Theoretical approaches to the security problems in international relations: the human security concept

В настоящее время в научных и академических кругах как в России, так и на Западе осуществляются попытки найти новые подходы к проблемам безопасности, в том числе и к концепции безопасности человека. Поиск новых подходов объясняется целым комплексом изменений, которые произошли в международных отношениях после окончания «холодной войны».

Так, впервые термин «безопасность» был определен в словаре Робера в 1190 г.: «как спокойное состояние духа челове­ка, считавшего себя защищенным от опасности» ^[12]. В свою очередь, в толковом словаре В. И. Даля безопасность определяется, как «отсут­ствие опасности, сохранность, надежность» ^[13], а в Толковом словаре русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой безопасность трактуется как «состояние, при котором не угрожает опасность, есть защита от опасности» ^[30].

При рассмотрении самого понятия «безопасность», можно сказать, что оно достаточно широкое, универсальное и всеобщее, т.к. оно имеет разносторонний смысл, а также может использоваться в различных сферах. Следует отметить, что в науке отсутствует единый концепт «безопасности». Как отмечает О. Д. Гаранина, причинами отсутствия единого понятия является то, что в одних науках безопасность определяется как свойство системы, в других – как состояние системы, в третьих как совокупность условий, обеспечивающих отсутствие угроз для жизни людей ^[9]. К примеру, если рассматривать политическую безопасность и экономическая безопасность, то первая, представляет собой как защиту общества, его экономики, науки и образования от неэффективной политики государства, вторая же определяется как стабильная экономика государства, которая защищена от экономических рисков и угроз.

Первые попытки осмысления сущности безо­пасности отмечаются в философской мысли Древнего мира. Обзор исто­рической, философской ли­тературы показывает огромный интерес мыслителей древности и совре­менных учёных к вопросам бе­зопасности человека, общества и государства.

Первые представления о безопасности отражены в трудах античных мыслителей – Платона, Аристотеля, Гиппократа, Эпикура. Платон, определяет понятие «безопасность» такими кате­гориями, как «справедливость», «благо», «рассудительность», а понятие «опасность» отождествляется с негативными категориями – «несправедливостью», «злом» ^[31]. Он также пришел к выводу, что опасности, представляющие угрозу личности, в конечном счете, представляют угрозу как обществу, так и государству. Аристотель в своих трудах на первый план выдвигал вопросы безо­пасности государства, а уже затем общества и человека ^[1]. Другой античный философ Эпикур оценивает безопасность как высшее благо: «Чтобы жить в безопасности от людей, любые средства представляют собой естественные блага» ^[39].

На Востоке, к примеру, рассматривая философско-религиозную мысль Древней Индии, безопасность трактовалась как смирение человека и уход в себя от зла и угроз, существующих в общест­ве ^[12].

Можно сказать, что античные философы заложили теоретические и методологические ос­новы философии безопасности, которые актуаль­ны и сегодня. Резюмируя, античная философия определяет безопасность как способность защитить государство и его граждан от различных угроз.

Среди философов Нового времени, можно выделить Т. Гоббса, Ж. Ж. Руссо, Д. Локка, в своих трудах, они рассматривали государство, которое должно обеспечивать безопасность, а также права и свободы своих граждан. Т. Гоббс отводить центральное место понятию «безопасность» ^[11], которая понимается как «сохранение жизни и обеспечение средств такого сохранения жизни, при котором жизнь не стала бы тяжелой» ^[41]. Французский просветитель Ж. Ж. Руссо связывал безопасность человека напрямую с законами го­сударства и свободой граждан в обществе, считая, что объединение отдельных личнос­тей переходит в нравственное и общественное целое, то есть госу­дарство ^[35]. В свою очередь, Дж. Локк, который опирался на теорию «общественного договора» ^[14], отмечал, что необходимым условием оптимальной организации общества является безопасность, но не менее важную роль в развитии и жизни человеческого общества играет свобода ^[41].

Среди философов Позднего Средневековья, можно выделить немецкого философа Г. Гегеля, который в своих трудах затрагивал также проблему безопасности ^[10]. По его мнению, «безопасность отдельного человека гарантирует целое», однако основанием «безопасности индивида и его имущества служит безопасность государства» ^[41].

В XVIII в. философы в своих трудах рассматривали необходимость создания общественного контроля соблюдения морали, а также правовых норм и для обеспечения безопасности государства.

С середины XX в. до окончания «холодной войны», в трудах большинства ученых отмечалось, что в международной системе референтом безопасности являлось только государство. По мнению Д. А. Борисова, блоковая архитектура международных отношений сильно повлияла и на теоретические исследования в области международной безопасности, которые оперировали только на межгосударственном уровне и признавали в качестве субъектов международной системы безопасности только государства ^{[6, c.79]}. Стоит также отметить, постпозитивистов: К. Поппера ^[16], Т. Куна ^[22], И. Лакатоса ^[24], П. Фейерабенда ^[47], в трудах которых, категория безопасности также получила глубокое изучение.

В отечественных исследованиях отмечается, что в российской философии развитие безопасности тесно связано с религией. Так, по мнению А. В. Ашиной, процесс формирования и развития представлений о безопасности человека, общества и государства в отечественной философской системе тесно связан с развитием православия и идей соборности ^{[41, c. 115]}.

Среди отечественных исследователей конца XX в. можно выделить П. А. Сорокина. По его мнению, в любой социальной группе существует «замиренная среда», имеющая определенную организацию, а также определенный устав поведения ее членов ^[37]. Для сохранения порядка в такой группе органы власти ограничивают свободу индивида ^[37]. Другой российский Е. И. Умрихина, под безопасностью понимает как «состояние защищенности личности, имущества, общества и государства от различного рода угроз» ^[39].

Из проведенного исследования, модно отметить, что на современном этапе наблюдаются сдвиги в подходах о безопасности: от безопасности, которая делает упор на военную защиту государства, к вопросам безопасности человека, а также к более широким концепциям безопасности. Таким образом, возникает потребность к расширенному системному подходу к безопасности.

Среди них можно выделить разработку концепции human security (безопасность человека). Стоит отметить, что концепция безопасности человека отличается от традиционных концепций безопасности, где основным объектом является государство. Российский исследователь В. В. Асташин отмечает, что новая концепция отличается мультидисциплинарным пониманием безопасности, что подразумевает подключение к исследованиям безопасности экспертов в таких областях, как «исследования развития» (development studies), международные отношения, «стратегические исследования» и исследования прав человека ^{[2, c. 64]}. Этого же мнения придерживается и другой российский исследователь В. В. Митеева, которая отмечает универсальность концепции, проявляющейся, в частности в том, что она не является предметом исследования лишь западной политической философии ^{[26, c. 15]}. Однако, несмотря на широкое использование термина human security в различных кругах, его определение остается весьма неоднозначным, что приводит к различному толкованию безопасности человека.

Среди исследователей есть мнение, что понятие «человеческая безопасность» берет начало от представителей критического направления исследований безопасности. Так, по мнению В. В. Митеевой, подход сторонников критических исследований безопасности основан на признании того, что государства и выступают в роли гаранта безопасности, но они потенциально могут стать серьезным источником угроз для собственных граждан ^[26].

Отсутствие единой трактовки, а также четких подходов к безопасности человека приводит к тому, что каждый из исследователей акцентирует внимание лишь на тех или иных ее сторонах данной концепции. К примеру, К. Томас, относит концепцию безопасности человека к обеспечению основных материальных потребностей и реализации человеческих прав и свобод ^[56]. В то время как, Р. Бедески определяет безопасность человека, как «общность институтов, технологий и знаний, которые защищают существование человека» ^[43].

Можно сказать, что на сегодняшний день, сформированы две школы, которые основаны на принципах ООН. Так, по мнению В.В. Асташина в рамках концепции человеческой безопасности сегодня сформировались две ведущие научные школы – «Freedom from Fear» («Свобода от страха») и «Freedom from Want» («Свобода от нужды») ^[2]. Они развивались на базе идей доклада ООН от 1994 г., в котором, в частности, говорится о том, что человеческая безопасность требует внимания как к «свободе от страха», так и к «свободе от нужды». Такое разделение привело и к более четкому определению инструментов обеспечения безопасности и защиты людей от этих угроз ^{[2, с. 66]}.

Также можно отметить три подхода К. Грегоратти. Согласно первому подходу, единственным знаменателем повестки дня в области безопасности человека должен быть акцент на насильственные угрозы ^[44]. С этой точки зрения, все, что может случиться плохое с людьми, представляет опасность, в результате чего, делает практически невозможным причинный анализ.

Согласно второму подходу, как только референт повестки дня в области безопасности становится личностью, невозможно отделить насильственные угрозы отдельным лицам от других проблем, таких как бедность, ухудшение состояния окружающей среды и инфекционные заболевания, которые непосредственно влияют на безопасность, свободу и самореализацию люди ^[44]. Из этого следует, что безопасность человека означает не только удовлетворение основных человеческих потребностей, но и реализацию человеческого достоинства.

Третий подход, был основан на соединении узкого и широкого понимания концепции безопасности человека. Была разработана аналитическая схема, включающую только те элементы, за которые, люди могут бороться или рисковать своей жизнью ^[44].

Таким образом, существующее многообразие подходов к концепции безопасности человека, по нашему мнению, можно свести к 5-м основным подходам.

Первый подход (широкое определение). Согласно данному подходу, концепция безопасности человека рассматривает широкую её интерпретацию. Он основан на докладе Программы ООН по развитию (ПРООН) от 1994 г., которая была посвящена исключительно проблемам обеспечения безопасности человека ^[57]. В докладе был сделан акцент на социальных параметрах безопасности, а именно гарантирующие качество жизни людей и общества. В. В. Асташин отмечает, что в современных исследованиях и политических документах доминирует определение из доклада ПРООН 1994 г. ^{[2, с. 65]}

По мнению А. В. Торкунова, подход ПРООН сводился к взаимозависимости различных видов безопасности и развития, о чем свидетельствует опубликованный в 2003 г. специальной комиссией ООН доклад по человеческой безопасности «Человеческая безопасность сегодня» ^[38], посвященный анализу основных вопросов, решение которых необходимо для достижения и сохранения человеческой безопасности:

- защита людей в насильственных конфликтах;

- защита и предоставление возможностей для реализации прав людям, переселяющимся либо с целью улучшить свое экономическое положение, либо вынужденных бежать, чтобы защитить себя от конфликтов или серьезных нарушений прав человека;

- защита и предоставление возможностей для реализации прав людям, находящимся в постконфликтных ситуациях, включая сложный процесс восстановления обществ, разрушенных войной; поддержка экономической безопасности путем обеспечения минимального уровня жизни во всем мире и предоставления людям возможности выбраться из бедности;

- поддержка всеобщего доступа к базовому медицинскому обслуживанию; предоставление возможностей людям получения всеобщего доступа к базовому образованию;

- соотнесение необходимости наличия общего понятия принадлежности к человеческому роду с правом людей иметь свою индивидуальность и причислять себя к определенным группам). ^{[38, с. 544-545]}

В 2012 г. согласно принятой Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН № 66/290 от 2012 г., «ООН выражают согласие с тем, что безопасность человека является подходом для оказания государствам-членам помощи в выявлении и решении масштабных и междисциплинарных проблем, касающихся выживания, источников средств к существованию и достоинства их народа ^[32]. Здесь стоит отметить, что ООН при переводе human security на русский язык используют термин «безопасность человека», а не «безопасность личности или индивида».

Общее толкование понятия «безопасность человека» согласно Резолюции ГА ООН, включает в себя следующие элементы:

- право людей на жизнь в условиях свободы и достоинства, а также свободы от нищеты и безысходности. Все люди, в частности люди, находящиеся в уязвимом положении, имеют право на свободу от страха и нужды и могут пользоваться всеми своими правами и всесторонне раскрывать свой человеческий потенциал в условиях равенства возможностей;

- концепция безопасности человека предусматривает принятие учитывающих интересы человека, всеобъемлющих и контекстно оправданных превентивных мер, направленных на усиление защиты и расширение прав и возможностей всех людей и общин;

- в концепции безопасности человека признается взаимосвязь между миром, развитием и правами человека и в равной степени учитываются гражданские, политические, экономические, социальные и культурные права; - концепция безопасности человека отличается от ответственности по защите и ее реализации;

- концепция безопасности человека не предусматривает применения силы или угрозы ее применения или принудительных мер. Безопасность человека не подменяет собой безопасность государств;

- безопасность человека основана на национальной ответственности. Поскольку политические, экономические, социальные и культурные условия безопасности человека существенно разнятся на международном и национальном уровнях и в различные периоды времени, безопасность человека укрепляет национальные решения, которые совместимы с местными реалиями;

- правительства сохраняют за собой главную роль по обеспечению выживания, источников средств к существованию и достоинства граждан своих стран. Роль международного сообщества заключается в том, чтобы дополнять действия правительств и обеспечивать им необходимую поддержку, по их просьбе, в целях укрепления их потенциала по реагированию на существующие и новые угрозы. Для обеспечения безопасности человека необходимо расширять сотрудничество и партнерство между правительствами, международными и региональными организациями и гражданским обществом;

- безопасность человека необходимо обеспечивать при полном уважении целей и принципов, провозглашенных в Уставе ООН, включая полное уважение суверенитета государств, территориальную целостность и невмешательство в дела, которые, по сути, относятся к внутренней юрисдикции государств. Безопасность человека не порождает дополнительных правовых обязательств со стороны государств. ^[33]

Среди государств, которые подписались под всеобъемлющим пониманием безопасности человека ПРООН, которое, в свою очередь, охватывает все аспекты, угрожающие повседневной жизни, выживанию и человеческому достоинству, можно выделить Японию. В соответствии с концепцией внешней политики Японии, «безопасность человека всесторонне охватывает все угрозы, помимо человеческого существования, повседневной жизни и достоинства человека, также ухудшение окружающей среды, нарушение прав человека, транснациональную организованную преступность, незаконное распространение наркотиков, беженцы, бедность, противопехотные мины, инфекционные заболевания, СПИД и консолидирует усилия для противостояния этим угрозам» ^[5].

Стоит отметить, что критики данной концепции отмечают, что данный подход слишком сильно расширяет границы исследований в области безопасности. Критики также отмечают, что столь широкое видение проблем безопасности личности является удобным поводом для цитирования всех возможных бедствий человечества, а попытка установить причинно-следственную связь между социально-экономическими и политическими вопросами или между защитой отдельного индивида и поддержанием международного мира на деле не дает никаких практических рекомендаций по реализации необходимых мер ^{[38, с. 545]}.

С другой стороны, сторонники данного подхода считают её важной частью безопасности, которая способна предотвращать различные угрозы и опасности, такие как: экологические проблемы и катастрофы, стихийные бедствия, нарушения прав человека, вооруженные конфликты, болезни, голод, бедность. Никки Слокум-Брадлей и Таня Фелицио отмечают, что в отличие от более традиционной «жесткой» концепции безопасности, сосредоточенной на военном реагировании на (предполагаемые) угрозы, концепция человеческой безопасности – это боле целостный и комплексный правозащитный подход, в котором основной акцент сделан не на безопасность (исключительно) геополитических границ, а на безопасность каждой отдельно взятой личности ^[55].

Примечательно, что ряд авторов в своих исследованиях отмечают, что концепция безопасности человека сама является угрозой для международной безопасности. Так, по мнению И. В. Любашенко, концепция человеческой безопасности «слишком широка и абстрактна, чтобы представлять хоть какое-то значение для политиков, так как возникает столь широкий спектр различных угроз, с одной стороны, а с другой – одновременно предписываются различные и порой несовместимые политические решения проблемы» ^[25].

Второй поход (узкое определение). Данный подход оформился на основе одного из принципов ООН «свобода от страха» (freedom from fear) ближе к концу 1990-х г., другими словами, идет узкое толкование концепции безопасности человека. Принцип «свобода от страха» означает защиту граждан от внутреннего насилия в условиях политической нестабильности и вооруженных конфликтов.

Узкая трактовка строится, в свою очередь, строится на основе на другой концепции, такой как гуманитарная интервенция. Концепция «гуманитарные интервенции» была разработана в 2001 г. по предложению бывшего Генерального секретаря ООН К. Аннана в докладе Международной комиссии по вопросам вмешательства и государственного суверенитета «Ответственность по защите», в других переводах – «Обязанность защищать» (responsibility to protect)^{[27, с. 97]}.

И. В. Любашенко отмечает, что на международном уровне подтверждается узкое понимание личностной безопасности, нашедшее свое выражение в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 66/290, которое сводит личностную безопасность к защите от нарушения основных прав и свобод человека и обеспечению базовых человеческих потребностей ^[25].

Исследуя узкий подход, можно сказать, что данный подход рассматривает только одну из сторон концепции безопасности человека. Так, Г. Иванс отмечает, что в данном подходе, концепция безопасности человека используется односторонне, например, при ограничениях различных прав и свобод человека: цензура прессы, контроль высших школ, ограничение гражданского общества ^{[48, p. 169]}. Такого же мнения придерживается М. Келдор, утверждая, что концепция «обязанность защищать» оперирует лишь узким кругом угроз международной безопасности: геноцид, военные преступления, этнические чистки и преступления против человечества ^[51]. Кроме того, в Докладе Комиссии по человеческой безопасности А. Сен сводит данную концепцию в самые узкие рамки, заключив, что человеческая безопасность должна защищать основные потребности и права ^[46].

Часть сторонников данного подхода, среди них и Дж. Кокелл, предлагают применять данную концепцию к гуманитарным интервенциям в странах, где идут гражданские войны только там, где происходят гражданские войны. Дж. Кокелл, основываясь на принципах концепции безопасности человека, выделил четыре основных параметра, необходимых для осуществления операций по поддержанию мира: (1)определение причины конфликта; (2)изменения, которые произошли с прошлых гуманитарных операций в локальных условиях; (3)поиск устойчивых результатов; (4)мобилизация акторов и ресурсов для поддержания мира ^[45].

Стоит подчеркнуть, что для обеспечения концепции человеческой безопасности, гуманитарные интервенции должны включать не только военное вмешательство, но и ответственность за предотвращение кризиса, т.е. создание на территории государства условий для реализации базовых прав и свобод человека, восстановления жизненно необходимой инфраструктуры, выстраивания дееспособных институтов власти. Тесно связаны с проблематикой безопасности личности вопросы здравоохранения, образования и миграции ^{[38, с. 548]}. Российский исследователь В. Иноземцев отмечает, что «масштабные нарушения прав человека означают не больше и не меньше как делигитимизацию государственного суверенитета — как внутреннего, так и внешнего» ^{[15, с. 14]}.

Среди стран, которые поддерживают данный подход, можно отметить Канаду. Согласно позиции канадского департамента внешних дел и международной торговли, человеческая безопасность не заменяет национальную безопасность ^[25].

Рассматривая канадскую концепцию безопасности человека, можно выделить две парадигмы. По мнению С. И. Белей, - это трансформационная и либеральная парадигма. Трансформационная теория основывается на природе международных изменений, таких как проблема государственного суверенитета и восстановления политической власти на фоне роста негосударственных акторов ^[5]. А либерализм подчеркивает центральную роль индивида в международной системе, возможность поиска консенсуса между государственными интересами и веры в то, что глобальное гражданское общество и международный либерально-демократический порядок будут содействовать сотрудничеству и защите прав человека ^[5].

На развитие канадской концепции оказало влияние другая концепция, такая как концепция «мягкой силы» (soft power), которая была разработанна американскими теоретиками Дж. Наем и Р. Кохейном ^[53]. Согласно Дж. Наю, внешнеполитическая доктрина Канады решала две задачи: определение «повестки дня» – формулирование, обоснование и предложение, относящиеся к определенной проблеме; и «кооптацию» – убеждение потенциальных партнеров в необходимости ее принятия ^[5].

В данном подходе можно выделить и недостатки. По мнению С. И. Белей, к недостаткам можно отнести: отсутствие должного внимания к интересам государства, государственной власти и роли государств в международной системе; резкий переход после окончания «холодной войны» от военной силы к мягкой силе; нежелание идти на диалог со сверхдержавами ^[5].

Третий подход (референт безопасности). Данный подход отмечается тем, что происходит смещение акцента с референта безопасности от государства на уровень безопасности людей, проживающих в пределах границ государства, т.е. защиты индивида от любых, в том числе и внутренних, угроз как военного, так и невоенного характера.

Вопрос о референте безопасности стал частью многочисленных дискуссий между сторонниками традиционных парадигм теории международных отношений (глобалистами, неолибералами, неореалистами), которые отводили роль референта безопасности государству и постпозитивистами (приверженцами постмодернизма, постмарксизма, постфеминизма, конструктивизма), которые считают альтернативой государству как референту безопасности - личность/общественную группу ^{[19, с. 45]}.

Можно сказать, что концепция безопасности человека расширяется как «вертикально», т.е. происходит разделение по субъектам/ объектам: личность – общество – этнос / нация – государство – регион – международный уровень – глобальный уровень, так и «горизонтально», т.е. расширение понятия на новые сферы. По мнению И. В. Любашенко, разделение понятия безопасности по «вертикальному» уровню становится центральным пунктом разногласий, образуя три уровня безопасности: индивидуальный, национальный, глобальный ^[25]. Из этого вытекает дилемма референта безопасности, где с одной стороны государственно-центричный подход, с другой личностной подход.

Государственно-центричный подход. Согласно государственно-центричный подходу, первичная роль здесь принадлежит государству, которое обеспечивает все уровни безопасности (региональный, международный, глобальный), а также ее виды (военную, экономическую, информационную, экологическую, культурную) ^{[19, с. 43]}.Сторонники данного подхода считают, что защищенность государства является необходимым условием защищенности личности. По их мнению, другого актора, способного на регулярной основе реализовать функцию обеспечения безопасности общества и его отдельных членов, пока просто нет ^{[19, с. 45]}.

Однако, по мнению И. В. Любашенко, человеческая безопасность и безопасность государства являются взаимодополняющими концепциями. Эти понятия международной безопасности будет развиваться на основе концепции личностной безопасности ^[25]. Такого же мнения придерживается С. И. Белей, который считает, что в зависимости от государственного устройства «безопасность личности» и «национальная безопасность» могут дополнять либо противоречить друг другу ^[5].

Ряд авторов пытаются найти «золотую середину» в вопросе референта безопасности. С. А. Бокерия отмечает, с одной стороны, действия государства должны быть ориентированы на прямое обеспечение безопасности личности, понимаемое в рамках ее физической защиты и защиты ее материального имущества ^[7]. А с другой, в котором говорится о том, что человек имеет полное право развиваться в благоприятной (благополучной) обстановке (ответственность за которую должно целиком и полностью нести государство) ^[7]. Такого же мнения придерживаются и ряд зарубежных исследователей, так К. Грегоратти, считает, что выход повестки дня в области безопасности за пределы государственной безопасности не означает замену безопасности человека, а скорее дополняет и развивает ее ^[44].

В этом подходе центральным звеном является понимание того, что лишения в области безопасности человека могут подорвать мир и стабильность внутри государств и между ними, в то время как чрезмерный упор на государственную безопасность может нанести ущерб благосостоянию людей. При этом, государство остается центральным поставщиком безопасности, но государственная безопасность не является достаточным условием для благосостояния людей ^[44]. А. В. Яшина также отмечает, что стоит искать некий средний путь, при котором будет соблюдаться баланс интересов и потребностей основных объектов безопасности: человека, общества и государства ^{[42, с. 197]}.

А. В. Худайкулова обращает внимание на смещение акцента от безопасности государств к безопасности людей при со­хранении за государствами центральной роли в обеспечении защиты своих граждан ^[40]. Ключевыми элементами человеческой безопасности, по мнению А. В. Худайкуловой, а также А. В. Торкунова, являются:

- возможность для всех граждан жить в мире и безопасности в пределах границ государства;

- использование гражданами всего набора гражданских, политических, социальных, экономических и культурных прав;

- социальная включенность граж­дан и возможность участвовать в общественной жизни; верховенство закона и независимость судебной системы ^[40].

Сюда же А. В. Торкунов добавляет еще один элемент:

- верховенство закона и независимость судебной системы ^{[38, с. 545]}

Человеко-ориентированный подход. Согласно личностному подходу, происходит смещение референта от государства к личности (общественной группе). Сторонники данного подхода предложили считать главным референтом безопасности личность (общественную группу), а не государство, при этом отдельный индивид должен активно участвовать в обеспечении своей безопасности ^{[19, с. 51]}. Н. В. Конышев отмечает, что в конце XX в. ситуация изменилась, и государственно-центричный подход в области политики безопасности пришла альтернатива государству как референту безопасности. По его мнению, альтернативой стала личность (общественная группа) ^{[19, с. 44]}.

Опираясь на подход конструктивистов, российские исследователи А. А. Сергунин, Н. В. Конышев и С. В. Субботин считают особенностью данной концепции безопасности именно смена референта безопасности. Другими словами, безопасность основана на приоритете ценности человека как главной цели политики вообще ^[20]. Личностная безопасность не означает жесткой привязки к индивидууму. Таким образом, проблемы безопасности формируются в рамах данного государства или региона, порождая конфликтные ситуации (болез­ни, голод, наркотики, терроризм, и т. д.) между группами людей и го­сударствами. Н. В. Конышев приходит к выводу, что личностная безопасность выступает как тождествен­ная международной и глобальной безопасности ^{[20, с. 102]}.

Ряд исследователей, среди которых А. Мак, отмечают негативную роль государства, а именно создания угрозы для своих же граждан ^[50]. В свою очередь, Н. В. Конышев считает, что политика безопасности должна быть ориентирована на нейтрализацию угроз личностной безопасности, а во-вторых, что ответственность за обеспечение безопасности также ложится на личность (общественную группу), а государству отводится лишь роль инструмента, а не самостоятельного субъекта политики ^{[19, с. 49]}.

Как отмечает немецкий социолог У. Бек, вопросы, связанные с обеспечением безопасности личности, начинают играть роль нормативного движущего принципа, так как возможность жить, не подвергая себя и свой социум (семью, друзей, город, государство) опасностям, высоко ценится каждым человеком ^{[42, с. 191]}.

Более радикальный взгляд предполагает, что политика безопасности человека должна стать не просто дополнением, а «вызовом традиционному понятию национальной безопасности» ^{[18, с. 186]}. Противники человеко-ориентированный подхода считают его не проработанным и требующим множества уточнений. Так, Б. Бузан утверждает, что объявление человека главным объектом безопасности влечет за собой ряд трудностей, так как невозможно отделить одного человека от людей в целом ^{[42, с. 197]}. Фокус на отдельном человеке, по его мнению, поднимает серьезные проблемы: на практике индивидуальная безопасность становится попыткой оставить без внимания государство, а государство является необходимым, хотя и недостаточным условием для обеспечения безопасности каждого человека ^{[42, с. 197]}.

Б. Бузан отвергает идею безопасности человека в качестве полезного компонента международной и национальной безопасности, т.к. если безопасность человека соотносится с индивидуальной безопасностью (т.е. безопасностью отдельного индивида), то в этом нет ничего нового, потому что концепт индивидуальной безопасности уже лежит в основе теории прав человека ^{[42, с. 197]}.

В целях смещения акцента безопасности на уровень индивидов, Питер Хоуг указывает на необходимость «расширения» и «углубления» понятия человеческой безопасности ^{[26, с. 14]}. По мнению Р. Коэна, «безопасность личности, является стержнем любой действенной системы безопасности, в основу которой положены либерально-демократические идеалы. Соблюдение и защита основных свобод личности – это то ядро, производными от которого являются все остальные формы безопасности» ^[34].

Четвертый подход (квалификационный). Сторонники данного подхода предлагают разбить концепцию безопасности человека на так называемые составные части (элементы, категории) концепции.

К примеру, Л. Рэд предлагает рассматривать концепцию безопасности человека из десяти элементов, которая включает в себя:

- психологическую безопасность, которая сосредоточена на утверждении условий, воспитывающих уважительные, любящие и гуманные межличностные отношения;

- коммуникационную безопасность или важность свободы и баланса в информационных потоках ^[54].

Дж. Неф разработал собственную классификационную схему, пересмотрев список ПРООН по вопросам безопасности человека. Его схема состоит из пяти элементов:

1) политической безопасности

2) экономической безопасности;

3) экологическая, личностная и физическая безопасности;

4) культурная безопасность.

5) социальная безопасность (свобода от дискриминации по признаку этничности, гендера, ориентации, возраста, или социального статуса) ^[52].

В свою очередь, Г. Кинг и Кр. Мюррей предлагают включить в данную концепцию, только те элементы, которые достаточно важны для человека для борьбы или для приведения жизней к большому риску ^[49]. Они попытались сузить определение, сводя «безопасность личности» к «периоду человеческой жизни, когда индивид не испытывает состояния общей нищеты». Согласно их определению, «общая нищета» означает «падение ниже критического уровня благосостояния в любой сфере жизнедеятельности человека» ^[5].

Л. Рид и М. Техранян предлагают собственный список элементов, который должен включить в себя психологическую безопасность, которая «формируется на основе уважительных, лояльных и гуманных межличностных отношений»; а также коммуникационную безопасность, или важность «свободы и баланса информационных потоков» ^{[2, с. 66]}.

Другие ученые не стремятся к пересмотру элементов человеческой безопасности, а предлагают одинаково расширить определения. Так, согласно К. Томасу, задача безопасности человека заключается в разработке инструментов для обеспечения «базовых материальных нужд» и в утверждении «человеческого достоинства», включая «эмансипацию от репрессивных государственных структур, будь они глобальными, национальными или местными по происхождению и масштабу» ^{[2, с. 66]}. К. Томас рассматривает «безопасность личности», с точки зрения «условий существования», которые предполагают наличие основных духовных и материальных потребностей (человеческое достоинство, включая активное участие в жизни общества и основные понятия демократии) ^[5]. Р. Бедески утверждает, что человеческая безопасность включает в себя тотальность знания, технологии, институты и деятельность, которые защищают, обороняют и сохраняют биологическое существование человеческой жизни; а также процессы, которые защищают и совершенствуют коллективный мир и процветание ради свободы человека ^{[2, с. 66]}.

Альтернативный подход был предложен австралийскими исследователями Баттер­сби и Дж. М. Сиракуса. Основные их тезисы, это: 1) они рассматривают «human security» как глобальные рамки, через которые можно навести порядок в беспорядке; 2) термин используется как подход, а не как рекомендация; 3)безопасность легче обеспе­чить в условиях международной стабильности и сотрудничества; 4)международная стабильность и сотрудничество сами по себе не дают гарантии человеческой безопасности; 5) вне­запные и резкие смены политических курсов представляют угрозу для «human security»; 6) для того чтобы приоритеты имели смысл, необходимо принимать во внимание препятствия для их реа­лизации ^{[8, с. 125]}.

Ряд исследователей рассматривают концепцию через другие категории безопасности. Так, например, О. Е. Ноязина исследует безопасность человека через социальную безопасность. По её мнению, безопасность человека и общества включает, помимо военной, политическую, экономическую, социальную, экологическую, научно-техническую, информационную и другие значимые составляющие. Социальная безопасность – защищенность социальной сферы общества и государства от угроз, способных разрушить ее или обусловить ее деградацию ^[28].

Так, по мнению Н. В. Конышева, безопасность можно условно разделить на три категории. Одни считают, что существующее понятие личностной безопасности привлекательно, но совершенно лишено аналитической строгости. Другие принимают термин, но требуют максимально сузить его по содержанию. Третьи считают, что предельно широкое понимание концепции личностной безопасности как раз очень важно, потому что помогает охватить множество вызовов безопасности в этой сфере ^{[19, с. 45]}.

Отдельного внимания заслуживают работы Н.А. Коры, в своих исследованиях он выделяет два направления исследования человеческой безопасности. Такого же подхода придерживается Д. А. Борисов.

Первое направление исследования основывается на деятельности программы ООН по развитию, которая предлагает двухуровневую систему безопасности личности.

Первый (внешний) уровень. Развитие – это основная ценность, на основе которой можно достичь всех других свобод и общественных благ. В данном случае, развитие рассматривается в качестве средства, а не цели. Её основа - это идея партнерства между различными типами субъектами политики. ^{[21, с. 113]}

Второй (более узкий) уровень – концентрация на основных человеческих потребностях. Его основные положения:

1) субъектом безопасности человека являются люди, а не государства или общественные группы;

2) хотя интенсивность различных угроз человеческой безопасности варьируется, но они остаются угрозами для всех;

3) компоненты безопасности человека взаимозависимы. ^{[21, с. 113]}

Второе направление исходит из того, что безопасность государства не всегда совпадает с безопасностью его граждан. Современные конфликты демонстрируют преобладание внутренних конфликтов, связанных с распадом государств, а также гражданскими войнами, тем самым возникает потребность в действиях с целью уменьшения последствий конфликтов для населения, даже если эти действия затрагивают суверенные прерогативы государства ^{[21, с. 114]}. Необходимы гуманитарные интервенций для обеспечения личностной безопасности ^{[21, с. 114]}. По мнению Д.А. Борисова, убеждение, что государственный суверенитет не является непреодолимым препятствием для силовых акций в ситуациях, требующих того вмешательства. Все это связывает гражданские права и поддержание международного мира и безопасности ^{[6, с. 81]}.

Кроме того, Д. А. Борисов акцентирует внимание в концепции безопасности человека на количественных и качественных аспектах. По его мнению, количественные аспекты связаны с материальной достаточностью, в то время, как качественный аспект связан с защитой человеческого достоинства, которое включает в себя личную автономию, контроль над собственной жизнью и участие в жизни общества ^{[6, с. 82]}. Он отмечает, что освобождение от угнетения со стороны властных структур (глобальных, национальных или местных) является необходимым условием обеспечения безопасности личности ^{[6, с. 82]}.

Таким образом, можно отметить, что в научной литературе и политической практике продолжается поиск определения более четких границ концепции, попытка квалифицировать, разбить на составные части концпецию безопасности человека.

Пятый подход (личность и человек). В отечественной политической науке отсутствует на только достаточно глубокое осмысление концепции и определения human security, но даже отсутствует единый перевод самого определения human security на русский язык. В результате чего, нет единого мнения, как правильно переводить human security на русский язык.

Автор попытался выйти на русский термин, адекватно передающий сущность концепции, затем рассмотрел существующие трактовки human security, а на этой основе дал рабочее определение самого понятия. По нашему мнению, безопасность человека – это реализация защиты человека самим человеком, группой лиц, государством или же международной организацией от военных и невоенных угроз.

При анализе отечественных исследований, стало понятно, что ученые и исследователи не дают четкого определения и понимания что такое личностная/человеческая безопасность ^[4], почему они использует именно «личность»/«человек» при переводе определения human security на русский язык. Как отмечает Н. В. Конышев, политизируя понятия и концепции в сфере безопасности, а, также, не имея четкого определения личностной безопасности, едва ли можно указать, что собственно нужно защищать и кого, что является приоритетом среди множества угроз ^{[18, с. 180-181]}.

Безопасность личности. Ряд российских исследователей в своих исследованиях используют термин «личность». Так, по мнению А. В. Торкунова, концепция личностной безопасности представляет собой новый взгляд на традиционное понимание проблем безопасности и относится к защите безопасности индивида от военных и невоенных угроз в пределах границ государства при обеспечении высокого качества жизни и соблюдении всего набора гражданских, политических, социальных, экономических и культурных прав и свобод ^{[38, с. 544]}. Так, по мнению других российских исследователей А. А. Селезевой и М. Г. Абрамовой корректно и необходимо переводить human security на русский язык как «безопасность личности», которая не тождественна «личной безопасности», поскольку последняя сосредоточена, по большей части, на состоянии защищенности жизни и здоровья человека от опасных физических воздействий ^[36].

А. В. Торкунова и А. В. Мальгина также в своих работах также используют определение безопасности личности, определяя её как защиту индивида от любых, как внутренних, так и внешних угроз, как военного характера, так и невоенного характера ^{[38, с. 545]}. В первую очередь, опасность угроз исходит от самих государств, имеющих авторитарный и тоталитарный характер. Похожее определение дает Д. Балуев, который рассматривает личностную безопасность как свободу от угроз для жизни отдельного индивида и ее качества при одновременном создании условий для свободного развития личности, реализации ее прав и возможностей участвовать в общественной жизни (как на национальном, так и на глобальном уровне) ^{[38, с. 545]}. Данное определение используют также Н. В. Конышев, А. А. Сергунин и С. В. Субботин.

Д. Г. Балуев в своих исследованиях рассматривает разные интерпретации human security: «безопасность народов», «безопасность индивида», «безопасность личности», «личностную безопасность», а также «человеческую безопасность» ^[3]. По мнению В.М. Кулагина, наиболее адекватно смысл концепции human security передает именно термин «личностная безопасность», хотя часть рос­сийских исследователей под термином «human security» понимают именно как «безопасность личности» ^[23]. Личностная безопасность включает в себя и уровень индивида, и уровень общества (поскольку личность может развиваться только в обществе) ^[3]. По его мнению, личностная безопасность - это свобода от угроз жизни отдельного индивида и ее качеству, при одновременном создании условий для ее свободного развития и реализации ее прав и возможностей участвовать в общественной жизни (как на национальном, так и глобальном уровне) ^[3].

Интересно также такое определение личностной безопасности российского экономиста Т. И. Овчинникова, «личностная безопасность – это такое состояние общественного сознания, в котором общество в целом и каждая отдельная личность воспринимают существующее качество жизни как адекватное и надежное, поскольку оно создает реальные возможности для удовлетворения личных и социальных потребностей граждан» ^[29].

Другой российский исследователь А. И. Кирсанов в своих трудах рассматривал именно безопасность личности в политической сфере. По его мнению, любая личность является не только объектом, но и субъектом обе­спечения собственной политической безопасности. А. И. Кирсанов, под политической безопасностью личности понимает такую организа­цию жизнедеятельности человека, при которой личность способна защищать и отстаивать свои права, свободы и другие политические ценности, а государство и общество гарантируют ей предупреждение, локализацию, нейтрализацию или устранение угроз в политической сфере жизни ^{[17, с. 38]}.

Безопасность человека. Ряд российских исследователей используют определение безопасность человека. Так, Ю. А. Никитина в своих исследованиях использует термин безопасность человека. Так, по её мнению, безопасность человека– это отсутствие таких хронических угроз, как голод, болезни, репрессии. В узкой трактовке безопасность человека означает отсутствие угрозы политического насилия над народом со стороны государства или другого организованного политического актора ^{[27, с. 97]}. По её мнению, концепцию безопасности человека не следует путать с концепцией социентальной (societal) безопасности, или безопасности общества, у них разные референтные объекты (те, чью безопасность необходимо обеспечивать) ^{[27, с. 98]}.

Переходя к выводам, можно сказать, что проведенный анализ, показал существования множества подходов к концепции безопасности человека. Назрела необходимость систематизации подходов, определения четких границ концепции безопасности человека.

К настоящему моменту, единого определения безопасности человека в научной практике так и не выработано. Исследовав различные подходы, а также, рассмотрев доктринальные документы отдельных государств, можно отметить, что концепция довольно сильно разнится. Отсутствие общепризнанного определения безопасности человека, в том числе и в отечественных исследованиях, приводит к его широкому толкованию, затрудняя практическую деятельность в этой сфере. В результате чего, мы наблюдаем многообразие определений, категорий и элементов концепции безопасности человека. Однако, их объединяет то, что объектом защиты должен быть человек, или группа людей. Автор дает собственное определение безопасности человека, а именно безопасность человека – это реализация защиты человека самим человеком, государством или же международной организацией.

Кроме того, по нашему мнению, необходим комплексный подход, соединяющий в себя все самое необходимое для определения границ, элементов концепции безопасности человека. В основе нашего подхода, необходим синтез двух подходов, т.е. первое – это взять широкое определение, которое широко используется ООН и большинством государств, т.к. оно способно охватить все новые угрозы. Узкое определение необходимо использовать во внутренней политике государства, тем самым акцентируя внимание на определенных угрозах и вызовов.

В основе определения референта безопасности стоит сказать, что здесь необходим баланс трех чаш на весах, где ни одна сторона не будет перевешивать, чаши это: государство – человек – международные организации. Как только произойдёт перевес на одну из сторон, возможно возникновение ущемление одной из сторон.

Таким образом, необходим системный взгляд на глобальное развитие, который включил бы в себя и человека, и государство и международные организации. Именно в этом видится главная методологическая проблема, а не в радикальном отрицании государства как референта безопасности.

В международном праве необходимо закрепить понятие «безопасности человека», четко проработав все основные угрозы и вызовы, влияющие на безопасность человека, а также определить общий для всех государственных стандартов, с помощью которых будет реализована концепция безопасности человека.