To the question on the origins of regional cultural policy of Yakutia (XVIII – early XX centuries)

Borisov Andrian Afanasievich Doctor of History Chief Scientific Associate, the Institute of Humanities Research and Problems of Indigenous Peoples of the North of Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences 677027, Russia, Sakha (yakutiya) oblast', g. Yakutsk, ul. Petrovskogo, 1 a_a_borisov@mail.ru

Pavlova-Borisova Tat'yana Vladimirovna PhD in Art History Associate Professor, Department of Culturology, Ammosov North-Eastern Federal University 677000, Russia, Republic of Sakha (Yakutia), Yakutsk, Kulakovsky str., 42 pavlovaborisova@mail.ru Other publications by this author

Культурная политика возникает и развивается под воздействием государственной власти. Осознание роли институтов культуры и искусства в развитии общества, хотя произошло еще в ранний период истории почти одновременно с зарождением этих институтов и самого государства, но необходимость проведения целенаправленной культурной политики стала реализовываться только в XVIII в. Элементы такой политики вначале проявились избирательно, применительно к привилегированным сословиям, дворянству и духовенству. Например, в западных странах (Франции, Италии, Испании и Англии) и на Востоке (Китай, Япония). В условиях централизованных, абсолютистских государств, потребность в максимальной регламентации жизни подданных привела к идее использования элементов культуры и некоторых разновидностей искусства в целях укрепления государственности и прежде всего высшей власти. Прорыв в создании основ культурной политики был сделан в годы Великой Французской революции, свершившейся на основе идей выдающихся просветителей Вольтера, Монтескье, Дидро, Руссо. Они были убеждены, что будущее человечества зависит от степени просвещенности человека и в этом большое место отводилось созидательной силе демократического государства, основанного на республиканских началах.

В России «с эпохи царствования Александра II началось проведение целенаправленной государственной культурной политики в интересах модернизационного развития страны, что выражалось в налаживании культурно-просветительской деятельности, а также введении законодательных актов и постановлений, регламентировавших культурную жизнь России» ^[1]. Но элементы такой политики появились еще по меньшей мере в петровское время. Со времен Петра I, который намеревался создать в России регулярное государство, предпринимались попытки использовать культуру и искусство в интересах самодержавной власти. Так, например, создаваемые школы (элитные военные, церковно-приходские, казачьи, солдатские, цифирные), строящиеся памятники культуры (храмы, дворцы, сады), ассамблеи (светские собрания), новые правила этикета, заимствованные из Запада, не говоря уже о культурно-бытовых новшествах, были призваны прививать обществу идею сопричастности к служению государству и государю-императору как его олицетворению. Сама Церковь как мощный культурный фактор была поставлена на службу государству (всей жизнью церкви управлял Синод – один из государственных органов власти).

Территория Империи быстро росла и вместе с задачей по её освоению ставилась задача по культурной интеграции населявших её народов. Это не только попытки христианизации и распространения русского языка и обычаев, но также ретрансляция культурных ценностей, нравственных ориентиров, норм поведения европейской части России на окраины. Петр Великий понимал важность подобных мероприятий, ведь управлять разношерстным и разноязыким населениям было непросто.

Вплотную к созданию основ культурной политики в Империи, в том числе и на её окраинах подошло правительство Екатерины II, которая немалое место отводила народному просвещению, культурному воспитанию различных слоев общества, внедрению даже таких новшеств как профилактика инфекционных заболеваний. В губерниях был впервые создан государственный орган управления, отвечавший за развитие культуры – Приказ общественного призрения, в частности, в его ведении находились кроме богаделен и школы. Когда в 1767 г. было объявлено о созыве знаменитого представительного общероссийского собрания Уложенной комиссии по составлению нового свода законов, представители иноверцев также были допущены к выборам своих депутатов. Это был рубеж в проведении политики, когда у правительства сформировалось понимание того, что все население Империи, в том числе иноверцы, населявшие её территорию, являются подданными этого государства с определенными правами и обязанностями перед ним. Настоящая статья имеет целью обратить внимание на истоки культурной политики на примере Якутии. В историографии ранее речь шла как правило о культурном освоении данного региона, либо о межкультурном взаимодействии ^{[2; 3; 4; 5]}. В единственной работе, посвященной истории управления Якутии в имперский период, заявленный нами аспект не представлен ^[6]. В современной историографии речь идет о преобразованиях в областном управлении Якутии в конце XVIII – первой четверти XIX в. ^{[7, с.6-14; 8, с.6-15]}. Таким образом, специально поставленная проблема не изучалась. Выявление начального этапа и особенностей формирования основ региональной культурной политики в Якутии позволит по-новому взглянуть на историко-культурные предпосылки успехов в развитии культуры республики в XX-XXI вв.

Итак, что же представляла Якутия в XVIII в. в культурном отношении как регион в составе Российской империи? Несмотря на тот факт, что эта окраина Российского государства вот уже как полтора столетия находилась под скипетром русских царей этно-конфессиональный состав был по-прежнему преимущественно иноверческим. Русское население составляло едва ли более 5 %. Подавляющее большинство населения якуты, давшие собственно историческое название региону, коневоды и скотоводы, придерживались своих традиционных шаманистических верований. Они жили практически все в сельской местности небольшими поселениями хуторского типа, разбросанными друг от друга на большие расстояния. Образ жизни все еще сохранял свою сезонную подвижность (переезд между зимниками и летниками), унаследованную от традиционной кочевой улусной системы. Все это вкупе с отсутствием письменности создавало трудности в коммуникации. Поэтому в высшей степени получило развитие устное творчество: эпос, предания, народные песни, сказки. Малочисленные народы Севера, охотники, оленеводы и рыболовы, населявшие горно-таежные и тундровые зоны Якутского уезда: юкагиры, эвенки и эвены в отличие от якутов были еще более подвижны. Их традиционные жилища (чумы) даже зимние были передвижными, и тип коммуникации был схожим с якутами.

Между русским населением и коренными жителями еще было много культурных барьеров. Хотя межкультурное общение началось преимущественно через обмен в сфере охотничье-рыболовческого хозяйства это были два разных мира: мир православных крестьян и казаков, живших в небольших деревнях и заимках в долинах рек, а также чиновников воеводской канцелярии и комиссаров острогов и зимовий, с одной стороны, и шаманистов – скотоводов, оленеводов, охотников и рыболовов, кочевавших на бескрайних просторах тайги и тундры, с другой. Эти культурные миры продолжали развиваться независимо друг от друга. Подобное положение вещей не могло продолжаться бесконечно.

Политика в отношении культурных процессов, протекавших в их среде, носила особый характер. Отдаленность от имперских центров (от Якутска до Иркутска – губернского центра путь занимал несколько недель) формировали особую культурную среду. Воеводское управление повсеместно было упразднено в результате губернской реформы 1775 г. Последние провинциальные воеводы были упразднены в 1783 г. с образованием Якутской области. Во вновь образованной области были введены общероссийские губернские органы местного управления: верхняя и нижние расправы, земские нижние суды, магистраты и т.д. Вопросы, связанные с образованием и здравоохранением, находились в ведении Иркутской палаты общественного призрения.

Почти одновременно правительство Екатерины II взяло курс на христианизацию коренных народов Якутии. В отличие от правительства Петра I, насильно пытавшегося с 1706 г. крестить в православие вначале народы Западной Сибири, а затем и народы Восточной Сибири, в этот раз упор был сделан на предоставляемые льготы в связи с крещением: освобождение от уплаты ясака на 3 года, вознаграждение. Якутский депутат Уложенной комиссии Софрон Сыранов обратился к иркутскому губернатору А. Брилю с просьбой открыть для якутов казенное училище, так как среди них есть желающие обучать своих детей русской грамоте. В 1801 г. вновь при Спасском монастыре была открыта школа для якутских детей. Плату за обучение вносили родители. Хотя эта школа работала также недолго, до 1816 г., но в разные годы там обучало одновременно свыше 20 детей ^{[9, с.351–353; 10, с.28]}. После закрытия школы якутские дети стали обучаться в городском училище, которое начало действовать в начале XIX в. после реформы образования, проведенной либеральным правительством Александра I. Тогда начала складываться система начального образования в стране. В середине XIX в. представители коренных народов впервые получили возможность получать специальное техническое и медицинское образование. В эти годы группа якутских подростков была направлена на учебу в Казань в соответствующие училища получать специальность фельдшеров и агрономов.

Среди пришлого русского населения Якутии вопреки предвзятому мнению об его оторванности и отсталости в культурном отношении от жителей европейской части России правильнее было бы выявлять особенности провинциальной культуры местного сообщества, которое старалось воспроизводить культурную среду из мест своего исторического выхода. Так, например, если среди первых землепроходцев преобладали выходцы из Русского Севера, то якутское чиновничество рекрутировалось из самых разных концов Империи. Например, среди них были выходцы из Поволжья, центральных (Смоленской, Московской), крайних западных регионов (с территории современной Украины и Прибалтики) ^{[11, с.16-22]}. Они везли за собой прислугу, предметы быта и роскоши, окружавшей их на родине, книги, музыкальные инструменты, выписывали периодическую печать. Также названные провинциальные особенности культуры во многом формировались под влиянием региональной политики государства. Так, правительство уделяло много внимания развитию православной культуры. На протяжении всего изучаемого периода и даже в последний год существования Российской империи русские составляли меньшинство (около 10%). Происходило объякучивание особенно крестьян и казачества (Амга, Олекма, Вилюй, притрактовое население). Даже в Якутске, областном центре, где русские составляли более половины жителей все равно якутский язык был языком межнационального общения. Поэтому для сохранения этно-культурной идентичности почти единственную стабилизирующую роль играло православие. Почти каждый год возводились храмы и часовни, причем, часто при финансировании общества (крупные пожертвования вслед за русскими купцами и чиновниками делали якутские улусные головы и наслежные старосты, якуты-купцы). К 1917 г. по статистике в Якутии было 333 церкви и часовни. Формально все народы Якутии были крещены, но сохранялось двоеверие. Во всех округах и улусах практиковали шаманы, к их услугам иногда прибегали даже русские. Указы, направленные на пресечение шаманства, не могли быть реализованы на практике. Окружные исправники в своих донесениях писали, что они были бессильны что-либо предпринять, ибо призвание шаманов почти на всем протяжении даже XIX столетия было обыденным явлением.

Управление культурными процессами, как и в других частях Империи, долгое время было распределено между различными органами управления: структурами приказа общественного призрения, МВД, Министерства государственных имуществ, областными начальниками, губернаторами, окружными управлениями, органами городского и сельского самоуправления и т.д. Введение земств под влиянием буржуазных реформ 1860-х гг. не затронуло Якутию и поэтому здесь до начала следующего столетия ведомственная раздробленность в управлении культурой сохранялась.

Так, появлению первого театрально-зрелищного и общественного культурного учреждения мы обязаны городским властям Якутска. В начале 1820-х гг. по инициативе городничего Мордвинова из остатков Якутского острога было построено здание первого общественного клуба. Здесь по свидетельствам путешественника Ф.П. Врангеля и краеведа Н.С. Щукина ^{[12, с.234.]} ставились театрализованные представления силами местной молодежи из числа казаков и купечества. Собиравшаяся публика культурно проводила время.

До учреждения Министерства просвещения вопросы образования вначале находились в руках названного приказа общественного призрения, затем в ведении МВД. Как мы писали выше существовавшие в Якутии были разнообразные и давали только начальное образование. Школы Якутской области вначале были подчинены Казанскому округу. После окончания 2-4 классных школы ученики имели возможность поступить в Городское училище в Якутске. С образованием Якутской епархии в Якутске появилась духовная семинария, которая тоже давала среднее образование, где также учили начаткам литератур и музыки. Там же действовал хор. До появления должности инспектора народных училищ управление образования в области возглавлял лично якутский губернатор.

К началу XX в. целые районы страны не имели никаких культурно-просветительских учреждений. По официальным данным на 1904 г. из 1084 городов и городских поселений музеи были только в 104 городах ^{[1, с.415]}. Среди них был и Якутск, где Областной музей был открыт уже в 1891 г. силами общественности при участии местных властей.

В те же годы в г.Якутске был создан Кружок любителей литературы и театра. Активными членами стали члены областного управления, в том числе вице-губернатор. С разрешения властей в начале XX в. наравне с ранее открытым Клубом появился Инородческий клуб. Все представители первого поколения якутской интеллигенции и деятели искусства получили образование в учебных заведениях области, некоторые были направлены за пределы Якутии получили высшее образование.

Под влиянием Первой русской революции в области стали издаваться первые газеты и журналы на якутском языке. Вообще же первые печатные периодические издания («Областные ведомости», «Епархиальные ведомости») появились еще во второй половине XIX в.

Таким образом, зарождение предпосылок региональной культурной политики следует отнести к последней четверти XVIII в. Доминирование на всем протяжении изучаемого времени коренного (якутского) населения наложило определенный отпечаток на особенности этой политики. С одной стороны, происходило объякучивание в том числе и пришлого русского населения, якутский язык даже вошел в официальную практику общения среди чиновничества, а с другой стороны, эта отдаленная окраина не так заметно отставала от общекультурных веяний Империи. И здесь с небольшим опозданием реализовывались современные культурные практики не только благодаря купеческой, крестьянской и казачьей среде, а также миссионерству, но также и за счет деятельности местного чиновничества. За истекшее с той поры время наметились основные направления культурной политики в регионе, которые нашли успешное продолжение в советское время.