 года. «В результате перед новыми выборами 2006 г. в государственной системе распространения газет остались только три малотиражных общенациональных независимых еженедельника и несколько региональных» - отмечает белорусский политолог В. Ровдо ^{[27, с. 72]}.

Чаще всего политический режим А. Лукашенко описывается как нечто среднее между диктатурой и демократией. Например, в научных публикациях распространены определения, согласно которым, белорусский режим – это «фасадная демократия» ^[5], «выборная диктатура или диктатура, сосуществующая с демократически настроенным электоратом» ^[1], «демагогическая демократия», для которой характерно преследование оппозиции, контроль над СМИ и популистской пропаганды ^[6]. И. Даймонд называл политическую систему, где выборы проводятся регулярно, но не являются, тем не менее, ни соревновательными, ни свободными, «гегемонистским электоральным авторитарным режимом» (Hegemonic Electoral Authoritarian Regimes) ^[3]. Данные понятия возникают в рамках «гибридных» теорий исследования политического режима.

Данные определения, применяемые в отношении белорусской политической системы, весьма обоснованы. За время президентства А. Лукашенко удалось практически свести на нет влияние любых сил, будь то парламентские, бюрократические, финансовые, промышленные или региональные элиты. Любое заметное развитие оппозиции было жестко подавлено. Причем для достижения этой задачи была использована тактика обращения к массам: президент обозначал свою связь с народом, нанося элитам удар и сверху, и снизу. Эта тактика заставила президента вступать в прямую коммуникацию, более чем на 10 лет упразднив пост пресс-секретаря. Поэтому роль элит в политической жизни Белоруссии оказалась сведена до минимума, а сама элита продолжает на данный момент формироваться, так как ее развитие значительно затруднено существующей системой и действиями национального лидера ^{[28, c. 64]}.

Стоит отметить, что сам А. Лукашенко не отрицает характера своего режима, что выразилось в его заявлениях: «У нас диктатура отличается тем, что все отдыхают в субботу и воскресенье, а президент работает» ^[52]; «Диктатура — это плохо, а когда за ночь решили тяжелейшую проблему, диктатура — хорошо» ^[37]. Еще в 2019 году пресс-секретарь президента Н. Эйсмонт обозначила, что «Диктатура – это уже наш бренд» ^[36].

Последствия такой политики привели к раздутому и неэффективному бюрократическому аппарату, сохранению государственной экономики, сохранению неопатримониальной системы, укреплению влияния силовых структур.

Сосредоточив в своих руках ключевые властные рычаги, и оставив экономику под контролем государства, А. Лукашенко фактически стал единственным гарантом не только «стабильности», но и экономического благосостояния, в том числе, за счет эффективной политики в отношении Российской Федерации. Это привело к тому, что различные общественные институты, оказались временно не востребованы, и даже антагонистичны, поскольку «насущные нужды» решались выстроенной политической системой, отвечая на главный запрос – «безопасности», ставшей приоритетной потребностью населения после пертурбаций 90-х годов. Так, более, чем на десятилетний период остановилось развитие института гражданского общества, парламентаризма, конкуренции и т.п.

Американскими политологами Линцем и Степаном ^[7] были выделены параметры для определения типа политического режима: характер руководства, состояние плюрализма, роль идеологии, роль политической мобилизации, состояние прав человека. Рассмотрим, как эти параметры раскрываются в политической структуре страны.

Согласно Конституции Республики Беларусь Президент является только главой государства, однако фактически А. Лукашенко удалось взять на себя более обширный объем полномочий, в том числе принять на себя роль руководителя правительства, в котором премьер-министр и члены Совета Министров являются скорее «хозяйственниками» и исполнителями, а не самостоятельными политиками, поскольку глава государства участвует в решении даже второстепенных проблем, разбирает кадровые вопросы, заслушивает отчеты министров и т.д. Правительство несет на себе функцию «громоотвода» = неудачи и просчеты внутренней и внешней политики как правило приписываются центральному органу исполнительной власти.

Приоритет президентской власти выражен и в том, что указы Главы государства имеют большую юридическую силу, чем акты Национального собрания – парламента, высшего законодательного органа власти ^[27]. В добавок к этому, состав парламента определяется Администрацией президента, после чего утверждается гражданами на выборах. Реальные полномочия Нацсобрания сильно ограничены. Система сдержек и противовесов в Беларуси не работает: лишь формально парламентарии утверждают на должности Премьера и руководителей профильных министерств, однако ни о каком реальном механизме контроля за деятельностью правительства и президента говорить не приходится. Теоретически, Национальное собрание может вынести вотум недоверия правительству, однако на практике, даже критические оценки работы – большая редкость, что не удивительно, ведь оппозиция не имела представителей ни в одной из палат с 2004 года.

Судебная власть в Беларуси также находится под контролем Президента, назначающего на должность и снимающего с должности председателей Конституционного, Верховного и Высшего Хозяйственного Судов Республики, а также шестерых (из двенадцати) судей Конституционного Суда, Генерального прокурора, председателя Комитета государственного контроля. Кроме того, материально-техническое и финансовое обеспечение судов находится в ведении органов исполнительной власти, Минюстом решаются многие вопросы, вплоть до выплат премий ^[11].

Самоуправление в Беларуси, также, как и основные органы государственной власти, существует номинально, будучи фактически замененным системой «местного управления» - частью президентской властной вертикали. Статья 14 Закона Республики Беларусь «О местном самоуправлении и местном хозяйстве» закрепляет практику назначения председателей областных исполнительных комитетов президентом страны, в свою очередь, назначающих председателей райисполкомов ^[20]. Таким образом, исполкомы оказываются неподконтрольны местным представительным органам (Советам).

Более чем за двадцать лет суверенитета Беларусь фактически не изменила своей экономической системы, в основе которой лежит государственная форма собственности (порядка 70% ВВП ^[30]). Отметим, что в этот период проводилось несколько раундов приватизации (например, в 2007–2008 гг.), однако цель данных попыток состояла вовсе не в переходе на рыночную экономику, а в пополнении бюджета. Приватизированные предприятия не вышли из-под жесткого государственного контроля.

Основные СМИ также монополизированы государством, поэтому оппозиционные силы долгое время были лишены серьезного информационного влияния на избирателей. Доминирование на рынке государственных средств массовой информации препятствует развитию независимых СМИ. Осуществляется это через законодательные и административные механизмы. Например, государственные СМИ, помимо прямых бюджетных вливаний, получают более выгодные условия для ведения рекламной деятельности, в то время как независимые издания сталкиваются с фактами дискриминации. Причем дискриминация осуществляется на легальных основаниях – Закон «О СМИ» дает возможность закрывать издания даже за небольшие нарушения.

Журналисты имеют ограниченные возможности получения информации, используется институт аккредитации с дополнительными ограничениями для корреспондентов иностранных СМИ. Распространено применение уголовного преследования за клевету и оскорбление. Силовые структуры, вопреки принятой международной практике, задерживают журналистов, освещающих уличные протесты, с применением насилия ^[19]. Перечень тем, обсуждение которых допускается в СМИ ограничен, что приводит к тому, что интернет-издания захватывают все большую аудиторию. По данным Sociolytics, 54,3% белорусов выбирают независимые СМИ (43,3% вообще не обращаются к провластным СМИ) и только 29,4% — государственные. Существенный рост первого показателя был спровоцирован игнорированием А. Лукашенко вопросов безопасности граждан во время пандемии коронавируса. На данный момент доверие белорусскому телевидению и печатным СМИ оказываются не более 12% опрошенных Sociolytics ^[44].

В системе жесткого политического контроля крайне сложно заниматься партийным строительством. Это усугубляется еще и тем, что основные массы имеют так называемую «антипартийную ментальность» ^[18]. Как таковой целостной идеологии в Беларуси на данный момент нет, однако пропаганда и СМИ перманентно задают повестку, определяющее общее умонастроение. Позитивную оценку получают традиционные ценности семьи и брака, панславизм. Беларусь представлена не только как форпост военной безопасности, но и как обитель с «правильными» духовными скрепами, стоящая на пути распространения «тлетворных» западных ценностей ^[24]. Причем это положение касается и политического устройства страны. «Сегодня, в 2019 году, слово «диктатура» <…> приобретает какой-то позитивный оттенок. Мы видим, что происходит вокруг. Мы видим хаос, порой беспорядок. <…> не сегодня так завтра в мире может возникнуть запрос на диктатуру. Потому что за диктатурой в нашем сегодняшнем понимании мы видим в первую очередь порядок, дисциплину и абсолютно нормальную, спокойную жизнь» - заявила пресс-секретарь президента Н. Эйсмонт ^[36].

Одним из традиционных параметров для анализа политических систем является способность общества к политической мобилизации. В Беларуси ситуация является двойственной. Долгие годы населению культивировалась аполитичность, основной посыл был: политика – дело Президента, а для остальных это просто опасно. Власти оперативно и весьма жестко реагировали на такие попытки, применяя различные методы воздействия, вплоть до уголовного преследования. Однако эти репрессии носили адресный, а не массовый характер, поэтому, за исключением политической свободы, права граждан соблюдались. С другой стороны, выстроенные властные вертикали обеспечивают Лукашенко мощный административный ресурс, который пока противостоит даже многотысячным протестам.

Краткая характеристика политического конфликта 2020 года

Выборы 2020 года проходили в неспокойной обстановке. А. Лукашенко в преддверии выборов обратился к уже привычной для него стратегии устранения конкурентов. Помимо действующего президента, было зарегистрировано четыре кандидата: Сергей Черечень, Анна Канопацкая, Светлана Тихановская, Андрей Дмитриев, а перспективные альтернативные кандидаты – В. Бабарико и С. Тихановский, В. Цепкало ­– зарегистрированы не были, причем С. Тихановский и В. Бабарико впоследствии были арестованы.

Данные действия встретили острую реакцию со стороны общества, уже в мае спровоцировав небольшие уличные выступления и митинги против действующего президента, который к этому моменту уже без того потерял несколько политических очков из-за своей реакции на пандемию короновируса. Наиболее значимыми из довыборных выступлений были 24 и 31 мая, где появились лозунги («Жыве Беларусь!») и символика (красно-белый флаг), которые после выборов получили широкое распространение среди протестующих; выступление 19 июня, на котором власти впервые апробировали технологию отключения интернета, используемого протестующими для координации; первые массовые задержания (порядка 300 человек) состоялись во время акции 14 июля.

Особое значение приобрели встречи С. Тихановской с избирателями 19 и 30 июля. К этому моменту С. Тихановская стала символом оппозиционного противостояния, объединив противников режима А. Лукашенко, что позволило ей собирать десятитысячную аудиторию активных сторонников в разных городах (Барановичи, Брест). В качестве ответных мер администрация городов стала отменять встречи Тихановской с избирателями, аргументируя отказы бронью мест проведения митингов под другие мероприятия.

Констатация Центризбиркомом победы А. Лукашенко на выборах 9 августа 2020 года с результатом 80,1% голосов спровоцировала беспрецедентно массовые протесты. Факторами, подогревающими протестные настроения, были многочисленные подтвержденные факты фальсификаций и «нереалистично» высокий процент голосов официального победителя. «Нереалистично» потому, что параллельно основному подсчету голосов функционировали неофициальные электронные системы подсчета –платформа «Голос», на которую все желающие могли загрузить фото своего избирательного бюллетеня для дальнейшей обработки специальными алгоритмами, исключающими подлог, и платформа «Зубр», используемая для фиксации нарушений. Также следует отметить высокую активность общественных наблюдателей, также фиксировавших многочисленные нарушения.

В первую же после выборов ночь в Минске протестующие начали выстраивать баррикады, что привело к массовым задержаниям и столкновениям с ОМОНом. Жалоба С. Тихановской на итоги выборов, поданная на следующий день после выборов в ЦИК результатов не принесла, а уже 11 августа она сделала довольно неожиданное заявление: «Но, наверное, я так и осталась той слабой женщиной, которой была изначально. Я приняла очень тяжелое для себя решение. <…> знаете, не дай бог оказаться перед таким выбором, перед которым оказалась я. Поэтому берегите себя, пожалуйста, ни одна жизнь не стоит того, что сейчас происходит. Дети — это самое важное, что есть в нашей жизни» ^[46], после чего была эвакуирована сотрудниками правоохранительных органов Республики в Литву. Вероятно, заявление было сделано под давлением, однако, как бы то ни было, лидерские позиции С. Тихановской были серьезны подорваны этим первым публичным обращением.

15 августа началось формирование Координационного совета по организации процесса преодоления политического кризиса (Координационного совета для передачи (трансфера) власти), формирование которого началось. 19 августа Координационный совет обозначил свои цели: «1. Прекращение политического преследования граждан республики Беларусь со стороны властей, возбуждение уголовных дел, привлечение виновных к ответственности. 2. Освобождение всех политических заключенных, отмена неправомерных судебных постановлений, выплата компенсаций всем пострадавшим. 3. Признание выборов 9 августа 2020 года недействительными. Проведение новых выборов по международным стандартам с новым составом всех комиссий по выборам, включая Центральную комиссию» ^[49].

Совету, однако, не удалось стать единоличным представительным институтом протестующих, что вероятно, оказалось одной из причин неэффективности протеста: политическая коммуникация осуществлялась по пути «народные массы – власть», т.е. не был найдены лидер или группа, способные реализовать протестный потенциал в политических решениях. А. Лукашенко также отказался признать Совет представительным органом оппозиции, определив его как «попытку захвата власти со всеми вытекающими последствиями» ^[40].

Не вдаваясь в детальный разбор последовавших событий, можно характеризовать их следующим образом. С одной стороны – стихийный массовый протест, который находит самые разные формы выражения: от концертов и карикатур, женских маршей и вручения цветов силовикам до блокирования дорог, строительства баррикад и забастовок на предприятиях.

С другой стороны – жесткая позиция А. Лукашенко, направленная на подавление протеста и, в общем, игнорирование возможности политического диалога. Одним из первых его решений, после объявления результатов было награждение трехсот силовиков «за безупречную службу», обозначившее их возросшую роль. 16 августа, выступая на митинге своих сторонников в Минске Лукашенко заявил: «Говорят, проявили не то жесткость, не то жестокость на улицах. Так кто, вы ее породили, эту жестокость? Я ее породил, власть? Она нам не нужна была! Надо было остановить их! Если бы не остановили, вас бы здесь не было. <…> Предупреждаю: играете с огнем!» ^[39].

Бескомпромиссность позиции определила следующие политические шаги президента. В первую очередь ему необходимо было заручиться поддержкой России, что ему успешно удалось на встрече с В. Путиным в Сочи, по итогам которой были обозначены перспективы дальнейшего взаимодействия двух стран, важность сотрудничества в сфере безопасности, объявлено о предоставлении Беларуси кредита в 1,5 млрд. долларов. Российская сторона ясно дала понять свое отношение не только к протестам, но и к перспективам развития политического процесса в Республике: «Мы знаем о Вашем предложении начать работу по Конституции. Считаю, что это логично, своевременно, целесообразно», - заявил Президент РФ ^[35].

После получения союзных гарантий А. Лукашенко вступил в должность, проведя «тайную» инаугурацию (без освещения в СМИ и приглашения иностранных делегаций), закрепив тем самым, свою позицию: «День вступления в должность президента – это день нашей с вами победы, убедительной и судьбоносной. Мы не просто выбирали президента страны — мы защищали наши ценности, нашу мирную жизнь, суверенитет и независимость. <…> Нашей государственности был брошен беспрецедентный вызов — вызов неоднократно отработанных безотказных технологий уничтожения независимых государств. Но мы оказались в числе очень немногих — даже, может быть, единственные, — где „цветная революция“ не состоялась», - заявил Лукашенко ^[43].

В последствие его риторика стала только жестче: «Если кто-то прикоснется к военнослужащему <…>, он должен уйти оттуда как минимум без рук. Я говорю это публично, чтобы все понимали нашу дальнейшую решительность. Дальше – все. <…> Мы в плен никого не берем» ^[42]. Эти заявления состоялись на фоне массовых задержаний протестующих, совершаемых, в том числе, сотрудниками силовых ведомств без опознавательных знаков, и сопровождающихся многочисленными случаями физического насилия.

Единственной «уступкой» со стороны А. Лукашенко была встреча с политзаключенными в СИЗО ^[38]. Однако фактическое политическое сообщение этой встречи было противоположным: политический диалог возможен только на условиях, которые предложит действующая власть.

В то же время С. Тихановская неоднократно обозначала свою готовность к переговорам; «Мы много раз говорили, что готовы к диалогу и переговорам. Но разговор за решеткой – это не диалог. Избивать свой народ после заявлений о готовности к переговорам – не диалог», что лишь обозначило слабость ее позиции. «Дипломатический раунд» в поисках поддержки со стороны европейских держав не дал ожидаемых результатов – формально многие страны сделали заявления о необходимости перевыборов и недопущении преследования граждан по политическим мотивам, однако серьезных практических последствий для действующего режима эти интенции не имели. А. Лукащенко продолжил придерживаться выбранной ранее линии, так прокомментировав заявления зарубежных партнеров: «Кричат о том, что они что-то не признают у нас. Вы знаете, мы никого и не просили признавать или не признавать наши выборы, признавать легитимность вновь избранного Президента или не признавать» ^[41].

Спустя два месяца протестов, С. Тихановская обратилась к самому чувствительному месту действующей власти, объявив ультиматум с угрозой начала национальных забастовок: «Если до 25 октября наши требования не будут выполнены, вся страна мирно выйдет на улицы с народным ультиматумом. И 26 октября начнется национальная забастовка всех предприятий, блокировка всех дорог, обвал продаж в государственных магазинах», - заявила она ^[53].

Однако должного эффекта реализация ультиматума не возымела. Хотя в забастовке приняли участие многие частные и государственные предприятия, она не смогла достичь общенационального масштаба. в основном это связано с тем, что люди опасаются потери источника дохода. Очевидно, неправительственные фонды, такие как Фонд солидарности BYSOL/ Belarus solidarity foundation и BY_help, созданные для поддержки протестующих и формируемые за счет добровольных пожертвований, неспособны гарантировать помощь всем участникам протестов. Сама Тихановская, по мнению экспертов «теряет какую-либо связь с протестом, на уличных акциях о ней уже никто не вспоминает» ^[50].

На данный момент более существенную роль играет телеграм-канал Nexta Live (1,7 млн подписчиков), из средства информирования превратившийся в инструмент координации протестующих, за счет создания дополнительных локальных чатов, из которых люди получают информацию о расположении и передвижении силовиков, засадах, возможных местах укрытия. Анализ высказываний одного из координаторов канала Романа Протасевича раскрывает природу феноменального успеха: «Мне, бывшему работнику СМИ, было сложно переступить грань, когда из журналистского проекта это превращается в народный». «В условиях, когда оппозиции в стране фактически нет, а главных оппонентов посадили <…> надо начать не только писать материалы, но и ретранслировать мысли простых белорусов» ^[51]. Результатом такого решения руководства канала стал беспрецедентный рост популярности. Согласно октябрьским данным Google Trends, за 90 дней рост упоминаний в поисковых запросах телеграм-канала Nexta Live составил 500%, а просто Nexta – 250% (четвертое и шестое место среди самых популярных запросов) ^[48].

Однако канал стал лишь сетевой площадкой, для сбора людей, но не несет функции консолидации представителей разных идеологических, социальных или профессиональных групп, равно как площадки «Зубр» и «Голос» не способствовали формированию общей программы, хотя оказали существенное влияние на рост протестных настроений.

Для более глубокого теоретического понимания описанных событий, обратимся к концепции конфликтного общества Р. Дарендорфа ^[34]. Переход общества от устойчивого состояния к социальным конфликтам проходит в три этапа. Во-первых, это «каузальный фон» конфликта, т.е. исходное состояние политической структуры, несущее в себе конфликтный потенциал. Анализ, проведенный выше, позволил определить, что содержание конфликта заключается в противоречии между номинальными социально-политическими институтами и их функциональными возможностями. Складывание такой структуры было определено запросом общества на безопасность и порядок, однако в процессе развития гражданского самосознания, в ценностная система социума стала трансформироваться, что и определило конфликтный потенциал ситуации.

Вторым этапом, по мнению Р. Дарендорфа, является осознание или кристаллизация интересов и формирование социальных групп как сторон конфликта. Можно констатировать, что в Беларуси этот этап был достаточно серьезно растянут во времени. А. Лукашенко на протяжении всего срока своего президентства наращивал конфликтное напряжения, за счет устранения потенциально конфликтных групп «на корню», не допуская формирования ни политических, ни бизнес-элит, претендуя на полный контроль над политической жизнью в стране. Итогом этого стало то, что конфликтный потенциал сформировался практически во всех слоях белорусского общества, однако относительно небольшие социальные группы были лишены возможности осознать свои групповые интересы, что вылилось в стихийный протест.

Итак, ситуация в Беларуси вышла на последний, третий, этап конфликта – столкновение между сторонами. Этот этап характеризуется четкой идентичностью, однако, как отмечает Р. Дарендорф, осознание идентичности может быть неполный ^[32], что приводит к тому, что конфликты становятся неполными. Вероятно, именно это и происходит в современной Беларуси, где широкие массы протестующих осознают свою негативную идентичность (против диктатуры, против А. Лукашенко), но не имеют позитивной идентичности, которую можно было бы рассматривать как программу социальных преобразований. Также на данный момент отсутствует какая-либо доминирующая социальная группа, способная такие преобразования предложить и провести. Рассмотрим более подробно, какие еще факторы определили устойчивость существующего режима.

Факторы устойчивости политической системы Республики Беларусь во время кризиса 2020 года

Какие же качества описанной политической системы позволяют ей сохранять устойчивость? В течение продолжительного времени основанием служила не столько опора на силовые структуры, сколько поддержка широких слоев населения, точнее, их терпимое отношении к авторитаризму. Иначе говоря, белорусский режим обеспечил людям стабильность и консолидированность, востребованные на определенном этапе политической жизни, и для части населения это все еще актуально. Тем не менее, длительная стабильность переходит в застой, и люди начинают искать возможности выхода скопившихся противоречий.

Исходя из актороцентристского подхода (agency-based approaches), можно констатировать, что успех А. Лукашенко обоснован его собственным удачным политическим маневрированием на фоне некомпетентности оппозиции. Ему удалось привлечь на свою сторону народные массы, потому что он говорил на понятном для них языке. Принятые поправки в Конституцию позволили укрепить институциональный статус президента, сосредоточить все рычаги управления в своих руках. Был сформирован узкий круг лиц, на которые он мог опираться при принятии решений, причем никто не был защищен от ротации, и это снимало риски возникновения оппозиционных настроений в рядах кадровой элиты.

Не менее важным фактором стабильности режима является госкапитализм. Порядка 60% занятого населения страны трудится на государственных предприятиях, обусловливая экономическую зависимость граждан от правительства, препятствуя формированию оппозиционных настроений ^[23]. Также источником легитимности являлось развитие экономики и эффективное взаимодействие с Россией при получении преференций – население непосредственно участвовало в перераспределении национального дохода, поэтому в Беларуси удалось избежать колоссального социального расслоения, характерного для других постсоветских стран.

Таким образом, А. Лукашенко удалось выстроить абсолютно централизованную политическую систему (Рисунок 1). Он оказывает влияние на формирование органов исполнительной, законодательной и судебной ветвей власти, определяет состав ЦИК. При этом в этой системе практически отсутствует подотчетность президента.

Рисунок 1. Режимы слияния властей в Беларуси. (Составлено В. Ровдо ^{[27, с. 163]})

Референдум 2010 года, утвердивший неограниченное количество сроков для одного лица, казалось бы, стал той точкой, которая сделала политическую систему А. Лукашенко монолитной и неподвижной. Тем не менее, консервирование институциональной структуры государства и политической жизни, неформальные запреты на участие в политической жизни не блокируют развитие общественного сознания. Социологические опросы показывают, что в целом органам власти доверяют в среднем 49% белорусов, а не доверяют – в среднем 39% ^{[24, с. 117]}.

Индивиды, осознавая текущую реальность и себя в ней, постепенно вырабатывают собственное видение текущей и желаемой ситуации, и со временем образ желаемого все дальше отстоит от действительного. Люди в Белоруссии, в частности в ее западной части, испытывают на себе влияние приграничных государств Европы, они имеют контакты в соседних Польше, Литве. Многие работали там и связывали свое будущее скорее с Европой, нежели с Беларусью. Это определило прозападную позицию части населения и оппозиционные настроения по отношению к сложившемуся строю ^[9].

Власть пытается реагировать на данные изменения, например, в 2019 году в Послании белорусскому народу А. Лукашенко заявил, что «мы тот этап уже прошли, когда нам нужна была сильная власть, такая, как у нас есть. Надо не властью делиться, власть неделима, а надо нагружать властными полномочиями другие структуры и ветви власти» ^[26]. Как отмечает эксперт ИМЭМО РАН В.И. Пантин «действующая власть заимствует некоторые лозунги и идеи белорусской прозападной оппозиции» ^[25].

Такие сентенции дают понимание того, что Лукашенко осознавал нарастание кризисных тенденций в обществе и готовился к ним, используя весь спектр имеющихся возможностей. Им даже рассматривался вариант с очередным изменением Конституции. «Пришло время оставить Президенту те функции и полномочия, которые он должен исполнять как Глава государства – прежде всего кадровые вопросы, подтянуть политические партии, чтобы они генерировали нам на государственный уровень нормальных руководителей» - заявил он ^[26]. Это напоминает сценарий, названный американским политилогом Д. Трейсманом «демократизацией по ошибке» ^[31]. В том же году на основе Информационно-аналитического центра (структуры Администрации президента) был создан Белорусский институт стратегических исследований, сосредоточившийся на анализе текущей социально-политической ситуации и выработке предложений по реформированию экономической и политической систем.

Однако стабильность белорусского режима была сильно преувеличена экспертами. Например, Х. А. Гаджиев и А. С. Семченков ^[13] разработали систему интегральных показателей стабильности политических систем, и Беларусь получила довольно высокий результат. К сожалению, такие методологии не позволяют оценить параметр, имеющий одновременно принципиально важное значение и стохастическую природу. Условно этот фактор можно обозначить как накопленную политическую усталость, когда общее недовольство под действием какого-то триггера прорывается в политическое пространство и стремительно набирает обороты, вовлекая широкие массы населения.

Именно это произошло в Беларуси после президентских выборов 2020 года. Сегодня проблематичность обуздания народных настроений повесткой «сверху» очевидна, хотя, если бы фактор интернета не сыграл своей роли, потребовалось бы гораздо больше времени на то, чтобы «накопленная политическая усталость» населения нашла выход.

Массовость протеста поставила стабильную на протяжении 26 лет президентства А. Лукашенко политическую систему под угрозу революции. Преодолеть (или отсрочить) эту угрозу удалось благодаря нескольким факторам, продемонстрировавших эффективную «амортизационную» способность выстроенной и подробно рассмотренной выше политической системы.

Во-первых, Президентом была сохранена лояльность силового блока и бюрократического аппарата. Во-вторых, удалось провести успешные переговоры с Россией, поддержавшей действующий режим. Для части протестующих это стало серьезным сдерживающим фактором: одни опасались непосредственного вмешательства РФ, другие же в принципе выступают за Союзное государство, которое может оказаться под угрозой. Таким образом, в очередной раз А. Лукашенко умело воспользовался сменой риторики от «многовекторности» и «стремлением к сохранению суверенитета» к «угрозе Запада и стран НАТО». Это, безусловно, привело к серьезному ослаблению переговорных позиций с Россией, зато позволило сохранить власть. Россия не только выделила Беларуси полуторамиллиардный кредит, но и направила политтехнологов, одной из важнейших задач которых стало изменение повестки в социальных медиа, столь недооцененных А. Лукашенко.

В-третьих, еще раз «амортизирующий эффект» проявился, когда оппозиция попыталась мобилизовать работников государственных предприятий и провести национальную забастовку. Существующее законодательство делает организацию забастовки довольно сложной задачей: инициирована она может быть либо официальным профсоюзом (как правило, прогосударственным), либо по согласию двух третей трудового коллектива предприятия. Таким образом, предложение оппозиции угрожало выходу за рамки правового поля и увольнениями, что остановило многих «сочувствующих».

В-четвертых, еще один факт «амортизации» заключается в том, что с самого начала протест был обезглавлен. На протяжении всего правления А. Лукашенко устранял политических конкурентов, и на момент консолидации противников и начала народных волнений лидером (скорее «лицом», но не «руководителем») оппозиции стала Светлана Тихановская, выдвинувшаяся в кандидаты в президенты вместо арестованного супруга (Сергея Тихановского). Этот жест позволил ей заручиться поддержкой широких слоев населения, особенно успешно мобилизовав женскую часть населения страны (проводились отдельные «женские» шествия), однако опыта и стратегического умения управления массами она не имела. В результате, покинув страну, она старалась заручиться поддержкой европейских стран, а созданный ей внутри страны Координационный совет оказался слабым институтом. Совету не удалось начать эффективные переговоры с Администрацией, он не смог стать единым центром принятия решений, поскольку в целом не имеет легитимности. Протесты управляются, главным образом, посредством телеграм-каналом «NEXTA».

В-пятых, еще одним фактором сохранения политической системы стало то, что протестующие выбрали путь «цивилизованного» протеста. Демонстранты отказались от причинения какого-либо вреда инфраструктуре, мародерства, не препятствовали работе заведений, не оставляли мусор, дарили силовикам цветы – в целом не проявляли какой-либо агрессии, что отражает систему ценностей протестантов. Это, по сути, были массовые митинги ради волеизъявления и выражения гражданской позиции, локализованные, главным образом, в Минске и крупных городах ^[23].

Наконец, реакция мирового сообщества (в первую очередь ЕС и США) оказалась не столь сильной. Хотя итоги выборов не были признаны, никаких по-настоящему жестких мер противодействия сохранению режима не последовало. ЕС в целом сохранил основные контакты и ограничился введением частных (персональных) санкций и призывам к повторным выборам, не признав С. Тихановскую президентом Республики. Такой выбор, вероятно, обусловлен тем, что Европе не хочет создания нового очага напряженности наподобие Украины.

Значение конфликта для Евразийского экономического сообщества. Выводы

Подытоживая вышеизложенное, можно сделать несколько выводов относительно политической системы Республики Беларусь, ее функционировании в условиях социально-политического кризиса 2020 года и последствиях для евразийской интеграции.

В качестве одного из выводов отметим роль информационных технологий и средств массовой информации. Поскольку оппозиция в Беларуси фактически лишена доступа к СМИ, вся информационная и избирательная кампания проводилась ей в интернете, посредством социальных сетей и телеграм-каналов, также, как и дальнейшая координация протестующих. Важность этого замечания состоит не столько в том, какую роль сыграли технологии в конкретном кейсе Беларуси, а в том, каких политических трансформаций следует ожидать в среднесрочной перспективе. Попытки отключения сети во время протестов не возымели эффекта, что говорит о необходимости постоянной работы с социальными сетями для формирования желательной повестки.

Проекты, подобные «Голосу», обеспечивающие более прозрачный механизм подсчета голосов, кажутся обывателю закономерным следствием развития общества, а социальные сети способны создавать альтернативную информационную повестку и, что самое главное, консолидировать протестные группы. Совокупность этих факторов, с одной стороны, дает надежду на легитимацию власти, но с другой, открывает возможность для манипулирования общественным сознанием и поведением граждан, в том числе, иностранными агентами. Тема влияния IT-корпораций (Facebook, Google) на результаты выборов не случайно вошла в повестку и стала предметом научного анализа ^{[14, 29]}.

Еще один важный вывод состоит в том, что понимание стабильности политических систем стран региона становится краеугольным камнем при оценке рисков интеграции и прогнозирования развития международных отношений в Евразийском экономическом союзе, поскольку принципиальной экономической зависимости между государствами-членами не сформировалось, а инициация и проведение интеграционной политики во многом было обусловлено политической волей отцов-основателей ЕАЭС: А. Лукашенко, Н. Назарбаева, В. Путина. Смена политического курса в этом случае угрожает существованию всего интеграционного блока. Поэтому поддержание текущего внешнеполитического вектора в каждой из стран-участниц является безусловным условием продолжения евразийской интеграции. Стоит, однако, отметить, что из всех стран-участниц, для Беларуси сложнее всего будет переориентировать свои торговые потоки, так как существует определенная зависимость от российских энергоносителей и рынка сбыта Евразийского экономического союза.

Тем не менее политическая нестабильность 2020 года в Беларуси может повториться в других странах СНГ, поскольку их политическим системам присущ целый ряд общих характеристик. Известный белорусский философ В.В. Мацкевич предположил, что «правление Лукашенко является для России экспериментальным полигоном проверки того, как может существовать авторитаризм, диктатура на постсоветском пространстве» ^[45]. Соответственно, проблемы, проявившиеся сегодня здесь, завтра могут распространиться на Россию и Казахстан.

Стоит отметить, что последствия кризиса в Беларуси в краткосрочной перспективе позитивны для России и ЕАЭС. Это связано с тем, что А. Лукашенко был вынужден четко обозначить свою позицию, отказавшись от риторики «многовекторности» во внешней политике. Зависимость от России увеличивается, следовательно, влияние ее на внутренние процессы в Беларуси увеличивается, обеспечивая большую стабильность ЕАЭС. Однако риски дальнейшей дестабилизации политической системы и смены режима несут в себе серьезную угрозу для развития интеграционного проекта.

В целом, однако, политическая система Беларуси, формировавшаяся на протяжении 26 лет президентства А.Г. Лукашенко, в настоящий момент (пока успешно) проходит проверку на прочность. Выстроенная вертикаль власти позволила «самортизировать» колоссальный уровень напряжения, возникший в обществе после объявления результатов голосования. Достоинства проявились как во взаимодействии элементов системы (лояльность силовиков и чиновников, жесткое правовое регулирование, контроль бюрократии, поддержка консервативных слоев), так и во внешних связях (получение поддержки от России). Среди слабостей системы необходимо отметить слабость правительственных информационных ресурсов, утрату доверия к государственным СМИ и пренебрежение к роли социальных медиа.