Montenegro’s political crisis of 1997-1998

Smirnov Yakov Postgraduate student, Junior Scientific Associate,  the department of Modern History of the Countries of Central and Southeast Europe, Institute of Slavik Studies of the Russian Academy of Sciences, 119334, Russia, g. Moscow, Leninskii prospekt, 32a yakovsmirnov07@gmail.com

Развал СФРЮ, Второй Югославии, в 1991-1992 гг. оставил неизгладимый след на Балканах. Последовавшие за ним войны в 1991-1996 гг. стерли с карты Европы не только политические, но и старые этнические границы. Почти все это время руководство одной из югославских республик – Черногории – рука об руку шло с союзным центром в Белграде. Будучи отдельной республиканской единицей в составе как СФРЮ, так и сменившей ее СРЮ, Черногория на официальном уровне отождествляла себя в национальном плане с сербами и в идеологическом – с руководством Югославии.

Принятая 27 апреля 1992 г. конституция новой, Малой или Третьей Югославии обусловила отношения между двумя составлявшими ее республиками, Сербией и Черногорией. Взаимодействие, в соответствии с Конституцией, должно было быть выстроено на равноправной основе, провозглашалась «суверенность и самостоятельность» двух югославских республик соответственно ^[13]. В октябре того же года черногорская Скупщина также утвердила собственную Конституцию, которая закрепила существование «черногорского гражданства», а республику объявила «демократическим, социальным и экологическим государством» ^{[4, с. 272]}.

Историография по современной истории Черногории во многом опирается на две различные точки зрения на национальную идентичность ее населения. Первая базируется в основном на исторических источниках, подчеркивая принадлежность Черногории к Сербии и ее культурно-историческому пространству. Здесь в первую очередь выделяются работы сербских авторов, таких как А. Ракович ^[12] и С. Терзич ^[17]. Вторая основывается на представлении о том, что Черногория и населявшие ее племена существовали и развивались параллельно сербам, обладая при этом собственными национальными и культурными чертами, в том числе и отдельным «черногорским» языком. К представителям этого направления, прежде всего, относятся черногорские исследователи Ш. Растодер и Ж. Андрияшевич ^[4]. В отечественной историографии проблематика современной истории Черногории исследована не очень широко. Прежде всего, здесь можно упомянуть З. В. Клименко, которая акцентировала свое внимание на роли национальных меньшинств в политическом спектре Черногории в 1990-2010-е гг. ^[7]. Обзор истории формирования и последующей трансформации политических элит страны в 1980-2010-ее гг. в своей работе дает И.А. Шугурова ^[11]. При этом определённое внимание она уделяет и весьма комплексному вопросу формирования черногорской идентичности в условиях политической нестабильности. Более общие работы за авторством Е.Ю. Гуськовой, затрагивавшие черногорские сюжеты, в основном касались современной истории Югославии и Сербии ^[6]. Отдельно здесь стоит упомянуть труды журналиста Г. Сысоева ^[9] и дипломата Ю.Е. Бычкова ^[5]. В своих работах они попытались дать определённую оценку событиям в Черногории того времени, однако их непосредственное участие в затрагиваемых нами событиях налагает на эти работы отпечаток некоторой субъективности. Среди европейских историков наибольший вклад в изучение политической системы Черногории и аспектов ее социально-политического развития в 1990-2000-е гг. сделали Ф. Бибер ^[18], Н. Касперсен ^[19] и В. ван Мейерс ^[21]. Основное внимание работ этих авторов уделено взаимодействию черногорских и сербских политических элит с международными структурами, в первую очередь с Европейским Союзом.

В 1990-1997 гг. руководство Черногории в лице президента республики Момира Булатовича, несмотря на имевшие место редкие разногласия, тесно сотрудничало с Сербией и ее президентом Слободаном Милошевичем, находясь исключительно в фарватере политики Белграда. Будучи главой Демократической партии социалистов (ДПС), наследницей Союза коммунистов республики, президент страны и его окружение в целом контролировали политическую жизнь в стране. В этот период серьезно укрепляются и позиции соратника Булатовича, премьер-министра Черногории, Мило Джукановича.

Ситуация стала резко меняться в конце 1996 года, после ноябрьских парламентских выборов. Победу на этих выборах с уверенным перевесом одержала ДПС, и М. Джуканович вновь занял пост премьер-министра. В то же время начал нарастать внутренний конфликт в правящих элитах Черногории, по одну сторону которых оказался президент страны, Момир Булатович, а по другую – председатель правительства.

Причиной тому стал ряд факторов, определявших внутреннюю политику как самой республики, так и всей Югославии в целом. Во-первых, в стране была серьезно обострена социально-экономическая обстановка. Экономика Черногории значительно пострадала от международных санкций, под которыми находилась Югославия в 1991-1996 гг. ^{[5, с.180]} В связи с запретом Совбеза ООН на ведение любых торговых операций с СРЮ, а также ограничениями культурных, научных, экономических и финансовых связей, под ударом оказались основные статьи дохода государственного бюджета республики: туризм, внешняя торговля (в частности, морская), а также промышленность. Ситуация осложнилась и из-за наплыва беженцев из Хорватии и Боснии и Герцеговины. В Черногории в годы войны нашли убежище более 100000 переселенцев, в основном сербов и мусульман ^{[5, с. 181]}. Эти обстоятельства нанесли серьезный урон по благосостоянию населения, позволив части черногорских правящих элит возложить вину за трудности, которые переживала республика, на Белград, и лояльные ему политические силы в Черногории.

Во-вторых, в этот же период в республике сложилась и весьма неоднозначная политическая ситуация. Общественность сербско-черногорской Югославии фактически погрузилась в атмосферу постоянного страха и неопределенности ^{[10, с. 391]}. Воспользовавшись моментом, официальные власти, как на союзном, так и на республиканском уровнях, развернули кампанию по борьбе с политическими оппонентами. Основной удар пришелся по миротворческим движениям, общественным деятелям, подвергавшим критике «преступную» политику С. Милошевича, а также суверенистам и сторонникам независимости, группировавшимся вокруг Либерального союза Черногории (ЛСЧ) С. Перовича. С началом войны в Боснии и Герцеговине под давлением оказалась и мусульманская община республики. Так, в 1994 г. властями была арестована большая часть функционеров мусульманской Партии демократического действия Черногории по обвинению в антигосударственной деятельности ^{[10, с. 391]}. На этом фоне, в республике начинает расти недовольство С. Милошевичем и его соратниками среди руководства республики. Об этом могут свидетельствовать и результаты парламентских выборов. Если в 1992 г. Либеральный союз, по существу единственная оппозиционная партия Черногории, набрал всего 13% голосов, то на осенних выборах 1996 г. – уже 25% ^{[10, с. 390-392]}. Это, помимо всего прочего, также позволило М. Джукановичу консолидировать вокруг себя определенную часть черногорского общества.

В-третьих, во второй половине 1996 г. серьезно накалилась обстановка в союзном центре – Белграде. Осенью в Сербии прошли муниципальные выборы, победу в которых во многих крупных городах и муниципальных округах одержал оппозиционный блок «Вместе» В. Драшковича, З. Джинджича и В. Пешич. Однако подконтрольная властям Центральная избирательная комиссия результаты выборов не признала. Это вылилось в многотысячные демонстрации сторонников оппозиции в Белграде, Нови-Саде, Нише, Крагуеваце, Ужице и др. Лишь в феврале 1997 г. под давлением Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) С. Милошевич и правящая коалиция признали свое поражение на муниципальном уровне ^{[10, с. 269]}. Тем не менее, эта ситуация, по всей видимости, ослабила позиции С. Милошевича как союзного лидера, заставив ряд его бывших союзников из числа руководства Черногории отвернуться от своего покровителя.

Еще одним фактором раскола в черногорских правящих элитах стала консолидация финансовых потоков в руках отдельных деятелей правительства страны. В 1992-1996 гг., для обхода санкций и некоторой компенсации понесенных страной финансовых потерь, по указу президента М. Булатовича был установлен контроль над табачной контрабандой из Черногории в страны Европы, в частности, в Италию. Благодаря этому, в трудные военные годы республике удавалось зарабатывать миллионы долларов в год. По воспоминаниям самого Булатовича, издавшего в 2004 году мемуары «Правила молчания», реализация этого проекта была им поручена своему ближайшему сподвижнику, премьер-министру Мило Джукановичу, получившему, таким образом, доступ к объемным финансовым потокам ^{[14, s. 122]}. При этом, как отмечал бывший президент Черногории, в «транзите» табачных изделий были задействованы многие высокопоставленные чиновники, включая одного из руководителей ДПС, будущего председателя Скупщины Черногории, Светозара Маровича ^{[14, s. 122]}, а также сотрудники Службы государственной безопасности ^{[14, s. 127]}. В ЕС и США прекрасно знали о контрабандной деятельности черногорского руководства. По мнению Булатовича, именно это стало причиной, по которой Джуканович выступил против Милошевича – тем самым он «спасал свою голову», действуя под диктовку из Вашингтона и Брюсселя и избегая международного уголовного преследования ^{[14, s. 261]}. Стоит также упомянуть, что в эти годы активно работал Международный трибунал по бывшей Югославии, а Джуканович в первой половине 1990-х гг. успел запомниться своей милитаристской и анти-хорватской риторикой ^[15].

Даже с поправкой на возможную предвзятость М. Булатовича, стоит, однако, констатировать, что правительство М. Джукановича действительно смогло консолидировать значительные финансовые ресурсы в своих руках. Этому в значительной степени поспособствовало создание в стране оффшорной зоны в соответствии с Законом о компаниях, учреждающихся и работающих в особых условиях ^{[10, с. 391]}. В связи с этим, в республике серьезно возросла финансовая активность, что, с учетом местной специфики, значительно усилило и местные политические элиты.

Все эти факторы, обусловив недовольство части черногорских правящих кругов политикой Милошевича, подготовили необходимую основу для выступления против союзного центра. Стоит отметить, что еще в октябре-ноябре 1996 г. Джуканович вел избирательную компанию под лозунгом тесного союза с Сербией и поддержки Слободана Милошевича ^{[14, s. 236]}, ориентируясь, по всей видимости, на традиционный электорат. Однако уже в декабре 1996 г. в кулуарах черногорского руководства прозвенел тревожный звонок. В соответствии с Конституцией, для утверждения состава правительства необходимо было одобрение президентом предложенных премьером кандидатур министров. Джуканович желал утвердить Мараша Вукашина, бывшего на тот момент главой республиканской службы безопасности, в качестве своего ставленника на пост министр внутренних дел ^{[14, s. 233]}. Очевидно, это позволило бы премьеру консолидировать в своих руках два важнейших государственных поста в стране. Булатович, по всей видимости, не доверяя Вукашину и не желая чрезмерного усиления позиций премьера, не желал одобрять его кандидатуру. После месяца интенсивных переговоров, Джуканович все же уступил Булатовичу, однако смог закрепить за своими сторонниками ряд других министерств. 24 декабря новый состав правительства был утвержден республиканской Скупщиной ^{[1, Л.78]}.

Это стало катализатором глубокого конфликта в правящей партии. К этому моменту в Главном комитете Демократической партии социалистов (ГК ДПС) большинство поддерживало действующего президента Булатовича ^{[14, s. 238]}, в то время как в Скупщине численное превосходство среди депутатов правящей партии оказалось за премьер-министром Джукановичем. Такой расклад сил в политической верхушке страны сохранялся на протяжении последующих нескольких месяцев, определяя всю внутреннюю и внешнюю политику Черногории. Началось постепенное оформление раскола в правящей партии.

Конфликт вскоре сказался и на официальной риторике черногорского руководства. Так, позиции премьера-министра и президента разошлись в отношении к проходившим в тот момент по всей Сербии митингам против отмены результатов муниципальных выборов. Момир Булатович заявил о позиции нейтралитета, призывая «не склоняться на чью-либо сторону» и решить сложившуюся ситуацию «демократическим путем, эффективно, справедливо и как можно скорее» ^{[1, Л. 95]}. В свою очередь, Мило Джуканович фактически занял сторону протестующих, открыто поддержав бастовавших студентов, и отметив, что «студенты Сербии встали на сторону демократии и справедливости» ^{[1, Л. 103]}. Позицию Джукановича на официальном уровне поддержала и Скупщина, депутаты которой на заседании 31 декабря 1996 г. призвали Белград признать результаты выборов в местные органы власти в Сербии ^{[1, Л. 79]}.

Более того, в начале января 1997 г. Джуканович заявил, что «использует Конституцию и защитит Черногорию, если государственные органы не начнут соответствующим образом решать проблемы в Сербии…» ^{[1, Л. 103]} Постепенно риторика черногорского премьера, еще вчера «защищавшего Югославию и критиковавшего оппозицию», становится все более жесткой, переходя на откровенно «антиюгославские» позиции. Так, в марте 1997 г. Джуканович заявил, что Черногория может выйти из состава Федерации, если Сербия не проведет глубокие демократические и экономические реформы ^{[14, s. 236]}.

Тем временем, продолжала обостряться борьба внутри правящей Демократической партии социалистов Черногории. 24 марта состоялось заседание Главного комитета ДПС, на котором обсуждалась позиция М. Джукановича. Сторонники президента обвинили премьер-министра в связях с криминалом, намекая на его связи с табачной контрабандой. В ответ на обвинения М. Джуканович ушел с поста заместителя председателя партии ^{[2, Л. 14]}. Более того, премьер даже согласился на смену неугодных президенту министров и главы Службы безопасности.

Однако, по свидетельству Булатовича, эта уступка оказалась временной. Спикер республиканской Скупщины, сторонник Джукановича, Светозар Марович назначил утверждение нового состава министров только через два месяца ^{[14, s. 241]}. За это время Джуканович успел привлечь к себе новых сторонников из руководства партии. По свидетельству Булатовича, значительную поддержку в этом ему оказала Служба государственной безопасности, контролируемая сторонником Джукановича, Марашем Вукашиным. Многие руководители ДПС были задержаны и допрошены Службой ^{[14, s. 241]}. Более того, как считал Булатович, ссылаясь на информацию, полученную им от Милошевича, речь шла и о прямом подкупе членов Главного комитета ^{[14, s. 242]}. Так или иначе, уже 12 мая ГК ДПС вернул Джукановичу пост заместителя председателя партии ^{[2, Л. 26]}.

Таким образом, премьер-министру и его сторонникам удалось подготовиться к решающему раунду внутрипартийной борьбы. 11 июля 1997 г. состоялось судьбоносное 17-е заседание Главного комитета ДПС, в ходе которого М. Булатович большинством голосов был снят с поста председателя партии. На его место сторонниками М. Джукановича была избрана Милица Пеянович-Джуришич, бывшая сподвижница М. Булатовича ^{[14, s. 242]}. Также, в преддверии намеченных на октябрь президентских выборов, Мило Джуканович был избран кандидатом в президенты страны от ДПС. Противодействуя фактическому захвату Главного комитета сторонниками премьера, Булатович попытался апеллировать к общему собранию партии, объявив о созыве съезда ДПС в Колашине в начале августа. Съезд завершился избранием собственного нового «руководства» партии ^{[2, Л. 47]}. С этого момента правящая партия фактически раскололась на ДПС сторонников М. Булатовича и ДПС сторонников М. Джукановича.

На этом этапе внутриполитической борьбы на первый план выходит подготовка к октябрьским президентским выборам. В этом ключе выдвижение премьера от правящей партии сыграло ключевую роль. 4 августа Республиканская избирательная комиссия зарегистрировала Джукановича кандидатом на пост президента Республики от ДПС ^{[2, Л. 46]}, а 11 августа аналогичное решение было вынесено и касательно Булатовича, также идущего на выборы от ДПС, членом которой он формально еще являлся. Одновременно спикером парламента С. Маровичем через Скупщину были проведены поправки в избирательное законодательство, установившие норму (пятая статья Закона о выборах президента Черногории), в соответствии с которой одна партия могла выдвинуть только одного кандидата в президенты ^{[2, Л. 48]}. Это позволило Конституционному суду республики отменить решение о регистрации Булатовича кандидатом от правящей партии ^{[2, Л. 47]}.

В этот момент внутриполитическая ситуация в Черногории стала привлекать внимание федерального центра. До сих пор союзные власти официально не вмешивались в партийную борьбу двух черногорских лидеров. Однако Белград понимал, что рискует потерять Черногорию, ведь политическая ориентация черногорского премьера, стремившегося к захвату власти, была очевидной. Обстановку во многом накалила и дальнейшая риторика М. Джукановича и его сторонников по отношению к сербскому лидеру. Так, 2 июля 1997 г. в ходе пресс-конференции в Москве Мило Джуканович заявил, что политика Милошевича «тормозит» возвращение СРЮ в мировое сообщество ^{[2, Л. 42]}.

Булатович, в свою очередь, также рассчитывал на поддержку Белграда. 15 августа он подал жалобу на решение КС Черногории в Конституционный суд Югославии (КС СРЮ). Уже в конце августа был вынесен предварительный вердикт: КС СРЮ принял к рассмотрению вопрос о соответствии черногорского закона о выборах президента Конституции СРЮ, до официального заключения суда все решения избирательной комиссии Черногории приостановлены. Вскоре КС Югославии окончательно отменил постановление своих коллег из Черногории ^{[2, Л. 53]}. По сути, внутренний конфликт партийных элит в республике постепенно стал выходить за ее пределы.

Для Джукановича и его сподвижников такое развитие событий было весьма удобным. Оно позволяло создать образ «угнетенной Черногории» и показать Европе и США, что права республики в рамках Югославии активно нарушаются – а этот мотив был довольно популярен среди руководителей бывших югославских республик в преддверии развала СФРЮ. В публичной же сфере решение Конституционного суда СРЮ вызвало почеркнуто негативную реакцию со стороны сподвижников Джукановича, а также депутатов Скупщины, которые расценили действия Союзного КС как вмешательство Белграда во внутренние дела республики. В начале сентября черногорский парламент направил в Белград официальный ответ по вопросу «о конституционности положения статьи 5 Закона о выборах президента Черногории», в котором отметил, что считает этот вопрос находящимся вне компетенции Конституционного суда СРЮ ^{[2, Л. 53]}. Несмотря на официальную позицию Скупщины, 14 сентября Избирательная комиссия Черногории зарегистрировала М. Булатовича кандидатом в президенты республики от ДПС ^{[2, Л. 54]}.

Сторонники Джукановича, исчерпав возможности для ликвидации кандидатуры М. Булатовича, начали усиленную подготовку к выборам. Предвыборная гонка обещала быть довольно тяжелой для обеих сторон. За спиной действующего президента стояла значительная часть рядовых членов правящей партии, а также авторитет опытного политика, находившегося в верхах политической сцены Черногории с конца 1980-х гг. Некоторое содействие ему оказывали и федеральные власти. Так, финансовую поддержку Булатович, по собственному признанию, получал от Социалистической партии Сербии Слободана Милошевича и некоторых крупных сербских фирм ^{[14, s. 246]}. Тем не менее, официально Белград, располагая значительным административным ресурсом, по сути, не вмешивался в избирательную кампанию. Милошевич, очевидно, отдавал себе отчет в том, что любой шаг по поддержке Булатовича может быть расценен его противниками как вмешательство во внутренние дела республики и использован против его кандидата.

В свою очередь, Джукановичу удалось сконцентрировать в своих руках значительные силы. На его стороне были как правительственные медиа, так и «независимые» издания ^{[14, s. 246]}. Значительная часть сторонников независимости республики также склонялась на его сторону, несмотря на «коммунистическое» прошлое и конъюнктурные позиции, которые некогда занимал Джуканович ^{[10, с. 392]}. Помимо всего прочего, действующий премьер обладал и серьезным административным ресурсом, который позволял ему влиять на ведение предвыборной кампании на местном уровне. Под серьезным давлением находились сторонники президента в республиканской и муниципальных администрациях, многим пришлось лишиться своих должностей. Более того, спонсировавшие кампанию Булатовича частные компании столкнулись с угрозами со стороны налоговых органов ^{[14, s. 246]}.

В свою очередь, Джуканович смог получить помощь из-за рубежа, что для рядовых избирателей Черногории, долгое время находившейся в политической изоляции, было весьма значимым аргументом в пользу поддержки кандидатуры премьера. Так, еще в июне 1997 г. в Лос-Анджелесе Джукановичу удалось провести короткую встречу с президентом США Б. Клинтоном ^{[1, Л. 30]}, что было преподнесено лояльными главе черногорского правительства СМИ как серьезное политическое достижение ^{[14, s. 247]}.

Однако еще больший вес для черногорцев имели отношения с Россией. Причиной тому были как исторические российско-черногорские связи, ведущие свое начало с конца XVII века, так и усилившееся в последние годы экономическое сотрудничество. Общность веры, близкие по духу культура и язык, схожие исторические судьбы сербов, черногорцев и россиян на протяжении столетий создавали в черногорском обществе образ России как «старшего брата» Черногории. Эти позиции не пошатнулись даже после весьма пассивного поведения России в ходе Боснийского конфликта. Схожая ситуация сложилась и в Сербии. По оценке президента РФ В. Путина, визит в Москву потенциального политического лидера из Югославии в преддверии выборов мог дополнительно принести от пяти до семи процентов голосов ^[20]. Такой расклад был очевиден и для премьер-министра Черногории, попытавшегося разыграть «русскую карту».

В ходе своего визита в Москву в начале июля Джуканович открыл встречу представителей бизнеса из России и Черногории, состоявшуюся в Гостином дворе. Тогда черногорскому премьеру удалось установить тесные политические и личные контакты с мэром Москвы Ю. Лужковым, а также с министром иностранных дел РФ Е. Примаковым ^{[9, с. 9]}. Помимо заработанных Джукановичем политических «очков», это позволило ему привлечь в Черногорию крупный российский бизнес. Так, вскоре после его визита о своих интересах в Черногории заявили «Лукойл» и ряд российских инвесторов, заинтересованных в приобретении туристической инфраструктуры на территории Черногории ^{[9, с. 13-14]}. К тому же, М. Джуканович в случае избрания обещал провести масштабную приватизацию крупных государственных предприятий, что весьма заинтересовало представителей бизнеса из России. По заверениям корреспондента газеты «Коммерсант» Г. Сысоева, некоторые российские предприниматели «дежурили» в Подгорице для оказания «моральной поддержки премьеру» ^[8]. Все это тесно связало российские бизнес-интересы с правительством Джукановича, что, в свою очередь, позволило ему привлечь на свою сторону местных крупных предпринимателей и значительные финансовые ресурсы.

Серьезную поддержку Джукановичу оказали также российские политические круги. В августе 1997 года в ходе встречи в Подгорице главы проправительственной фракции Государственной Думы РФ «Наш дом – Россия» С. Беляева и нового председателя Демократической партии социалистов (партии М. Джукановича), М. Пеянович-Джуришич, было официально установлено сотрудничество между НДР и ДПС премьер-министра ^{[2, Л. 52]}. Москва, таким образом, напрямую поддержала Джукановича. К кампании в его пользу присоединились и российские средства массовой информации. На телеканале РТР был представлен документальный фильм о Черногории, главным действующим лицом которого стал премьер-министр страны, изображенный в позитивном амплуа демократа и реформатора. Незадолго до выборов фильм прошел и в эфире черногорского телевидения ^{[9, с. 15]}. Настоящим оплотом для черногорского премьера стала и газета «Коммерсант», упомянутый корреспондент которой, Г. Сысоев, регулярно освещал события в Черногории, зачастую в весьма выгодном для М. Джукановича свете.

Здесь стоит оговорить, что поведение официальных российских властей выстраивалось исходя из двух факторов. Первым и весьма значительным из них является общий ориентир России в конце 1990-начале 2000-х на «западных партнеров». Прежде всего, это было связано с тем, что Кремль не имел выработанной стратегии относительно Балканских стран, отношения с которыми в это время во многом определялись исключительно торгово-экономическими связями, а также поставками энергоносителей. С учетом общей внешнеполитической конъюнктуры, политика Москвы шла в фарватере Брюсселя и Вашингтона, которые использовали «особые» связи России и Югославии для достижения собственных целей. Примером тому стало международное урегулирование конфликта в Боснии и Герцеговине в 1992-1996 гг., в котором активное участие приняли и российские дипломаты, зачастую являвшиеся посредниками между югославскими и западными лидерами, однако «лавры» победителей и миротворцев достались США и ЕС. Вторым фактором здесь также стало доминирование бизнес-интересов в российской внешней политике в регионе в этот период, которое стало результатом отсутствия ясного понимания целей российского присутствия на Балканах. Зато для деловых кругов России Черногория была весьма привлекательна: не столько как рынок сбыта (весьма небольшой и не самый платежеспособный), сколько как офшорная зона и привлекательный регион для инвестиций в недвижимость.

Совокупность всех упомянутых выше факторов выдвинула черногорского премьера, прежде находившегося в тени президента М. Булатовича, на первый план, сделав его весьма популярной фигурой в стране. Благодаря этому, Джукановичу удалось завоевать 46,7% голосов избирателей, лишь на 0,7% уступив действующему президенту. Это значило, что грядет второй тур выборов, намеченный на 19 октября ^{[10, с. 394]}.

В перерыве команда М. Джукановича продолжила агитацию, вновь были задействованы административные ресурсы. Так, ко времени голосования в избирательные списки были добавлены около 7800 человек, якобы достигших возраста совершеннолетия ^{[10, с. 394]}. Булатович в своих воспоминаниях откровенно сомневается в реальности таких цифр: для населения Черногории, составляющего немногим более 600 тысяч человек, почти 8000 новых избирателей за две недели – цифра малоправдоподобная. Сомнения вызывала и сама практика изменений избирательных списков между двумя турами президентских выборов. В соседней Боснии и Герцеговине в ходе проведения местных выборов попытки внести такого рода поправки решительно пресекались наблюдателями ОБСЕ, в то время как ее же представители в Черногории не увидели в этом ничего подозрительного ^{[14, s. 247-248]}. Булатович говорит и об оказании давления на избирателей со стороны «агитаторов» Джукановича из полиции и Службы безопасности, в то время как главы местных избиркомов, лояльных премьер-министру, меняли личный состав комиссий в угоду своему кандидату ^{[14, s. 253-254]}. Помимо всего прочего, Джукановичу удалось привлечь на свою сторону и некоторых бывших политических оппонентов. Так, руководители ЛСЧ, которые ранее обвиняли его в коррупционных и мафиозных схемах, заговорили о поддержке премьер-министра, ставшего для них противовесом просербской унионистской кандидатуре президента Булатовича ^[16].

В результате, во втором туре выборов Булатович уступил своему оппоненту 1.6% (более 5000 голосов), набрав 49.2% голосов ^{[10, с. 394]}. 21 октября Избирательная Комиссия Черногории сообщила о победе Мило Джукановича. В свою очередь, Булатович, ссылаясь на многочисленные нарушения, отказался признать результаты выборов, и направил в Конституционный суд Черногории жалобы о нарушениях закона при проведении президентских выборов в республике с требованием признать их результаты недействительными ^{[2, Л. 61]}.

В этот момент политический кризис в Черногории перешел в активную фазу. С конца октября и вплоть до второй половины января по всей республике проходили массовые митинги сторонников Булатовича, требовавших пересмотра результатов голосования. В то же время Конституционный суд Черногории отклонил все жалобы проигравшей стороны ^{[2, Л. 62]}. 30 и 31 октября были сорваны заседания Скупщины, в ходе которых сторонники Булатовича и Джукановича предлагали противоположные резолюции с выражением мнения республиканского парламента о прошедших выборах ^{[2, Л. 62]}.

В связи с фактически парализованной работой Скупщины и правительства возникла идея о проведении в стране досрочных парламентских выборов. К 24 ноября после долгих переговоров в парламенте было достигнуто соглашение, в соответствии с которым выборы должны быть проведены в апреле-мае 1998 г. Сторонники Булатовича также предприняли последнюю попытку вернуть инициативу в свои руки и выдвинули требование о создании на довыборный период переходного правительства, что могло бы ослабить позиции Джукановича. Однако эта идея поддержки не получила ^{[2, Л. 68]}.

В Белграде поначалу не торопились давать официальных оценок произошедшего, по всей видимости не желая накалять обстановку и ожидая, что сторонникам действующего президента удастся переломить ситуацию в свою пользу самостоятельно. К декабрю ему так и не удалось достигнуть каких-либо успехов и оспорить прошедшие выборы. Акции протеста продолжали нарастать, а дата инаугурации М. Джукановича, назначенной на вторую половину января 1998 года, уже приближалась. В связи с этим Белград активизировал свою деятельность на черногорском направлении и предпринял ряд шагов по дискредитации «новой» черногорской власти.

Сначала государственный прокурор СРЮ В. Йоканович приостановил действие решения Верховного суда Черногории (ВСЧ) о том, что правопреемником ДПС М. Булатовича является ДПС во главе с М. Пеянович-Джуришич. ВСЧ постановление Йокановича, однако, не признала^[71]. Вскоре прокуратура СРЮ заинтересовалась и внесением дополнений в избирательные списки между первым и вторым туром президентских выборов, которые в начале января Верховным судом СРЮ были признаны недействительными ^{[3, Л. 1]}.

Как и в сентябре 1997 года, когда КС СРЮ признала неконституционным новый закон о выборах в Черногории, Джуканович и его сторонники сыграли карту «угнетенной республики». Скупщина Черногории по предложению сторонников М. Джукановича приняла резолюцию, осуждающую нарушения союзными органами власти и правосудия правовой системы СРЮ и статуса республики в Федерации ^{[2, Л. 74]}, а председатель ВСЧ Р. Вукотич заявил о «нарушении конституционного и правового порядка Югославии» ^{[3, Л. 1]}.

В середине января, в преддверии инаугурации М. Джукановича, ситуация достигла своего пика. В ходе массовых демонстраций 14 января сторонники Булатовича, прорвав оцепление, попытались проникнуть в здание правительства. Благодаря этому, премьер получил повод для применения жестких мер под предлогом сохранения общественного и конституционного порядка. Митинг был разогнан ^{[14, s. 257]}, несколько десятков полицейских и гражданских лиц получили ранения ^{[3, Л. 2]}.

На этом фоне серьезную поддержку Джукановичу оказали Соединенные Штаты. Еще в октябре государственный секретарь Мадлен Олбрайт поздравила Джукановича с победой на выборах ^{[14, s. 254]}. С обострением обстановки в республике в начале января, в Подгорицу в качестве спецпредставителя президента США на Балканах прибыл американский дипломат Роберт Гелбард, который взял на себя роль «посредника» между Джукановичем и Булатовичем, призвав последнего «мирно передать власть» избранному президенту ^{[14, s. 256]}. В Белграде осознавали, что прямое вмешательство США на стороне Джукановича может быть чревато серьезными последствиями. После кровавых войн в бывшей СФРЮ и отметившихся беспорядками муниципальных выборов в Сербии 1996 года, Югославия находилась под пристальным вниманием со стороны западных стран и мирового сообщества в целом. К тому же параллельно обострилась ситуация уже в самой Сербии, где начинали активизироваться косовские сепаратисты.

В связи с этим, по всей видимости, федеральные власти были вынуждены изменить свое отношение к Джукановичу, заняв более нейтральные позиции. Для нормализации обстановки в Белграде задействовали председателя правительства СРЮ – черногорца Р. Контича. Выступив в качестве медиатора, он призвал к преодолению политического кризиса и прекращению противостояния между сторонниками двух политических лидеров. Проведя 20-21 января встречи с Джукановичем и Булатовичем, ему удалось достигнуть договоренности о проведении досрочных парламентских выборов в конце мая ^{[3, Л. 3]}, подтвердив тем самым принятое двумя месяцами ранее соглашение о выборах в Скупщине.

Благодаря такому развитию событий, политический кризис в республике ненадолго перешел в фазу замороженного конфликта. В середине февраля Булатович и его сторонники основали Социалистическую народную партию (СНП) ^{[10, с. 394]}, тем самым признав за Джукановичем главенство в правящей ДПС и легитимировав его победу. Тем не менее, Белград не отвернулся от М. Булатовича. На съезде СНП 21 марта 1998 года присутствовали высокопоставленные представители правящей партии Сербии – Социалистической партии (СПС), основателем которой являлся сам С. Милошевич, и которая на протяжении последних лет являлась коалиционным партнером ДПС. Появление функционеров из Белграда было явно неслучайным и прямо указывало сторонникам С. Милошевича в Черногории, на кого им стоит опираться. По определению самого Булатовича, партия объединила югославских патриотов, борцов за социальную справедливость и противников криминальных структур ^{[14, s. 266]}. Все это обеспечило бывшему президенту устойчивую базу для привлечения своего электората накануне будущих майских выборов.

Очевидно, обладавший большим авторитетом в Черногории Булатович был очень ценен для Белграда как потенциальная опора в республике. Это во многом предопределило и его будущую роль: незадолго до парламентских выборов, в конце мая, ему было предложено занять пост председателя правительства СРЮ. С одной стороны это стало фактором консолидации сторонников Милошевича во всей Союзной Республике. Булатович, будучи верным соратником президента Югославии, способствовал укреплению его позиций в Черногории, ведь в лице ее бывшего руководителя он имел опору в виде СНП и ее электората. Одновременно тем самым более прочную основу в республике получала и сама Социалистическая Народная Партия, ведь ее глава занимал один из ведущих постов во всей стране.

Сам М. Булатович при этом считает, что одной из ключевых причин его назначения стала в первую очередь неудовлетворительная работа предыдущего правительства, которое возглавлял черногорец Р. Контич ^{[14, s. 265]}. Черногория в этот период начала атаку на экономические институты Союзного государства и Сербии. По словам М. Булатовича, за первые пять месяцев 1998 года Подгорица не внесла ни одного платежа в союзный бюджет ^{[14, s. 265]}. Более того, при пособничестве властей страны недобросовестные предприниматели в Сербии, оформляя сделки через Черногорию, обходили налоговое законодательство, из-за чего сербский бюджет недополучал десятки миллионов марок. В свою очередь, союзные органы этому попустительствовали по двум причинам. Во-первых, по мнению бывшего президента Черногории, бенефициары таких схем занимали высокие государственные посты в самой Сербии. Во-вторых, для руководства СРЮ в этот момент было важно не накалять обстановку в отношениях с Черногорией. Любая претензия или попытка помешать махинациям трактовались в Подгорице как наступление на республиканскую независимость и привлекали внимание США и ЕС ^{[14, s. 263-264]}. В том числе и по этой причине, по всей видимости, Р. Контич вплоть до 1998 года был очень удобной фигурой для Белграда. Будучи нейтральным по отношению как к М. Джукановичу, так и М. Булатовичу, он мог выступать посредником в ходе их конфликта. При этом, в системе координат, при которой Черногория являлась дружественной Сербии республикой, его политический вес был довольно мал и не мешал ни С. Милошевичу, ни его сторонникам в Черногории.

Однако, с поражением Булатовича на выборах и становлением в Подгорице фронта борьбы с влиянием союзного Белграда, требовалась более серьезная и политически весомая фигура, тем более в соответствии с Конституцией СРЮ второй руководящий пост после президента – председателя правительства – должен был занимать представитель второй республики. В этом ключе, привлечение бывшего президента Черногории выглядело вполне логичным шагом. Уже 12 мая представители СНП в союзной Скупщине потребовали «выразить недоверие» председателю правительства Р. Контичу ^{[3, Л. 27]}. 18 мая обе палаты парламента СРЮ поддержали это предложение, а через два дня предложенная президентом Югославии кандидатура М. Булатовича была официально утверждена на посту премьер-министра СРЮ ^{[3, Л. 28-29]}. Такая процедура позволила С. Милошевичу, не привлекая к консультациям нелояльное руководство Черногории и действуя в рамках Конституции, заменить одну из важнейших фигур в стране.

Такой ход событий не остался без внимания Подгорицы. Еще 15 мая Скупщина Черногории приняла поправки к Закону о выборах депутатов в Вече Республик Скупщины СРЮ, согласно которым черногорский депутат может быть отозван из югославского парламента, если он «не представляет интересов Черногории» ^{[3, Л. 28]}. На следующий день Подгорица им воспользовалась, «отозвав» мандаты депутатов от Социалистической Народной Партии ^{[3, Л. 28]}. В Белграде, однако, не отнеслись серьезно к такому демаршу, и позволили парламентариям от СНП участвовать в голосовании 18 мая, а жалобы депутатов от ДПС на процедуральные нарушения, допущенные в ходе голосования по вынесению вотума недоверия Контичу, были отклонены как «несвоевременно поданные» ^{[3, Л. 29]}.

Эти события, вполне ожидаемо, вызвали негативную реакцию в Черногории. Джуканович заявил о непризнании союзного правительства и призвал провести досрочные выборы в Скупщину СРЮ ^{[3, Л. 34]}. Председатель черногорской Скупщины С. Марович подчеркнул, что республика будет настаивать на отставке президента Югославии С. Милошевича и смене персонального состава органов власти на союзном уровне ^{[3, Л. 27]}.

С этого момента конфликт, начавшийся как борьба двух группировок черногорской правящей элиты, окончательно перешел на союзный уровень. Последовавшие 31 мая выборы в целом подтвердили установление власти группировки президента М. Джукановича в Черногории: коалиция «Будем жить лучше – Мило Джуканович» (союз ДПС, Народной партии и Социал-демократической партии) завоевала почти 49% голосов избирателей, СНП получила 35,5% ^{[10, с. 394]}. Несмотря на значительную поддержку со стороны избирателей, партия М. Булатовича все же не могла рассчитывать на какое-либо участие в государственном управлении – слишком сильны были противоречия между М. Булатовичем и М. Джукановичем. В последовавший период, в Черногории начался процесс все большего отдаления от Сербии, как в политическом, так и экономическом плане.

Подводя итог обзора политического кризиса в Черногории 1997-1998 гг., стоит выделить два его этапа. На первом этапе, в конце 1996 – первой половине 1997 гг. в республике начинает зарождаться внутренний конфликт сторонников так называемого «демократического и реформистского» курса и представителей просербской элиты страны, ориентированной на Белград и С. Милошевича. В этот период он еще имел характер внутрипартийного противостояния. Тем не менее, уже на этом этапе М. Джуканович активно налаживал взаимодействие с внешними игроками, в частности с США и Россией, в поисках опоры своей политики за рубежом. Это позволило ему не только заработать определённый политический авторитет, но и продвинуть миф об «угнетенной Черногории». На втором этапе, уже во второй половине 1997 – первой четверти 1998 гг., когда Белграду стала угрожать опасность потери политической опоры в республике, конфликт выходит на межгосударственный уровень в рамках союза. М. Джуканович, одержавший победу в президентских выборах, признанных ОБСЕ, несмотря на нарушения в ходе голосования, смог удержаться у власти. Это вынудило сторонников С. Милошевича окончательно уйти в оппозицию и основать новую политическую партию – СНП. В свою очередь бывший президент Черногории, М. Булатович, был назначен премьер-министром СРЮ, в обход стандартных федеральных процедур. Это спровоцировало усугубление кризисной ситуации в отношениях между федеральным центром и официальной Подгорицей. Ключевым же результатом этого кризиса стал раскол правящих элит в Черногории, который привел к усилению «суверенистского» крыла в черногорском руководстве. Сторонники официального Белграда, в свою очередь, были вынуждены создавать новую базу для своей политической деятельности. Сложившаяся политическая обстановка определила ситуацию в стране в последующие годы: Черногория встала на путь дистанцирования от Сербии и союзного государства.