New psychoactive substances as a modern threat agent to public health

Kukharuk Vladimir Vasilevich PhD in Law Assistant professor, The All-Russian State University of Justice (RLA of the Ministry of Justice of Russia) 410056, Russia, Saint Petersburg, V.O. str., 10th line,, d. 19 lit. A kukharuk@yandex.ru Other publications by this author

Международная система контроля и предупреждения незаконного оборота наркотиков (наркотических средств и психотропных веществ) за более полувековой период сумела доказать свою эффективность как на уровне регионов (субрегионов), так и отдельных стран. Посредством имплементация международно-правовых положений произошли постепенное обновление национальных законодательств и унификация его понятийных средств на основе универсальных нормативных подходов в борьбе с глобальными вызовами общественному здоровью. В нашей стране в силу различных общественно-политических причин законодательство об охране здоровья населения в значительной мере развивалось на основе собственного научно-правового опыта и избирательного подхода к рекомендациям и требованиям международных документов. В частности, понятие психотропных веществ было включено в уголовное законодательство спустя 24 года после его международно-правового признания. Безусловно, в рассматриваемый период отсутствовали криминологические предпосылки для законотворческих усилий, направленных на борьбу с незаконным оборотом данных веществ. Тем не менее, любой отказ от нормативного закрепления ратифицированных международно-правовых понятий следует рассматривать как сдерживающий фактор развития уголовного законодательства и обеспечивающей его уголовно-правовой науки, в частности, в области классификации опасных для здоровья населения веществ или психоактивных веществ (ПАВ) на основе общепризнанных положений Всемирной организации здравоохранения. ^[1] И если нормами международных Конвенций ООН регламентировано правовое регулирование трех видов подлежащих контролю опасных для здоровья населения веществ, то российское уголовное законодательство вопреки естественнонаучным правилам систематизации и формальной логики выделяет двенадцать видов. В результате законодательные нормы в отношении некоторых из них десятилетиями продолжают оставаться «мертвыми» (здесь и далее выделено авт.), подтверждая соответствующий уровень научно-правового обеспечения законотворческой деятельности в сфере безопасности здоровья населения.

Несмотря на существенные издержки в уголовно-правовом регулировании опасных для здоровья населения веществ, основную угрозу данному благу продолжает создавать незаконный оборот традиционных наркотиков и обусловленные им последствия. По данным Управления ООН по наркотикам и преступности, самый высокий показатель распространенности употребления наркотиков путем инъекций (ЛНИ) отмечается в Восточной (Беларусь, Республика Молдова, Российская Федерация и Украина) и Юго-Восточной Европе – 1,27 процента населения в возрасте 15–64 лет. На субрегион приходится примерно четверть (24 процента) общемировой численности ЛНИ. Причем почти все ЛНИ в субрегионе проживают в Российской Федерации и Украине. На три страны (Китай, Российскую Федерацию и Соединенные Штаты) в совокупности приходится почти половина общемировой численности ЛНИ. На четыре страны (Китай, Пакистан, Российскую Федерацию и Соединенные Штаты) в совокупности приходится 64 процента общемировой численности ЛНИ, живущих с ВИЧ. ^[2]

Безусловно, характер и степень наркотизации населения в определенной мере обусловлены уровнем развития уголовного законодательства по охране здоровья населения. Однако нахождение РФ, сохраняющей стабильно высокий темп депопуляции населения, в группе самых населенных стран с жесткой системой мер противодействия незаконному обороту наркотиков, подтверждает криминологические выводы о социальной детерминации данного общественно опасного явления.

Несмотря на то, что традиционные виды угроз здоровью населения в обозримой перспективе будут иметь приоритетное значение, в последнее время международное сообщество вынуждено констатировать появление новых высокотехнологичных вызовов глобальной системе международной безопасности. В условиях свободного трансфера современных знаний и технологий появилась практически неограниченная возможность неконтролируемого синтеза опасных для здоровья населения веществ, оборот которых на законодательном уровне не запрещен, а потому не являющийся незаконным.

Для терминологической ясности УНП ООН в отношении полиморфизма традиционной системы наркотизации использовало термин «новые психоактивные вещества (НПВ)». Они определены как «вещества, являющиеся предметом злоупотребления в чистом виде либо в виде препарата, которые не подпадают под контроль согласно Конвенции 1961 года с поправками, внесенными в нее в соответствии с Протоколом 1972 года, или Конвенции 1971 года, однако могут представлять угрозу для здоровья населения». Слово «новые» в названии указывает не столько на новизну таких веществ – некоторые синтезированы 40 лет назад, сколько на недавнее появление их на рынке. НПВ, продаваемые под видом «легальных наркотиков», распространяются беспрецедентными темпами и превращаются в серьезную угрозу для здравоохранения и реальную проблему наркополитики. О негативном воздействии НПВ на здоровье человека и наносимом вреде обществу достаточной научной информации нет, и это существенно затрудняет профилактику и лечение. Данные о токсичности и канцерогенном потенциале многих НПВ либо отсутствуют, либо весьма ограниченны, а об их долгосрочном отрицательном действии и рисках по-прежнему почти ничего не известно. Зачастую неизвестны также чистота и состав препаратов, содержащих НПВ, в результате чего их потребители подвергаются повышенному риску. ^[3]

Комиссия по наркотическим средствам УНП ООН в рамках Программы глобального мониторинга синтетических наркотиков: анализ, отчетность и тенденции (СМАРТ) – и в соответствии с резолюциями 55/1 и 56/4 опубликовала в 2013 году первую глобальную оценку ситуации с НПВ и создало консультативный портал раннего предупреждения о новых психоактивных веществах как ответ на их появление на глобальном уровне. Цель консультативного портала раннего предупреждения – мониторинг, анализ и информирование о тенденциях, связанных с новыми психоактивными веществами, и создание платформы для информации и данных, которые позволят государствам-членам принимать эффективные, научно обоснованные стратегические решения. ^[4]

В последние годы сотни НПВ были синтезированы и выведены на устоявшийся рынок синтетических наркотиков, прежде всего, веществ амфетаминового ряда. В период 2009–2017 годов поступила информация о 803 НПВ. Однако, несмотря на существенную диверсификацию этого глобального рынка, НПВ, за исключением нескольких веществ, не смогли занять прочных позиций на рынках наркотиков или вытеснить традиционные наркотики в больших масштабах. ^[5] В 2014 году Российская Федерация сообщила о значительных изъятиях аминоинданов (438 кг). ^[6] Количественный рост новых психоактивных веществ (со 251 в июле 2012 года до 348 в декабре 2013 года) намного превышает число психоактивных веществ, контролируемых на международном уровне (234 вещества: 119 веществ подпадают под контроль в соответствии с Единой конвенцией о наркотических средствах 1961 года и 115 веществ – в соответствии с Конвенцией о психотропных веществах 1971 года). ^[7] В 2017 году на европейском рынке было обнаружено 51 новое психоактивное вещество, т.е. каждую неделю выявлялось в среднем по одному новому веществу. ^[8]

Консультативный совет УНП ООН по раннему предупреждению (The UNODC Early Warning Advisory (EWA)) выделяет 9 групп НПВ (NPS): ^[9]

1) Аминоинданы (Aminoindanes) – способны производить эмпатогенные и энтактогенные эффекты серотонин-рилизинг препаратов, таких как МДМА;

2) Вещества фенциклидинового типа (Phencyclidine-type substances) – проявляют структурное сходство с фенциклидином и кетамином и классифицируются как арилциклоалкиламины;

3) Фенетиламины (Phenethylamines) – относятся к классу веществ с документально подтвержденными психоактивными и стимулирующими эффектами;

4) Пиперазины (Piperazines) – действуют как стимуляторы центральной нервной системы;

5) Вещества на растительной основе (Plant-based substances) – Кат (Catha edulis), Кратом (Mitragyna speciosa Korth), Salvia divinorum;

6) Синтетические каннабиноиды (Synthetic cannabinoids) – обычно добавляют к растительному материалу путем замачивания или распыления;

7) Синтетические катиноны (Synthetic cathinones) – представляют собой β-кето фенэтиламины и химически сходны с амфетамином и метамфетамином;

8) Триптамины (Tryptamines) – являются молекулами индолалкиламина действуют преимущественно как галлюциногены;

9) Другие вещества (Other substances) – структурно разнообразны и не вписываются в упомянутые выше категории. Например,

- 1,3-диметиламиламин (ДМАА), который представляет группу веществ, обладающих разнообразными фармакологическими эффектами, такими как классические галлюциногены (психоделики);

- опиоиды (относятся к химически разнообразной группе депрессантов центральной нервной системы);

- седативные/снотворные средства (являются депрессантами центральной нервной системы);

- стимуляторы, имитирующие эффекты традиционных наркотиков, таких как кокаин, амфетамин, метамфетамин и экстази.

В сложившихся условиях предупреждение незаконного оборота НПВ нуждается в комплексном подходе на основе объединения разноплановых усилий и использования различных организационно-правовых мер на уровне отдельных стран и международных организаций (сообществ).

Например, с 2015 года несколько НПВ были поставлены под международный контроль путем включения в соответствующие списки Единой конвенции о наркотических средствах 1961 года (с поправками 1972 года) и Конвенции о психотропных веществах 1971 года.

В соответствии с решением Совета Европейского Союза 2005/387/JHA в рамках системы раннего предупреждения (EWS) более 20 новых психоактивных веществ подверглись оценке риска и многие из них были поставлены под контроль ЕС. 15 ноября 2017 года парламент и Совет Европейского Союза приняли новое законодательство для ускорения процедуры реагирования на НПВ и на европейском уровне включили НПВ в официальное определение «лекарственного средства».

Национальные законодательства о реагировании на связанные с оборотом НПВ угрозы имеют свои особенности и различия, которые могут быть представлены следующим образом. ^[10]

1) Система индивидуального листинга. Предусматривает адаптацию основного законодательства в области контроля над наркотиками к запрету НПВ путем использования системы индивидуального включения в перечень.

2) Аналоговые и родовые системы. Предусматривают распространение мер контроля отдельных листинг систем на другие вещества (аналоги) или определенную группу веществ (универсальные) прямо не упоминаемые в законодательстве, но имеющие некоторые сходные черты с контролируемыми веществами с точки зрения структуры, эффектов или иных признаков без проведения законодательной реформы. Соединенные Штаты были первой страной, которая в конце 1980-х годов установила контроль аналогов в качестве ответных мер на распространение синтетических наркотиков. Закон о борьбе с аналогами контролируемых веществ 1986 года, известный как «Закон об аналогах» был принят с целью контроля над веществами, которые «по существу аналогичны» по химической структуре или действию веществу, которое уже находится под контролем. Этот закон толкуется судами в Соединенных Штатах на условиях, что должны быть соблюдены оба требования (сходство структуры и действие). В Европе некоторые виды контроля аналогов были внедрены в Люксембурге с целью контроля синтетических каннабиноидов исходя из фармакологической активности независимо от химической структуры. ^[11]

3) Специальное законодательство в отношении НПВ.

В Австрии в 2011 году принят Федеральный закон о защите от опасностей для здоровья в связи с новыми психоактивными веществами. Закон определяет новое психоактивное вещество как «вещество или препарат, которые при применении обладают способностью вызывать психоактивный эффект в организме человека...». В соответствии с этим законом федеральный министр здравоохранения уполномочен определять отдельные НПВ или классы химических веществ с помощью регламента для целей контроля, когда это необходимо для предотвращения их распространения и предотвращения опасности для здоровья, которая может возникнуть в результате их применения.

В Ирландии 23 августа 2010 годавступил в силу Закон об Уголовном Правосудии (Психоактивные Вещества). Этот закон предусматривает уголовную ответственность за продажу, импорт, экспорт или рекламу психоактивного вещества, в том числе осуществляемых с помощью онлайновых средств.

В Румынии был принят Закон о контроле над НПВ №194/2011 от 10 ноября 2011 года. В соответствии с новым законодательством для продажи любого продукта, который может вызвать психоактивные эффекты, аналогичные тем, которые вызваны веществами, контролируемыми в соответствии с законодательством о наркотиках, требуется специальное разрешение. Несанкционированное распространение этих веществ и их реклама караются тюремным заключением, но не хранение для личного использования.

В Новой Зеландии в 2013 году принят Закон о Психоактивных Веществах, согласно которому ввоз, изготовление, продажа, поставка или владение психоактивным веществом или разрешенным продуктом с основной целью индуцирования психоактивного эффекта у лица, которое использует это вещество или продукт, подпадает под действие требований, аналогичных тем, которые предъявляются к изготовителям и поставщикам лекарственных средств, пищевых продуктов или химических веществ. Эта система включает в себя отмененное бремя доказывания, в соответствии с которым производителям необходимо будет провести оценку своей продукции, с тем, чтобы доказать, что она представляет собой низкий риск, до ее утверждения.

В Великобритании Закон о психоактивных веществах от 2016 года квалифицирует в качестве преступления производство, поставку, предложение о поставке, владение с намерением поставлять, владение в местах лишения свободы, импорт или экспорт психоактивных веществ, то есть любых веществ, предназначенных для потребления и способное оказывать психоактивный эффект. Максимальное наказание составит 7 лет лишения свободы. Он исключает из сферы действия преступления контролируемые наркотики, которые регулируются Законом 1971 года о злоупотреблении наркотиками.

4) Отраслевое законодательство в отношении НПВ. Помимо основного законодательства о контроле над наркотиками применяются законодательство в области медицины, законы о ядах и правил безопасности потребителей. НПВ, путем отнесения национальными медицинскими учреждениями к лекарственным средствам, как правило, подпадают под действие лицензии на импорт, сбыт или распространение таких веществ. В Европе, по меньшей мере, восемь европейских стран, включая Австрию, Нидерланды и Финляндию, использовали медицинское законодательство для контроля за НПВ.

В России НПВ в качестве самостоятельного вида опасных для здоровья населения веществ 03 февраля 2015 года были включены в Федеральный закон от 08.01.1998 № 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах» (далее – Закон), но под иным наименованием – новые потенциально опасные психоактивные вещества (НПОПВ). ^[12] Данные вещества определены как вещества синтетического или естественного происхождения, включенные в Реестр новых потенциально опасных психоактивных веществ, оборот которых в Российской Федерации запрещен. В статье 1 Закона раскрыто содержание оборота НПОПВ путем перечисления совершаемых в отношении веществ действий: производство, изготовление, переработка, хранение, перевозка, пересылка, приобретение, использование, ввоз на территорию Российской Федерации, вывоз с территории Российской Федерации, а также сбыт НПОПВ (их продажа, дарение, обмен либо отчуждение этих веществ другим лицам любыми способами).

Исходя из буквального толкования наименования НПОПВ, можно заключить, что свойство психоактивности обусловливает лишь потенциальную опасность рассматриваемых веществ.

Как и в отношении наркотиков признание вещества НПОПВ строится по формально-правовому принципу – путем включения в Реестр новых потенциально опасных психоактивных веществ, оборот которых в Российской Федерации запрещен (далее – Реестр).

Основанием его включения в Реестр является соответствие вещества следующим признакам (ч. 1 ст. 2.2 Закона):

1) способность вещества вызывать у человека состояние наркотического или иного токсического опьянения;

2) опасность данного состояния для его жизни и здоровья;

3) отсутствие установленных уполномоченными органами государственной власти Российской Федерации в отношении вещества санитарно-эпидемиологических требований либо мер контроля за его оборотом.

Законом дважды подчеркивается, что оборот новых потенциально опасных психоактивных веществ в Российской Федерации запрещается (ст. 1 и ч. 2 ст. 2.2 Закона). Поэтому, любые совершаемые в отношении НПОПВ действия, образующие их оборот, должны признаваться незаконными и влечь юридическую ответственность.

Соответственно были внесены изменения в уголовный кодекс путем дополнения статьей 234.1. «Незаконный оборот новых потенциально опасных психоактивных веществ», которой установлено наказание за «незаконные производство, изготовление, переработка, хранение, перевозка, пересылка, приобретение, ввоз на территорию Российской Федерации, вывоз с территории Российской Федерации в целях сбыта, а равно незаконный сбыт новых потенциально опасных психоактивных веществ оборот которых в Российской Федерации запрещен». При этом использование НПОПВ было исключено из перечня уголовно-наказуемых действий.

Однако до настоящего времени Реестр НПОПВ сформирован не был, и уголовно-правовая норма данной статьи, как и некоторые другие нормы главы 25 УК, продолжает оставаться «мертвой». Тем не менее, дополнение уголовного кодекса новым формально-определенным видом предмета преступлений против здоровья населения нуждается в понимании содержания его признаков, позволяющих отграничить указанный предмет от иных предметов наркопреступлений гл. 25 УК. В данный связи вызывает сомнение высказанное мнение, что «по конкретным уголовным делам с учетом размера» включенное в Реестр НПОПВ «будут признавать производным или аналогом и содеянное квалифицировать по ст. 228 УК РФ». ^[13] Предлагаемая возможность трансформации вида вещества и, соответственно, предмета преступления в зависимости от количества вещества требует более развернутого научно-правового обоснования.

Изложенное позволяет заключить, что инкорпорация понятия новых психоактивных веществ в систему норм главы 25 УК никак не отразилась на уровне уголовно-правового обеспечения здоровья населения. К тому же продолжаемая практика использования общепризнанных международно-правовых понятий под иным наименованием и как следствие наделения его собственным содержанием вряд ли может способствовать актуальному развитию уголовному законодательству. Например, «наркотические средства» именовались «наркотическими веществами», «психотропные вещества» признавались «сильнодействующими», «прекурсоры» – «ядовитыми веществами», «субстанции, запрещенные для использования в спорте» (ст. 230.1 и 230.2 УК) одновременно являются «сильнодействующими веществами» (ст. 234 УК) и т.п. Именно поэтому уголовное законодательство об охране здоровья населения должно, прежде всего, отвечать положениям международного права, что способствовало бы в большей мере избавлению от архаики внутреннего усмотрения как причины неизбежного появления «мертвых» норм.