Ideological conflicts between Bolsheviks and Left Social Revolutionaries in the regional government branches

Kontsevoi Il'ya Anatolevich PhD in History Lead specialist of the Russian Federal State Archive 119435, Russia, Moskovskaya oblast', g. Moscow, ul. Bol'shaya Pirogovskaya, 17 ilkontsevoy@gmail.com Other publications by this author

Взаимодействие большевиков и левых эсеров в местных органах власти представляет значительный интерес для изучения истории Российской революции 1917 – 1918 гг. В первую очередь, это обусловлено важностью исследования региональной специфики революционных и постреволюционных процессов. Рассмотрением совместной деятельности большевиков и левых социалистов-революционеров (интернационалистов) занимались советские исследователи, которые в своих работах анализировали данную проблематику с позиции борьбы РСДРП(б)–РКП(б) с ее политическими противниками. Вышли в свет работы, в которых рассматривалось установление и упрочение советской власти в различных регионах России под руководством большевистской партии. В рамках данного направления появились исследования К. В. Гусева ^[1] и Х. А. Ерицяна ^[2], Н. К. Кононова ^[3], Н. П. Марченковой ^[4], Е. Б. Скобелкиной ^[5].

В постсоветской историографии региональная проблематика взаимодействия партий также рассматривалась, однако далеко не все ее аспекты были детально проанализированы. А. А. Смирновой ^[6], А. И. Юрьевым ^[7], Я. В. Леонтьевым ^[8], Т. В. Осиповой ^[9] было изучено взаимодействие между данными партиями по различным вопросам, исследована региональная история партии левых эсеров и ее местных лидеров. Однако авторами не производилась типологизация конфликтов между большевиками и левыми эсерами, причины и последствия этих конфликтов подробно не анализировались.

На основании имеющихся в нашем распоряжении документальных источников и материалов печати можно утверждать, что между РКП(б) и ПЛСР(и) в советах имели место конфликты как минимум трех типов: конфликты по поводу представительства партий в советах и их исполкомах, конфликты по вопросу о выборах делегатов на V Всероссийский съезд Советов и идеологические (политические) конфликты ^[10]. Конфликты идеологического характера являлись самыми острыми, поскольку зачастую приводили большевиков и левых эсеров к противостоянию. Поэтому именно конфликты данного типа представляют наибольший интерес для изучения и позволяют понять перспективу кризисного взаимодействия РКП(б) и ПЛСР(и) в рамках системы советской двухпартийности.

Конфликт в Зубцовском уездном исполкоме

Увеличение представительства партии левых эсеров в местных органах власти в первой половине 1918 г. способствовало усилению ее влияния и неизбежно приводило к столкновениям между ПЛСР(и) и РКП(б) по различным вопросам. Наиболее часто встречающимися идеологическими конфликтами были противоречия между двумя партиями относительно проведения продовольственной политики, а также по вопросу об отношении к действиям отдельных представителей РКП(б). Последний тип конфликтов был связан в первую очередь с оценкой левыми эсерами конкретных поступков большевиков и попытками ПЛСР(и) развернуть критику в адрес местных членов РКП(б).

Самым ярким примером такого рода конфликтов стало столкновение двух партий в уездном исполкоме Зубцовского совета Тверской губернии. Противостояние большевиков и левых эсеров фактически могло перерасти в политический скандал на общегосударственном уровне, однако восстание левых эсеров 6 июля 1918 г. помешало дальнейшему развитию конфликта.

Первоначально 27 мая 1918 г. на заседании Зубцовского уездного исполкома обсуждался вопрос о злоупотреблениях, выявленных в деятельности уездного комиссара внутренних дел большевика Горнова. Он был обвинен в получении картофеля, столярных и слесарных инструментов, которые, вероятно, предназначались для Зубцовского исполкома ^{[11, л. 73]}. Член следственной комиссии по данному делу левый эсер Смирнов, несмотря на противодействие председателя исполкома большевика Н. Н. Воронцова, зачитал постановление комиссариата юстиции об аресте Горнова, в котором перечислялось обнаруженное у него имущество ^{[11, л. 73]}. В ответ на вопрос о том, откуда Горнов мог взять это имущество, Воронцов заявил, что выделил для нужд Горнова картофель, поскольку его отец являлся голодающим и нуждался в продовольствии ^{[11, л. 73 об.]}. В ходе обсуждения этого вопроса большевики, отметили, что они «не позволят пачкать партию», так как Горнов «раньше делал много хорошего для трудового народа» ^{[11, л. 74]}.

Данные заявления не удовлетворили комиссара юстиции Смирнова, который заявил о необходимости немедленного ареста Горнова и привлечения к суду всех виновных в злоупотреблениях. Также левый эсер отметил, что «фракция левых социалистов-революционеров все время имела давление со стороны коммунистов-большевиков» ^{[11, л. 74]}. Конфликт по вопросу о злоупотреблениях превращался в идеологический спор большевиков и левых эсеров, что вносило в их взаимоотношениях элемент конфронтации.

На следующем заседании Зубцовского исполкома обсуждение вопроса о злоупотреблениях продолжилось. Горнов был вызван для дачи объяснений по предъявленному ему обвинению. В ходе рассмотрения данного дела большевики отметили критику левых эсеров в адрес своей партии и потребовали прислать следственную комиссию из Центра для рассмотрения дела ^{[11, л. 77 об]}. В итоге это решение было утверждено, также члены исполкома проголосовали за передачу Горнова на поруки фракции РКП(б) ^{[11, л. 78]}.

Однако это не исчерпало противоречий между двумя партиями в Зубцовском совете. 14 июня 1918 г. при обсуждении вопроса о создании комбедов представитель левых эсеров Смирнов раскритиковал их введение и отметил, что в их создании нет необходимости ^{[11, л. 85]}. Взаимоотношения между представителями двух партий в Зубцовском совете становились конфликтными, что не могло не отразиться на их совместной работе.

Во второй половине июня 1918 г. секретарю Президиума ВЦИК В. А. Аванесову было направлена телеграмма от одного из лидеров ПЛСР(и) М. А. Спиридоновой, которая сообщила об инциденте с арестом шестерых левых эсеров, членов Зубцовского исполкома. По данным Спиридоновой, в ответ на арест Горнова по решению следственной комиссии фракция большевиков Зубцовского исполкома постановила арестовать шестерых левых эсеров и расстрелять их, однако продовольственный отряд отказался привести приговор в исполнение, и левые эсеры были отправлены под арест. Все эти события вызвали возмущение М. А. Спиридоновой, которая потребовала от ВЦИК навести порядок в Зубцовском исполкоме ^{[12, л. 4]}.

В соответствии с данной телеграммой 22 июня 1918 г. секретарь ВЦИК Аванесов распорядился, чтобы Зубцовский совет предоставил подробные данные об аресте и приговоре к смертной казни левых эсеров ^{[12, л. 6]}. 28 июня 1918 г. Зубцовский совет телеграфировал во ВЦИК свой ответ. Для разъяснения вопроса в Москву был направлен председатель Зубцовского исполкома Воронцов ^{[12, л. 7]}.

Представители РКП(б) выдвинули собственную версию произошедших событий. В своем докладе в ЦК РКП(б) Воронцов сообщил, что левые эсеры, используя прецедент с арестом Горнова за злоупотребления, произвели «определенный подкоп под коммунистов путем воздействия на несознательные массы» ^{[13, л. 12]}. По словам Н. Н. Воронцова, в одном из волостных советов левые эсеры стали агитировать за созыв крестьянского съезда, против чего резко выступали большевики. В связи с рассылкой левоэсеровских воззваний о созыве съезда Воронцов вызвал к себе председателя волостного совета левого эсера Артемьева и арестовал его. Дело было передано в следственную комиссию, которая арестовала еще нескольких левых эсеров ^{[13, л. 12]}. Их арест вызвал недовольство крестьян, которые, «грозя насилием со стороны граждан», потребовали освободить всех арестованных ^{[13, л. 12]}. В итоге, по данным Воронцова, двое левых эсеров были освобождены, а остальные оставлены под арестом. Сообщение о попытке расстрела шестерых левых эсеров большевик назвал «сущей ложью и провокацией», обвинив в распространении слухов об этом председателя волостного совета левого эсера Клюева ^{[13, л. 12]}.

К сожалению, отсутствие источников не позволяет проследить, чем завершился конфликт, однако очевидно, что дело об аресте левых эсеров в Зубцовском уезде являлось показателем напряженности взаимоотношений между двумя советскими партиями в июне 1918 г. Выявление злоупотреблений среди местных большевиков привело к критике со стороны ПЛСР(и) и ответной реакции большевиков, которая была воспринята левыми эсерами, как сигнал к началу противостояния в рамках уезда. Увеличение конфликтов между большевиками и левыми эсерами в конечном счете свидетельствовало о начавшемся кризисе советской двухпартийности.

Столкновения по вопросу о Брестском мире

Несогласие левых эсеров с заключением Брестского мира стало причиной распада правительственной коалиции двух советских партий. На региональном уровне эта проблема также проявилась, хотя в меньшем масштабе, чем на уровне высших органов власти и управления. Столкновения по данному вопросу между партиями происходили на заседаниях местных съездов советов. Так, на Новгородском губернском съезде советов между большевиками и левыми эсерами развернулась дискуссия о внешней политике Советской России. В ответ на выступление представителя РКП(б) Пахомова левый эсер Ромм выступил с критикой его позиции по вопросу о заключении мира с Германией и ее союзниками. Ромм заявил, что после заключения Брестского мира «нам приходится свертывать с того пути, который наметила Октябрьская революция», и назвал это недопустимым. Он выступил за борьбу с «германским империализмом» ради защиты революции ^{[14, л. 8 об.]}.

В ходе голосования по резолюции, предложенной фракцией РКП(б) левые эсеры снова выступили с критикой ее отдельных положений. Ромм потребовал исключить из резолюции фразу о том, что губернский съезд поддерживает решения IV Всероссийского съезда Советов, однако большинство делегатов отклонили его поправку ^{[14, л. 10]}. Также большевики выступили против предложения фракции ПЛСР(и) о запрете на включение в состав Красной армии «контрреволюционных генералов» ^{[14, л. 10]}.

Дискуссии на губернском съезде советов не сказались на практике повседневной административной работы большевиков и левых эсеров в губисполкоме, где представители обеих партий продолжали тесно взаимодействовать. Однако на уездном уровне расхождения между большевиками и левыми эсерами по данному вопросу стали приводить к конфликтам. Так, председателем ВЦИК Я. М. Свердловым была направлена телеграмма в Боровичский совет Новгородской губернии, в которой говорилось, что ВЦИК получил сведения об исключении большевиков из совета левыми эсерами из-за разногласий по вопросу о заключении мира. От Центрального исполнительного комитета последовало заявление, что он «считает недопустимым междоусобную борьбу в Советах между партиями, стоя всецело на платформе советской власти, как борьбу, дробящую силы и подрывающую советскую власть» ^{[15, л. 3]}. Кроме того, в документах Общего отдела ВЦИК содержится записка Я.М. Свердлова, в которой говорится, что Боровичский совет еще 18 марта 1918 г. исключил из своего состава большевика Андреева за то, что тот поддержал ратификацию Брестского мира, вследствие чего Свердлов распорядился считать недействительным данное решение уездного совета ^{[15, л. 5]}.

Однако исключение Андреева из совета было, вероятно, вызвано совершенно иными причинами, о чем сообщили представители левоэсеровской фракции. ЦК ПЛСР(и) переслал во фракцию Боровичского совета телеграмму Свердлова. В ответ на это сообщение представитель местной левоэсеровской фракции сообщил в ЦК ПЛСР(и) следующее: «исключения большевиков левыми эсерами не было. Общее собрание Совдепа исключило за неисполнение наказа Совдепов большевика Андреева, который теперь восстановлен» ^{[16, л. 33]}. Таким образом, становится очевидным, что причины исключения Андреева из Боровичского совета были несколько иными. Сообщение представителей местной фракции РКП(б) об исключении Андреева из-за несогласия с заключением Брестского мира являлось частью политической борьбы двух партий. Местные большевики, которые в Боровичском совете находились в меньшинстве, использовали всевозможные методы борьбы с левыми эсерами, чем увеличивали вероятность идеологических конфликтов.

Подобная ситуация произошла и в Тамбовском губернском совете. Во фракцию левых эсеров во ВЦИК от имени руководства данного органа была направлена телеграмма, в которой также содержалась информация об исключении большевиков из совета вследствие их согласия с ратификацией Брестского мира ^{[16, л. 22]}. Объяснение произошедшего в совете конфликта снова отличалось от версии, которую предоставили большевики руководству ВЦИК. Согласно телеграмме, направленной председателем Тамбовского губисполкома левым эсером Евфорицким в ЦК ПЛСР(и) и Московское областное бюро Советов, конфликт двух партий был вызван несогласием большевиков с решением, принятым на заседании исполкома. Фракция РКП(б) применила тактику выхода из исполкома, однако после нескольких дней отсутствия вернулась в него и продолжила работать совместно с левыми эсерами ^{[16, л. 33 об]}. Таким образом, конфликт большевиков и левых эсеров в Тамбовском совете вовсе не был связан с заключением Брестского мира, а являлся последствием спора между партиями о представительстве в губернском органе власти.

Конфликты по вопросу о заключении Брестского мира способствовали росту напряженности между большевиками и левыми эсерами и в других губерниях. Так, 15 июня 1918 г. на Обоянском уездном съезде советов Курской губернии между большевиками и левыми эсерами произошел бурный спор относительно внешней политики Советской России. Представители левых эсеров Колесниченко и Клименко в ходе спора обвинили выступавшего на съезде большевика Афанасьева в том, что он «германский шпион» ^{[17, с. 35]}. Левые эсеры приказали красногвардейцам арестовать Афанасьева и доставить его в Курск, что вызвало недовольство со стороны делегатов-большевиков, и им удалось не допустить ареста Афанасьева ^{[17, с. 36]}.

Критика заключения Брестского мира со стороны левых эсеров привела к дискуссии между двумя советскими партиями в Тульском губисполкоме в июне 1918 г. Члены ПЛСР(и) в ходе заседания обвинили большевиков в том, что заключенный с Германией и ее союзниками мирный договор приносит России только вред. Так, левый эсер Тришечкин выразил опасение по поводу действий германских войск на территории Украины и заявил, что «нет гарантии, что немцы не совьют гнезда у нас, а свили их они благодаря Брестскому миру». Также левый эсер, обращаясь к большевикам, заключил: «вряд ли будет оправдание вашей политике, надо положить конец передышке» ^{[18, с. 152]}. Левый эсер Чернов в своем выступлении отменил, что, по его мнению, Брестский мир «отдал Россию на пожирание Германии» ^{[18, с. 152]}. Недовольство левых эсеров осуществлением условий Брестского мира способствовало межличностным столкновениям между ними и большевиками. В ответ на обвинения левых эсеров большевик Панков заявил, что «большевики не из фабрик Германии, как выразился товарищ Сосков (левый эсер – И.К), а от трудового народа» ^{[18, с. 153]}.

Подобные конфликты на заседаниях исполкомов и съездов советов демонстрируют возросший между двумя советскими партиями антагонизм. Увеличение числа таких столкновений неизбежно приводило к кризису сотрудничества большевиков и левых эсеров в региональных органах власти.

«Обе советские партии обязаны работать совместно»

Начало политики продовольственной диктатуры в деревне также оказало влияние на практики совместной работы большевиков и левых эсеров в советах. Ярким примером стал конфликт в Воронежском губисполкоме, который произошел в июне 1918 г. Причиной столкновения являлось несогласие левых эсеров с продовольственной политикой РКП(б) и курсом СНК на создание комитетов бедноты. Сопротивление местных левых эсеров проведению продовольственной диктатуры могло осложнить осуществление этой политики в губернии, поэтому 15 июня губком РКП(б) издал постановление о передаче продовольственного и финансового отделов Воронежского губисполкома в руки партии большевиков ^{[19, с. 183]}. Перераспределение постов в Воронежском ГИК было подвергнуто критике со стороны левых эсеров, фракция которых составляла меньшинство членов губисполкома. 17 июня 1918 г. в знак протеста против решения губкома РКП(б) левоэсеровская фракция вышла из состава губисполкома и постановила отозвать членов ПЛСР(и) со всех постов в Воронежском совете ^{[20, л. 4б]}. Председатель Воронежского губисполкома направил телеграммы в уездные исполкомы с просьбой выяснить их отношение к поступку левых эсеров и 18 июня сообщил о случившимся в Совнарком ^{[20, л. 4б]}.

Уходу левых эсеров с ответственных постов в Воронежском ГИК предшествовал конфликт на заседании губисполкома. Большевики выдвинули кандидатуру члена РКП(б) Нелюбина на пост продовольственного комиссара и предложили передать левыми эсерам взамен продовольственного и финансового отделов земельный, юридические и несколько других отделов, однако левые эсеры отказались и покинули заседание ^{[21, с. 300]}.

О конфликте в Воронежской губернии было поставлено в известность руководство ВЦИК. Я. М. Свердлов распорядился переслать копию телеграммы из Воронежа в ЦК ПЛСР(и). 25 июня 1918 г. он потребовал от руководства левоэсеровской партии направить распоряжение во фракцию Воронежского губисполкома, чтобы ее представители вернулись в состав ГИК. Также Свердлов рекомендовал левым эсерам отправить своего представителя в Воронеж для разрешения конфликта ^{[20, л. 8]}. От имени ВЦИК в Воронежский губисполком была направлена телеграмма следующего содержания: «Осуждая уход фракции левых эсеров из губисполкома, ВЦИК предлагает им немедленно вернуться. Разрешение всех конфликтов передавать во ВЦИК. Обе советские партии обязаны в интересах социалистической революции работать совместно» ^{[20, л. 6]}.

Однако местные большевики не пытались разрешить конфликт с левыми эсерами, а напротив, подвергли ПЛСР(и) жесткой критике. Руководитель большевистской фракции Воронежского губисполкома И. Я. Врачёв 28 июня направил в СНК телеграмму, в которой говорилось, что «партия безответственных и бесхарактерных левых эсеров снимает с себя всякую ответственность за работу Воронежской губернии и подобно центру дезертирует со своих постов». Врачёв потребовал от всех уездных большевистских организаций «обсудить этот позорный и безумный шаг левых эсеров и от лица крестьян и рабочих Воронежской группы вынести строжайшее порицание» ^{[21, с. 300]}.

Нежелание местных большевиков идти на компромисс с левыми эсерами и жесткая позиция ПЛСР(и) по вопросу о продовольственной диктатуре неизбежно приводили партии к конфронтации. В Воронежской губернии разрешение конфликта между большевиками и левыми эсерами до 6 июля 1918 г. так и не произошло. Местные лидеры РКП(б), вероятно, ощущая прочность своих позиций в губернии, не пошли на уступки левым эсерам.

Отказ левых эсеров от участия в деятельности губернских органов власти произошел и в Нижегородской губернии, где большевики также имели сильные позиции. В данном случае поводом для раскола между партиями стало изменение порядка выборов делегатов от уездных и волостных советов на губернский съезд советов.

15 июня на заседании пленума Нижегородского совета представители левоэсеровской фракции подвергли критике новый порядок выборов делегатов, который ограничивал представительство от крестьянского населения. В ответ на выступление большевика Романова, потребовавшего ограничить участие крестьянского населения в деятельности губернского съезда советов, левый эсер Щуров выдвинул свое предложение о предоставлении крестьянам и рабочим пропорционального представительства на предстоящем губернском съезде ^{[22, с. 203]}. В итоге предложение левых эсеров было отклонено, а принята большевистская резолюция, согласно которой представительство крестьянского населения на губернском съезде советов было ограничено ^{[22, с. 203]}.

Представители крестьянской секции Нижегородского совета взяли на себя инициативу по созыву губернского съезда советов, который должен был состоять из представителей волостных и уездных советов, тогда как члены совета, избранные от рабочего населения, выступили за приглашение на данный съезд только представителей уездных советов ^{[23, л. 87]}. Руководство ВЦИК в ответ на решение крестьянской секции предложило созвать губернский съезд из представителей уездных советов и сообщило о недопустимости раскола Нижегородского совета ^{[23, л. 88]}.

В результате избирательной манипуляции РКП(б) получила подавляющее большинство мест на губернском съезде советов, а левых эсеров представляла лишь четверть делегатов ^{[22, с. 204]}. В ходе работы данного съезда все требования левых эсеров о пополнении съезда представителями от волостей, а также о создании отдельной крестьянской секции были отвергнуты большевиками ^{[24, с. 526]}. На заседании съезда также разгорелся спор об избрании нового состава губисполкома. Фракция РКП(б) потребовала предоставить для ее представителей 18-19 мест из 25, тогда как левые эсеры настаивали на том, что их фракция в ГИК должна составлять как минимум 8-9 человек ^{[22, с. 204]}. Однако большевики отвергли все компромиссные предложения своих левоэсеровских партнеров и сформировали однопартийный исполком. 27 июня 1918 г. председатель губисполкома большевик Романов телеграфировал в Москву, что левые эсеры отказались войти в новый ГИК, потому что «ультимативно потребовали больше мест, чем давали принципы пропорциональности» ^{[14, л. 53]}. Об изменении порядка выборов на губернский съезд советов Романов ничего не сообщил.

Вследствие отказа левых эсеров войти в Нижегородский ГИК местные большевики опубликовали обращение к населению губернии, в котором раскритиковали фракцию левых эсеров и обвинили их в том, что «в трудную минуту, переживаемую Советской властью, фракция левых эсеров на губернском съезде побоялась взять на себя ответственность за дальнейшую советскую работу» ^{[25, с. 40]}. 5 июля 1918 г. левые эсеры попытались вернуться в состав Нижегородского губисполкома, но его большевистское руководство отклонило их заявление ^{[7, с. 263]}.

Местные руководители РКП(б) заняли непримиримую позицию по отношению к левым эсерам, что лишь усиливало разногласия между партиями. Опасаясь усиления популярности левых эсеров со стороны населения и их воздействия на принятие решений в рамках губернии, большевики сделали все возможное, чтобы не допустить легальной «конвертации» расширяющегося общественного влияния левых неонародников в монопольную государственную власть в рамках советской модели политического управления ^{[15, с. 204]}. Таким образом, накануне левоэсеровского восстания в Нижегородской губернии возник серьезный политический кризис, вызванный идеологическим конфликтом между РКП(б) и ПЛСР(и).

Заключение

Идеологические конфликты между представителями большевиков и левых эсеров на региональном уровне являлись одной из форм взаимодействия данных двух партий. Однако увеличение их численности и остроты негативно влияло на функционирование системы советской двухпартийности и приводило ее в кризисное состояние. Появление неразрешимых конфликтов, а также возникновение угрозы их перерастания в вооруженные столкновения между большевистскими и левоэсеровскими активистами свидетельствовали о неустойчивости союза РКП(б) и ПЛСР(и) на региональном уровне накануне созыва V Всероссийского съезда Советов. Однако, несмотря на наличие множества конфликтов, взаимодействие между партиями не прекращалось и в некоторых губерниях осталось достаточно продуктивным. Кроме того, руководство ВЦИК не было заинтересовано в усилении конфронтации между большевиками и левыми эсерами ввиду разраставшегося очага Гражданской войны. Идеологические конфликты между большевиками и левыми эсерами демонстрировали различное понимание политических процессов представителями двух советских партий и одновременно являлись средством политической борьбы, способным подтолкнуть оппонентов к уступкам или разрешению конфликтных ситуаций. В ряде случаев остроту противоречий удавалось уменьшить, однако на уровне губернских исполкомов большевистские фракции все чаще занимали неуступчивую позицию по отношению к левым эсерам. В конечном счете, неразрешимые конфликты между двумя партиями стали одним из факторов, способствовавших разрыву между РКП(б) и ПЛСР(и) и крушению советской двухпартийности.