Documentation of party organization of the Moscow Automobile Factory named after I. A. Likhachev as a source on history of the company

Belyi Konstantin Vyatcheslavovitch PhD Candidate, Section of Source Studies, History Department, Lomonosov Moscow State University 107031, Russia, g. Moscow, ul. Bol'shaya Lubyanka, 19, of. 3 signboard3kb@mail.ru Other publications by this author

Впервые к документации партийных организаций (т.н. «первичек») отечественных промышленных предприятий исследователи обратились в 1920-е – 1930-е гг. сначала в процессе деятельности местных бюро истпартов, а затем в рамках проекта «История фабрик и заводов». Впрочем, материалы фабрично-заводских первичек как в 1930-е, так и в конце 1950-х – 1980-е гг., когда возобновилась работа проекта, хотя и использовались при написании «историй» промышленных предприятий, но далеко не полностью в связи с засекреченностью на тот момент части документов ^{[15, с. 20]} и избирательно в виду идеологических ограничений. В итоге, как отмечали исследователи, в советских книгах по истории фабрик и заводов деятельность партийных первичек, как правило, освещалась поверхностно, отрывочно и схематично ^{[4, с. 107-109]}.

С 1991 г. после передачи архивных фондов КПСС в ведение государственных архивных органов и начала их рассекречивания настал новый этап в изучении документации партийных организаций, в том числе фабрично-заводских. Историки, получив доступ к большей части партийных материалов, применяя различные подходы и методы, приступили к исследованию «белых пятен» истории КПСС ^{[20, 14, 3]}. В последние годы появились и некоторые работы в русле истории повседневности, опирающиеся на документацию партийных заводских первичек ^{[17, 11, 12]}, однако в целом информационный потенциал документальных материалов партийных организаций промышленных предприятий и объединений в отечественной историографии до сих пор отдельно рассмотрен не был.

Данная статья призвана отчасти решить эту проблему. Для иллюстрации информационного потенциала материалов первичек крупных промышленных предприятий было решено обратиться к документации партийной организации Московского автомобильного завода им. И. А. Лихачева. Основанный в 1916 г. завод в результате реконструкций 1930-х гг. стал одним из ведущих промышленных предприятий страны, а в послевоенный период вошел в число крупнейших мировых производителей автотранспорта. К началу 1990-х гг. в Производственном объединении ЗИЛ, образованном в 1971 г. на базе завода им. И. А. Лихачева, состояло 17 предприятий с общей численностью работников 112,9 тыс. чел. (из них более 62 тыс. чел. на головном заводе) ^{[7, с. 521]}.

Партийная организация на предприятии была создана в феврале 1918 г. (хотя подпольная большевистская группа действовала на заводе еще с 1916 г.) и просуществовала до осени 1991 г. ^{[7, с. 507]}. В 1918-1928 гг. организация по статусу являлась местной ячейкой РКП(б), а с декабря 1925 г. ВКП(б). В 1929 г. в связи с резким ростом количества сотрудников она стала парткомом, а с 1958 г. в результате очередного расширения предприятия партком ЗИЛ получил права райкома.

Документальные материалы партийной первички АМО (так назывался завод в 1916-1923 гг.) использовались исследователями-заводчанами еще в 1920-е гг., когда были совершены первые попытки изучить историю предприятия и участие «амовцев» в революционных событиях ^{[31, л. 7]}. Активно исследовалась партийная документация в 1931-1937 гг. и в конце 1950-х – 1960-е гг. в процессе деятельности заводских комиссий по написанию истории предприятия. История партийной и в меньшей степени комсомольской первичек была отчасти раскрыта в материалах заводской газеты, довоенных работах Н. А. Шихеева, М. Симховича, Н. В. Адфельта и др. (их сочинения должны были составить единую книгу по истории предприятия) ^{[1, 18, 34][1]}, в официальной «истории» ЗИЛа, опубликованной в 1966 г. ^[9], и книгах из серии «Завод и люди» ^{[5, 6]}, в труде Т.К. Леонтьевой ^[10], в агитационных и представительских материалах ^{[8, 16, 19]}, в дипломных работах студентов исторического факультета МГУ, который на протяжении многих лет сотрудничал с предприятием ^{[29, 30]}.

Тем не менее, степень изученности истории партийной организации ЗИЛ нельзя назвать высокой. Практически не исследована ее деятельность в последние десятилетия советского периода, лишь фрагментарно раскрыта работа первички в первые послевоенные десятилетия. Хотя история партийной организации завода военных лет и предшествующего периода представлена в литературе более полно, многие аспекты ее деятельности по указанным выше причинам не изучались и не описывались. Поэтому полноценная реконструкция истории партийной первички завода им. И. А. Лихачева (а в перспективе и комсомольской, профсоюзной первичек), которая играла важную роль в развитии предприятия и объединения, остается доселе нерешенной задачей.

Основная часть сохранившейся партийной документации предприятия находится в Отделе хранения документов общественно-политической истории Москвы Центрального государственного архива города Москвы (ЦГА Москвы), в фонде П-433. Фонд П-433 «Партийный комитет первичной организации КПСС ЗИЛ» включает в себя 17998 ед. хран. 1918–1984 гг. ^{[32, с. 106]}. Документальные дела до 1921 гг. немногочисленны. Лучше всего документально представлен послевоенный период, так как часть материалов начального периода истории завода и последующих лет не сохранилась вследствие неудовлетворительного хранения, спешной эвакуации архива предприятия осенью 1941 г. и других причин.

Фонд П-433 главным образом состоит из массива исполнительной, протокольной документации предприятия, а также материалов личного учета. Это отчеты и докладные записки о состоянии дел на заводе, о партийной дисциплине, об исполнении поручений вышестоящих партийных организаций, протоколы и стенограммы общезаводских партийных собраний, партийно-хозяйственных совещаний, протоколы заседаний бюро ячейки и партийного комитета, переписка парткома, рапорты и справки, документы цеховых партийных организаций, различная документация, отражающая развитие соцсоревнования на заводе, эвакуацию предприятия, работу парткома с фронтовиками, их семьями, решение социально-бытовых проблем работников завода и т.д. Это и материалы сектора партийного учета: книги учета, выдачи партбилетов, книги регистрации учетных карточек кандидатов, членов партии, а также это анкеты и персональные дела кандидатов и членов ВКП(б), КПСС, делегатов съездов и конференций, членов парткома, характеристики, отзывы, удостоверения. За исключением материалов, не рассекреченных и защищенных законом «О персональных данных», основная документация доступна исследователю.

Аналогичная ситуация наблюдается и с фондом К-983 «Комитета первичной организации ВЛКСМ ЗИЛ», материалы которого за исключением документов личного учета и еще не рассекреченной части протокольной документации открыта для использования. При этом фонд К-983 значительно меньше по объему, чем фонд партийной первички, и включает в себя 406 ед. хран. 1950, 1952-1988 гг. Причина отсутствия документации 1951 и 1918-1949 гг. в описях к фонду не указывается.

Некоторые материалы партийной и комсомольской организаций в 1970-е гг. поступили в Музей истории АМО ЗИЛ, фонды которого, к сожалению, с 2014 г. опечатаны ^{[13, с. 269-272]}. Партийная документация предприятия также встречается в материалах Общего отдела ЗИЛ (ЦГА Москвы. Ф. Р-415. Оп. 2), Комиссии по истории завода (там же. Ф. Р-415. Оп. 16-22), в фондах заводского архива АМО ЗИЛ ^[2] и архивных фондах заводов-филиалов. Некоторые документы партийной и комсомольской организаций ЗИЛа отложились архивных фондах вышестоящих партийных организаций, прежде всего в фондах райкомов партии и комсомола Пролетарского (до 1929 г. Рогожско-Симоновского) района Москвы (ЦГА Москвы. Фонды П-81 и К-1310), которым до 1958 г. были подотчетны партийная и комсомольская организации завода.

Значительная часть партийной документации ЗИЛ, в первую очередь из фондов ЦГА Москвы, либо фрагментарно, либо вовсе не введена в научный оборот, при этом ее изучение может существенно дополнить картину исторического развития завода и объединения. Особенно это касается социально-бытовых, социально-психологических аспектов истории предприятия, которые остаются наименее исследованными на данный момент. Проиллюстрируем этот тезис рядом примеров.

Протокольная документация партийной ячейки АМО, которую активно и при этом ограниченно по идеологическим причинам использовали исследователи советского периода, представляет ценный источник для изучения повседневной истории завода и его коллектива, взаимоотношений между руководителями и сотрудниками, в том числе в рамках партийной организации. Например, в протоколе № 8 общего заседания ячейки от 7 мая 1919 г. вместе с упоминанием о привлечении на работу «колчаковских пленных» под охраной, отразилось обсуждение конфликта между бывшим завкомом профсоюза АМО рабочим Н. А. Гаврилиным и рабочими Д. С. Гольцевым, А. И. Зыковым, которые, по свидетельству главного инженера завода тех лет М. В. Пиолунковского ^{[6, с. 84]}, являлись одними из руководителей завкома и ячейки в 1919 г.

Как отмечено в протоколе, Гаврилин выдвинул обвинения Гольцеву и Зыкову по партийной линии за то, что они оказались в процессе празднования свадьбы (на которой Гаврилин отсутствовал) нетрезвы и открыли трактир. Но после обсуждения заводская ячейка выступила с ходатайством к Рогожско-Симоновскому райкому прекратить расследование этой ситуации. Прежде чем привести отрывок из текста постановления ячейки, следует сказать, что в этой и последующих цитатах будет передана орфография и пунктуация оригинала, которые косвенно свидетельствуют о качестве делопроизводства и о культурном уровне руководителей и сотрудников предприятия на разных его исторических этапах. Заводская ячейка, «зная, – как указано в протоколе, – тов. Гольцева и Зыкова с первых дней революции стоящих всегда на страже Советской власти и зная, что у тов. Гольцева была свадьба в этот день, может быть и были в этот день немного выпившия, но такие случаи как свадьба бывают только один раз в жизни. Местная Ячейка просит Комитет Партии все это леквидировать» ^{[21, л. 1]}.

Освещаются в документах и иные социально-бытовые стороны деятельности предприятия конца 1910-х – 1920-х гг., различные аспекты организации работы, производственной культуры, атмосферы в коллективе. Содержится в протоколах и множество сведений, которые могут дополнить профессиональный и личностный портрет некоторых «амовцев». Одним из, пожалуй, наиболее интересных материалов того времени является доклад ревизионной комиссии, посланной в июне 1919 г. на АМО, который был помещен в протоколе общего собрания ячейки от 1 июля 1919 г. По словам комиссии, ей удалось проверить делопроизводство на предприятии, работу секретариата, казначейства, профкома, больничной кассы, культурно-просветительского отдела, клуба, огорода за исключением организации поставок продовольствия на завод, так как ответственный за поставки (уже упоминавшийся А. И. Зыков) отказался предоставлять документы, заметив, что «вышеозначенныя закупки они [члены завкома] считают частным делом» ^{[21, л. 11]}. Не исключено, что отказ был вызван воровством, которое, по воспоминаниям бывших работников, получило широкое распространение на АМО в те годы ^{[28, л. 1]}.

Анализируя доклад комиссии, можно выявить одну из главных причин низкой сохранности документации предприятия конца 1910-х – начала 1920-х гг. «Хаос и беспорядок – вот что можно сказать о порядках в этом Отделе, – так оценили работу секретариата заводоуправления члены комиссии. – Протоколы пишутся на каких-то листочках и абсолютно не записываются в книгу, 2 протокола совершенно без номера, 3 помечены одним и тем же номером, больше десятка протоколов Комиссия совершенно не нашла, все входящия бумаги не регистрируются, так что может затеряться любое письмо и о том никто не знает, нет совершенно актов о выборе в члены Комитета Павлова, Иванова, Зыкова и Гольцева и пр. и пр.» ^{[21, л. 11 об.]}.

Об отделе завода по охране труда в докладе сказано так: «Собственно говоря, такого отдела даже и не было». Члены комиссии также отметили неразвитость профсоюзного движения, плохой уход за огородом, фактическое отсутствие культурно-просветительской работы. «Сделано Комитетом [партийной ячейкой] в этой области – почти что ничего или вернее ничего. Был создан Культурно-Просветительский Кружок, он распался, он умер, не успев как следует родиться» ^{[21, л. 11 об. – 12 об.]}.

В материалах общих собраний ячейки АМО 1920-х гг. встречаются, приложенные к протоколу анонимные записки из зала, которые так же заслуживают внимания. Несмотря на то, что записки прилагались в перепечатанном виде, преднамеренного редактирования их, скорее всего, не производилось, так как многие из них исполнены критических замечаний, в том числе по отношению к руководству ячейки. Важно добавить, что в записках не только более полно раскрываются ход дискуссии, атмосфера общих собраний ячейки, но и отражается отношение представителей разных социальных групп (рабочих, крестьян, служащих), состоявших в партии, к политическим, социально-экономическим процессам в стране и к преломлению их на уровне предприятия.

Вот, например, текст некоторых записок, поданных на общем закрытом собрании ячейки завода, проведенном 16 мая 1928 г.: «Вы говорите партия сама себя критикует, а к критике остальных мы должны относиться с осторожностью, мне кажется вы в понятии самокритики ставите вопрос очень узко и ставите под подозрение критику всего рабочего класса, не правильнее ли будет рабочий класс сам себя критикует»; «Скажи чего нибудь о видных оппозиционерах исключенных из партии, как они себя чувствуют»; «Скажи какой % рабочих учится в высших учебных заведениях, в частности в высшем техническом. Говорят, что в них подавляющее большинство нетрудового элемента» ^{[22, л. 16]}. На этом и последующих собраниях 1928 гг. подавались записки и подобного содержания: «Я очень сожалению, что ты неправильно осветил о капитальном строительстве. Деньги убиты и будут по всей вероятности мертвы в период 1928/1929 г.» ^{[22, л. 55]}.

Нередко в записках, поданных на собраниях конца 1920-х гг., а также в устных замечаниях, которые иногда подробно фиксировались в протоколах, звучали острые комментарии относительно конфликта внутри партийной организации АМО с участием рабкоров стенгазеты «Вагранка» и секретаря ячейки М.О. Толкачева (уволенного в начале осени 1928 г. за ограничение самокритики), недостатков государственной политики и политического курса ВКП(б), Шахтинского дела, внутрипартийной борьбы между т.н. «сталинцами» и «правыми уклонистами» и т.д.

«Никаких шахтинских дел у нас нет, – заявил, например, член партийной организации завода тов. Городилкин на одном из собраний ячейки 1928 г., – и ничего нового для собрания тов. Подвойский не дал, а только мешает правильной работе. У тов. Подвойского готового материала нет, у него получается, что 600 человек все как будто в одну дудку поют с Толкачевым, решение прошлого собрания было правильно. Если есть обвинения, то надо лить и на себя. Пора покончить со всей трепатней» ^{[22, л. 29]}. «Огласите список оппозиционеров, – говорилось, к примеру, в одной из записок, поданных на ином собрании ячейки 1928 г. – Принимались ли меры для разъяснения этим товарищам неверности взгляда, беседы с ними, или это просто подозрения или ярлык» ^{[22, л. 55]}. «Вы говорите, – отмечал автор иной записки, – что мы рядовые коммунисты плохо защищаем партийную линию (правильную), где она эта правильная линия, вчера мы защищали Угланова, сегодня это неверно, завтра будем защищать Рыкова, а после завтра уже не правильно. Кто же правильно линию ведет. Сталин?» ^{[22, л. 56]}. «Какое вы имеете основание называть оппозицию ВКП(б) "контр-революционной группой", – указывается еще в одной записке. – Очевидно потому, что вы сели в галошу со своей политикой в зарплате и производительности труда. Оппозиция вас обогнала потому, что она требует истинных условий труда, а не выжимания энергии с рабочего класса» ^{[22, л. 68]}.

В некоторых записках, поданных на партийных собраниях рабочими завода из крестьян, отражается взгляд данной социальной группы работников на форсированную индустриализацию. «Вы говорите, что машин у нас в три раза больше, чем было до 1914 г., – пишет, например, автор одной из подобных записок, – а почему же у нас (крестьян) не только их нет, но и сох то не хватает? Крестьянство живет в несравненно худших условиях, чем жило раньше. Не лучше было бы замедлить темп индустриализации страны, задержать, а кое-где срезать зарплату рабочих и за этот счет улучшить положение крестьян. Я только что приехал из деревни, где видел, что большинство крестьян настроено враждебно к нам» ^{[22, л. 68]}.

Помимо материалов собраний и заседаний бюро первички большой интерес для исследователей представляют докладные записки, направлявшиеся ячейке, телефонограммы, различная рассекреченная (в основном довоенная) документация по личному составу партийной организации завода и материалы о партийных чистках, проводившихся в 1920-е – 1930-е гг. Документы, отложившиеся в процессе работы комиссий по чисткам партийной организации на заводе различна: это сводки, отчеты, списки исключенных, протокольно-стенографические материалы, которые перемежаются с документами комиссии по приему в партию. В последних материалах содержатся краткие биографические данные и дословная фиксация допроса кандидатов в члены ВКП(б). Например, как отмечается в протоколе заседания приемной комиссии от 11 февраля 1930 г., после заслушивания устной биографии последовал такой диалог между членами комиссии и кандидатом:

– «Какие результаты могут быть от коллективизации? (кандидат не ответил).

– Верна ли политика партии о ликвидации кулака?

– Правильна, ибо кулак дальше больше может обрасти.

– Как дело обстоит с пьянкой?

– Пью очень редко» ^{[23, л. 12]} и т.д.

Изучая материалы комиссий по чистке, можно выявить специфику процесса чистки на местном уровне и различные особенности развития партийной организации предприятия в указанный период, в частности – ее социального состава. К примеру, в заводской парторганизации, согласно документам, в 1933 г. состояло чуть более 2,5 тыс. членов (12,6 % от численности всех сотрудников). При этом, несмотря на то, что в указанный период персонал предприятия пополнялся в значительной степени за счет выходцев из деревни ^{[33, с. 71]}, партийцев-крестьян по происхождению было всего 111 чел. (чуть более 4 % от числа членов партии на автозаводе) ^{[24, л. 5]}, что свидетельствует о низкой поддержке политики ВКП(б) среди большей части (как минимум поступавших на предприятие) крестьян в начале 1930-х гг.

Также интересно отметить, что, по документам периода третьей «генеральной чистки» партии 1933 г., к 21 декабря чистку во всех отделах завода не прошли 297 партийцев и 123 кандидата в члены партии, большинство из которых вступили в ВКП(б) или стали кандидатами в 1931-1932 гг. Согласно разбивке, спущенной на места, 25,2 % исключенных были определены как «классово-чуждые, враждебные элементы», 4 % как «двурушники», 36 % исключили за нарушение государственной и партийной дисциплины, 1,2 % за нарушение внутрипартийной демократии, 6 % за пассивное пребывание в партии, 5 % за «перерождение, срастание с буржуазными элементами», 11,8 % за «карьеризм, шкурничество, бюрократизм», использование служебного положения, 9,2 % за бытовое и моральное разложение и 1 % за «великорусский шовинизм», национализм и антисемитизм ^{[24, л. 1-7]}.

Большое внимание исследователей заслуживают стенограммы различных, как правило важных, партийных заседаний, совещаний, собраний и конференций довоенного, военного и послевоенного периодов. Стенографические записи, содержащие дословную фиксацию хода мероприятий, не только содержат обширный фактический материал, но и помогают выявить характер дискуссии, палитру мнений, проследить межличностные связи, дополнить хозяйственно-культурный, социально-бытовой облик предприятия и его коллектива на определенных этапах. В том числе стенограммы заседаний служат существенным дополнением к отчетам и протоколам заводских комиссий по партийной чистке.

Например, в стенограмме партийного актива по вопросам очередной чистки парторганизации, прошедшего 6 февраля 1936 г., в выступлениях членов комиссии и последующем обсуждении раскрываются не отраженные в протоколах и отчетах особенности процесса чистки на уровне предприятия, личный взгляд разных членов комиссии на причины исключения из партии конкретных автозаводцев и т.д. Большую роль в активизации процесса чистки на заводе им. Сталина (такое название предприятие носило в 1931-1956 гг., сокращенно – «ЗИС») в 1936 г. сыграл, согласно сообщениям руководителей комиссии, Московский городской комитет ВКП(б) «и лично Н. С. Хрущев», до вмешательства которого исключения оказались единичными ^{[25, л. 2-3]}.

Причины исключения автозаводцев назывались разные: либо непролетарское происхождение, политическая неграмотность, не большевистские убеждения, либо нарушение партийной дисциплины, подделывание документов. «Подвизался такой тип Поручиков, – рассказал, к примеру, один из докладчиков. – Многие его знают по работе в УРЗИСе [Управлению по расширению завода им. Сталина]. Жулик, который столько документов сделал, что, если бы мы на слово верили документам, у него все было бы в порядке» ^{[25, л. 5]}. Кто-то из исключенных в прошлом являлся, по словам членов комиссии, участником Белого движения, придерживался меньшевистских, троцкистских взглядов. Впрочем, все приводимые в материалах о чистках данные требуют, как отмечают исследователи, тщательной проверки с помощью других материалов ^[35].

Многие выступления проникнуты «духом времени», идеологическими клише, раскрывают личное отношение к исключениям и последующим репрессиям. В докладах и прениях встречаются подобные фразы: «выявили каналы, по которым враждебные нам остатки классов стараются пролезть в партию», «по району очень много людей, товарищи, мы уже посадили, нечего им ходить сейчас» ^{[25, л. 8, 25]}. Также некоторые докладчики сетовали на практику принимать в партию «пачками по торжественным дням», усматривая в этом источник различных проблем в партийной организации ^{[25, л. 8]}.

Кроме того, участники актива неоднократно поднимали проблему состояния партийной организации завода и цеховых партийных ячеек, приводя конкретные примеры. Докладчики отмечали низкий уровень просветительской работы в целом ряде подразделений ЗИС, низкую посещаемость партийных мероприятий, неудовлетворительную работу с «сочувствующими», слабое развитие стахановского движения в рядах партийных сотрудников завода, уклонение значительной части агитаторов от исполнения прямых обязанностей и т.д. «Большинство у нас так: уполномоченные по выписке газет, – заметил один из выступающих. – Цех имеет целый ряд уполномоченных. Прямо смех» ^{[25, л. 20]}. Упоминали докладчики и о проверках не только партийных, но и некоторых беспартийных работников. В частности – сотрудников столовой, в которой, по их словам, наблюдалось «безобразное воровство», и только в течение 1935 г. оказалось расхищено продукции на сумму 190 тыс. руб. ^{[25, л. 34]}.

Большую ценность при изучении истории предприятия и особенно ее социально-бытовых, социально-психологических аспектов представляют стенограммы партийных, партийно-хозяйственных совещаний, а также партийных отчетно-выборных конференций, в стенографических записях которых, несмотря на высокую степень официозности содержания многих выступлений, можно обнаружить нигде более не зафиксированные сведения. К примеру, 14 декабря 1973 г. на LIX партийной конференции ЗИЛ, директор завода и одновременно генеральный директор объединения П. Д. Бородин в докладе сообщил о высоких потерях рабочего времени на головном заводе в зимний период от простудных заболеваний – до 1000 чел. в день (1,5 % сотрудников), которые, по его мнению, были связаны прежде всего с плохой подготовкой некоторых подразделений завода к зиме. «Я как-то зашел в МСК-1 [Механосборочный корпус № 1], – заметил П. В. Бородин. – Здесь работают люди на конвейере. Было в цехе очень холодно, ворота раскрыты. Я был в пальто и мне было зябко» ^{[27, л. 103]}.

Встречаются в партийной документации предприятия и рассекреченные информационно-аналитические документы, заслуживающие внимание исследователей. Например, в информационной записке для Пролетарского райкома ВКП(б) «О настроениях [на заводе] и подготовке к празднику 1 мая» содержатся собранные в негласном порядке парткомом предприятия мнения сотрудников (как начальников, так и некоторых рядовых работников) о переводе с понижением весной 1950 г. И. А. Лихачева (наиболее известного директора завода) на другое предприятие в связи с выявленными нарушениями в работе заместителей Лихачева. Почти все авторы отзывов выразили сочувствие И. А. Лихачеву, а некоторые – недоумение относительно его увольнения. Приведем некоторые из отзывов. «Жалко Ивана Алексеевича, ведь он вырос на заводе, для него завод – дом родной, а теперь он должен его оставить. Это очевидно за последние годы, когда он много болел и передоверился людям и не досмотрел»; «Потерять Лихачева для завода очень жалко. За что его сняли? Откуда он мог знать своих подручных, кто у него за спиной что делает?»; «Таким заводом не каждый сумеет руководить, надо знать все его особенности, ведь это не просто завод, это комбинат. Был Волков, завалил завод, как бы теперь не получилось того же»; «Хоть я совсем недавно от Лихачева получил выговор с предупреждением, что выгонит с завода, но я не обижаюсь, и скажу только одно, что таких директоров на заводе у нас больше не будет» ^{[26, л. 1-2]}.

Все приведенные выше примеры представляются достаточными для того, чтобы обосновать и проиллюстрировать тезис о значительном и пока еще мало раскрытом информационном потенциале документации партийной и комсомольской организаций ЗИЛ. Как показывают приведенные выдержки из документов, архивная документация партийной и комсомольской первичек завода содержит не только богатый фактический материал по истории данных организаций и предприятия в целом, но и материалы для изучения субъективного восприятия членами первичек и сотрудниками предприятия различных событий и явлений как в жизни завода, так и государства. Также можно заключить, что отдельные виды документов (протоколы, стенограммы, информационно-аналитические записки) имеют особое значение при изучении социально-бытовых, социально-психологических аспектов истории предприятия, которые являются наименее исследованными на данный момент.