Dichotomous approach towards poverty and education as sources of terrorism in the XXI century

Zelenkov Mikhail ORCID: 0000-0002-1005-5721 State University of Education, Director of the Scientific and Educational Center 125993, Russia, Moscow, Radio str., 10A, p. 1 mz60@mail.ru Other publications by this author

Chemezov Nikita Andreevich Bachelor’s Degree, the department of Space Rockets and Rocket Carriers, Bauman Moscow State Technical University 105005, Russia, g. Moscow, ul. 2-џ baumanskaya, 5 str. 1 mz60@mail.ru

Информационная аналитика научной литературы показывает, что относительно социально-экономических трендов источников современного терроризма существует два ярко противоположных взгляда. Так, например, можно отметить исследования, раскрывающие взаимосвязь терроризма с уровнем ВВП на душу населения. В большинстве этих исследований обосновывается, что ВВП на душу населения выступает в качестве отрицательного предиктора терроризма, свидетельствующего о том, что страны с высоким или низким ВВП на душу населения, как правило, испытывают меньше террористических атак, чем страны со средним ВВП на душу населения. В другой, части исследований, сообщается о положительной взаимосвязи между ВВП на душу населения и терроризмом. Их результаты дают основания утверждать, что страны с высоким или низким ВВП на душу населения, как правило, испытывают больше внутренних террористических атак, чем страны со средним ВВП. Анализ и синтез вышесказанного показывает, что наличие двух разнонаправленных подходов связано с тем, что полученные в ходе научной и экспертной деятельности результаты очень часто сбивают исследователей и политиков с толку, потому что они не различают индивидов и общество, и не обращают внимания на нюансы того, как люди воспринимают несправедливость или лишение, независимо от их материальных обстоятельств. В то же время необходимость адекватного знания источников терроризма в современном мире позволит существенно снизить угрозы терроризма и повысить эффективность международной безопасности. Данный вывод определяет актуальность нашего исследования. В этой статье мы проанализируем отмеченные нами подходы и попытаемся сделать свои выводы относительно социально-экономического тренда источников современной террористической деятельности.

Низкое социально-экономическое положение индивида

как стимул для вступления в террористическую организацию

Анализ теоретических и эмпирических исследований, раскрывающих причины современного терроризма, позволяет сделать вывод о том, что многие из них доказывают наличие взаимосвязи поведения людей, находящихся в относительно неблагоприятном социально-экономическом положении и терроризма (А. Каминдо, Э. Узуэгбу-Вильсон, Г. Бейкер, Г. Беккер, Э. Буэно‑де‑Мескита, Дж. Най, Л. Тайсон, Д. Егорченков, В. Пономарев и др.). Связано это с тем, что данные представители общества, как считают ученые, имеют тенденцию быть социально отдаленными от его основной массы. В связи с этим социально-экономическая депривация становится тесно взаимодействующей с поисками человеком возможностей удовлетворения своих экзистенциальных потребностей.

На международной конференции в Каире (2007) большинство выступающих связало причины распространения терроризма на Ближнем Востоке с внутренними факторами региона и его государств. Наиболее важными были названы: отсутствие свободы и бедность, неравномерное распределение богатства, существенное различие в социальных уровнях между богатыми и бедными, государственная тирания, репрессивная и монополистическая практика богатства, хрупкость социальной и национальной интеграции.Так, в частности, доктор Аль-Менуфи выделил явление терроризма в качестве материального фактора, который позволяет нижнему слою общества бороться с бедностью. В частности, он сказал: «Я убежден и на основе полевых исследований вижу, что террористические акты частично связаны с бедностью. Самые бедные регионы Египта были наиболее представлены среди террористов, а трущобы стали их инкубаторами». Однако он добавил: «Это, конечно, относится не ко всем случаям. Мы не можем сказать, что террористы из Саудовской Аравии бедны» ^[1].

Предполагаемый и высказываемый учеными и политиками положительный тренд взаимосвязи между бедностью и терроризмом породил обширные научные исследования данных отношений. В этих трудах благосостояние граждан страны обычно измеряется доходом на душу населения или средним доходом его граждан, который представляет собой общий ВВП, деленный на количество населения государства. Низкий доход на душу населения приравнивается к бедности, потому что человеку данной страты не на что жить. Плохие экономические условия способствуют отсутствию возможностей повышения уровня жизни, что, в свою очередь, порождает позитивные отношения между безработицей и индивидуальным уровнем готовности участвовать в террористическом насилии и зарабатывать себе на жизнь.

При этом отметим, что данные отношения достаточно сложны, чтобы вот так по одному показателю делать столь далеко идущие выводы. Не последнюю роль в этом вопросе играет регион проживания людей социального дна. Например, в ходе исследования, - проведенного A. Каминдо, - выяснилось, что «социальные причины терроризма в Кении (место в ИЧР в 2019 г. – 147) являются результатом сложной сети взаимосвязанных проблем, возникающих в четырех основных тематических областях: социально-экономические условия Кении; политика распределения ресурсов и доступа к ним; социокультурные факторы; бедность и нуждающаяся в обеспечении безопасности страна» ^[2]. Э. Узуэгбу-Вильсон в статье «Влияние бедности на терроризм в северо-восточной Нигерии» (место в ИЧР в 2019 г. – 158) пишет, что бедность позитивно сказывается на росте терроризма в северо-восточном регионе Нигерии, поскольку известно, что длительный конфликт в этой зоне «вызван бедностью и способствует ее развитию». Поэтому бедность остается основным социально-экономическим фактором, вызывающим терроризм ^[3]. Согласно исследованиям Федерального агентства уголовной полиции Германии (БКА), социальные факторы более важны, чем политические убеждения для молодых людей, которые обращаются к радикализму. Чем сильнее социальные контрасты в обществе, чем больше разрыв между богатыми и бедными, тем быстрее в социуме формируется мнение о неспособности власти выполнять возложенные на нее функции и необходимости ее замены любым (легальным и нелегальным) путем ^[4]. Как видим и представители бедной Африки, и развитой Европы сходятся во мнении относительно места бедности в структуре источников, порождающих терроризм.

Следует подчеркнуть, что такое предположение наравне с правоохранительными органами и учеными этих регионов также выдвигают политические деятели. Вот несколько примеров. Президент Туниса К. Саид на встрече с молодежью в ноябре 2019 года подчеркнул, что причиной распространения терроризма является нищета, которую люди вынуждены компенсировать путем обмена на согласие присоединения к террористам ^[5]. Бывший президент США Дж. Буш – младший заявлял, что мировое сообщество должно стремиться искоренить бедность, поскольку «надежда - это ответ на террор». В своем выступлении, сделанном после встречи с государственным секретарем Ватикана в 2014 году, государственный секретарь США Дж. Керри сказал: «Мы очень заинтересованы в решении проблемы бедности, которая во многих случаях является основной причиной терроризма или даже коренной причиной бесправия миллионов людей на планете». Дж. Вулфенсон, бывший президент Всемирного банка, с уверенностью высказал мнение, что «мы не выиграем войну против терроризма без решения проблемы бедности». Эти мнения разделял и бывший канцлер казначейства Великобритании, а затем премьер-министр Г. Браун, а бывший госсекретарь США генерал К. Пауэлл в 2002 году констатировал: «Я полностью верю, что коренная причина терроризма происходит от ситуаций, когда существует нищета, где есть невежество, когда люди не видят надежды в улучшении своей жизни».

Политикам вторят и представители общественности. Основатель некоммерческой организации, помогающей сомалийским женщинам, Ф. Вели в интервью «Голосу Америки» отметил: «Дети вербуются. Да, это факт. Что мы будем делать с этим? Мы должны поговорить о коренных причинах, которые делают сомалийских детей уязвимыми, мы должны убедиться, что у нашего сообщества есть возможности для выхода из нищеты». Южноафриканский архиепископ Десмонд Туту в 2007 году придерживался такого же мнения: «Вы никогда не сможете выиграть войну против террора, если в мире существуют условия, которые приводят людей в отчаяние: нищета, болезни, невежество».

Как видим, перечисленные примеры наглядно подтверждают, что тренд на то, что в современном мире бедность вызывает терроризм имеет место и право на существование как в научной, так и в публицистической литературе, а также среди представителей государственной власти и общественности.

Доказывает взаимосвязь бедности и терроризма не только теория и публичная политика, но и практика. Так, в египетском исследовании «Бедность и его влияние на индустрию экстремизма», проведенном в 2019 году, говорится, что террористическая организация ИГИЛ (здесь и далее - запрещенная в Российской Федерации) отправила рекрутеров в бедные страны Африки, чтобы компенсировать свои потери среди боевиков в Сирии и Ираке. Исследование констатирует: «Бедность может быть катализатором, который ведет человека к экстремизму в зависимости от состояния общества, в котором он живет, и эта бедность облегчает экстремистским группам привлечение новых людей». Сегодня, отмечается в исследовании, террористические группировки ищут новобранцев через порталы по безработице. Эксперты подтверждают выводы исследования также тем, что в последние месяцы, по статистическим данным, наблюдался рост вербовки детей и молодежи террористическими организациями в Африке. Бедность - это идеальный случай, который позволяет террористическим группам привлекать новых людей в свои ряды, но это не относится ко всем случаям рекрутов, присоединившихся к террористическим группам, потому что довольно много среди террористов молодых людей, которые относятся к средним классам разных обществ, социально стабильной молодежи, занимающей высокие посты, имеющей высокооплачиваемую работу, но все-таки присоединившейся к террористам ^[6].

После терактов 11 сентября 2001 года политики и эксперты быстро провели интуитивную границу между терроризмом и бедностью. Сегодня большая часть существующей академической литературы по конфликтам предполагает, что бедность увеличивает вероятность политических переворотов и гражданской войны в стране, поэтому логично было сопоставить терроризм с плохими социально-экономическими условиями. Действительно, всего через несколько недель после 11 сентября 2001 года торговый представитель США Р. Зеллик высказался о необходимости либерализации международной торговли и, следовательно, сокращению бедности - как средства борьбы с терроризмом.

Итак, приведенные нами научные результаты и публицистические мнения, бесспорно доказывают высокий ранг бедности в скалярной цепи источников терроризма. Действительно в условиях финансового и экономического кризиса, постоянного роста цен, инфляции и безработицы терроризм и другие проявления радикализма становятся подчас единственным способом для человека, живущего в низких социально-экономических условиях заработать себе средства на достойную жизнь. По данным ИА «K-press», «на заре своего существования террористическая организация ИГИЛ, запрещенная в России и многих других странах мира, каждому боевику ежемесячно платила зарплату в размере 50 долларов. Были предусмотрены и всяческие социальные компенсации: 2,5 доллара в день на пропитание и 40 долларов в месяц на личные расходы. Кроме того, если у боевика был личный автотранспорт, он получал в месяц дополнительно пособие на приобретение 35 литров бензина. Если есть жена – еще плюс 50 долларов, несовершеннолетний ребенок – 35 долларов ежемесячно. Для террористов были предусмотрены и разовые социальные выплаты. Бракосочетание стимулировалось выплатой 800 долларами, если невеста выходила замуж впервые и 1300 долларов – если она вдова убитого боевика. На обустройство дома молодоженам гарантировалось 500 долларов. Каждый идущий на теракт человек знал, что в случае смерти о его семье позаботятся. Так, за смерть боевика в ИГИЛ вдовам разово выплачивалось 200 долларов, на погребение семья получала 800 долларов» ^[7]. Палестинская администрация также выплачивает осужденным террористам ежемесячное пособие по принципу, – чем серьезнее преступление, тем больше денег они получают. Семьи террористов, убитых израильскими силами безопасности во время террористической атаки, получают ежемесячные пенсии ^[8].

Средств для осуществления таких т.н. «социальных выплат» у террористических организаций достаточно. Эксперты, политики и ученые сегодня уже открыто говорят о том, что терроризм – это бизнес, способный приносить как его участникам, так и его организаторам немалый доход, который может быть сравним с доходами от нарко-, и нефтебизнеса. Для информации приведем список самых богатых террористических организаций мира и источников их дохода, который был составлен Forbes, по итогам 2017 года:

«Хезбалла» - общий годовой доход 1,1 млрд долларов. Основные источники финансирования: сбор денег и поддержка, собранная организациями, маскирующимися под благотворительные цели и разбросанными по всему миру, сделки с недвижимостью и дилерами «подержанных автомобилей», которыми управляют частные бизнесмены, глобальная фармацевтическая индустрия.

«Талибан» (здесь и далее запрещенная в Российской Федерации террористическая организация) - общий годовой доход 800 млн долларов. Основные источники финансирования: производство и торговля наркотиками (в основном выращивание опия и героина), пиратская добыча природных ресурсов в подконтрольных регионах, выкупы за заложников, пожертвования.

«ХАМАС» - общий годовой доход 700 млн долларов. Основные источники финансирования: налоги с компаний, которые меняют деньги или конвертируют иностранную валюту в шекели (валюта Израиля), управление сотнями предприятий, монополизирующих различные сферы: от недвижимости до безопасности, банковского дела и даже отелей и туризма, частные пожертвования.

«Аль-Каида» (здесь и далее - запрещенная в Российской Федерации террористическая организация) - общий годовой доход 300 млн долларов. Основные источники финансирования: незаконная торговля наркотиками, оружием, автомобилями, людьми, сигаретами и табаком, похищение людей с целью получения выкупа, пожертвования.

«Исламское государство» (ИГИЛ) - общий годовой доход 200 млн долларов. Основные источники финансирования: доход от продажи нефти, газа и выкупа заложников, налоги, плата за защиту, грабежи банков и предметов старины. По оценкам экспертов, ИГИЛ сегодня потеряло более 90% своих доходов ^[9].

Аргументация вышесказанного достаточно простая: любой человек способен вступить в террористическую организацию и совершить террористический акт тогда, когда у него за «плечами ничего нет»: семьи, родственников, квартиры, денег и т.п., но ему очень хочется удовлетворить свои экзистенциальные потребности.

Кроме того, одним из наиболее очевидных способов, с помощью которого террористические группы могут извлечь выгоду из бедности, является использование низкого уровня социальной защиты, который характерен для стран «третьего» мира (ВВП на душу населения менее 750 долларов). Управляя широким спектром социальных услуг, террористические организации во многих случаях смогли значительно расширить свою привлекательность и существенно увеличили свое влияние на ареалах их деятельности. Так, например, «Хезболла» создает школы, медицинские учреждения и сельскохозяйственные организации, «ХАМАС» инвестирует в инфраструктуру образования, здравоохранения и социально-культурную сферу. В Афганистане и Пакистане «Талибан» и «Аль-Каида» финансируют медресе и воспитание молодежи из бедных слоев социума. Заполняя этот пробел в сфере социальных услуг, террористические группы подрывают законность и власть государства, в котором они функционируют. А это, в свою очередь, создает политический ландшафт, где имидж правительственных учреждений ослабевает, что в конечном итоге приводит к росту имиджа террористических организаций. Будучи неспособными предоставить самые элементарные услуги своим гражданам, некоторые страны сегодня запутались в спирали делегитимации, используемой такими террористическими организациями, как «Аш-Шабаб» (здесь и далее - запрещенная в Российской Федерации) в Сомали или «Талибан» в Афганистане. Недоступность социальных служб для общества представляет собой одну из многочисленных сторон бедности, которая, будучи эксплуатируемой террористическими организациями, значительно способствует их распространению и существенно усиливает их поддержку со стороны населения, принадлежащего к нижней страте социума.

Таким образом, сама бедность является благодатной почвой для появления терроризма, поскольку она часто порождает невежество и неграмотность из-за отсутствия возможностей для обучения. Именно эта взаимосвязь позволяет нам утверждать, что терроризм, бедность и образование непосредственно, а не опосредованно влияют друг на друга. Для обездоленных людей из стран с переходной или неразвитой экономикой террористические организации обеспечивают быстрое решение экзистенциальных проблем человеческой жизни. Ущемленные люди не склонны проверять факты, когда существенное облегчение легко и дешево достается без особых усилий, правда иногда и ценой собственной жизни (террорист-смертник). В частности, рассматриваемое облегчение касается человеческого стремления к идентичности, определенности, смыслу жизни, социальным связям, оптимальному количеству свободы и славы.

Тренды, отрицающие взаимосвязь бедности, образования

и террористической деятельности

Итак, как было доказано выше, бедность и образование с терроризмом скреплены крепкими узами. Однако, обратившись к другим научным источникам можно убедиться, что данный факт признается не всеми источником (А. Абади, Э. Бенмелех, Э. Клор, А. Крюгер, Дж. Малецкова, Д. Гамбетта, Ш. Хертог, Ч. Рассел, Б. Миллер, К. Берреби, О. Энгель, А. Ягер, Д. Рязанов и др.). Как утверждает А. Абади в статье «Бедность, политическая свобода и корни терроризма», риск терроризма не является значительно более высоким для более бедных стран, если учитывать другие специфические для страны характеристики. В частности, А. Абади считает, что «уровень политической свободы в стране больше влияет на наличие в ней терроризма» ^[10]. Для обоснования своего вывода он использовал рейтинги стран из Глобального индекса по борьбе с терроризмом, рейтинги Центра международных исследований рынка, а также международные рейтинги. Для измерения уровня бедности Абади применил данные Всемирного банка о ВВП на душу населения, а также Индекс развития человеческого потенциала ООН и/или коэффициент Джини (мера неравенства доходов на уровне страны). Кроме того, он также проанализировал индекс политических прав организации Freedom House в качестве меры политической свободы на уровне страны и формы языковой, этнической и религиозной фракционности. Не обошли его вниманием и исследования данных о климате и географии. Результатом работы стал вывод о том, что «национальный доход на душу населения существенно не связан с терроризмом». Однако он считает, что более низкие уровни политических прав связаны с более высокими уровнями терроризма. Страны с самыми высокими уровнями политических прав также являются странами, которые подвержены угрозам терроризма, но самых низких уровней. При этом связь между уровнем политических прав и терроризмом не является просто линейной. Страны с промежуточным диапазоном политических прав подвергаются большему риску терроризма, чем страны, обладающие очень высокой степенью политических прав, или страны с крайне авторитарными режимами с очень низким уровнем политических прав ^[10].

В нашумевшей в свое время научной статье А. Крюгера и Дж. Малецковой (2003) также сообщается о сходных результатах. Как отмечают авторы, история террористов в разных частях света учит, что многие из них есть представители из богатых экономических и образовательных кругов. Так, в частности ученые использовали данные о 129 погибших боевиках «Хезболлы», чтобы сравнить их социально-экономический статус со средним ливанским населением, и обнаружили, что уровень жизни, среднее или высшее образование повышают шансы на участие в деятельности «Хезболлы». Например, уровень бедности составлял 28% среди боевиков «Хезболлы» и 33% среди всего населения Ливана. ^[11] Данные результаты адекватны выводам, полученным в ходе исследования израильских боевиков террористической группы «Израильское еврейское подполье», которая осуществляла террористические атаки на палестинцев, проживающих на Западном берегу реки Иордан в 1970-х и начале 1980-х годов. Лица, ответственные за эти нападения, обычно были высокообразованными и обеспеченными» ^[11]. Исследования членов «Аль-Каиды», - проведенные М. Сагеманом, - дали корреляционные результаты: почти 35% имели высшее образование и 45% - квалифицированную профессию ^[12]. В том же духе и выводы европейского социологического исследования Д. Гамбетты и Ш. Хертога, проведенного в 2009 году. В ходе наблюдения 400 насильственных радикальных исламистов из более чем 30 стран Ближнего Востока и Африки они выявили среди них чрезмерную насыщенность инженеров и выпускников научно-технических высших учебных заведений ^[13].

Профессор Школы дипломатической службы им. Эдмунда Уолша в Джорджтаунском университете (США) и старший научный сотрудник Совета по международным отношениям Б. Хоффман считает, что люди из более состоятельных семей имеют образование и навыки, поисками которых озабочены рекрутеры террористических групп ^[14]. Связано это с тем, что они лучше всего подходят для осознания целей и идеологии группы. И по иронии судьбы, сама экономическая свобода, которой они обладают, дает им «роскошь» посвящать свое время и энергию делу терроризма. Когда вы сталкиваетесь с повседневной реальностью выживания, просто выясняя, где взять еду на стол для своей семьи, у вас нет времени или возможности заняться делами, которые потенциально могут привести к насилию. Терроризм по своей природе опирается на ресурсы времени, денег, образования и идей. А. Крюгер в своей работе «Что делает террориста: экономика и корни терроризма» (2007) также показал, что лица из обществ с ограниченными гражданскими свободами и политическими правами чаще участвуют в терроризме, и что международные террористы чаще прибывают из стран со средним, а не низким уровнем дохода ^[15]. Экономическая интерпретация, которую он дает, предполагает, что терроризм - это «рынок» с предложениями будущих террористов и спросом на них среди террористических организаций. При этом спрос на клиентов, имеющих высокий уровень образования увеличивается, потому что ожидаемые выгоды выше, а затраты на их обучение ниже. В условиях повышенного спроса отказы потенциальным террористам являются значительными, т.к. террористические организации выбирают наиболее успешных и квалифицированных новобранцев.

Отметим, что есть исследователи, которые пытаются объяснить поведение террористов-смертников с использованием традиционных инструментов экономистов. В их анализе не без цинизма применяется экономическая модель рационального выбора участия в терроризме, которая рассматривается как результат арбитража между различными профессиями и расчета затрат и выгод. В некоторых случаях они применяют понятия «человеческого капитала» и «рынка труда» террористов.

Анализ результатов опубликованных эмпирических исследований позволяет сделать вывод, что именно террористы из среднего социального класса, а не иррациональные, бедные и необразованные люди, стремятся с помощью убийств, а иногда и самоубийств применить свои навыки (наиболее образованные являются наиболее «продуктивными») в интересах максимизации политического и медийного влияния их действий. Вместо получения материальных выгод, - отмечает А. Крюгер, - они стремятся к признанию и чувству самореализации, поскольку эти «выгоды» тем выше, чем важнее их цель и максимален нанесенный ущерб, а также тем, что террорист участвует в защите своих интересов ^[15]. Данный вывод подтверждает и исследование Всемирного банка под названием «Социальная и экономическая справедливость для предотвращения насильственного экстремизма» (2016), где говориться, что терроризм не связан с бедностью и низким уровнем образования. Отчет составлен на основе анализа данных 3 800 иностранных рекрутов ИГИЛ. Так, 69% из них имели среднее образование, а уровень неграмотности составлял всего 2%, при этом большинство из них работали до присоединения к ИГИЛ ^[16]. Основными экспортерами новобранцев для ИГИЛ в то время были Саудовская Аравия, Тунис, Египет, Марокко, Турция.

Если мы обратимся к разрушительным терактам исламистов в Шри-Ланке в пасхальное воскресенье 2019 года, то также обратим внимание на одну особенность, - социальное положение нападавших. Как отмечает Р. Эхсан, - «Это были ни в коем случае не обездоленные люди, томившиеся на нижних ступенях экономики данного государства. Общий социально-демографический профиль террористов, стоящих за этой прекрасно спланированной, скоординированной серией нападений, связан с достатком и высоким социальным статусом. Они представляли собой хорошо образованных мужчин, родом из семей среднего класса, если не выше. Так, например, двое из террористов были сыновьями Мохаммеда Ибрагима - богатого торговца специями и столпа общины» ^[17].

Исследование В. Эндерса, Г. Гувера и Т. Сандлер ^[18] показывает, что бедные и богатые страны испытали наименьший терроризм. В их глобальной выборке именно страны со средним уровнем дохода пострадали от большинства внутренних и транснациональных террористических атак. Основная причина этого, по их мнению, заключается в том, что люди в действительно бедных странах больше заботятся о своем существовании и выживании. Таким образом, они обладают незначительными средствами или интересами для участия в рискованных и отнимающих много времени террористических компаниях. В отличие от граждан в богатых странах, где, как правило, мало проблем, способных привести к терроризму. Кроме того, отмечают ученые, богатые страны обладают рабочей силой и оборудованием, чтобы сокрушать внутренние террористические группы или направлять свою мощь заграницу для уничтожения иностранных террористических групп. В странах со средним уровнем дохода террористические группы могут привлекать боевиков для совершения террористических актов внутри страны и за рубежом, так как эти страны имеют меньше возможностей, чем богатые страны, противостоять террористическим угрозам у себя дома или заграницей.

Лидеры и репортеры СМИ также прямо отвергают активную роль фактора бедности и образования в терроризме. После террористической атаки в 2015 г. на офис Шарли Эбдо известный политический обозреватель NBS и MSNBS К. Мэтьюз заявил: «Мир заполнен сотнями и сотнями миллионов бедных людей, у которых нет никаких перспектив, но они не убивают людей. В Индии полно бедных, но они не убивают людей. Африка такая же бедная. Это просто убийцы». Газета «The Wall Street Journal» высказала схожее мнение: «Атака в среду вновь демонстрирует, что насильственный ислам не является реакцией на бедность или политику Запада на Ближнем Востоке. Это идеологический вызов западной цивилизации и принципам, включая свободную прессу и религиозный плюрализм» ^[19]. Также отметим, что некоторые из наиболее известных террористов современной эпохи были одними из самых привилегированных людей на планете. Усама бен Ладен был сыном саудовского строительного магната. Его преемник на посту лидера «Аль-Каиды» Айман аль-Завахири - хирург из видной египетской семьи. Умар Фарук Абдулмуталлаб, который пытался взорвать американский пассажирский самолет над Детройтом на Рождество 2009 года - сын богатого нигерийского банкира и учился в Университетском колледже Лондона, одном из лучших университетов в мире. Пресловутый террорист ИГИЛ «Джон Джихади» Мохаммед Эмвази, ответственный за обезглавливание американского журналиста Джеймса Фоули в 2014 году, был из зажиточной семьи в Западном Лондоне и окончил колледж со степенью бакалавра в области компьютерного программирования. Главный угонщик 11 сентября 2001 года Мохаммед Атта был сыном египетского юриста и учился на доктора в немецком университете. Данный список можно долго еще продолжать.

Конвергенция и дивергенция полученных результатов

Итак, как мы видим, поверхностные, а в некоторых случаях и глубинные повествования распространяются обеими сторонами дискуссии о роли фактора бедности и образования в современном терроризме. Есть те, кто утверждает, что искоренение нищеты и глобальное процветание на широкой основе станет «волшебной палочкой» и решит проблему терроризма. В то же время на противоположной стороне дискурса находятся те, кто полностью игнорирует любую возможность экономической депривации, которая может быть причастна к росту насилия и террористической деятельности. Однако здесь, с нашей точки зрения, авторами приведенных работ допущено когнитивное смешение результатов теоретических и эмпирических исследований, которое наблюдается в большинстве перечисленных нами трудов, основанных на эмпирических данных.

В данном контексте интересен дихотомический подход специалистов из Национального бюро экономических исследований (NBER) Э. Бенмелех и Э. Клор. Так в своем докладе на тему: «Чем объясняется приток иностранных боевиков в ИГИЛ?» (2016) они оспаривают вывод о том, что террористы в основном принадлежат к экономически отсталым и малообразованным слоям населения. Полученные ими результаты показывают, что многие иностранные борцы за «Исламское государство» приезжают из стран, которые не имеют высокого уровня бедности и неравенства ^[20]. С этим стоит согласиться, особенно если учесть, что число боевиков в ИГИЛ только из стран Европы превысило 5 000 человек. В то же время в статье «Экономические условия и качество самоубийственного терроризма», вышедшей в свет ранее, - в 2012 году они пишут: «Хотя существующая эмпирическая литература доказывающая, что бедность и экономические условия не связаны с количеством террора, теория предсказывает, что бедность и плохие экономические условия могут влиять на качество насилия. Плохие экономические условия могут привести к участию в террористических атаках более способных и более образованных людей, что позволит террористическим организациям направлять более квалифицированных террористов в более сложные и эффективные террористические миссии» ^[21]. Как видим среди ученых со временем также наблюдается изменения вектора точки зрения.

Не менее интересны и результаты Д.С. Рязанова, который отмечает, что «проблема терроризма действительно остро ощущается в странах с высоким уровнем бедности и безработицы». Однако далее он отмечает, что исследования не дают подтверждения 100% тождественности гипотезы о том, что терроризм напрямую связан с указанными социальными явлениями ^[22].

Устанавливая причинно-следственную связь между бедностью, образованием и терроризмом, и делая вывод об их влиянии или не влиянии на увеличение числа террористов в мире, необходимо анализировать не рост или снижение количества террористических атак в бедных странах, а рост числа боевиков в террористических организациях из бедных стран. Далеко ходить не надо, большинство уничтоженных, осужденных и еще действующих террористов в мире происходит из стран Ближнего Востока, Северной и Центральной Африки. Так, в 2015 году в составе ИГИЛ помимо уже указанных нами 5 000 европейцев находились более 4 500 представителей бывших союзных республик Центральной Азии, более 8 000 из стран Магриба, более 8 500 из стран Ближнего Востока и по 1 000 человек из стран Юго-Восточной Азии и Балкан. Обратившись к индексу человеческого развития (ИЧР) мы видим, что данные страны, как правило, находятся во второй сотне перечня - нижней части рейтинга.

Например, «в период 2012–2017 гг. снижение ИЧР и падение рейтингов произошло в Йемене, Ливии и Сирийской Арабской Республике (САР), что стало прямым результатом конфликтов с применением насилия. Хотя Ливан напрямую не втянут в этот конфликт, страна пострадала от побочных результатов конфликта в САР, так как приняла более 1 млн сирийских беженцев. В 2012 г. САР занимала 128 место в рейтинге по ИЧР и входила в группу со средним уровнем человеческого развития. Но после нескольких лет конфликта она в 2017 г. скатилась на 155 место – в группу стран с низким уровнем человеческого развития. В странах с низким уровнем человеческого развития 47,5% взрослого населения неграмотны». ^[23] Согласно индексу Глобального терроризма (2019), пять африканских наций входят в десятку наиболее подверженных росту терроризма. Рост числа смертей от террористических атак составил: Нигерия (+ 508), Мали (+ 286), Мозамбик (+ 110), Буркина-Фасо (+ 40) и Чад (+ 34). В период с 2002 по 2018 год в десяти странах было сконцентрировано 87% убийств. Это зона Магриба-Ближнего Востока, которая насчитывает больше всего жертв. Почти 93 000 жертв за тот же период - против 45 000 в странах Африки к югу от Сахары.

А если сравнить страны, где происходит больше всего террористических атак с ИЧР, то и здесь мы видим яркую зависимость: Нигерия – 158, Мозамбик – 180, Мали – 184, Чад – 187, Афганистан – 168, Йемен – 178, Ирак – 120 место в мире. В отчете Центра Аль-Азхар (2018) «О бедности, терроризме и греховных отношениях между ними» говорится, что в мире насчитывается 820 млн человек, сталкивающихся с нищетой, нехваткой продовольствия и угрозой голода, которые живут в 39 странах. Этими странами являются 31 африканская страна, 7 азиатских стран и одна страна Карибского бассейна. Центр указал, что, учитывая эту статистику, африканские страны несут львиную долю бедности, и в то же время они имеют большую долю экстремистских движений, что, несомненно, подтверждает существование тесной взаимосвязи между бедностью, распространением экстремизма, убийствами и насилием. Согласимся с данным выводом и добавим, что в 2020 году после того, как благодаря активным действия России и Сирии ИГИЛ существенно потерял свою активную смертоносную террористическую привлекательность на первое место вышла «Боко харам», которая имеет своим местом дислокации такие бедные африканские страны, как Нигерия, Нигер, Чад, Кения и др.

Эти статистические данные также подтверждает доклад президента Всемирного банка по жилищному строительству и реконструкции (2018), где сказано, что в период с 1966 по 1968 года было зафиксировано 164 насильственных инцидента, в которых применялась сила, большинство из которых произошло в бедных странах, за исключением одного в богатой стране ^[24]. Ранее, на международной антитеррористической конференции, состоявшейся в Эр-Рияде (2005), также отмечалось, что основными причинами терроризма являются крайняя нищета, несправедливый социальный порядок и структура, коррупция, иностранная оккупация, жестокая эксплуатация и религиозный экстремизм. Кроме того, выступающие отмечали, что систематическое нарушение прав человека, экономическая маргинализация и культурное отчуждение в результате глобализации также оказывают существенное влияние на усиление террористического сознания. Несомненно, отмечает В.А. Пономарев, именно с помощью таких социальных проблем, как нищета, бедность, отсталость, терроризм обретает статус орудия протеста. А поскольку законное разрешение проблем возможно далеко не всегда, это также выступает в роли основания террористических действий ^[25].

Данные информационно-аналитические тренды показывают наличие дихотомии между социально-экономическими условиями и террористическим насилием и подчеркивают множество причин террористической деятельности, источники которой могут быть экономическими, а также социально-политическими или институциональными. Действительно существует широкий спектр трендов для увеличения числа проявлений терроризма, некоторые из которых могут включать бедность, а некоторые - нет. Когда эти данные агрегируются, связанные с бедностью тренды становятся менее заметными, но это не значит, что их не существует. Ученые, политики, представители СМИ и общественности часто осторожны, чтобы признать это ограничение. Однако в своих заявлениях они обращают внимание на то, что бедность не вызывает терроризм. Однако терроризм и вербовка террористов должны пониматься как специфические данные для контекста. То, что движет людьми в Турции, на Ближнем Востоке или в Латинской Америке, может сильно отличаться от того, что движет ими в Нигерии, Нигере, Чаде или Шри-Ланке. Но независимо от географии, общие факторы могут включать в себя ограниченные экономические возможности для социума, особенно для молодежи, систематизированную дискриминацию и коррупцию на правительственном или общественном уровне. В связи с этим одним из выводов нашего исследования является то, что необходимо исследовать не историю отдельных террористов (как это делает большинство ученых), а факторы на уровне государства их социального и биологического происхождения, в первую очередь те факторы, которые ведут к лишению их экзистенциальных и гражданских прав.

Если мы посмотрим на другие методологические подходы, используемые для поиска причин роста террористических организаций, то вполне сможем выявить новые измерения и новые возможные объяснения терроризма, например, такие как психические заболевания. Недавние исследования показали, что террористы, причастные к террористическим группировкам не особенно подвержены психическим заболеваниям, так как психически больные действуют в одиночку, гораздо чаще, чем обычное здоровое население. Исследование Д. Штерман показало, что «у 40% из 98 обследованных одиноких террористов были выявлены проблемы с психическим здоровьем по сравнению с 1,5% от общей популяции» ^[19]. В 2007 году E. Бенмелех и К. Берреби пришли к выводу, что пожилые, более опытные и высокообразованные террористы или террористы более высокой социальной иерархии, как правило, убивают больше людей, наносят больший урон и с большей степенью вероятности спасаются от преследования правоохранительных органов. Для дальнейшего анализа ими было проведено дополнительное исследование, посвященное взаимосвязи между экономическими условиями и характеристиками террористов. Результатом работы стало утверждение, что ухудшение экономических условий в одном сегменте жизнедеятельности социума (например, рост безработицы) повышает вероятность того, что будущий террорист-смертник будет лучше образован, старше и опытнее. Эти исследования показали, что, хотя ухудшение экономических условий не увеличивает количество нападений, оно потенциально коррелировало с увеличением эффективности и изощренности террористических атак террористов-смертников. Данный постулат дает возможность подтвердить еще один вывод ученых о том, что современные террористические организации уже не принимают в свои ряды всех подряд, а осуществляют так называемый кастинг, в интересах поиска кандидатов высокого уровня подготовки ^[26].

Вывод

Таким образом, приведенное множество научных доказательств, безусловно, устрашает тех, кто утверждает, что бедность является причиной терроризма и тех, кто считает наоборот. Однако прежде чем отмахнуться от бедности или ухватиться за нее, как манну небесную, ученые должны проявить сдержанность, и продолжать обновлять и повторно анализировать данные.

Несмотря на приведенные нами дихотомические утверждения, у источников терроризма, несомненно, есть определенные социально-экономические корни, но они больше связаны со стимулами и ограничениями, с которыми сталкиваются отдельные лица и организации, чем с каким-либо конкретным набором легко поддающихся количественной оценке факторов, которые подталкивают людей к участию в террористических организациях. До тех пор, пока бедность и отчуждение не будут признаны основными катализаторами терроризма, трущобы в мире будут и впредь обеспечивать постоянное снабжение террористических организаций молодыми людьми, желающими убивать ценой своей собственной жизни.

Социально-экономические трудности в сочетании с политическими проблемами оказывают пагубное влияние на психику усредненного человека. В результате человек, ставший на путь поиска лучшей жизни, применяет дихотомический способ идентификации своих жертв, черно-белые мысли, что «я добрый», а «ты злой», без промежуточных оттенков серого. Это мышление не оставляет сомнений в его сознании и ему легче уничтожать своих противников практически без чувства раскаяния или вины. А безнаказанно делать это возможно именно в террористической организации.