Latin American vector of global sustainability acquisition

Введение

Начавшийся с 2005 года переход к устойчивому развитию (УР) как основной стратегии и способа выживания человечества вселяет надежду на спасение жизни и разума не только от экологических, но и от других возможных глобальных опасностей и угроз. В книге «Наше общее будущее», известной как доклад Г.Х. Брундтланд, посвященной обоснованию необходимости перехода к УР, было дано определение понятия УР: «Устойчивое развитие – это такое развитие, которое удовлетворяет потребности настоящего времени, но не ставит под угрозу способность будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности» ^{[1, р. 54]}. Основная идея УР и вместе с тем осознанная человечеством цель этого типа развития заключается в продолжении существования человеческого рода, сохранении цивилизации и биосферы, их взаимного безопасного соразвития (коэволюции).

При существующем способе природопользования биосфера уже не в состоянии обеспечить природными ресурсами и экологическими условиями всё увеличивающееся население планеты (уже достигшего почти 8 млрд человек). Поэтому в определенном смысле УР представляется целью-идеей, ориентированной на выживание и более длительное существование цивилизации, но кардинально иным способом, чем это стихийно происходило до сих пор ^[2]. В настоящее время каждая страна, их коалиции и регионы выбирают новые ориентиры для поиска ответов на множество сложных вопросов, которые поставило достижение глобальной устойчивости.

Необходимость участия в поступательном движении к глобальной устойчивости осознаётся и начинает реализовываться государствами Латинской Америки (ЛА). Переход к устойчивому развитию латиноамериканского региона – комплексно-интегративный процесс достижения сбалансированности социально-экономического и экологического развития, осуществляемого на основе рационального использования всего потенциала региона и сохранения его природной среды. Однако национальные и региональные особенности такого перехода должны «вписываться» в глобальное измерение этого движения, включающие не только пространственно-географические, но и другие характеристики феномена глобальности ^[3]. Именно глобальному аспекту и вектору движения Латинской Америки к УР и посвящена настоящая статья.

Глобальный контекст «устойчивого перехода»

Несмотря на временные трудности, отступления и неудачи в процессе перехода цивилизации к устойчивому будущему, этот путь остается пока наиболее обоснованной позитивной нормативной альтернативой стихийно-эсхатологическому финалу для человечества и биосферы. Поэтому каждая страна, любой регион планеты вынуждены вносить свой вклад в достижение глобально-планетарной устойчивости. Причём эта идея разделяется и в латиноамериканских странах, где сама концепция УР пользуется достаточной поддержкой стран региона, а реализация стратегии УР находится на самом начальном этапе продвижения в этом направлении ^[4]. Речь уже идёт о «вписанности в глобальные процессы», предполагающей повышение ответственности за решение глобальных проблем и выживание всего человечества ^[5].

Особенно это относится к принятым в 2015 году ООН Целям устойчивого развития (ЦУР), которые являются глобальными по характеру и должны формулироваться с учетом условий, возможностей и уровней развития стран, их национальных стратегий и приоритетов ^[6]. Как отмечает А.В Бобровников, в результате каждой стране приходится выбирать не только приемлемую стратегию модернизации, но и постоянно учитывать глобальный фон, способный в считанные месяцы изменить всю картину движения ^{[5, С. 60; 7]}.

И это уже сейчас демонстрирует стремительно развернувшаяся коронавирусная пандемия, которая уже превратила Американский континент в эпицентр этого глобального инфекционного процесса, уносящего сотни тысяч жизней и разрушающей экономику и традиционный образ жизни мирового сообщества. Пандемия коронавируса, изменившая мировое развитие, показывает, что возникают совершенно новые негативные глобальные процессы и проблемы, о наступлении которых ранее серьёзно не задумывались, несмотря на то, что ранее от пандемий чумы, оспы, холеры и гриппа погибло огромное количество людей на планете. Например, самая масштабная пандемия гриппа за всю историю человечества - пандемия «испанки» с 1918 по 1920 годы по разным оценкам погубила от нескольких десятков до 100 млн человек, причём примерно 550 миллионов (тогда треть населения планеты) было инфицировано.

Но в те времена глобализация ещё не достигала такого широкого масштаба, как в настоящее время. А теперь пришло осознание того, что глобальные проблемы и негативные глобальные процессы можно только предотвращать опережающими действиями, а не запоздало и с ошибками устранять их последствия, как это неэффективно реализуется сейчас в борьбе с упомянутой пандемией в большинстве стран и особенно на Американском континенте.

Стало очевидным, что в формирующемся глобальном мире отдельные страны и регионы уже не могут решать «свои» проблемы без адекватного учёта глобального «контекста» и «фона». В эпоху неизбежного глобального перехода к устойчивому развитию необходимо не только думать глобально, но и действовать глобально, но главное - предотвращать возникающие и обостряющиеся глобальные проблемы.

К сожалению, не только эпидемологическая, но и глобальная экологическая ситуация также значительно ухудшилась, поскольку акцент на локальный экологической деятельности продолжается ^[8]. Поэтому даже в решении локальных экологических проблем (а тем более - в более быстром распространении инфекционных болезней) нужно учитывать их влияние на глобальную экологическую ситуацию. Поэтому совершенно справедливо обращается внимание на то, что активное подключение экологического (а, как оказалось, теперь и пандемического) фактора в латиноамериканском регионе требует перестройки всего воспроизводственного контура, который не в состоянии преодолеть рубежа отсталости ^[9]. При «вписывании» региональных и глобальных процессов в стратегию УР необходимо, чтобы все составляющие этой последней стратегии «работали» в направлении новой цивилизационной стратегии, все больше вырываясь из старой модели неустойчивого развития.

Глобальное измерение перехода Латинской Америки к устойчивому развитию

На фоне многочисленных работ по проблемам УР может показаться несколько неожиданным заявление, что всемирный переход в организационно-территориальном ракурсе к глобальной устойчивости на нашей планете начался именно с Латинской Америки (а ещё точнее - с Бразилии). Между тем эта ремарка всего лишь отражает тот очевидный факт, что именно в Рио-де-Жанейро состоялась первая Конференция ООН по окружающей среде и развитию (1992 г.), принявшая историческое решение о необходимости принятия стратегии развития цивилизации, отличной от предшествующего естественно-стихийного развития.

Но на этот всем известный факт оказалось уместным обратить особое внимание лишь в контексте исследования «глобального вклада» ЛА в переход к УР, что в других случаях считалось само собой разумеющимся и такой «латиноамериканский акцент» просто не замечался и не выделялся. И следующее, не менее важное обстоятельство, а именно: все три первых мировых форума по УР под эгидой ООН состоялись в странах БРИКС - второй в Южно-Африканской Республике, а третий из них опять-таки в Бразилии (опять в Рио-де-Жанейро). Эти факты свидетельствуют об определённом лидерстве этой страны в осознании и организационной деятельности по переходу к «устойчивой стратегии» развития мирового сообщества.

Эти организационные и территориально-географические особенности уже выделяют особую роль Бразилии и, тем самым, в определённой мере ЛА в формировании глобальной стратегии дальнейшего развития человечества. Уместно обратить внимание и на тот факт, что и последний форум ООН по УР в 2015 г. проходил территориально в Америке, в Нью-Йорке, где дислоцируется штаб-квартира ООН. Там состоялся Саммит по устойчивому развитию в рамках 70-ой Генеральной ассамблеи ООН и была принята Повестка дня в области устойчивого развития до 2030 года, в которую были включены новые 17–ть глобальных Целей устойчивого развития (ЦУР) ^[6]. Принятые цели являются продолжением как ориентиров всех предыдущих документов ООН по УР, так и Целей развития тысячелетия, которые были приняты государствами-членами ООН в 2000 году и в основном завершены к 2015 году.

Кроме осознания и политической волей руководством Бразилии (в 1992 и 2015 годах) необходимости проведения таких форумов ООН, в какой-то мере есть и определённые объективные основания реализации авангардной роли этой страны в движении мирового сообщества к глобальной устойчивости. Бразилия (единственная португалоязычная страна во всей Америке), бывшая колонией с 1500 г. более трех столетий, ныне — крупнейшая развивающаяся страна Латинской Америки, один из восходящих стран-гигантов.

По размеру территории она уступает только РФ, США, КНР и Канаде, находясь также на пятой позиции по доле в мировом населении (почти 3%, или более чем 212 млн жителей, ежегодно возрастающих на 3 млн. человек), на территории Бразилии проживает примерно половина населения Южной Америки и треть населения Латинской Америки. По возобновимым запасам пресной воды Бразилия занимает первое место в мире (12,4%), на нее приходится 14,3% лесов и 5,2% аграрных площадей. Приводятся и другие впечатляющие данные и конкретные цифры ^[10], характеризующие эту страну, которые, видимо, не случайно в своей уникальной совокупности объективно обусловили особую и приоритетную роль этой страны в движении к устойчивому будущему.

Характерно, что Бразилия демонстрирует не только глобальные, но и космические интенции, весьма активно развивая аэрокосмический комплекс и в своё время стала единственным из стран ЛА участником проекта создания Международной космической станции, создала экваториальный космодром в Алькантара (в мире всего два таких космодрома), а также является одним из крупнейших в мире производителем авиатехники. К глобальному измерению деятельности этого государства теперь добавилась ещё одна новая - космическая функция ^[11], которой пока реально обладают не все страны планеты, а из региона ЛА больше ни одна страна.

Бразилия и далее проявляет стремление развиваться в соответствии основными принципами и целями устойчивого развития, опережая не только другие страны ЛА, но и значительное число других стран. Был принят важный документ «Повестка дня на XXI век для Бразилии», весьма активно поддержан Глобальный договор ООН, призванный повысить социальную ответственность международных корпораций, сформирована Национальная комиссия по достижению ЦУР. В мировом рейтинге экологически чистой экономики Бразилия занимает первое место среди стран Латинской Америки, входя в мировую десятку стран «зелёной экономики» ^[12].

Однако политическая ситуация в Бразилии не изменилась в лучшую сторону после ухода с поста президента Дилмы Руссефф, активной сторонницы идеи устойчивого развития, проводившей второй Саммит по УР в 2012 г. в Рио-де-Жанейро. После прихода к власти более либеральных, проамериканских правительств в ряде государств ЛА, в том числе и Бразилии, начались негативные изменения в дальнейшей реализации стратегии устойчивого развития этих стран (а правый госпереворот в Боливии в очередной раз это подтверждает). Особенно после того, как президентом ФРБ в 2019 г. стал Жаир Болсонару, по крайней мере, уже не только на уровне риторики, он также подтвердил свою лояльность северному соседу. Он, как и Трамп, выражает готовность сменить модель развития страны, проводить экономоцетрическую стратегию, заявляя о том, что Бразилия не станет впредь отводить территории под природоохранные зоны, национальные парки, индейские поселения и прочие резервации, препятствующие экономическому развитию.

В значительной степени тяжёлая «коронавирусная ситуация» в Бразилии сложилась подобной североамериканскому соседу не совсем случайно. Бразилия под руководством Ж. Болсонару, копировавшего «трамповский подход», оказалась на втором месте по количеству инфицированных в мире (более полутора миллионов), уступив первое место только США, где это число уже перевалило за 3 млн человек. По общему количеству инфицированных за время пандемии Бразилия занимает второе место (около 700 тыс. чел), а на третье место уже вышла Индия, где число инфицированных превысило 700 тыс., а Россия перешла на четвертое место в мире по числу выявленных случаев коронавируса.

Конкретный анализ проблем начального этапа реализации стратегии УР в регионе (включая и организационные аспекты) был осуществлён в работе «Латинская Америка: проблемы модернизации в контексте устойчивого развития» ^[13]. Спустя более 15 лет после ЮНСЕД вполне аргументировано был сделан вывод, что усилия латиноамериканских стран пока находятся на самом первом этапе продвижения в этом направления, но сама идея УР пользуется достаточной поддержкой большинства властных структур и населения ибероамериканского мира. Основное внимание в упомянутой книге было уделено трудностям и препятствиям переходу к УР в странах ЛА, причём это развитие виделось в основном в социально-экологическом и экономическом аспектах.

Ещё в 2007 г. был сделан вывод, что во многих странах ЛА пока ещё отсутствуют необходимые политические и социальные условия для реализации стратегии УР ^[14-16]. Но это лишь одна сторона оценки возможностей перехода региона к УР, которое представляет собой не просто социально-экономический, но, по своему существу, развёртывающийся глобальный социоприродный процесс. Латинская Америка с населением более 500 миллионов человек, проживающих на территории, составляющей 15% территории суши Земли и обладающей 20% мировых природных ресурсов, стала одним из наиболее быстро развивающихся регионов мира. В ЛА имеется совершенно уникальная природная база успешного движения в устойчивое будущее. Большие запасы пресной воды и других природных ресурсов, неосвоенные и малоосвоенные территории, обширные сельскохозяйственные угодья и благоприятные для земледелия и животноводства климатические условия делают регион одним из приоритетных центров и потенциалов обеспечения естественной экологической безопасности и дальнейшего сохранения биосферы, биологической стабилизации и регуляции окружающей среды, что ещё возможно лишь в четырёх территориально-географических центрах планеты (находящихся в России, Канаде и Австралии).

Это не означает, что в странах Латинской Америки нет или мало экологических и природно-ресурсных проблем, влияющих на социальные и экономические процессы. Латиноамериканские государства столкнулись с противоречивой и сложной ситуацией: с одной стороны — необходимость защиты окружающей среды и разумного использования ресурсов, а с другой, — интенсификация экономического развития ^{[17, С.8-9.]}. Однако, это не только латиноамериканское, а в принципе – глобальное противоречие, которое необходимо разрешить в интересах перехода к УР, который для каждой страны и региона имеет свои особенности. Однако, если интенсификация экономики происходит за счёт качественных факторов, то она прежде всего будет включать в себя и интенсификацию производства ^[18], способствуя движению к глобальной устойчивости.

Повышение роли латиноамериканского региона в мировой политике в определённой степени можно также объяснить ростом его роли в мировой экономике (7% от мирового ВВП), высоким уровнем культурной и лингвистической общности, богатым опытом работы в ООН и других международных организациях, активной вовлеченностью в интеграционные процессы и существенным вкладом в развитие диалога по линии «Юг — Юг» ^[19].

Большие возможности для более эффективного движения к УР пока «скрываются» и в интеграционных процессах стран ЛА, которые хотя и были пионерами этих процессов, наряду с Западной Европой (развивающиеся в регионе с 50-х годов прошлого века), но более трудно и противоречиво эволюционируют к континентальному единству. Несмотря на ряд различных общих факторов, формирующих особую «латиноамериканскую целостность», в странах ЛА налицо «плюралистический регионализм», характеризующийся самым большим разнообразием стратегий интеграции, множественностью группировок, сфер сотрудничества и векторов интеграционных моделей ^[20,21], что серьёзно затрудняет движение к глобальной устойчивости. Между тем, сам по себе переход к УР имеет глобально-интегративный характер и требует нового более высокого уровня региональной и общепланетарной интеграции.

Поэтому интегративные процессы в любом регионе, на какой основе они не происходили бы, важно ориентировать в глобально-устойчивом направлении, поскольку любая дезинтеграция, как правило, ведёт к тому, что страна, их группа, либо регион, всё сильнее «закрепляются» в модели неустойчивого развития. Возникла объективная необходимость в дальнейшей ориентации региональной интеграции на переход к УР, сменяя вектор их интеграции от эффективности экономики к интеграции в целях развития, когда самому этому развитию необходимо придавать «интегративную устойчивость».

Бразилия в БРИКС: реализация стратегии устойчивого развития

Представителем ЛА в БРИКС является Федеративная Республика Бразилия, уникальная страна, в которой многочисленные племена индейцев синполитейного палеолита, занимающие значительную часть территории страны, соседствуют с современным космодромом и информационным обществом. Бразилия играет важную роль не только на американском континенте, но и весьма активно продвигает свои национальные и латиноамериканские интересы (а также других развивающихся стран) в рамках этого объединения. Бразилия, в значительной степени представляющая в БРИКС все полушарие, рассматривает это международное объединение в качестве одного из основных средств участия в решении глобальных проблем. ФРБ стала площадкой форума БРИКС уже третий раз - в ноябре 2019 г. в Рио-де-Жанейро прошёл XI саммит организации, где были подведены итоги первого десятилетия совместной работы (в рамках объединения страна уже провела два саммита в 2010 г. - ещё для БРИК и в 2014 г. уже после присоединения ЮАР).

От БРИКС как объединения нового поколения государств, которое, по мнению В.А. Садовничего, закладывает основы интегральной, гуманистически-ноосферной цивилизации ^[22], в значительной мере будет зависеть мировое развитие в перспективе XXI века, в том числе и глобальный переход к УР. В странах БРИКС (в которых проживают 43% населения на 26 % сухопутной территории планеты, производящие 27% мирового ВВП), к 2030 г. будет уже более половины мировой экономики. Эти государства нацелены на дальнейшее взаимовыгодное сотрудничество в рамках этого объединения, постепенно уходя от однополярного экономоцентрического развития в многополярный глобальный мир устойчивого будущего ^[23]. Все страны БРИКС включили понятие «устойчивое развитие» в свои официальные документы и, прежде всего, документы проводимых ими ежегодно саммитов, причём роль БРИКС в переходе мирового сообщества к устойчивому развитию возрастает. Так в принятой в конце 2019 г. Бразильской декларации по итогам XI саммита государств БРИКС также в очередной раз заявлено о приверженности сбалансированному и комплексному обеспечению устойчивого развития, о важности осуществления Повестки дня в области устойчивого развития на период до 2030 года.

У стран БРИКС есть существенные различия в экономике, социальной и экологической ситуации ^[24], поэтому при разработке и исполнении национальных стратегий УР каждое государство исходит из приоритетных для себя целей и интересов, но глобальная стратегия перехода к УР их объединяет. Как показывают прошедшие саммиты БРИКС, входящие в него страны соглашаются иметь разногласия по каким-то вопросам, но при этом ищут сотрудничества в областях с общими интересами, которые в будущем станут опорами устойчивого многополярного мира ^[25]. И хотя глобальное управление необходимо для решения многих проблем мирового развития, тем не менее, эффективный переход к УР без него в принципе невозможен, как и обеспечение глобальной безопасности ^{[26, 27]}.

У БРИКС появились более широкие возможности для содействия переходу к УР других развивающихся стран через новый глобальный формат, получивший наименование «БРИКС-плюс». Этот формат был объявлен на Саммите БРИКС 2017 г. в Китае, причём в первую очередь были приглашены к взаимодействию лидеры таких стран как ещё один восходящий латиноамериканский страна-гигант - Мексика, а также Египет, Гвинея, Таиланд и Таджикистан. Это решение относительно «БРИКС-плюс» тем самым выступает не только новым шагом на пути реализации глобальных амбиций объединения, но также форматом движения к устойчивости всё большего числа стран, в том числе латиноамериканских государств.

БРИКС по мере возможностей участвует в выполнении Целей устойчивого развития (ЦУР), воспринимая их как ориентиры, к которым нужно достаточно активно стремиться. Уже появились исследования, которые дают первые оценки их выполнении спустя несколько лет с начала их реализации с 2016 г. Так, согласно опубликованным данным Дж. Сакса и его соавторов о достигнутом прогрессе в реализации ЦУР в 2018 г., страны БРИКС занимают следующие позиции: Китай - 54-ое место, Бразилия - 56-е, Россия - 63-е, Южная Африка - 107-е и Индия - 112-е место среди включённых в исследование 156 стран ^[28]. Подобные результаты неслучайны: ещё в 2016 г. был опубликован Национальный план Китая по реализации Повестки дня для устойчивого развития до 2030 года, в котором были четко определены задачи КНР в соответствии с Целями устойчивого развития.

Этот доклад не является официальным инструментом мониторинга и использует общедоступные данные. Вместе с тем он является одной из первых публикаций, в которой даётся оценка позиций каждой страны в отношении достижения Целей устойчивого развития (ЦУР). Также опубликовано исследование оценки реализация Целей устойчивого развития в двух с половиной десятках крупных транснациональных корпораций в странах БРИКС. Оказалось, что самая высокая степень осуществления ЦУР - у китайских компаний, а самая низкая – у южноафриканских ^[29]. В ходе этого исследования также выявилось, что российские и бразильские компании больше всего внимания уделяют цели №8 (Содействие неуклонному, всеохватному и устойчивому экономическому росту, полной и производительной занятости и достойной работе для всех), китайские и индийские – цели №9 (Создание прочной инфраструктуры, содействие обеспечению всеохватной и устойчивой индустриализации и внедрению инноваций), а южноафриканские – цели №16 (Содействие построению миролюбивых и открытых обществ в интересах устойчивого развития, обеспечение доступа к правосудию для всех и создание эффективных, подотчетных и основанных на широком участии учреждений на всех уровнях) ^[29].

Более полная информация о выполнении ЦУР странами-членами ООН в формате Добровольных национальных обзоров различных государств по достижению этих целей уже размещается на сайте ООН, причём их официальная презентация и анализ пройдет на Политическом форуме по устойчивому развитию ООН в 2020 году. При подготовке такого обзора в России было выявлено, что большинство целей и задач перехода к УР в той или иной мере заложено в программные и стратегические документы страны, а также в ходе формирования системы статистического учета показателей ЦУР.

Россия уже поднялась с 63 места в 2018 г на 55 место в 2019 г. в рейтинге по сводному Индексу достижения ЦУР, причем позитивные тенденции развития обнаружены по ЦУР 1 «Ликвидация нищеты», ЦУР 4 «Качественное образование», ЦУР 8 «Достойная работа и экономический рост». Вместе с тем остаются цели и задачи, решение которых требует активизации совместных усилий государства, бизнеса и общества ^[30].

В отношении стран БРИКС высказывается мнение, что пока они ещё слабо взаимодействуют друг с другом в области реализации ЦУР ^{[29, p. 9.]}, что также очевидно из присланных ими в ООН упомянутых обзоров. Но, если исходить из дальнейших (докоронавирусных) тенденций развития этих государств, то следует ожидать укрепления сотрудничества между ними в этом важном направлении и более эффективного сотрудничества в продвижении к глобальной устойчивости. Это мнение опирается на появление и быстрое развитие и, как минимум, на дальнейшее участие в этом процессе недавно созданных важных структур БРИКС - Нового банка развития (НБР) и Cетевого университета с ожидаемой перспективой превращения их в глобальные институты.

Миссия НБР заключается в предоставлении финансирования создания инфраструктуры и проектов в области устойчивого развития в странах БРИКС ^[31]. При этом, приоритетным направлением этого банка считается становление «устойчивой инфраструктуры», отвечающей критериям устойчивости как в финансово-экономическом аспекте, так и в социально- экологическом плане. В настоящее время НБР, штаб-квартира которого находится в Китае (максимальный капитал которого составит 100 млрд долл США), уже одобрил 42 крупных проекта на общую сумму более 11,6 миллиарда долл., которые пока будут осуществляться на территориях стран-членов объединения. В своей стратегии развития с 2017 по 2021 г. НБР намеревается стать главным игроком в помощи БРИКС и другим, экономически менее развитым странам, способствовать достижению ЦУР, а также реализации Программы действий по финансированию развития и Парижского соглашения 2015 г. о климатических изменениях.

Страны БРИКС также уделяют большое внимание вопросам развития науки. В 2019 г. прошла вторая встреча академий наук стран БРИКС в рамках взаимодействия этих фундаментальных научных учреждений в Рио-де-Жанейро, где основными темами мероприятия было укрепление научно-технического сотрудничества стран «пятерки», а также биоразнообразие, устойчивое развитие и биоэкономика, как новая парадигма развития БРИКС. Ещё раньше, в 2015 г. был создан Сетевой университет БРИКС, в котором взаимодействие стран БРИКС является одной из важнейших инициатив, выступающей катализатором процесса выстраивания качественно новой архитектуры многостороннего взаимодействия в области образования и науки ^[32].

Этот университет БРИКС – сеть из 56 высших учебных заведений стран БРИКС, которые участвуют в совместных программах и приоритетных областях: исследованиям самого БРИКС, энергетике, компьютерным наукам, информационной безопасности, технологиям по борьбе с изменениями климата, водным ресурсам и экономике. Сетевой университет БРИКС, который заработает в полноценном режиме в 2020 году (если этому серьёзно не помешает пандемия коронавируса), уже активно занимается проблемами УР (организовываются специальные секции).

В рамках председательства России в БРИКС в 2020 г. реализуется более 20 мероприятий в области науки, технологий и инноваций. В текущем году Минобрнауки России инициировало объединение усилий стран БРИКС по борьбе с COVID-19 по линии взаимодействия науки, технологий и инноваций в области борьбы с распространением и преодолением последствий пандемии коронавируса. За последние несколько месяцев глобальная пандемия создала огромную нагрузку на системы здравоохранения во всем мире, беспрецедентно негативно повлияла на мировое сообщество и экономику, вызвало растущую глобальную рецессию и массовую безработицу. В этой связи важно использовать готовый механизм для отбора и финансирования многосторонних научных проектов - Рамочную программу БРИКС в сфере науки, технологий и инноваций.

Не менее важно развитие образования для устойчивого развития (ОУР), ставшего одним из ключевых факторов достижения глобальной устойчивости. ОУР будет способствовать реализации четвёртой цели ЦУР: «Обеспечить всеохватное и справедливое качественное образование и поощрять возможности обучения на протяжении всей жизни для всех». Цель №4 в ООН и ЮНЕСКО представляется даже в качестве новой концепции мирового образования, которая заключается в преобразовании жизни людей с помощью образования, причём образование признаётся в качестве основной движущей силы развития и достижения других предлагаемых ЦУР. Тем самым ОУР как развёртывающийся глобальный процесс должен опережать становление устойчивого глобального мира в его «полном формате», выступать в качестве приоритетно-ключевого фактора в переходе к УР. В значительной степени этому может и будет способствовать цифровизация образования, её приоритетная ориентация на реализацию стратегии УР.

Заключение

Реализовать Цели устойчивого развития латиноамериканские государства могут, как выполняя собственные национальные стратегии УР, в которые будут имплементированы основные цели, так и включаясь в их региональное и глобальное измерения, тем более, что в международных отношениях стал всё более осознаваться глобальный вектор их эволюции. Сейчас важно выделить то, что останется в старой модели развития и будет уходить в прошлое, а что перейдет либо появится в новой УР-модели становящегося глобального мира. В отличие от модели неустойчивого развития далеко не всякое практическое действие будет способствовать безопасно-поступательному развитию, тем более, в его глобально-устойчивой форме. Тем самым, у стран ЛА и других государств (прежде всего членов ООН) происходит становление новой - глобальной функции, в приоритетном порядке включающей в себя переход к УР, от которого зависит будущее выживание человечества и сохранение биосферы планеты.

Развернувшаяся короновирусная пандемия показала, что не только экологическая угроза может привести к гибели цивилизации, но и ряд других подобных негативных глобальных процессов. Поэтому движение к глобальной устойчивости должно включать более широкую гамму способов противодействия возможным угрозам и опасностям существованию и развитию человечества, что потребует теоретического совершенствования как ныне принятой концепции УР, так и создания новых концепций глобального управления. Кроме того, как выявила борьба с упомянутой пандемией, необходимо принимать превентивно-опережающие решения для появившихся и обостряющихся глобальных проблем, а не действовать традиционными способами устранения последствий локальных чрезвычайных ситуаций и катастроф.

Глобальный характер такого рода негативных для человечества процессов требует формирования новой системы управления, где доминирующим будет глобальный уровень управления. Стало очевидным, что выживание цивилизации возможно в условиях, когда разногласия государств не должны становиться предметом дальнейшей конфронтации, а рассматриваться и разрешаться путём переговоров. Укрепление партнерства в целях реализации УР предоставляет хорошую возможность мировому сообществу усилить многостороннее сотрудничество и позиционировать достижение глобальной устойчивости как приоритетный тренд мировой политики.

Мирополитические проблемы выступают в качестве одной из ключевых областей устойчивого развития, что существенно влияет на реализацию стратегии этой новой формы цивилизационного процесса. Политический аспект, как уже полагают многие исследователи, имеет смысл рассматривать как «четвертую опору» устойчивого развития, наряду с экономической, социальной и экологической сфер реализации. От присущих нынешней экономоцентрической системе стихийно-конкурентных отношений между народами становится целесообразным переходить на солидарные взаимодействия, основой которых станет взаимное согласие, сотрудничество и взаимопомощь, обеспечивая более эффективное движение к УР, глобальной безопасности и коэволюции с природой планеты ^[33].