Evaluation information within the culture of social and humanities research

Sutuzhko Valerii Valerievich Doctor of Philosophy Professor, the department of Social Communications, Volga Region Institute of Management – branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration under the President of the Russian Federation 410022, Russia, Saratovskaya oblast', g. Saratov, ul. Opkh Saratovskoe, 15, of. kv. 10 vavasut@yandex.ru

В социальных и гуманитарных науках происходит субъективизация ценностей при методологической установке на объективность в познании. Объективность в познании не достигается и по иной причине — в фактологический уровень научной дисциплины (социологии, социальной психологии, правоведения) кладется оценочная информация, однако вместе с тем согласно сциентистской методологии «ценностной нейтральности» в научном познании оценочная информация недопустима. Необходимо использовать в исследовании только факты и описательные (дескриптивные) выражения Неслучайно, что основанные на принципе верификации позитивистской методологии эмпирического исследования опросные методы, применяемые в социально-гуманитарном познании (правоведении, социальной психологии, социологии) явном образом исключают использование оценочной информации при обработке результатов научного познания и ценностей в качестве оснований научного анализа, тем не менее в скрытой форме применение опросных методов эмпирического исследования неизбежно приводит к получению в качестве результатов оценочной информации, упрочению определенных социальных ценностей. Такого рода методология в социально-гуманитарном познании существует до сих пор, пытаясь отстаивать непогрешимость и объективность научного познания, только при условии исключения из лона науки оценочной информации.

Однако объективность научного познания, если это удается, достигается всегда в процессе субъектной деятельности. Чтобы объект познать, субъекту необходимо его оценить. Причём оценивание объекта подразумевает то, что объект является значимым для субъекта (то есть попал в зону его внимания), поэтому стало возможным признать этот объект ценностью и тем самым всесторонне познать объект (выявить все свойства). Объективность науки именно в том и заключается, чтобы субъективно (по-другому невозможно) выявить все свойства объекта. Неслучаен тот факт, что во многом именно социально-философский анализ данных положений дал толчок зарождению и современному развитию взаимоисключающих направлений социально-психологической, социологической и юридической теорий, в которых произошла переоценка научных ценностей социально-гуманитарного познания.

При помощи феноменологического подхода одним из первых переосмыслил возможность объективности научного познания Э. Гуссерль, который пришел к пониманию несоизмеримости факта и сущности в научном познании. Как следствие в реальном исследовании всегда существует неразрешимая проблема невозможности «отыскания сущности» объекта познания посредством «нахождения фактов». Такой подход к пониманию взаимодействия сущности и факта можно использовать в социально-философском исследовании оценочной информации в социально-гуманитарном познании. При изучении социальных феноменов с помощью фактов, содержащихся в оценочной информации, невозможно выявить сущность человека и общества. В то же время несомненно то, что сущность объектов социально-гуманитарного познания сводится к их ценности (идеи). Вместе с тем парадоксальность заключается в том, что в реальном исследовании нельзя обойтись без эмпирического материала (фактов). Поэтому содержание понятия факт (опыт) возможно расширить и включить в него проявление сущности в ценностях и оценках. В данном контексте размышлял и Ж.П. Сартр, сформулировав идею о том, что выявление сущностей позволяет изучать и классифицировать факты.

Феноменологическая философия руководствуется принципом, требующим от исследователя «Идти к самим вещам» при помощи эйдетической интуиции, которая интерпретируется в свою очередь как идеальное восприятие (оценка) «всего подлинно проявляющегося». В этом смысле оценочная информация как факт (эмпирический материал) определяет подлинное проявление сущности вещей, отраженное в их ценности. Следовательно, положение о несоизмеримости факта и сущности представляется истинным только в том случае, если анализировать данные понятия в одной шкале измерения. При многомерном исследовании оказывается, что факт и сущность образуют целостную систему познавательной деятельности субъекта. При феноменологическом подходе в оценочной информации обнаруживается единство личностного смысла и социального значения, которыми образована сфера индивидуальной и общественной ценности. С помощью оценочной деятельности субъекта происходит актуализация ценностей в объективной реальности. В этом смысле оценочная деятельность всегда субъектный феномен, осуществляющийся как ценностная предметность, ставшей объектом оценочных действий. Кроме того, полученная в процессе оценочной деятельности оценочная информация отражает в себе свойства данной ценностной предметности и тем самым выражается определенная характеристика социальной сущности. Социально-онтологическая обусловленность оценочной деятельности отражает собой специфику функционирования мотивационно-потребностной сферы социальной жизни, в рамках которой человек и общество постоянно находятся в ситуации выбора одного предмета и отвержения другого предмета для удовлетворения своих потребностей.

В чем же актуализируется ценностная предметность объекта? Ответ очевиден — в оценочной информации, при этом субъект с помощью оценок опредмечивает свои актуальные потребности. Вместе с тем, неверно утверждать, что оценки и ценности равнозначны с соответствующими ценностными предметностями. Как правило, ценности представляют собой зеркальное отражение ценностных предметностей, или динамических и статических свойств объекта. В роли «зеркала» выступает субъект оценочной деятельности. При таком понимании сами свойства объекта представляют собой объективные показатели, в то время как отраженные свойства объекта по определению — субъективно-обусловленные показатели. Поэтому оценивание объекта осуществляется посредством субъектной рефлексии и систематизации субъективных образов объективной реальности. Неслучайно ценностная предметность объектов определяется в ценностях исключительно посредством систематизации образов или рефлексии субъекта. При этом форма субъектной рефлексии детерминируется конкретным основанием оценивания, который выбирает субъект из множества признаваемых им оценочных критериев.

В этом контексте ценности, выступающие в качестве оснований оценивания, являются сущностью субъекта. Во многом потенциальное бытие ценностей раскрывается в ситуации актуализации сущности субъекта в предмете оценивания. Потенциальное бытие ценностей преобразуется в их подлинное бытие (другими словами, возможная ценность превращается в действительную, актуальную ценность) тогда, когда субъект посредством предметов оценивания реализовал свои потребности. При этом в структуру ценности входят не только ценностные отношения, но и ценностные свойства. Поэтому в исследовании ценностей необходимо учитывать как субстанциональные, так и реляционные характеристики. Ценности феноменологически не являются объективными вещами, которые существуют автономно — в бытии, оторванном от субъекта. Ценности — это свойства объектов, проявляющие своё бытие во взаимодействии с субъектом. Более того ценности — даже не субъектные образы ценностных предметностей объектов. В процессе рефлексии объекта сознание субъекта руководствуется нормами, выступающими в качестве оценочных оснований и выражающими субъектные интересы. Нормы — актуализация субъектом ценностных предметностей объекта, форма осуществления ценностной предметности объекта в сознании субъекта. Следовательно, ценности в отличие от норм не являются рациональными сущностями, они актуализируются в досознательных явлениях. Однако, формализуются ценности в действительности посредством норм, которые служат оценочными основаниями, и получаемых в процессе оценочной деятельности оценок.

В данной интерпретации ценности, как правило, проявляются не в качестве собственно объектов, а в качестве социализированных форм бытия, которые часто отождествляют с общественным бытием в целом. Однако ценности с большой долей вероятности проявляются в качестве социальной экзистенции — основы личностного бытия. Таким образом, ценностный мир может быть отнесен к онтологической сфере, в этой связи предмет ценности постоянно подвергается воздействиям в процессе общественной жизни и поэтому меняется. Вместе с тем, ценностный (объективно-существующий) мир может быть отнесен и к сфере гносеологии. Субъект познает постоянно меняющиеся предметы ценностного мира посредством оценочной информации, выражающей определенные субъект-объектные отношения, которые в свою очередь имеют конкретную социальную детерминацию. Поэтому познание предметов ценностного мира можно представить как социально-обусловленную оценку соответствующих свойств объектов реальности.

При таком теоретико-методологическом подходе оценочно-ценностная сфера не есть феномен исключительно психической действительности. Несмотря на это в отечественной социально-гуманитарной науке феномен оценки исследуется рядом авторов только в качестве предмета психологии. Конечно, нельзя не отметить научную значимость и основательность психологического исследования оценочной сферы [см. 1; 2]. Но вместе с тем мир ценностей и оценок «представляет собой социальный феномен, продукт жизнедеятельности общества и социальных групп» ^{[3, с. 101-102]}. Также важно понимать, что социальные ценности существуют не только объективно — в сферах социального познания и социального бытия, но и субъективно — на уровне личности. На уровне личности усвоенные человеком социальные ценности субъективизируются в качестве ценностей личности. Личностные ценности представляют в свою очередь идеальный образ Сущего — Должное, который содержит в себе отражение (субъективное) общественной практики, социальной жизни (объективное), тем самым определяется в дальнейшем личностный выбор, стратегия и тактика человеческой деятельности. Одновременно ценностный мир личности служит основанием для идеального оценивания окружающей среды и «источником жизненных смыслов индивидуального субъекта, которые объекты и явления действительности приобретают в контексте должного. Личностные ценности выступают (по отношению к потребностям) функционально-автономными источниками смыслообразования, подключающими при этом индивидуальную жизнедеятельность к жизнедеятельности социума и, в конечном счете, человечества» ^{[4, с. 48-49]}.

Подводя промежуточные итоги, можно констатировать то, что оценочно-ценностный мир, ценности и оценочная информация на протяжении истории классической и неклассической науки постоянно находились в зоне внимания социально-гуманитарного познания, в котором ключевой темой является специфика социального бытия и общественного сознания. Несомненно то, что ценности по праву являются основным предметом социально-гуманитарного исследования человеческой жизни. Ценности служат основанием для оценочной информации, кроме того в оценках происходит актуализация ценностей. При этом ценности не только детерминируют соответствующие оценки, но и соотносятся в свою очередь с конкретными интересами общества или личности. Неслучайно до оценочной деятельности на экзистенциональном уровне субъект при актуализации интересов выполняет действия по согласованию, подчинению и конфигурации интересов [см. 5]. Полученная в процессе субъектной деятельности оценочная информация актуализируются в человеческой практике, как на уровне личности, так и на уровне социума. С помощью оценочной информации субъект осуществляет познание внешней среды и своего внутреннего мира. В процессе оценки субъект выбирает, как правило, значимые для него объекты, которые оказываются необходимыми не только для личностного бытия, но и для социальной жизни в целом. Как следствие «с оценкой взаимосвязаны такие социально-философские категории, как цель, интерес и идеал, имеющие огромное значение для общественного созидания и нравственного совершенствования человека» ^{[6, с. 374]}.

Во многих философских направлениях старались элиминировать социально-философский подход к анализу бытия и сознания, тем не менее в реальном исследовании не представлялось возможным изучать феномены человека вне его личности и социального окружения. Поэтому неслучайно то, что оценочно-ценностные понятия, в которых фокусируется социальная сущность феномена «человек», в разных значениях применялись при исследовании различных философских проблем. В качестве иллюстрации можно проанализировать феноменологическую и герменевтическую терминологию, в которой не применялись такие слова как ценности, оценки, ценностная предметность, оценочный процесс и тем более оценочная информация. Вместе с тем в феноменологии и герменевтике непроизвольно ставились проблема ценности и происходило исследование оценочно-ценностной проблематики как на онтологическом, так и на гносеологическом уровне. В ключевых понятиях феноменологической и герменевтической философии («истолкование», «интерпретация феномена», «проявление сущности», «понимание» и «объяснение») в сущности отражается множество качественных и количественных показателей, входящих в оценочные феномены. Более того современные интерпретационные методы исследования, которые, как правило, применяются на стадии обработки и представления полученных результатов, по сути, включают в себя оценочные действия, результатом которых является оценочная информация о поведении объекта исследования. Э. Гуссерль и его последователи, «характеризуя интерпретацию феномена как отождествление явления, сущности и бытия объекта, отражают основные моменты оценочной деятельности субъекта. Оценивая объект («интерпретируя феномен») субъект непременно выражает свое отношение к проявлению (форме), сущности (содержанию) и бытию самого объекта. Результат оценочной деятельности может быть истинным или ложным, адекватным или неадекватным (соответствовать реальности или нет) и тому подобное, но вместе с тем субъект сознательно стремиться проявлять, «делать более явным» интересующий его феномен» ^{[7, с. 51]}.

Вероятно, интуитивно представляя сущность человеческого сознания в качестве феномена субъектной оценки, П. Рикёр соединил герменевтику и феноменологию, создав феноменологическую герменевтику, где убедительно продемонстрировал, «как можно ограничить субъективность интерпретации (по сути сводимой к вербально-рациональной оценки) с помощью специальных методов анализа». В этом контексте «понимание в герменевтике (по существу идентичное словесно-логической оценке) осуществляется на нескольких уровнях. Прежде всего, оно нацелено на установление глубинного смысла, лежащего в основе поверхностного содержания» ^{[7, с. 52]}. П. Рикёр, размышляя о сущности понимания, вслед за М. Хайдеггером убедился, что «понимание (как форма оценки) является способом бытия, а не способом познания». В то же время в отличие от М. Хайдеггера он не стремится «специализированно изучать бытие и ограничивается только герменевтическими проблемами интерпретации, которые решаются часто с помощью узкого социально-философского подхода (в контексте другого человека) и оценочной трактовки» ^{[8, с. 31-32]}. Таким образом, П. Рикёр хотя и разработал принцип «герменевтической арки» (от понимания к объяснению и от объяснения к пониманию), но не осознал его универсальности и тем более не сформулировал его в качестве социально-философского принципа. Несмотря на это «герменевтическая арка» П. Рикёра, дополняющая «герменевтический круг» В. Дильтея и Ф. Шлейрмахера, является социально-философским законом осуществления субъектных взаимоотношений и соответствующих им межсубъектных оцениваний.

Кроме того, оценочно-ценностные проблемы непрерывно, но с разной интенсивностью всплывали почти во всех ныне существующих течениях философской мысли. Однако, в современной западной науке и философии, как правило, преобладает прагматическая парадигма. Поэтому неудивительно, что и современная зарубежная аксиология, имея широкую прикладную направленность, демонстрирует скромную теоретическую значимость и незначительную репрезентативность. В рамках зарубежной психологии оценки и ценности включены в механизмы регуляции поведения и самоактуализации личности (К. Гольдштейн, А. Маслоу, К. Роджерс), в этических концепциях ценности и социальные оценки используются как предельные нормативные основания (Р. Кобурн, Ф. фон Кучера, С. Нэпье), в философии науки и эпистемологии исследуется реализация ценностей и оценки в познавательной деятельности (Т. Кун, Л. Лаудан, И. Лакотос, П. Фейрабенд).

Отечественная аксиология начинает развиваться только с середины шестидесятых годов прошлого столетия, хотя оценочно-ценностная проблематика явно или неявно затрагивалась в трудах большинства известных русских философов. Несмотря на то, что в среде классических отечественных философов трудно выявить «чистых аксиологов», да и аксиология никогда не была отдельной областью их внимания, в свое время отечественная философия религиозного Ренессанса стала открытием «оценочно-ценностного видения» мира и человека. В общечеловеческих ценностях и социальных оценках было раскрыто «их духовное содержание как внутренняя основа человеческого всеединства». «Увидев ценностные начала человеческого бытия не в познающем разуме, пусть и мировом, а в божественной духовности», многие мыслители отечественного религиозно-философского Ренессанса (В.С. Соловьев, С.Н. Булгаков, Н.О. Лосский, С.Л. Франк и другие) подчеркивали «глубинную взаимосвязь и органическое единство социально-философской триады XX века (Дух-Свобода-Личность)».

По определению Н.А. Бердяева «духовность несет с собой освобождение, она несет с собой человечность, поэтому дух, свобода, личность имеют номинальное значение… Возможен прорыв духовности в социальную жизнь, и все лучшее в социальной жизни исходит из этого источника. Нужно оставить совершенно ложную идею второй половины XIX века, что человек есть создание социальной среды. Наоборот, социальная среда есть создание человека» ^{[9, с. 324]}. М.М. Бахтин, исследуя аксиологическую проблематику, видит «в многообразии индивидов множество «неповторимо ценных личных миров» и вместе с тем настаивает на том, что между этими «ценностными центрами» не возникает никакого противоречия». Более того ценности реализуются, по словам классика, только в действиях, поступках, в которых и происходит сущностный диалог «Я» и «Другого». И.А. Ильин, многократно размышлял об оценочно-ценностной тематике и подчеркивал то, что «именно преобразующий человека порыв божественной духовности в социуме и реализуется в виде общечеловеческих и духовных ценностей» ^{[10, с. 753]}. Как следствие, в классической интерпретации Н.О. Лосского, «вся жизнь движется любовью к ценностям» ^{[11, с. 182]}.

Однако, несмотря на глубокие исторические корни в отечественной социальной философии первое непосредственно аксиологическое исследование В.П. Тугаринова «О ценностях жизни и культуры» было издано в 1960 году. Впервые в истории философии марксизма-ленинизма в данной монографии самостоятельно исследовалась аксиологическая проблематика. В шестидесятые годы ХХ века в отечественной философии начинается активная разработка оценочно-ценностной тематики, выразившаяся в появлении множества научных публикаций, в которых более глубоко анализируется аксиологическая терминология, и, как следствие, в 1964 году в монографии «Ценность и оценка» В.А. Василенко впервые в отечественной философии пытается развести понятия ценности и оценки. Тем не менее отечественные исследователи аксиологической проблематики до восьмидесятых годов ХХ века как правило пытались доказать обоснованность использования оценочно-ценностных понятий в философских направлениях марксизма-ленинизма (диалектический материализм, исторический материализм, научный коммунизм). Более того, долгое время в отечественной философии название теории ценности «аксиология» применялся только для критики западных (так называемых «буржуазных») оценочно-ценностных концепций. Знаменательным событием в новейшей истории отечественной аксиологии явилась впервые состоявшая в Тбилиси (1965) открытая дискуссия по проблеме ценностей. Своеобразным пиком в исследовании оценочно-ценностных представлений в отечественной социальной философии можно считать последние десятилетия ХХ века.

В отношении современной отечественной аксиологии можно сказать, что теоретико-эмпирическое исследование оценочно-ценностной проблематики в социальной философии и социально-гуманитарных науках продолжается с разной степенью интенсивности. Если в первое десятилетие XXI столетия большинство аксиологических исследований проводилось в сфере социальной философии и социологии, то во втором десятилетии опубликовано множество работ, исследующих, главным образом, оценку и оценочную деятельность в рамках социально-гуманитарного познания. Например, в современной отечественной юриспруденции одной из перспективных для исследования является проблема правовой оценки. В этом контексте правомерным представляется создание и активное развитие в последнее десятилетие нового научного направления «эстиметология», в рамках которого синтезируются знания о феномене оценке, теория и практика оценочной деятельности ^{[12, с. 8]}.

В связи с развитием оценочно-ценностных подходов к анализу человеческой деятельности, социального бытия и социального сознания современное аксиологическое исследование, проводимое зарубежными и отечественными авторами, характеризуется несколькими общими методологическими основаниями ^{[13; 14; 15; 16; 17]}. Переоценка сложившихся в истории науки ценностей позволила методологически пересмотреть историю научной мысли.

Вполне можно согласиться с основанным на гегелевском понимании диалектической эволюции «тезис-антитезис-синтез» мнении о существовании классического, неклассического и синтетического этапов в развитии научного познания. Классический метод познания характеризует«организационная простота». Неклассический метод познания, названный «неорганизованная сложность», сложился в начале прошлого столетия, когда появилась квантовая механика и сформулировалась теория относительности. Постнеклассический (синтетический) метод научного познания (организованная сложность) зародился в середине ХХ века на основе кибернетики, теории информации и теории систем.

В современном исследовании допустимы всевозможные методологические подходы, однако в культуре социально-гуманитарных наук, начиная с конца прошлого столетия, обнаруживаются тенденции окончательного перехода к синтетической методологии и диалогической парадигме. Одной из характерных иллюстраций является методология современной истории, применяемая зарубежными и отечественными авторами. Переоценивая старые и устанавливая новые научно-исторические ценности (по существу - методы историографии) современные историки вынуждены осознавать необходимость синтезировать и признавать равнозначными все достижения исторической науки. При таком методологическом подходе исследователь не должен делить мир на своих и чужих, на новое и старое, большое и маленькое, так как всё ценится равнозначно, любое событие оценивается как значимое. В результате возможна концептуализация пространства социально-исторической мысли. Другим примером может служить широкое использование в социально-гуманитарных исследованиях методологии синергетики, где принципы теории систем применены к процессам развития и объяснено соотношение гармонии (организованности) и хаоса (неупорядоченной сложности). В процессе происходящей эволюции культуры социально-гуманитарного исследования, вероятно, преобладают синтетический подход (способный устранить разнозначность и разобщенность исследований) и диалоговая парадигма (способствующая установлению равнозначности исследователей). В ходе развития оценочно-ценностной концепции в современном научном сообществе наконец-то осознало, что ценностная нейтральность ученого — химера. Кроме того, отражением современных процессов в социально-гуманитарном знании может служить появление в конце ХХ века нового направления общественной мысли — глобалистики, где доказывается жизненная значимость переоценки нынешней реальности человечества и применяется в качестве метода исследования — синтез (принцип классического научного познания, отвергнутый в своё время в неклассической философии).

Таким образом, в пространстве современной философии и методологии науки возможно переосмыслить, прояснить и понять весь опыт изучения феноменов, лежащих в основе оценочной информации, которая неизбежно используется в культуре гуманитарных и социальных исследований. Вместе с тем, нельзя элиминировать дискуссионность, сложность собственно проблемы оценочной информации в социально-гуманитарном исследовании и необходимость дальнейших размышлений.