Labor assistance to the families of soldiers of the Central Black Earth region during the World War I

Bukalova Svetlana Vladimirovna PhD in History Associate Professor at the Department of Political Science and State Policy of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Orel Branch 302028, Russia, Orel, bul. Pobedy, 5a stl1612@yandex.ru Other publications by this author

Феноменом ХХ века стала всеобщая воинская обязанность, позволявшая провести массовую мобилизацию. Возможность поставить под ружье миллионы человек обусловила небывалый масштаб военных конфликтов. Первая мировая война явилась первым опытом тотальной войны, в которой успех боевых действий зависит не только от таланта стратегов и храбрости солдат, но также от множества экономических, политических, социальных и психологических факторов, характеризующих состояние тыла сражающихся армий.

В России в годы Первой мировой войны в войска было призвано около 15,5 млн. нижних чинов, в том числе и из городов. Доля призванных в армию в России была наименьшей среди всех стран-участниц войны —39% от всех мужчин в возрасте 15-49 лет, тогда как в Германии она превышала 81%, во Франции была чуть ниже — 79%; в Италии — 72%, в Австро-Венгрии доходила до ¾, в Англии — ½ мужчин призывного возраста ^{[3, с.150]}.

Как отмечает Н.Н. Головин в своём известном труде, система воинского призыва в Российской империи предполагала большое количество льгот по семейному положению, стремясь сохранить «благосостояние крестьянских семейств», зависевшее при полунатуральном способе ведения хозяйства прежде всего от рабочей силы ^[4]. Несмотря на то, что аграрное перенаселение в России, по некоторым оценкам, составляло 9-12 млн. чел. ^{[7, с.17]}; крестьянские хозяйства довольно быстро стали ощущать нехватку рабочей силы. По сообщению Главноуправляющего землеустройством и земледелием А.В. Кривошеина, в 18 млн крестьянских хозяйств было занято 27 млн работников-мужчин, значительная часть которых (около 5,5 млн. чел.) к середине 1915 года оказалась призвана под знамёна ^{[19, с.37]}.

Буквально с первых же дней войны власть ощутила угрозу экономической стабильности крестьянских хозяйств, сокращения производства хлеба, что создавало опасность для бесперебойного продовольственного снабжения действующей армии и городов. Необходимо было в срочном порядке разработать и реализовать меры, позволявшие компенсировать отток рабочих рук из деревни.

В первую очередь государство решило сделать ставку на стимулирование традиционных практик общинной взаимопомощи, известных как «толока» или «помочи». Министр внутренних дел уже 25 июля предложил губернаторам обратить внимание на организацию помощи семьям мобилизованных в уборке урожая. В свою очередь, губернаторы выступили с воззваниями к сельскому населению, обратились к должностным лицам крестьянского самоуправления. С подобного же рода апелляциями «к доброму сердцу» крестьян-общинников обращались и земства, а также духовенство некоторых епархий. Целый ряд земств, как губернских, так и уездных, обратились к жителям деревни с призывом сплотиться и помочь солдатским хозяйствам убрать урожай, а затем – вспахать и засеять озимь.

Практика организации толоки показывает, что для проведения работ требовалось решение схода либо личное приглашение от нуждавшегося в помощи. Во многих губерниях сельские общества вынесли постановления о трудовой помощи лишившимся работников семьям. В Екатеринославской губернии такого рода решения вынесли 1056 обществ. Для наблюдения за исправным выполнением работ в помощь старосте были избраны особые уполномоченные. Работы велись по способу «супряги», когда совместно обрабатывается земля в одном, а затем в другом хозяйстве ^{[18, с.480]}.

По отзывам современников, урожай 1914 года был убран преимущественно с использованием мирской помощи. Курский губернатор Н.П. Муратов сообщал о повсеместном оказании помощи в полевых работах семьям, «из которых в связи с мобилизацией изъята рабочая сила», в виде уборке урожая хлебов текущего года и «посеве озимых крестьянских полей» ^{[12, с.38]}.

Однако следует иметь ввиду, что помочи выполняли преимущественно социокультурные функции интеграции крестьянского коллектива и не были способны надёжно обеспечить сохранение производственного потенциала отдельного крестьянского хозяйства ^[1]. По сообщениям в Елизаветинский комитет, осенью 1915 года сельскохозяйственная помощь существенно сократилась; нередко требовалась оплата такого труда ^{[10, с.114]}. По отзывам рязанского и псковского губернаторов, некоторые крестьянские общества проявили отрицательное отношение к идее обязательной взаимопомощи. В других губерниях (например, в Малоархангельском и Болховском уезде Орловской губернии) самое широкое участие в организации толоки принимали земские начальники ^{[14; 19, с.38]}.

Довольно быстро стало очевидно, что во избежание сокращения крестьянской запашки необходимо прийти на помощь деревне организованными силами. В ходе столыпинской реформы сложилась система агрономической помощи, первоначально ориентированная на единоличников, но к началу Первой мировой войны распространившая свою деятельность и на другие категории крестьянских хозяйств. В распоряжении земств был агрономический персонал, прокатные станции сельскохозяйственной техники, склады семян и удобрений.

В редких случаях уездные земства прибегали к найму сельскохозяйственных рабочих (Макарьевское, Чигиринское уездные земства). Намного шире развернулась практика денежных ассигнований из земского бюджета на нужды хозяйств призванных запасных. Так, Харьковское губернское земство выделило на эти цели 270 тыс. руб., Пермское губернское – 370 тыс. руб. Из этих сумм приобретались семена для беднейших хозяйств и выдавались пособия на найм батраков ^{[16, с.255]}. Широко и повсеместно практиковалось предоставление крестьянам бесплатно или за небольшую плату принадлежавшей земствам сельскохозяйственной техники – косилок, молотилок, веялок и т.п. Нужда в посевном материале удовлетворялась за счёт продовольственных ссуд уездного земства. Согласно Положению МВД от 4 апреля 1916 года, разрешалось предоставление краткосрочных беспроцентных ссуд из губернских и общественных продовольственных капиталов губернским и уездным земствам, сельским обществам и сельским кооперативам для снабжения населения сельскохозяйственными орудиями, семенами и рабочей силой.

Тамбовское земство ассигновало 200 тыс. руб. на помощь по обработке полей, устроило несколько пунктов проката сельхозмашин. Также прокатный пункт был открыт в Тамбовском уезде при каждом кооперативе; кооперативы же приняли на себя снабжение семенами нуждающиеся семьи призванных ^{[17, с.336]}. К завершению летней страды 1915 года число прокатных пунктов, подведомственных как Департаменту Земледелия, так и земствам, достигло 12 тыс.; на пополнение их инвентаря было израсходовано около 1 млн. руб. Кроме того, действовало 8 тыс. зерноочистительных обозов. Свыше 6 тысяч человек агрономического персонала приняли на себя руководство работами, организуемыми земствами и кооперативами ^{[22, с.335-336]}.

Значительную деятельность по агрономической помощи развили также местные отделения е.и.в. в.кн. Елизаветы Фёдоровны по оказанию благотворительной помощи семьям лиц, призванных на войну (Елизаветинского комитета). Комитет принял на себя роль руководящей и объединяющей организации в деле агрономической помощи семьям мобилизованных. Было решено закупить семена для бесплатной их раздачи наиболее нуждающимся семьям и продажи остальным по заготовительной цене; также комитет мог выдавать небольшие беспроцентные ссуды на трёхмесячный срок. Сотрудниками местных отделений проводились обследования с целью выяснения вида и размеров необходимой помощи. Для оказания помощи Комитет объединял свои усилия с земствами, кооперативами, органами правительственной агрономии ^[25].

Воронежское губернское отделение Елизаветинского комитета понесло одни из наиболее крупных расходов в стране, истратив на обсеменение и выполнение полевых работ более 51 тыс. рублей. При этом значительная часть затраченных на агрономическую помощь сумм получена местными комитетами в качестве субсидии от земств и от Центрального комитета. Из общей потраченной суммы 1 779 тыс. рублей земские субсидии составили 969 тыс. руб., субсидии Комитета – 749 тыс. руб. ^{[26, с.439]}

Накануне начала весенних полевых работ 1915 года ГУЗиЗ выдвинуло следующие задачи по принятию мер к оказанию дальнейшей помощи семьям мобилизованных, оставшимся без рабочих рук. Предполагалось привлечь всех правительственных агрономических чиновников на местах к сотрудничеству с земствами и общественными организациями в этом деле. Особое внимание предстояло уделить обеспечению крестьянских хозяйств посевным материалом, пополнение прокатных пунктов инвентарём, а также организации передвижных обозов и отрядов для безвозмездного обслуживания хозяйств лиц, призванных на войну ^{[15, с.150-151]}.

В Курской губернии в ноябре 1915 года было создано совещание агрономов, разработавшее план трудовой помощи по каждому уезду. На первое место было поставлено пополнение сельскохозяйственных складов уборочными машинами ^{[25, с.244]}.

В июле-августе 1914 года, т.е. во время первой уборочной военной страды, ГУЗиЗ издало циркуляры, адресованные инспекторам сельского хозяйства, правительственным агрономам, а также директорам сельскохозяйственных учебных заведений, в которых предлагалось «принять живое участие в организации и осуществлении помощи семьям запасных и ратников, привлечь к общей работе в указанном направлении всех правительственных агрономических чинов» [Цит. по: 5]. Речь шла прежде всего об организационно-консультативной помощи специалистов, направленной на рационализацию проведения полевых работ. Также ГУЗиЗ в 1915 году отменило переводные испытания в подведомственных сельскохозяйственных учебных заведениях с тем, чтобы учащиеся могли принять участие в оказании агрономической помощи крестьянским хозяйствам прилежащего района ^{[18, с.481; 19, с.37]}. На помощь солдатским семьям пришло около 9 тыс. государственных агрономов и учеников сельскохозяйственных учебных заведений. Для обслуживания семей призванных ГУЗиЗ (с 26 октября 1915 года – Министерство земледелия) предоставил 8800 зерноочистительных станций и пунктов проката инвентаря.

Среди учащейся молодёжи западных губерний (Минской, Витебской, Виленской) стихийно возникло движение трудовой помощи крестьянским хозяйствам, получившее название «трудовых дружин» или «ученических дружин». Опыт общественной инициативы к 1915 году был обобщён органами власти, следствием чего стал курс на регламентацию и тиражирование практики ученических дружин, что позволило придать их деятельности организованный характер. В июне 1915 года Министерство народного просвещения циркулярно предписало попечителям учебных округов «всеми мерами содействовать организации трудовых дружин» ^{[11, с.17-18]}. За основу их устройства были приняты выработанные в 1914 году «Основные правила организации трудовых дружин учащихся старших классов учебных заведений Министерства народного просвещения в Минской губернии». Принципами формирования и деятельности дружины была добровольность участия и бесплатность предоставляемой помощи.

Нередко инициаторами организации трудовых дружин выступали местные отделения Елизаветинского комитета (возглавляемые, как правило, губернаторами). В этом случае удавалось объединить усилия правительственного и земского агрономического персонала с волонтёрской деятельностью учащихся. Такие примеры мы встречаем в Нижегородской и Орловской губернии ^{[2, с.144; 5, с.116]}. Средства Елизаветинского комитета рассматривались как основной источник финансирования деятельности дружин. В период с 26 марта по 14 июля 1916 г. на организацию трудовых дружин им было отпущено 49 550 руб. ^{[8, с.130]}. В Калужской губернии Елизаветинский Комитет ассигновал 5 тыс. руб. на продовольствие участников трудовых дружин и покупку инструментов ^{[27, с.31-35]}. В зимние месяцы Нижегородское губернское отделение Елизаветинского комитета устраивало для будущих членов дружин чтения о ведении сельского хозяйства ^{[24, с.249]}. С 1916 года участие в работе трудовой дружины отмечалось нагрудным знаком с вензелем Её Императорского Величества Великой княгини Елизаветы Фёдоровны. Знак должен был выдаваться местными отделениями Елизаветинского комитета как дружинникам, так и их руководителям и организаторам.

Также работа ученических дружин могла финансироваться Министерством земледелия, Всероссийским земским союзом и из средств самих учебных заведений. Так, Министерство земледелия выделяло деньги трудовой дружине учеников Курской мужской гимназии, созданной летом 1916 г. ^{[6, с.126]}. Министерство народного просвещения смогло согласовать с Министерством финансов и Министерством путей сообщения льготную перевозку ученических дружин по железным дорогам. Для пользования льготой необходимо было предоставить удостоверение от попечителя учебного округа, директора учебного заведения или же местных комитетов ВЗС или губернской земской управы ^{[27, с.107]}.

В 1916 году работа трудовых дружин продолжилась. Министерством народного просвещения были приняты новые примерные Правила организации дружин, включавшие в круг их деятельности работу на создаваемых пригородных общественных огородах (предполагалось, что на них будут выращиваться овощи для госпиталей и учреждений общественного призрения). Для учеников сельскохозяйственных, духовных и др. учебных заведений могли действовать свои правила, в т.ч. предполагающие оплату труда дружинников. Высказывались и идеи о необходимости организационного взноса за участие в дружине. Главным комитетом Всероссийского земского союза было разработано своё типовое положение о трудовых дружинах. Лишь в январе 1917 года Межведомственным совещанием по школьным дружинам были выработаны единые правила для всех ученических дружин ^{[8, с.140]}.

Из отчётов попечителей учебных округов следует, что в 1916 году в Курской губернии действовало пять ученических дружин, в Воронежской – семь, а в Тамбовской – десять. Всего в работе дружин приняло участие 384 человека. Имеются сведения о шести трудовых дружинах, работавших в 1915 году в Орловской губернии; в них состояло 83 человека ^{[2, с.143]}.

Формировались и «женские» ученические дружины. Их участницы чаще всего занимались присмотром за крестьянскими детьми в специально организованных яслях, что давало их матерям возможность весь день работать в поле. В годы войны в сельской России были открыты сотни, если не тысячи детских яслей. Их устройством занимались самые разные организации. Так, Всероссийское попечительство по охране материнства и младенчества способствовало созданию в 1915 году яслей на 20 тыс. детей ^{[22, с.337]}. Деятельность Попечительства о трудовой помощи получило развитие на основе учреждений, развёрнутых в пострадавших от неурожая районах Поволжья. Там летние ясли посещали до 25 тыс. детей ^{[21, с.210]}. В Курске на пожертвования духовенства были открыты ясли для детей, «отцы которых на войне, а матери с утра на работе». Более двух десятков таких ребят, начиная с двухлетнего возраста, были накормлены и находились под присмотром. Ясли при церковно-приходских школах стали создаваться и в других местах. Например, при Стрелецкой церковно-приходской школе Курского уезда находилось до 120 детей ^[13].

В городах ситуация с помощью солдатским семьям имела свои особенности. Горожанки не имели возможности произвести необходимое в собственном хозяйстве, а зачастую были вынуждены ещё и платить за съёмное жильё. Размер казённого пособия был катастрофически недостаточен, многие семьи остро нуждались в дополнительных средствах. Общество помощи жертвам войны собрало ценные данные о нуждах семейств воинов: выяснилось, что больше всего они страдают от безработицы, отсутствия юридической помощи, жилищных проблем. Выходом из положения виделось предоставление солдаткам возможности заработка. В составе Центрального комитета Попечительства о трудовой помощи для организации деятельности на нужды военного времени была образована Комиссия по оказанию помощи семьям лиц, призванных в войска. При ней в Петрограде действовала закройная мастерская, изготавливавшая солдатское бельё и распределявшая затем раскроенный материал по 16 учреждениям Попечительства для шитья ^[29]. Из средств Попечительства в распоряжение Комиссии было ассигновано 50 тыс. руб. для предоставления заработка семьям воинов путем распределения между ними заказов на изготовление солдатского и госпитального белья. В 1915 году Верховный Совет перечислил на эти цели ещё 200 тыс. руб. Заказы распределялись Попечительством в Петрограде, средний дневной заработок мог достигать 1 рубля. Отмечалось, что расценки интендантства были низкими. Так, пошив комплекта солдатского беля (рубашка и кальсоны) стоил 21 копейку. В среднем, работая дома, женщина могла получить около 12 рублей в месяц, в мастерской – около 22 рублей ^{[23, с.138-139]}. В Петрограде швейные мастерские действовали при всех участковых попечительствах о бедных, а в некоторых – ещё и туфельные, прачечные, полотёрные артели солдаток, в них заработок женщин мог достигать 1,6 руб. в день. В работах участвовало около 4,5 тыс. женщин ^[20].

В Москве работу солдатским жёнам раздавал Елизаветинский комитет. Возмущение солдаток, не получивших еженедельного заказа из-за того, что интендантство передало его другой фирме, непосредственно предшествовало известному немецкому погрому мая 1915 года ^{[9, с.43]}, что подчёркивает значимость этого вида помощи.

В провинции при поддержке Попечительства работу семьям призванных давали 44 учреждения. Местные комитеты трудовой помощи также были заняты изготовлением военного снаряжения. Наибольший размах приобрела такая деятельность в Казани и Калуге. Работа велась как в своих мастерских, так и выдавалась на дом ^{[28, с.107]}.

Таким образом, в годы Первой мировой войны формировалась многокомпонентная система трудовой помощи солдатским семьям, в которой взаимодействовали представители центральных ведомств (Министерства внутренних дел, Министерства земледелия, Министерства просвещения), органов местного самоуправления (преимущественно земств), окологосударственных благотворительных обществ (Елизаветинского комитета, Комитета трудовой помощи), в меньшей степени – церкви, частной благотворительности.

В центре внимания этой системы находилась забота о сохранении производительных сил крестьянского хозяйства, однако усилия были явно недостаточны. Отток рабочих рук из деревни значительно превышал число добровольцев-учащихся, вышедших на работу женщин, задействованных в крестьянских хозяйствах военнопленных и беженцев. Сам по себе путь замещения выбывших работников другими в условиях слабой механизации сельского хозяйства не был перспективным. Интенсификация же сельскохозяйственного труда не могла быть проведена в столь короткие сроки и в столь экстремальных условиях. При этом сельское хозяйство Центрального Черноземья, по всей видимости, должно было сохранять некоторый избыток рабочей силы: так, из Курской губернии в 1915 году в отход всё же выбыло около 85 тыс. человек ^[30]. Сокращение крестьянской запашки, наблюдавшееся в 1916-1917 годах, стало следствием не только лишь дефицита рабочей силы, но воздействия широкого спектра экономических факторов.

Тем самым систему трудовой помощи семьям призванных, которая складывалась в Российской империи в годы Первой мировой войны, можно рассматривать как результат государственной политики в социальной сфере, направленной на сглаживание наиболее очевидных проблем общественной жизни, порождённых войной, а также на решение определённых экономических задач. Эта политика реализовывалась через привлечение к ней негосударственных институтов, активизацию механизмов благотворительности, что в целом было характерно для развития социальной сферы Российской империи.