New era of uncertainties: COVID-19 and its impact on Brazil

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-011-00780 («Модель правового регулирования научно-технологической и инновационной интеграции в рамках ЕАЭС и вызовы Четвертой промышленной революции»).

Введение

Современный этап развития Евразийского экономического союза (далее – ЕАЭС) характеризуется достижением определенной степени институциональной зрелости и подтверждением жизнеспособности, выражающейся в различных эффектах от тесного взаимодействия государств – членов. К таковым можно отнести формирование общих рынков, повышение уровня взаимной торговли и увеличение числа совместных проектов. Значимым и одновременно чрезвычайно востребованным направлением является сотрудничество в сфере науки, технологий и инноваций (далее – НТИ), перспективой которого, в принципе, должен стать переход от таких форм, как координация и кооперация, – к интеграции. Данная сфера регионального взаимодействия является не только актуальной и многообещающей, но и жизненно важной, даже критически важной. Это связано с тем, что высокотехнологичный экспорт государств – членов Союза составляет менее 1% мирового высокотехнологичного экспорта. Финансирование научных исследований и разработок среди государств – членов Союза не превышает 1,13% ВВП, что ниже среднемировых (2,13%) и ниже уровня других региональных объединений (ЕС – 2,06%, ОЭСР – 2,4%). Одновременно с этим пока не что не удалось привлечь значимый частный капитал: доля бюджетных средств в структуре финансирования НИОКР сохраняется на высоком уровне и составляет 65%.

Развитие научно-технологической интеграции в рамках ЕАЭС и потребность в ее ускорении порождает не только целую массу практических, но и теоретических вопросов, касающихся состояния интеграционного сотрудничества, поисков путей его интенсификации и выявления возможных перспектив и т.д. Так, весьма значимым является формирование представления о научно-технологической и инновационной интеграции, совокупности ее форм, механизмов и направлений; определение ее факторов, одновременно являющихся факторами перехода к новому качественному уровню экономической интеграции. Во многом это можно объяснить тем, что, как подчеркивается в литературе, «потребностью развития ЕАЭС становится не просто экономическая интеграция в прежнем формате, но новая единая Евразийская экономика знаний» ^{[1, c. 214]}. В экономике знаний ключевыми факторами являются наука, технологии и инновации, которые предопределяют новые контуры интеграционных процессов на региональном уровне. Отсюда следует потребность в еще более масштабном включении потоков научно-технологического сотрудничества в разнообразные сферы производственно-экономического взаимодействия.

Выдвинем концептуальное положение о том, что к числу важнейших направлений приложения совместных усилий государств – членов Союза, представителей сектора исследований и разработок, а также представителей бизнеса следует отнести не только формирование общего пространства науки, технологий и инноваций, но и формирование и развитие эффективной и конкурентоспособной региональной модели научно-технологической и инновационной интеграции, что предполагает выработку и функционирование соответствующих эффективных механизмов управления развитием НТИ на совместной основе.

Целью представленного исследования является формирование концепции модели научно-технологической и инновационной интеграции в рамках ЕАЭС. Данную модель предлагается рассматривать в качестве исходных теоретических рамок, позволяющих понять системообразующие компоненты процессов региональной научно-технологической интеграции, а также свойственных ей проблем и перспектив.

1. Научно-технологическое сотрудничество в рамках ЕАЭС: эволюция повестки и формирование модели

В условиях глобализации важнейшим фактором, определяющим конкурентоспособность не только государств, но и их интеграционных объединений, являются НТИ, что выражается в политике, проводимой интеграционными объедениями по развитию сотрудничества государств – членов. Региональная интеграция в сфере НТИ является аспектом интернационализации данного сектора международного сотрудничества, тесно связанного с развитием интеграционных процессов в экономической и политической сферах. Посредством региональной интеграции происходит реализация тенденции возрастания роли информации, знаний, интеллектуальной собственности, которые становятся фактором достижения высоких результатов экономической деятельности.

Научно-технологическое сотрудничество, как это следует из положений Договора о ЕАЭС, является составной частью сотрудничества в сфере промышленности, АПК, транспортного сектора (ст. 86, 89, 92, 95) ^[2]. Как отмечает И.В. Медынская, «евразийская интеграция – заметная тенденция в развитии мировой экономики, создающая условия для научно-исследовательской деятельности и восстановления трансграничной научно-технической и производственной кооперации предприятий, выпускающих продукцию к высокой добавленной стоимостью» ^{[3, c. 192]}. Все это становится возможным благодаря достижению эффекта масштаба рынка для национальных производителей. Однако надо учитывать, что само по себе формирование общих рынков не приводит автоматически к интеграции производственно-технологических комплексов и их модернизации. Здесь требуется особая политика по экономической интеграции в целях модернизации. Такой ориентир закреплен в ст. 4 «Основные цели Союза» Договора о ЕАЭС, определяющей такие цели, как создание условий для развития экономик государств – членов в интересах повышения жизненного уровня населения, стремление к формированию единых рынков в рамках Союза, всесторонняя модернизация, кооперация и повышение конкурентоспособности национальных экономик. В научной литературе под экономической модернизацией помается совокупность структурных, технологических и институциональных преобразований, способствующих повышению ее глобальной конкурентоспособности и устойчивости к внешним шокам ^{[4, c. 43-44]}. Поэтому научно-технологическая интеграция изначально составляет часть интеграции производственной.

Всесторонний анализ научно-технологической интеграции в ЕАЭС не может не отталкиваться от общей констатации неоднородного характера развития интеграционных направлений: одни из них являются традиционными, т.е. формально закрепленными в Договоре о ЕАЭС, другие же только возникают вследствие логики общего экономического пространства. В период подготовки Договора поднимались различные темы, которые некоторыми государствами считались актуальными, например, сотрудничество в сфере образования, космоса и т.д. Однако не все они в итоговом варианте Договора были закреплены в качестве направлений интеграции. Со временем в поле внимания государств – членов стали оказываться темы, созревшие для обсуждения и формализации в качестве новых направлений взаимодействия.

Несмотря на закрепление направлений интеграции в Договоре о ЕАЭС, их перечень является открытым. Расширение сфер сотрудничества в рамках Союза зависит от готовности государства – членов сотрудничать по этим направлениям, а также от их объективной востребованности. Например, на Заседании высшего Евразийского экономического совета, проводившегося 31 мая 2016 г., в качестве приоритетов развития интеграции было выделено – расширение торгово-экономических связей с основными партнерами и новыми растущими рынками, создание безбарьерной среды, а также устранение изъятий и ограничений во взаимной торговле, совершенствование таможенного регулирования, формирование цифровой повестки Союза ^[5].

В программе председательства Республики Беларусь в Высшем Евразийском экономическом совете в 2015 г. первоочередное внимание уделялось переходу к согласованной, а в перспективе к единой промышленной и агропромышленной политике, а также иным первоочередным задачам еще только что начавшего функционировать Евразийского экономического союза ^[6]. Вопросы научно-технологического сотрудничества не формулировались. В Программе председательства Казахстана в 2016 г. основное внимание уделялось расширению торгово-экономических связей с основными партнерами и быстрорастущими рынками, формированию финансового рынка и т.д. ^[7]. Вместе с тем уже в первых положениях программы председательства Киргизии в 2016 г. прослеживается внимание к развитию реального сектора экономики и выдвижение в качестве главного компонента экономического взаимодействия общей инновационной инфраструктуры по созданию новой конкурентоспособной продукции. Во многом это было вызвано принятием Основных направлений промышленного сотрудничества в рамках ЕАЭС на период до 2020 г., которые намечали создание технологических платформ в научно-технологической, инновационной и производственных секторах, а также внедрение современных технологий энергосбережения и энергоэффективности. Одновременно в данном документе просматриваются контуры цифровой повестки, а также выдвигаются ее ключевые вопросы ^[8].

Проблематика цифровой повестки далее развивалась в программе председательства России. Одновременно с этим Президент Российской Федерации предлагал сосредоточиться на освоении новых направлений сотрудничества, в том числе производственной и технологической кооперации, в форме реализации инициатив и межгосударственных проектов, предлагаемых представителями деловых, образовательных, научных и экспертных кругов ^[9]. В свою очередь в программе председательства Армении в 2019 г. значительное внимание было уделено необходимости консолидации IT-сообществ государств – членов с тем, чтобы содействовать развитию высокотехнологичных секторов экономики в контексте полноценной реализации Цифровой повестки Союза ^[10]. И, наконец, в программе белорусского председательства на 2020 г. был подтвержден курс на расширение включение в интеграционную орбиту дополнительных сфер сотрудничества. В частности, это прежде всего научно-технологическое взаимодействие, предполагающее обеспечение инновационного прорыва в экономическом развитии государств – членов в форме реализации крупных совместных проектов, что также связано с планами по созданию крупных евразийских транснациональных компаний, призванных повысить конкурентоспособность евразийской продукции на мировых рынках ^[11].

Расширение перечня интеграционных направлений, охватывающих те или иные вопросы, в Декларации о дальнейшем развитии интеграционных процессов в ЕАЭС 2018 г. ^[12] демонстрируетстремление Союза соответствовать глобальным тенденциям и мегатрендам, без чего проект данного интеграционного объединения может оказать устаревшим, а сам Союз – нежизнеспособным. Как отмечает Евразийская экономическая комиссия (далее – ЕЭК), несмотря на отсутствие темы цифровой повестки в Договоре, Союз своевременно включил ее в интеграционные процессы, что теперь позволит ему развиваться в мейнстриме мировых трендов и обеспечит в будущем сильные позиции в мировой архитектуре ^{[13, c. 76-77]}.

Действительно, на фоне стремительной трансформации глобальной экономики и мироустройства само содержание понятия «экономического союза» становится более глубоким и емким, а форматы и уровни сотрудничества меняются по сравнению с 2014 г. Современный экономический союз как интеграционное объединение, предназначенное для реализации поставленных целей и противостояния глобальным вызовам, явно не может ограничиваться торгово-экономическими вопросами. Логика интеграции приводит к расширению сфер сотрудничества за счет включения сфер экологии, образования и, конечно же, НТИ. В итоге развитие интеграции в сфере НТИ – составная часть развития самого интеграционного проекта, предполагающего вовлечение в орбиту интеграции «отдельных экономических направлений, связанных с достижением целей создания Союза (экология, экономическая безопасность, научно-техническое сотрудничество и инновации, вопросы коммерциализации на объекты интеллектуальной собственности; цифровая трансформация экономик, здравоохранение, спорт, образование, свобода передвижения, приграничное и межрегиональное сотрудничество, туризм), а также Целей в области устойчивого развития ООН» ^{[13, c. 78]}.

Такие выводы связаны с тем, что модернизация экономики, осуществляемая на совместной основе, в принципе, возможна только при условии модернизации технологической базы, которая также должна осуществляться на интеграционной основе. Это является предпосылкой для выделения научно-технологического сотрудничества в качестве предмета общей заинтересованности государств – членов. Причем само содержание этого сотрудничества, его организационные формы и правовые основы должны соответствовать тем задачам, которые оно должно решать. В том же случае, если здесь отсутствуют заметные результаты, то заявленная модернизация экономики в интеграционном формате становится лишь декларацией.

Приведем достаточно обоснованные заключения, к которым приходит российская экономическая наука. Так, по мнению А.В. Шурубовича, модернизация экономики стран ЕАЭС, курс на которую заявлен в национальных программно-стратегических документах, продолжает быть основанной на зарубежных технологиях и идет по пути их адаптации. Это дополняется недостаточно интенсивным интеграционным взаимодействием, а также нереализованностью сценария креативной модернизации, предполагающей разработку и распространение собственных технологических инноваций. «В долгосрочной перспективе это может привести к закреплению подчиненного положения стран ЕАЭС в мировой экономике, обрекая на технологическую (в перспективе и на политическую) зависимость от Запада. Для противодействия этой тенденции очень важно перевести процесс интеграции на собственную высокотехнологическую основу, хотя бы в отдельных отраслях производства» ^{[14, c. 127]}.

Вывод о том, что технологическое сотрудничество в рамках ЕАЭС не рассчитано на полную технологическую самообеспеченность вполне заметен и в концепции Евразийского инжинирингового центра, одним из направлений которого является не только разработка собственных технологий, но и адаптация зарубежных технологий ^[15]. При этом приоритетом была и остается разработка собственных технологий. В качестве обоснования можно привести мысль А.Р. Дарбиняна о том, что «никто особенно не спешит делиться с нами передовыми технологиями, а в некоторых случаях действовал и продолжает действовать прямой запрет. И здесь мы должны рассчитывать только на себя, на огромный и далеко не задействованный научный и технологический потенциал наших стран» ^{[16, c. 16]}.

Высказанный подход не означает ухода в самоизоляцию, поскольку для региональных интеграционных объединений свойственно не только развивать внутренний рынок и согласовывать отраслевую специализацию, но и стремиться участвовать в международных цепочках создания добавленной стоимости. Активная позиция в этих цепочках не предполагает абсолютной технологической самодостаточности, но так или иначе специализация в сфере технологий и высокотехнологичной продукции должна иметь место. Отсюда необходимость в предельной гибкости при выборе стратегий импортозамещения ^[17] должна быть сопряжена со столь же гибкой стратегией регионального технологического позиционирования в глобальном масштабе.

Государства – члены ЕАЭС столкнулись с пределом внутренних источников технологического обновления: выход из этой ситуации находится на пути кооперации в формате Союза и кооперации с компаниями из третьих стран. Подобного рода вектор технологического сотрудничества сегодня дает положительные результаты в такой отрасли, обладающей высоким интеграционным потенциалом, как, например, фармацевтика ^[18], и означает выбор собственного направления экономического и связанного с ним технологического развития, отличающегося открытостью миру. В ЕАЭС это получило наименование сценария «Собственного центра силы», предполагающего, во-первых, активизацию сотрудничества государств – членов в неэнергетических секторах экономики, что позволит изменить структуру рынков и числа компаний, работающих на них, а, во-вторых, активизацию участия в международных производственных цепочках.

Важные перспективы для НТИ-сотрудничества открывает Декларация о дальнейшем развитии интеграционных процессов в ЕАЭС ^[19]. Раздел 2 специально посвящен формированию «территории инноваций» и стимулированию научно-технических прорывов. Обратим внимание на то, что к одному из средств отнесены кооперационные проекты с интеграционной составляющей. Это придает импульс для развития программно-целевого регулирования и одновременно привносит моменты формализации в интеграцию в сфере НТИ в качестве одного из приоритетных направлений интеграционных процессов с одновременным включением в него новых вопросов. Таким образом, в течение первой фазы функционирования ЕАЭС (2015–2019 гг.) научно-технологическое сотрудничество являлось «традиционным» вспомогательным направлением. Сейчас же оно вполне обоснованно может рассматриваться в качестве самостоятельного вектора сотрудничества, что тем не менее не устраняет его «сквозного» характера. Так, многие сферы, обладающие интеграционным потенциалом ^[20], предполагают научно-технологическое и инновационное сотрудничество государств – членов. Поэтому дальнейшее расширение перечня данных сфер предполагает расширение объема сотрудничества в сфере НТИ. Но при этом немаловажным является качество такого сотрудничества.

Конечно, в рамках ЕАЭС с неуклонной силой возрастают темпы научно-технологического сотрудничества, однако степень полноты и глубины интеграции еще не достигли желаемого порога, т.е. степень интеграции здесь не столь высока, как хотелось бы, хотя многое уже сделано. Это затрудняет достижение целей Союза и снижает его способность давать ответ на научно-технологический вызов. В свою очередь это приводит к формулировке вопросов относительно причин недостаточной интенсивности интеграционных процессов в научно-технологической сфере сотрудничества, т.е. своего рода вопросов о научно-технологической «недоинтегрированности».

Во втором своем докладе ЕЭК сформулировала оценку, согласно которой «некоторые направления интеграции (социальное, научно-технологическое, образовательное) охвачены на минимальном уровне, недостаточном для проявления максимальных интеграционных эффектов, что не позволяет, в первую очередь, гражданам государств – членов ощутить положительные изменения, связанные с функционированием Союза» ^{[13, c. 52]}. Недостаточная реализация потенциала интегрированного взаимодействия вызвана многими причинами – отсутствием необходимой институционализации, незрелостью правового и стратегического регулирования, нереализованностью потенциала программного метода регулирования, наконец, ограниченной ролью государств – членов ЕАЭС на мировой технологической арене.

Следует констатировать, что все эти недостатки являются не «болезнями роста», а явлениями, сопутствующими моменту перехода к подлинной фазе научно-технологической интеграции. Конечно, этот переход может затянуться, что поставит под вопрос успешность всего проекта Союза и вызовет сомнение в имидже Союза как наиболее динамично развивающейся интеграционной группировки современного мира. Это связано с тем, что основой модернизации технологической базы экономики и других сфер общественной жизни государств – членов ЕАЭС являются технологии и инновации, разработка и внедрение которых требуют приложения совместных, причем незамедлительных усилий. Повышение уровня интеграции означает создание условий для более эффективного ответа на глобальные вызовы и угрозы. Как отмечает ЕЭК, «чем выше уровень интеграции в соответствующей сфере экономики, тем эффективнее реакция Союза на глобальные (геоэкономические вызовы – это М.Ш.) вызовы» ^{[21, c. 20]}. В качестве аргумента здесь можно указать на то, ответ Союза на вызовы глобального характера наиболее эффективен именно в областях, которые оказались максимально включены в интеграцию.

Решение вопросов интенсификации интеграционного взаимодействия в рассматриваемой сфере, а также развитие повестки сотрудничества государств – членов вызвано ситуацией перехода к Четвертой промышленной революции, побуждающей к переосмыслению достигнутых результатов и выявлению сохраняющихся проблем, а также к необходимости осознания новых перспектив, возможных в случае принятия новых мер и инициатив. Четвертая промышленная революция сопряжена с новой фазой глобализации экономики и технологий, а также с интернационализацией научных знаний и технологий, масштабные прорывы в сфере которых знаменуют новую научно-технологическую революцию, формирующую новый облик мира. Для последнего характерно беспрецедентное совмещение физических и виртуальных систем, а также тяготение технологий к конвергенции. Все это сопровождает ускорением цифровых трансформаций. К. Шваб как один из главных идеологов Четвертой промышленной революции отмечает, что в связи с зависимостью общества от высокотехнологичных вещей и Интернета перед наукой и образование ставятся требования по расширению в них доли цифровой содержательности ^{[22, c. 17-26]}.

Динамичное изменение экономической архитектуры в условиях Четвертой промышленной революции детерминирует появление новых тем и вопросов, а именно проблематику ускоренного углубления и расширения интеграционных процессов в НТИ на новой институциональной и инфраструктурной основе. В настоящее время – это повышение уровня интегрированности направлено на то, чтобы дать своевременный ответ на вызовы Четвертой промышленной революции, предполагающей структурную перестройку экономики на основе использования новой технологической базы, в том числе широкого распространения цифровых платформ. Поэтому в условиях современной трансформации экономики на основе использования новых технологий в русле вхождения в Индустрию – 4.0. не только конкурентоспособность отдельных государств, но и их объединений зависит от развития научно-технологической базы, а также от прогрессирующей эволюции интеграционной научно-технологической и инновационной повестки и ее приоритетов, предполагающих новые меры и инициативы, которые позволяют максимально использовать и усилить технологический потенциал, а также вписаться в технологические цепочки производства добавленной стоимости.

Достаточно интересно отметить, что на одном из заседаний экспертного совета при Председателе Коллегии ЕЭК (07.02.2017) поднимался вопрос о формировании новой научно-технологической парадигмы.По замечанию Т. Валовой, «мир меняется настолько быстро, что нам нельзя просто выполнять то, что заложено в дорожной карте без учета внешних вызовов и рисков. Нам нужно вводить в повестку интеграционного взаимодействия актуальные темы, в том числе тему научно-технологического развития и новые подходы к встраиванию решений в рамках ЕАЭС» ^[23]. По всей видимости, к актуальной теме вполне может быть отнесена новая парадигма в сфере НТИ-интеграции, заключающаяся в учете новых возможностей и всех рисков, которые несет с собой новая технологическая революция. Отсюда вполне своевременно разрабатываемые Стратегические направления развития экономической интеграции ЕАЭС на период до 2025 г. включили специальный раздел о науке и технологиях. Все это является продолжением ранее выдвинутых инициатив, к одной из которых относится мониторинг современных глобальных трендов ^[24].

С точки зрения смыслового наполнения НТИ-интеграцию следует понимать в качестве ответа на глобальные мегатренды через наращивание конкурентных преимуществ посредством объединения интеллектуальных и научно-технологических потенциалов государств – членов. Как известно,в целях ответа на научно-технологические вызовы в рамках соответствующей политики государств – членов ЕАЭС были предприняты меры реагирования ^[25].Однако на национальном уровне государств – членов ЕАЭС ответить на данные вызовы и решить задачу структурного и технологического переформатирования экономики в полную меру пока не удается. Одной из причин этого является то, что использование возможности импортировать современные технологии за счет предоставления инвестиционных кредитов привело к невостребованности отечественного инновационного и инвестиционного потенциала ^{[26, c. 23]}.

Проецирование перспектив научно-технологического развития весьма перспективно осуществлять с точки зрения заявленного нами предмета исследования, а именно с точки зрения модели научно-технологической интеграции. Ее следует определить как сочетание существенных содержательных и структурных особенностей интеграционного взаимодействия в рассматриваемой сфере, что позволяет придать ему системную форму. В варианте, более простом для понимания, – это разновидность научно-технологической интеграции, характерная именно для данного регионального объединения государств. Это означает, что в основе интересующей нас модели находится проект Союза, закрепленный, как известно, правовыми средствами.

Научно-технологическое сотрудничество ЕАЭС, осуществляющееся в формате данной модели является процессом, сочетающим в себе черты общего и особенного. Как отмечает А.В. Шурубович, мировой опыт подтверждает неразрывную связь региональной экономической интеграции с модернизацией национальных экономик стран – участниц интеграционного процесса, осуществляемой на инновационной основе. Из-за того, что эти процессы взаимозависимы и взаимообусловлены, то вступление той или иной страны на путь модернизации требует установления более тесных связей со странами-партнерами. Более тесные связи расширяют ресурсную базу модернизации. «В то же время эта общая формула по-разному реализуется в интеграционных объединениях стран, находящихся на разных уровнях технологического развития» ^{[14, c. 126-127]}.

На сегодняшний день имеются как сходства с моделями, характерными для других региональных объединений государств, так и моменты различия. Однако данный тезис во многом имеет априорный характер и требует развития в сравнительном ключе, что позволит провести необходимую детализацию. Но общий подход о том, что систематика общего и особенного распространяется на многие стороны рассматриваемого взаимодействия, включая его механизмы и инструменты, а также его институциональную и нормативную среду (экосистему), остается неизменным. Сказанное означает, что регионализация в сфере международного научно-технологического сотрудничества является детерминируемым процессом и имеет свои особенности и закономерности протекания, вызванные исходным технологическим уровнем и технологическими потребностями.

В добавлении к этому модель – это схема протекания процессов НТИ-сотрудничества и интеграции. Особенности этого протекания характеризуются тем, что в советский период научно-технологические комплексы государств – членов и их экономика составляли единое целое. В постсоветский же период произошел разрыв связей и сворачивание наукоемких производств, что привело к снижению уровня научно-технологического развития и повлекло за собой изменение качества экономического роста. Сегодня государства – члены находятся на разном уровне технологического развития, а национальные стратегии и национальное законодательство в научно-технологической сфере остается негармонизированным.

Другими словами, модель научно-технологической интеграции ЕАЭС находится в процессе формирования, поскольку сами исходные взаимодействия многообразных ее участников еще не приобрели необходимого масштаба и интенсивности. Во многом это детерминирует, например, отсутствие завершенного механизма правового регулирования. Поэтому достаточно поспешными выглядят утверждения о том, что «за небольшой срок существования в рамках ЕАЭС было осуществлено большое количество программ по развитию и углублению сотрудничества, что способствовало развитию экономик стран– членов в ЕАЭС и росту их конкурентоспособности» ^{[27, c. 37]}. Напротив, современная ситуация в НТИ-сотрудничестве характеризуется лишь первыми шагами, успех которых будет зависеть от выработки модели, которая позволила бы своевременно ответить на вызовы, исходящие от коренных трансформаций в экономике и ее технологической базе.

2. Теоретические и методологические основы модели научно-технологической интеграции ЕАЭС

Итак, обеспечение полноформатного реагирования Союза на современные научно-технологические вызовы, предполагающие включенность государств, так и отдельных направлений экономики в частности в мейнстрим новейших технологических разработок и инноваций в организации функционирования национальных научно-технологических комплексов во многом зависит от перспективности самой модели интеграционного взаимодействия в сфере НТИ, которое сегодня обоснованно рассматривается как магистральное направление современного научно-технического прогресса ^[28].

В условиях повышения «наукоемкости» политических решений вряд ли стоит говорить о спонтанном возникновении интересующей нас модели. Конечно, по мере развития интеграционных процессов научно-технологической сфере, для которых характерны собственные закономерности ^[29], основные блоки той или иной композиции регионального сотрудничества возникали путем проб и ошибок. Однако далее интеграционные модели в тех или иных регионах становились более выверенными с концептуальной точки зрения. Это означает использование результатов специальных научных исследований, направленных на изучение процессов научно-технологической и инновационной интеграции в ЕАЭС, в том числе в аспекте сравнения с другими интеграционными моделями. Следовательно, повышается значение процесса концептуально-теоретического моделирования, представляющего собой выработку системных представлений относительно многообразных моментов и аспектов научно-технологического взаимодействия в их единстве, которые далее посредством мер политики воплощаются на практике.

Как таковое, концептуально-теоретическое моделирование научно-технологической интеграции в межгосударственных объединениях предполагает две составляющие – научно-экспертное обсуждение и согласование политики государств – членов. Это означает, что какие бы интересные предложения не высказывались бы представителями академических и экспертно-аналитических кругов, они так и останутся субъективными модельными представлениями, если не будут подкреплены соответствующими политическими решениями. В свою очередь логика интеграционных процессов такова, что институциональные органы межгосударственных объединений открыты предложениям, которые исходят от научно-экспертных кругов и заинтересованы в них. Тем более что эти предложения вырабатываются на площадках диалога экспертов, участников научно-технологической интеграции и бизнеса. Диалог развертывается также на площадках экспертных советов и комитетов, функционирующих при институциональных органах, а точнее при департаментах Евразийской экономической комиссии.

Применительно к предложениям относительно дальнейшего развития интеграционных процессов в ЕАЭС в сфере науки, технологий и инноваций, что касается, например, институтов, стоит отметить, что в них нет недостатка. Причем все они в той или иной степени соотносятся с широким кругом научных исследований евразийской научно-технологической интеграции.

В силу того, что выбранный нами предмет исследовательской рефлексии является достаточно емким феноменом, анализ научно-технологической интеграции ЕАЭС сквозь призму ее модели предполагает опору на серьезную теоретическую и методологическую базу. Исходные фундаментальные основы представлены значительным количеством работ, посвященных исследованию интеграционных процессов в рамках ЕАЭС [30–32].

Важность работ общего плана заключает в том, что в них присутствуют теоретические и методологические подходы к пониманию целей евразийской интеграции, тогда как научно-технологическое сотрудничество государств – членов – это одно из ее направлений, которое с теоретико-методологической точки зрения ни в коем случае нельзя отрывать от общего интеграционного процесса. Но здесь важно суметь выделить научно-технологическое сотрудничество в качестве направления, обладающего спецификой. Подчас в литературе встречаются примеры того ^[33], как исследовательские намерения по изучению этого сотрудничества оказываются заявленными, но не реализованными. В ходе чего оно оказывается «поглощенным» общей тематикой интеграции.

Но вместе с тем к настоящему времени сформировался специализированный блок исследований научно-технологического сотрудничества в рамках ЕАЭС как направления интеграционной повестки ^{[34; 35]}. Непреходящее значение имеет доклад «Научно-техническое сотрудничество как фактор евразийской экономической интеграции», подготовленный экспертами интеграционного клуба при Председателе Совета Федерации Федерального собрания Российской Федерации^[36], положения которого имеют программный характер.

Подобного рода исследования позволяют внести детали и конкретику в идеологию евразийской научно-технологической интеграции, одновременно создавая надежную основу для предложений прикладного характера. Поэтому результаты данных исследований – весьма значимый ресурс, который подлежит «инвентаризации» и дальнейшему развитию. Это можно обосновать тем, что на основе теоретико-методологических ресурсов возникает возможность для уяснения целей, принципов и задач научно-технологической интеграции. Другими словами, постановка и решение вопросов концептуального характера относится к одной ключевых предпосылок решения вопросов, имеющих практическое значение. В качестве других ключевых предпосылок можно выделить, например, волю государств – членов к осуществлению скоординированной научно-технологической и инновационной политики и переход к выработке и последующей реализации единого подхода. Между тем в силу повышения наукоемкости и экспертно-аналитической обоснованности официальной политики, проводимой в тех или иных сферах жизни общества, выработка ясных, определенных и, что самое главное, согласованных концептуальных предпосылок и подходов – надежная база для выработки, принятия и реализации политических решений в рассматриваемой сфере жизнедеятельности ЕАЭС.

В дополнение к этому в разработанной концептуальной базе следует усматривать надежную опору для системного развития механизма правового регулирования сотрудничества государств – членов ЕАЭС в сфере НТИ. Разумеется, в данном случае возникает целая серия концептуальных вопросов юридического характера, например, относительно оптимальной правовой модели научно-технологической интеграции ЕАЭС, а в конечном счете модели ее правового регулирования, отвечающей не только потребностям текущего момента, но и более отдаленным перспективам. Тем не менее данная модель должна быть соразмерна объективной модели научно-технологической интеграции, будучи составной частью подсистемы управления.

Исходя из сделанных замечаний, можно резюмировать, что по своей предметной сфере концептуальные вопросы относятся к сферам экономики, политики и права. Это определяет научно-дисциплинарную идентичность проводимых исследований. Так, можно видеть, что изучением евразийских интеграционных процессов в сфере НТИ занимаются представители самых разных наук – экономики, политологии, социологии, юриспруденции. Соответственно, формируется объемный регион знания и познания евразийской научно-технологической интеграции. Он представлен разными сегментами, для которых характерны специальные теоретические подходы и дисциплинарные методы. Таким образом концептуальные вопросы в целом включают в себя вопросы теоретического и методологического порядка. Действительно, для каждой из наук, исследующей евразийскую научно-технологическую интеграцию характерен не только свой предмет, но и своя методология, а также специально-научные теоретические построения.

Анализ научной литературы в целом, посвященной интеграционным процессам в рамках ЕАЭС в сфере НТИ, позволяет констатировать пристальное внимание научного сообщества к интеграционным процессам в данной сфере. Вместе с тем данное внимание распределено не равномерно среди отраслей научного знания. Особую активность в данной сфере проявляют представители экономической науки. Во многом это далеко не случайно, так как изначально научно-технологическое и инновационное сотрудничество, в том числе как это отражено в самом Договоре о Союзе, представляет собой аспект экономического сотрудничества. В этом смысле одинаково верными являются термины «научно-технологическая интеграция в экономической сфере» и «экономическая интеграция в научно-технологической сфере».

Представители экономической науки интересуются научно-технологическим сотрудничеством государств – членов прежде всего аспектом инновационной экономики, а поэтому уделяют внимание структуре и динамике финансирования сектора науки и технологий в государствах – членах. Практическим выводом является обобщение, согласно которому сохранение тенденции недофинансирования сектора НИОКР «не позволит ЕАЭС в дальнейшем достойно конкурировать на мировых рынках и вероятность прогрессивного сценария развития в долгосрочном периоде будет невысокой» ^{[37, c. 32]}. В условиях интеграции особое внимание уделяется обоснованию необходимости консолидированного бюджета, часть которого должна иди на финансирование совместных проектов ^{[38, c. 125-127]}.

Значительное внимание уделяется выявлению уровня инновационного развития государств – членов Союза в ракурсе сопоставления друг с другом и зарубежными странами [39–41]. Результатом данных исследований является вывод о недостаточной развитости национальных инновационных систем и инновационного климата, что проявляется в недостаточной степени координации между звеньями инновационной системы, в частности между сектором НИОКР и производственным сектором, что приводит к низкому уровню коммерциализации разработок. В ситуации Четвертой промышленной революции, когда новые технологии становятся драйверами преобразований социально-экономических систем, отставание в достижении уровня нормального функционирования инновационных систем становится чрезвычайно опасным. Соответственно, данную проблему следует решать сообща посредством сотрудничества по созданию общей инновационной инфраструктуры.

Как отмечает М.Ю. Ильина, «само по себе создание общего рынка всех факторов производства без четко выработанной стратегии промышленного развития и необходимой инновационной инфраструктуры даст лишь небольшую часть интеграционного эффекта» ^{[42, c. 179]}. Именно по этой причине научно-технологическое сотрудничество государств – членов, являющееся составной частью производственного сотрудничества, столь тесно связано с инновационным сотрудничеством и в свою очередь во многом зависит от результативности в выстраивании национальных инновационных систем и их состыковки в едином пространстве. Весьма обоснованно ряд авторов полагает, что в условиях обострения глобальной конкуренции научно-технологические комплексы государств – участников ЕАЭС в процессе их интеграции должны быть сфокусированы на ключевых рынкоориентированных инновациях как на будущем каркасе региональной инновационной системы ^[43].

Одновременно с этим представители экономической науки исходят в своих исследованиях из новой модели экономики – инновационной платформенной экономики, для которой свойственны новые закономерности производства, например, расширение использования цифровых технологий для производства высокотехнологической продукции в ЕАЭС ^[44]. Одновременно с этим цифровые технологии открывают новые возможности для развитие инновационных кластеров государств – членов и их состыковки, достижения синхронизации жизненных циклов инноваций и, наконец, для формирования новой информационно-коммуникационной среды, позволяющей достигать эффективного управления научно-техническим развитием. Весомые перспективы может открыть использование облачных технологий в процессе управления научно-технологическим развитием ^[45].

На этом фоне заметно практическое отсутствие комплексных работ, исходящих от представителей юридической науки. Отставание юридической науки в осмыслении научно-технологической интеграции государств – членов ЕАЭС во многом можно объяснить возрастанием содержательной сложности данного сотрудничества, появлением непривычных инфраструктурных объектов – платформ и партнерств, а также тесной связи с инновационным развитием. Собственно правовым аспектам научно-технологической интеграции государств – членов посвящен незначительный круг литературы. Юридическая наука находится в процессе выработки методологического и терминологического инструментария. Дело в том, что для нее привычным является анализ правового регулирования межгосударственного научно-технического сотрудничества, предусмотренного межгосударственными, межправительственными и межведомственными договорами. Однако для интеграционного сотрудничества характерна иная парадигма управления и, соответственно, своя модель правового регулирования. Речь идет не просто о сотрудничестве в формате кооперации, а о сотрудничестве в формате интеграции, т.е. встраивании в единую систему сопряженных научно-технологических и производственных комплексов, что предполагает общие инфраструктурные объекты. Например, важным механизмом сотрудничества, одновременно являющегося инфраструктурным объектом, выступают Евразийские технологические платформы (далее – ЕТП). Отсюда весьма актуальным является вопрос об их правовой природе, нормативно-правовом и организационно-правовом механизме их функционирования. Однако в юридический литературе работы, посвященные данной проблематике, пока отсутствуют.

Тем не менее стоит указать на ряд работ юридического профиля, в которых исследуются те или правовые аспекты научно-технологического сотрудничества, в частности проводится анализ развития законодательства в сфере инновационного развития ^[46]. Однако вместо заявленного рассмотрения правовых аспектов формирования инновационного пространства ЕАЭС основной массив внимания все же уделяется рассмотрению научно-технологического и инновационного сотрудничества в рамках СНГ.

В ряде научных работ формулируются предложения о создании необходимой правовой базы евразийской научно-технологической интеграции [47–49].Достаточно интересным является предложение некоторых авторов по разработке и принятия Евразийской конвенции о путях формирования экономики знаний в странах – членах ЕАЭС в целях содействия успешному формированию Единой евразийской экономики знаний ^{[1, c. 221]}. Основание выбора данного инструмента регулирования с позиции всесторонне продуманных правовых подходов не приводится. Однако встречаются и другие примеры. Так, в материале Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ «Международно-правовое регулирование вопросов научно-технического сотрудничества в рамках ЕАЭС», выделяются правовые средства, которые должны быть задействованы в процессе регулирования научно-технологического и инновационного сотрудничества в рамках ЕАЭС ^[50].В их числе – договоры о научно-техническом сотрудничестве, рекомендательные акты ЕЭК и межгосударственные программы.

Исследование уровня развития права ЕАЭС в сфере научного, технологического и инновационного сотрудничества представляет собой важнейшую часть изучения правовых аспектов евразийской научно-технологической интеграции. Однако его эффективность во многом зависит от степени гармонизации правового регулирования научно-технологического и инновационного развития государств – членов ЕАЭС. В этом направлении рядом исследователей достигнуты весьма ценные результаты ^{[51; 52]}. Однако по-прежнему весьма востребована комплексная программа исследований стратегического и правового регулирования сферы науки, технологий и инноваций в государствах – членах в сравнительном ключе. В последнее время можно заметить первые исследования, идущие в этом направлении. Здесь выделяются работы, посвященные правовому регулированию сектора услуг по проведению научно-исследовательских работ в ЕАЭС ^{[53; 54]}. Авторами освещаются барьеры, существующие на пути формирования данного рынка и его либерализации, а также предлагаются способы их устранения.

Несмотря на заметное отставание юридической науки в исследовании тенденций и закономерностей научно-технологической интеграции, в ней сформулирован существенный комплекс теоретических представлений о правовой природе региональной интеграции как таковой и ее разнообразных правовых моделях применительно к различным сферам международного взаимодействия[55 – 58].Эти представления – надежный концептуальный каркас для осмысления правовой модели научно-технологической интеграции в ЕАЭС.

На основе сказанного выдвинем тезис о том, что перспективным предметом познания являются не только сами интеграционные процессы в интересующей нас области, но и сам процесс и результаты их познания, складывающиеся в достаточно внушительную картину. На вырабатываемый комплекс знания и познания распространяется общая логика дифференциации и интеграции. Одновременно актуализируется проблематика междисциплинарного диалога и синтеза, определяемого комплексным характером научно-технологического сотрудничества. На наш взгляд, данный диалог возможен по причине того, что в конечном счете предельным объектом исследования является региональная научно-технологическая интеграция, по-разному рефлексируемая в пространстве специально-научных дискурсов. Как нам представляется, пространство различных специально-научных исследований организуется вокруг ответа на единый блок вопросов, по-разному специфицируемых теми или иными научными дисциплинами, что позволяет создать целостную картину евразийской научно-технологической интеграции.

Данные вопросы можно классифицировать на несколько групп, задающих направления исследований. К первой группе мы бы отнесли вопросы наиболее общего характера: причины и предпосылки НТИ-интеграции; процессы и стадии ее эволюции; состояние и перспективы. С этой группой тесно связаны вопросы содержательно-структурного характера: цели и принципы интеграции, ее модель. И, наконец, третья группа вопросов включает проблематику механизмов и инструментов интеграции и ее инфраструктурного обеспечения. Заметим, что у всех трех групп вопросов имеется правовой аспект. Так, генезис и развертывание интеграции осуществляется в правовом поле, создаваемом правом Союза. Цели и принципы преломляются в целях и принципах правового регулирования, средства и методы которого составляют механизм правового регулирования, выстраивающийся в соответствии с моделью, присущей исключительно для ЕАЭС.

Одновременно здесь возникает целый ряд теоретических вопросов, касающихся выработки и содержания концепта «региональная научно-технологическая интеграция», «научно-технологическое пространство», «уровень и степень интеграции» и др. Наиболее фундаментальным, конечно же, является понятие научно-технологической интеграции, родовым понятием которого является интеграция. Традиционно под интеграцией понимается объединение частей в целое вследствие чего они становятся элементами системы. Характерно, что обращение к данному феномену и многообразию его трактовок представляет собой общую теоретико-методологическую основу для анализа евразийской научно-технологической интеграции^{[59, c. 50-51]}. Действительно, об интеграции в сфере науки, технологий и инноваций весьма затруднительно говорить на высоком теоретическом уровне, если не обращаться к исходным категориям. Последние становятся важным инструментом для понимания собственно самой интеграции. Стремясь не повторять уже проведенный анализ термина «интеграция», попытаемся извлечь понятийные коннотации, которые могут раскрыть содержательный диапазон термина «научно-технологическая интеграция».

Так, интеграция – это прежде всего взаимодействие, причем наиболее тесное, т.е. взаимодействие не сторонних элементов, а элементов системы. Причем интеграцию следует понимать двояко – как процесс объединения (интегрирования) и как состояние объединенности. В последнем случае это уже интеграционное взаимодействие. В силу развития научно-технологической сферы интеграционное взаимодействие никогда не может стать воспроизведением уже достигнутого, поэтому процесс объединения (интегрирования) будет продолжен. Интегрирование возможно благодаря совместимости элементов, а также благодаря их «состыкуемости». Подобного рода качества являются результатом самокоррекции вследствие усилий по координации. Конечно, участники интеграционного объединения утрачивают свою самостоятельность в качестве внесистемных элементов, но это не означает, что они утрачивают самостоятельность внутри интегрированной системы. Факторы объединения весьма многообразны. В научно-технологической сфере, приближенной к производственному сектору, к ним можно отнести необходимость получения дополнительного эффекта, являющегося жизненно необходимым для достижения нового качества экономического роста в условиях глобальной конкурентной среды. Причем целями здесь является достижение высокой динамики и конкурентоспособности научно-технологических разработок. В ЕАЭС к целям научно-технологической интеграции следует отнести создание новой технологической базы, что в свою очередь выступает средством для достижения такой цели ЕАЭС, как модернизация экономики. К факторам успеха следует отнести не только волю государств – членов, но и заинтересованность непосредственных участников регионального научно-технологического взаимодействия.

Выше мы уже неоднократно указывали на Индустрию – 4.0 как общий контекст современного научно-технологического сотрудничества, который является, с одной стороны, ситуаций, в которую погружено взаимодействие в сфере науки, технологий и инноваций, а с другой – выступает фактором, стимулирующим интеграционные процессы. Особенностью ЕАЭС является то, что, в отличие от ЕС, переход к Индустрии 4.0. пришелся не на фазу перехода к новому уровню интеграцию, а на фазу начального процесса интегрирования. Таким образом имеющее место достаточно спорадичное сотрудничество, пока что не собранное в отлаженную систему, сталкивается с существенными вызовами, предполагающими принятие форсированных усилий.

Таким образом под интеграцией следует понимать объективное явление,представляющее собой особый способ сотрудничества, заключающийся в эффективном (т.е. обеспечивающим исключение дублирование) объединении в единое целое, развитии и использовании научно-технических потенциалов государств в виде «погружения» субъектов научно-технической деятельности в общую инновационную инфраструктуру, представленную системой различных объектов инновационной системы – кластеров, технопарков, научно-технических центров и т.д. Все это дополняется выстраиванием и функционированием экосистемы – институциональной и нормативной среды. Опираясь на результаты исследований в сфере анализа интеграционных процессов в современном мире [60–62],можно выделить критериальные характеристики интеграции:

- кумуляция, т.е. наиболее тесная связь всех существующих на сегодняшний день форм МНТС (совместные НИОКР, передача технологий, обмен специалистами, информационный обмен и обмен данными и т.д.), а также смежных форм – финансирования и содействия формированию потенциала;

- системность, в условиях глобализации представленная интеграцией на двухстороннем, многостороннем, регионально-интеграционном, межрегиональном (интеграция интеграций) и глобальном уровнях;

- механизм включения субъектов научно-технической деятельности во все звенья инновационного цикла (совместные НИОКР – передача технологий, распространение знаний, передовой практики и опыта – совместные программы (проекты) по освоению, адаптации и использованию технологий знаний и т.д.);

- соединение фундаментальной и прикладной науки в контексте интеграции научной, научно-технической деятельности – с одной стороны, и инновационной деятельности – с другой.

Как таковая, интеграция в сфере НТИ направлена на укрепление и расширение научно-технологического потенциала Союза и инновационных возможностей государств – членов в целях повышения конкурентоспособности государств – членов в системе мирового разделения труда и расширения возможностей национальных инновационных систем, развития кооперации, ориентированной на созданиесовместных высокотехнологичных производств. Но здесь надо указать и еще на одну функцию научно-технологической интеграции, подмечаемую в литературе, а именно функцию содействия развитию национальных научно-технологических и производственных комплексов ^[63].

Для выявления степени интеграции важным является не только выявление реализации совместных программ и проектов на основе принципов государственно-частного партнерства, но и оценка уровня инновационного развития государств – членов, что является основой для понимания задач, которые они должны решать на совместном уровне. К этим задачам следует отнести формирование инвестиционной цепочки: инвестор-разработчики-наука-образование-бизнес.От интеграции ожидается улучшение результативности функционирования национальных инновационных систем каждого государства ЕАЭС, а также повышение инновационного потенциала интеграционного объединения в целом при помощи создания общего инновационного пространства.

Теоретические изыскания в сфере евразийской научно-технологической интеграции позволяют систематизировать накопившиеся проблемы в сфере научно-технологической интеграции ЕАЭС. К ним следует отнести:

- недостаточную развитость национальных инновационных систем (по сравнению с государствами-лидерами) и квазиинтегрированность научно-технологических комплексов государств – членов ЕАЭС;

- отсутствие полноценного стратегического планирования в виду отсутствия стратегии научно-технологического и инновационного развития ЕАЭС;

- необеспеченность ряда положений принятых отраслевых программно-стратегических документов договоренностями, инициативами и механизмами реализации;

- нереализованность возможностей программного метода регулирования НТИ-интеграции в виду отсутствия межгосударственной программы сотрудничества государств – членов ЕАЭС в данной сфере;

- незначительное число совместных проектов в научно-технической сфере; - неполнота инфраструктурного обеспечения их финансирования (например, отсутствие Межгосударственного фонда научных исследований);

- незрелость институциональной среды, в том числе отсутствие органов ЕАЭС, отвечающих за отраслевую и кросс-отраслевую научно-технологическую интеграцию;

- незначительная степень интегрированности объектов инновационной инфраструктуры в глобальные инновационные сети;

- незрелость рынков высокотехнологичной продукции и прав интеллектуальной собственности на высокотехнологичные разработки, осуществленные в ЕАЭС;

- несбалансированное проявление моментов конкуренции между производителями высокотехнологичной продукции из разных стран ЕАЭС;

- негармонизированность «вертикальной» и «горизонтальной» интеграции;

- коллизии между разными уровнями интеграции, в частности интеграции на многостороннем, регионально-интеграционном, межрегиональном уровнях;

- сохранение проблемы эффективного сочетания сотрудничества и конкуренции государств, а также акторов, находящихся под их юрисдикцией, в сфере научно-технического сотрудничества.

Вполне очевидно, что решение данных проблем откроет путь к качественно новому уровню интеграции, ибо как было отмечено в Меморандуме по итогам специальной сессии апрельской конференции НИУ ВШЭ 2019 г., «существующие темпы и масштаб совместной деятельности не могут обеспечить достижение заявленных целей, обеспечить конкурентоспособность стран ЕАЭС в условиях стремительной технологической модернизации, цифровизации и нарастающего соперничества на рынке технологий и разработок. Необходима разработка перечня совместных масштабных проектов с высокой интеграционной составляющей в высокотехнологичных отраслях, способных стать символом евразийской интеграции, а также выработка конкретных инструментов поддержки кооперации в научно-технической и инновационной сфере, основанных на лучшем национальном и зарубежном опыте» ^[64].

Как можно видеть, осмысление процессов евразийской научно-технологической интеграции и существующих здесь проблем характеризуется системностью и разнонаправленностью. Но весь вопрос заключается в переводе сформулированных предложений в русло принятия политических решений, реализация которых должна привести к качественно новому этапу развития евразийской научно-технологической интеграции.

3. Модель научно-технологической интеграции ЕАЭС как система: функциональный подход

Важным функциональным аспектом модели научно-технологической интеграции ЕАЭС является то, что она «собирает» разнообразные аспекты сотрудничества в единое целое, запуская функционирование процесса интеграции. В результате интеграция становится источником новых возможностей для реализации конкурентных преимуществ посредством объединения усилий и ресурсов, что способно обеспечить синергетический эффект. При этом модель имеет субсидиарный характер, т.е. предполагает содействие развитию и совершенствованию национальных механизмов, например, финансирования НИОКР и инновационной деятельности, государственно-частного партнерства, механизмов интеграции науки, образования и производства.

Данная функция возможна благодаря тому, что она сама обладает свойством системности, в которую входят многообразные элементы. В итоге участники научно-технологического сотрудничества оказываются в общем научно-технологическом пространстве, в котором они осуществляют сетевое взаимодействие в ходе реализации совместных программ и проектов. Формирование такого пространства, представляющего собой структурированное взаимодействие, вполне может быть отнесено и уже реально относится к компетенции Союза. В сущности, модель представляет собой системно-структурные аспекты нормативной и институциональной среды данного пространства. Их предназначение – не только фиксировать достигнутый уровень интеграции, но и обеспечивать его расширение и углубление.

Реализация стремления участников научно-технологической интеграции в ЕАЭС к совместному ответу на вызовы Четвертой промышленной революции, предполагает опережающее научно-технологическое развитие. Именно это является основой для содержательного наполнения модели научно-технологической интеграции, а именно выбора ее элементов – механизмов, структур, инструментов и т.д., которые позволяют на практике осуществитьраспределение издержек, уменьшить риск введения инноваций, аккумулировать и увеличить необходимый потенциал. Данная интеграция особенно важна в современных условиях, характеризуемых таким понятием как гиперконкуренция.

Как мы уже отмечали, особенность текущего момента заключается в том, что интересующа нас модель только еще формируется как целостная система. Причем это формирование надо понимать двояко, во-первых, как формирование механизмов, которые предусмотрены правом Союза, а также актами рекомендательного характера. Сюда можно отнести такие механизмы интеграции, как, например, ЕТП и Евразийскую сеть трансфера технологий. Во-вторых, это продумывание механизмов, в праве ЕАЭС не предусмотренных. Сюда можно отнести механизмы координации и согласования научно-технологической политики государств – членов, гармонизацию законодательства. В-третьих, имеется смысл в возращении к тем инструментам сотрудничества, которые были предусмотрены в процессе интеграции в формате ЕвраАзЭС (Центр высоких технологий, Евразийская инновационная система) ^[65].

Определенные элементы интересующей нас модели вполне заметны и уже функционируют, либо находятся на стадии официального проектирования. Прежде всего это относится к ее инфраструктурной части. Заметим, что важнейшей компонентой НТИ-сотрудничества является необходимое соответствие современным экономическим и технологическим трендам, в частности трендам Четвертой промышленной революции и 6-го ТУ. Это вывод вполне должен распространяться на инфраструктурную модель интеграции.

В настоящее время использование традиционных международно-правовых инструментов, таких как межправительственные соглашения, оказывается явно недостаточным для успешного осуществления интеграции. Конечно, они предусматривают действие тех или иных организационных структур, необходимых для координации и кооперации. Но для соединения и «сращивания» национальных научно-производственных комплексов, а тем более для преодоления имеющихся разрывов в уровне научно-технологического и инновационного развития, неизбежно имеющих место место между государствами – членами, необходимы специальные инфраструктурные объекты. Они позволяют существенным образом расширить объем научно-технологических связей и перевести их на новый уровень.

Если судить по утвержденным направлениям деятельности ЕТП, то наиболее интенсивно научно-технологическое сотрудничество осуществляется применительно к сфере, которую именуют «отраслями будущего», представленные новыми рыночными нишами, потенциально обладающими внушительной емкостью – нанотехнологии, ИКТ, робототехника и т.д. Особенностями ЕТП является то, что они призваны стать точками роста новых производств, тогда как Европейские техплатформы возникли на базе уже имеющегося высокотехнологического производства, будучи «объединением интеллектуальных и финансовых ресурсов ЕС и крупнейших европейских промышленных производителей» ^{[38, c. 123]}. Тем не менее, ЕТП выполняют в ЕАЭС функцию связующего звена между наукой и государством, а также выступают одним из инструментов постепенного перехода экономики к долгосрочному прогнозированию и стратегическому планированию ее развития на базе государственно-частного партнерства» [66–67].

Первоначально в проектах ЕАЭС было создание двух сетевых структур. Одна из них – Евразийская сеть трансфера технологий, другая – Евразийская сеть контрактации и промышленной кооперации. Первая направлена на объединение усилий государств – членов, бизнес-сообщества и научно-экспертных кругов и стимулирование инновационных процессов в государствах путем трансфера технологий между промышленными предприятиями, научными организациями и высшими учебными заведениями ^[68]. Отметим, что указанная цель имеет ключевое значение для решения одной из проблем, а именно – формирования устойчивых инновационных систем, вне которых технологическая модернизация вряд ли представима. Близкая по содержанию цель нашла свое закрепление в Концепции создания евразийской сети промышленной кооперации и субконтрактации. Она заключается в повышении конкурентоспособности и инновационной активности промышленности государств – членов наряду с ускорением и обеспечением устойчивости промышленного развития ^[69].

Далее было принято решение об учреждении комплексной сетевой структуры, которая представляет собой платформу для цифровой трансформации промышленности ЕАЭС. Учреждение Евразийской сети промышленной кооперации, субконтрактации и трансфера технологий вызвано тем, что формирование эффективных механизмов коммерциализации – это задача, характерная для всех государств – членов ^[70].Она связана с тем, что основным фактором современного экономического роста являются инновации, которые должны быть доступными для своего потребителя. Но это предполагает надежный механизм их коммерциализации, представляющей собой превращение инновационной разработки (инновационного продукта) в потребительский товар или услугу. Прибыль, получаемая от ее коммерциализации, имеет стимулирующее значение для дальнейшего инновационного процесса. В результате предпринимательские структуры, осуществляющие не только производственную, но и научно-исследовательскую деятельность, получают надежный инструмент для коммерциализации разработок, а также для поиска инвесторов в Евразийском экономическом пространстве. В паспорте проекта «Евразийская сеть промышленной кооперации, субконтрактации и трансфера технологий» очерчен круг деятельности сети: стимулирование инновационных процессов путем трансфера технологий, создание цифровой экосистемы для обеспечения взаимодействия хозяйствующих субъектов и т.д.

Нацеленность на обеспечение цифровых трансформаций всецело вписывается в логику Индустрии-4.0, предполагающей широкое использование цифровых технологий в производственных процессах и управления последними. Все это объясняется тем, что Сеть создается в соответствии с Основными направлениями реализации цифровой повестки ЕАЭС на период до 2025 г. и учитывает стратегическую линию на цифровые преобразования инфраструктурных объектов.

В качестве основных целей Евразийского инжинирингового центра, как это следует из Раздела 3 уже упомянутой Концепции создания Евразийского инжинирингового центра по станкостроению, выступает разработка инновационных технологических решений и содействие их внедрению в производственные процессы машиностроительных комплексов государств – членов. В ходе достижения целей предполагается решение ряда фундаментальных задач, таких как реализация совместных кооперационных проектов по модернизации машиностроительных предприятий и содействие трансферу современных и инновационных технологий из третьих стран, формирование сервис-ориентированной модели жизненного цикла продукции и т.д.

К целям цифровой трансформации промышленного сотрудничества и цифровой трансформации промышленности отнесена актуализация имеющихся механизмов интеграционного сотрудничества в промышленности с учетом национальных повесток в сфере цифровой трансформации промышленности, а также выработка рекомендаций по определению соответствующих стратегий и инструментариев. С этой целью предполагается решение большого круга задач, начиная от содействия цифровизации различных отраслей промышленности и закачивая внедрением цифровых платформ ^[71].

Еще раз отметим, чтоохарактеризованные инфраструктурные объекты являются звеньями общей инновационной инфраструктуры. Но они нуждаются в ряде дополнений, так как технологические платформы в настоящее время выполняют функцию коммуникационной площадки, позволяя осуществлять интеграцию науки и бизнеса, концентрировать материальные и интеллектуальные ресурсы ^{[72, c. 177]}. Формирующееся сетевое взаимодействие должно дать толчок производственной кооперации, реализующейся на основе других объектов. К иным инфраструктурным объектам в мировой практике в сфере инновационного развития относят технопарки, бизнес-инкубаторы, центры коммерциализации технологии, а также инновационные научно-технологические центры (далее – ИНТЦ), инновационные кластеры. В России ИНТЦ представляет собой совокупность организаций, которые осуществляют совместную научно-технологическую деятельность на территории центра, в форме выполнения проекта ^[73]. По мере разработки и реализации совместных проектов участников научно-технологического взаимодействия ЕАЭС представляется перспективным формирование подобного рода совместных центров. В качестве одной из их разновидностей мог бы стать Центр высоких технологий ЕАЭС.

Разумеется, формирование общих объектов инновационной инфраструктуры предполагает дополнение в виде дальнейшее развития национальных инновационных инфраструктурных объектов. Тем не менее интеграционное развитие предполагает интенсификацию связей между ними. Как отмечается применительно к технопаркам, «консолидация технопарков как один из ключевых элементов инфраструктуры инновационной экосистемы позволит не только обмениваться своим опытом, но и иметь доступ к технологическим стартапам стран ЕАЭС, оказывать консультационные услуги по активизации инновационной деятельности, венчурному финансированию» ^{[74, c. 154]}.Эти взаимодействия особенно важно по той причине, что формируют опыт сотрудничества, который далее будет основой функционирования совместных инновационных инфраструктурных объектов.

Соответственно, научно-технологическая интеграция осуществляется посредством интегрирования национальных инновационных систем, что представляет собой самостоятельную проблемно-предметную плоскость. В настоящее время в свете принятой еще в рамках ЕврАзЭС Концепции общей инновационной системы в научной литературе происходит процесс моделирования общего инновационного пространства ЕАЭС, в центре которого должна находиться интегрированная инновационная система [75–76]. Разумеется, ЕАЭС выбрал инновационную модель экономической интеграции, но она не может не отличаться собственной спецификой, утверждение которой далее должно стать предметом особых совместных институциональных усилий государств – членов. Ее вполне возможно рассматривать как составную часть евразийской политэкономии ^[77].

Перспективными элементами единой инфраструктуры могут стать инновационные кластеры, представляющие собой территориальное объединение компаний и фирм, встроенных в единую производственную цепочку. Кластеры позволяю совмещать не только производственные линии, но и создавать каналы для обмена знаниями. В специальных исследованиях, посвященных изучению опыта создания и функционирования кластеров, демонстрируется, что конкурентоспособность стран, являющихся технологическими лидерами, определяется рядом кластерных инициатив, имеющих стратегический характер ^{[78; 79]}. В случае с ЕАЭС трансграничные кластеры могут стать исходными звеньями горизонтальной интеграции, тем более, что, как показывают Р.А. Абрамов и С.Г. Стрельченко, работа по формированию кластеров достаточно интенсивно ведется в Союзном государстве^[80].

В качестве механизма интеграции ряд авторов предлагает евразийские инновационные сети, объединяющих инновационные кластеры ^{[81, c. 17]}. Инновационные и научно-технологические кластеры также интересны с точки зрения решения такой кардинальной задачи, как разработка механизма координации не просто научно-технологической и инновационной политики государств – членов, но и координации собственно научно-технологической деятельности. По оценке известных ученых-экономистов, координация научно-технической деятельности государств – членов ЕАЭС «может эффективно осуществляться на основе формирования механизма интегрированного управления в различных управляющих органах научно-технологических кластеров в рамках научно-технологических комплексов государств – членов» ^{[82, c. 141]}. Таким образом кластеры можно отнести к основным организационно-структурным образованиям, в составе которых функционируют механизмы производственной и одновременно научно-технологической интеграции, являющиеся объективацией научно-технологического сотрудничества. Тем не менее механизмы данной интеграции, обосновываемые в научных источниках ^[83], должны получить политическую поддержку и надежные правовые регуляторы.

Следствием сложения потенциалов на основе общего пространства науки и технологий, а – в силу сопряженности НТП с инновационным развитием – еще также и на основе функционирования региональной инновационной системы должен стать синергетический эффект. От него ожидается радикальное обновление технологической базы имеющихся производств, а также формирование новых отраслей, конкурентоспособных в экспортном плане. Ключевым условием достижения данного результата является формирование в рамках научно-технологических комплексов государств – членов ЕАЭС в процессе их интеграции в рамках РИС ключевых рынко-формирующих инноваций.

Но для появления таких инноваций должна, прежде всего, должна быть сформирована сама РИС. К сожалению, на уровне ЕАЭС еще не сформулирована ее концепция, хотя отмеченные нами инфраструктурные объекты вполне могут быть рассмотрены как ее «узлы». В свою очередь для создания инновационной системы необходимо создать наднациональную систему, объединяющую различные предприятия, а также способы их взаимодействия, при которой они бы создавали и распространяли знания в области передачи технологий. Пусть к единой РИС пролегает через активную кластеризацию на уровне Союза. Как совершенно правильно отмечается в литературе, «использование в ЕАЭС стратегии формирования и развития международных кластеров, состоящих из национальных компаний-поставщиков наукоемкой, высокотехнологичной продукции создает возможность налаживания процесса эффективного международного комплексирования факторов повышения эффективности процессов «монетизации» добавленной стоимости от энерго-сырьевого экспорта России и дружественных стран, концентрации инвестиций и расширения контроля совокупных массивов интеллектуальных активов» ^{[84, c. 11]}. По мере использования цифровых технологий и цифровых платформ возникают дополнительные возможности по ее формированию. Причем это будет происходить «снизу», т.е. посредством формирования евразийских кластеров.

В качестве одной из инициатив, относящихся к сетевой «состыковке», выступило подписание Меморандума об интеграции технопарков государств – членов ЕАЭС (Фонд Сколково, Фонд «Инкубатор предприятий (Армения), Парк высоких технологий (Кыргызстан), Международный технопарк ИТ-стартапов Astana-Hub) ^[85]. Главная цель интеграции технопарков – решение такой проблемы, как сокращение технологического разрыва между странами ЕАЭС и продвижение идей Четвертой промышленной революции. В формате интеграции возникают возможности по осуществлению открытого обмена опытом и знаниями в форме масштабирования успешных проектов технопарковых структур.

Как таковое, развитие институциональной среды представляет собой важное условие интеграционных процессов. В качестве перспективного направления, конечно же, является реализация на практике полномочий ЕЭК по координации научно-технологического сотрудничества, которые закреплены не только в международных договорах, входящих в право ЕАЭС, но и актах рекомендательного характера. ЕЭК осуществляет мониторинг уровня общих показателей научно-технологических комплексов государств – членов, одновременно с этим формулируя предложения по усилению интеграционных процессов. В своем Докладе о реализации направлений интеграционного сотрудничества, Комиссия сформулировала ряд предложений: совершенствование механизма финансирования совместных проектов, создание специального фонда для финансирования научных исследований, включая специальные фонды для венчурных проектов; проработка возможности унификации и гармонизации правового регулирования в области научно-технологического и инновационного сотрудничества и др. ^{[13, c. 53]}.Ясно, что необходимость ускорения интеграции ставит вопрос о закреплении и расширении компетенции Союза в научно-технологической сфере, а также о необходимости передачи ряда полномочий государств – членов на наднациональный уровень.

Наиболее востребованным здесь является создание специального департамента ЕЭК, например, департамента научно-технологической и инновационной политики. Как нам представляется, именно данное подразделение как раз должно выполнять координирующую функцию ЕЭК в научно-технологической сфере взаимодействия, предусмотренную в праве ЕАЭС. Необходимость этого сегмента институциональной среды вызвана тем, что успешное научно-технологическое сотрудничество в формате интеграции предполагает четкие моменты согласования национальных стратегий и законодательства в научнотехнологической сфере, что является своего рода дополнением к координации национальных промышленных политик, а также политик в самых разнообразных отраслях экономики. Как правило, к механизмам такого согласования относятся консультативные комитеты. Поэтому возможное учреждение научно-технологического департамента в составе ЕЭК.

Не менее значимым является создание консультационного комитета, который должен консолидировать усилия по выработке общих подходов. Роль подобного рода площадок, на которых не только происходит самое широкое обсуждение, но и принятие ключевых рекомендаций, играет ключевую роль в региональных интеграционных процессах в целом. Это связано с необходимостью согласования «вертикальной» интеграции, предполагающей принятие и выполнение положений международных договоров и решений институциональных органов, и «горизонтальной» интеграции, осуществляемой по инициативе участников сотрудничества в той или иной сфере и форме. Поэтому, как отмечает В.М. Фатыхова, положительные результаты от совместной разработки и коммерциализации технологий и инноваций «формируют запрос общественности на углубление научных связей, что запускает процессы «перетекания» в политическую плоскость, оказывая влияния на принятие политических решений о наращивании интеграционного взаимодействия» ^{[86, c. 166]}. Высокая вероятность данного рода перетекания зависит от наличия институциональной основы.

В связи с тем, что научно-технологическая интеграция, осуществляющаяся не только посредством производственно-технологической кооперации, но и посредством реализации проектов предполагает инвестиции, то институциональная система научно-технологической интеграции в обязательном порядке должна включать финансовые институты. Весьма целесообразным представляется не только создание, например, Научного фонда, но и Венчурного фонда ЕАЭС. Источниками финансирования могут стать средства бюджета ЕАЭС, средства государственных бюджетов и средства национального капитала. Особым образом должен быть продуман вопрос об участии иностранных инвесторов.

Наполнение модели научно-технологической интеграции ЕАЭС новыми звеньями и ее эффективное функционирование предполагает совершенствования правового регулирования. Развитие интеграции, а именно ее расширение и углубление как по традиционным, так и по новым направлениям, предполагает принятие соответствующих мер и дальнейшее развитие правовой базы Союза. От этого зависит укрепление интеграционной основы Союза в научно-технологической и инновационной сферах, а, в конечном счете и успех в реализации интеграционного проекта в целом. Необходимость ускорения темпов данной интеграции и его углубление в условиях Четвертой промышленной революции является не только фактором дальнейшего развития права ЕАЭС в сфере НТИ, но и гармонизации национальных законодательств. Конечно, каждое государство стремится сделать сферу НТИ как можно более адекватной современным научно-технологическим трендам, однако это необходимо осуществлять более скоординированным образом. Последнее обстоятельство призвано стимулировать получение интеграционного эффекта в технологических направлениях, востребованных Четвертой промышленной революцией.

Заключение

Обобщая поведенный анализ, можно сделать следующие выводы. Успех в научно-технологической интеграции должен предполагать интеграцию, которая должна предполагать конкурентоспособную модель, включающую совокупность инфраструктурных объектов, правовых регуляторов, стратегических основ, программных документов и институтов. Данная модель призвана вывести интеграцию в сфере НТИ на новый уровень, став основой для решения вопросов, неизбежно возникающих в условиях Четвертой промышленной революции. Процесс формирования модели еще далек от завершения, но вполне заметно, что учреждение ее «узлов» и «деталей» осуществляет на основе совместных усилий, во-первых, в русле государственно-частного партнерства, а, во-вторых, в формате развития интегрированного партнерства между организациями и предприятиями государств – членов в рамках совместных проектов.