The Network of Zemstvo Glasnye: Sources of “Party Affiliation” in the Local Government

Povroznik Nadezhda PhD in History Associate professor, the Department of Interdisciplinary Historical Research, Perm State University  614990, Russia, Permskii krai, g. Perm', ul. Bukireva, 15 povroznik.ng@gmail.com Other publications by this author

Smetanin Andrey Vladimirovich PhD in History Associate professor, the Department of Interdisciplinary Historical Studies, Perm State University 614990, Russia, Permskii krai, g. Perm', ul. Bukireva, 15 smetanin.av@gmail.com

Учреждение земств в Российской Империи значительно повлияло на социально-экономическое развитие и политический ландшафт страны. По справедливому замечанию С.Ю. Витте земства явились «школой представительных учреждений» ^{[1, с. 92]}, стали предтечей российского парламентаризма и, с некоторыми оговорками, содержали зачатки партийной системы. Новая организация местного самоуправления вызвала к жизни новые формы политической самоорганизации. Земским гласным требовалось выработать механизмы взаимодействия, которые, с одной стороны, позволяли эффективно принимать решения в общественных интересах, с другой стороны, защищали бы персональную позицию народного избранника и интересы его избирателей.

Круг вопросов для обсуждения в земских собраниях был четко регламентирован Положением о губернских и уездных земских учреждениях 1864 г. Однако повестка земских собраний и ход обсуждений определялись непосредственно корпусом гласных и зависели от мнений конкретных земских представителей, их интересов, предпочтений и профессионального опыта земцев. В этой связи изучение процессов фрагментации земств выглядит значимой и актуальной задачей. Однако, до настоящего времени нет четко обозначенной концепции формирования групп гласных, не решена задача реконструкции взаимосвязей между депутатами губернских земств. Как следствие, сложно оценить влияние факторов социального порядка на эффективность деятельности земских собраний. В фокусе данного исследования находится первое трехлетие функционирования, которое является особенно интересным для изучения, поскольку именно в первое трехлетие формируются механизмы взаимодействия гласных. Учитывая важную роль неписанных традиций в практике работы земств, обращение к истокам складывания этих традиций является необходимым. В статье изложены процесс и результаты социально-сетевого моделирования составов Московского и Пермского губернских земских собраний.

Выбор указанных двух земств объясняется несколькими причинами. Во-первых, это возможность сравнить политическую организацию столичного и провинциального местного самоуправления, оценить фактор близости к имперским институтам и политическим процессам. Во-вторых, указанные земства возникли на разных этапах развития Великих реформ: Московское было учреждено в 1865 г. на волне александровской «оттепели», тогда как начало работ Пермского земства приходится на 1870 г., т.е. на консервативный период правления Александра II. При этом избранные земства имеют очевидные сходства. Оба собрания руководили жизнью экономически развитых губерний, оба земства считались «активными», опыт их работы транслировался по России ввиду очевидной результативности деятельности ^[2]. Подобный набор сходств и различий позволяет выявить как универсальные, так и специфические черты политической фрагментации корпуса гласных.

Доминирующей историографической традицией является деление корпуса гласных на основании общественно-политических взглядов депутатов. Основанием же для такого деления выступают отдельные яркие дискуссии или активность гласных за пределами земства. При этом, в большинстве случаев определённо охарактеризовать политическую позицию депутатов в 1860-1870-е гг. затруднительно, в т.ч. для самих исследователей. Однако, разделение гласных на «либералов» и «консерваторов» стало традиционным для российской историографии. Так Н.М. Пирумова выявила либерально настроенных гласных, анализируя участие земских депутатов в полемике в земских собраниях и в периодической печати, а также рассмотрев их отношение к самодержавию в целом и действия по отношению к властям ^[3]. С.Г. Куликова рассмотрела земские фракции как «идейно-политические течения» в тверском и московском земствах в 1865-1872 гг. Автор выделила «земцев-консерваторов» и «земцев-либералов», основываясь на анализе дискуссий в указанных земствах, в том числе «особых мнений», подаваемых гласными в после обсуждения отдельных вопросов собраниях ^[4]. На наш взгляд, изучение социально-политической фрагментации земских собраний требует более широкого подхода, поскольку деление на либералов и консерваторов, применительно к началу земского движения, упрощает и модернизирует реальную картину. Поэтому в данной работе использован сетевой подход и его квантитативное воплощение - социально-сетевой анализ.

Под «сетевым подходом» понимается социологическая парадигма, исходящая из аксиомы, что общественная жизнь «в первую очередь и преимущественно формируется социальными связями и структурами, которые они образуют» ^[5]. Как верно замечает И.В. Кукулин, сети не являются ни злом, ни благом, они могут как поддерживать институты, так и разрушать их ^[6]. Какое влияния сети оказывали на работу земств мы попытаемся ответить в конце статьи. Анализ процессов формирования фракций в представительных учреждениях на основе построения социальных и семантических сетей в зарубежной и российской историографии связан, в первую очередь, с изучением парламентов. Метод социально-сетевого моделирования показал свою эффективность при изучении составов Конгресса США ^[7-10], Палаты представителей Нидерландов ^[11], итальянского парламента ^[12], Государственной думы Российской Империи ^[13-14] начала XX в. и ряда других представительств. Земское собрание имеет ряд особенностей, которые не позволяют в должной мере использовать опробованные методики моделирования легислатур. С одной стороны, количественный состав земских собраний был малочисленным по сравнению с парламентами, а с другой, земская делопроизводственная документация принципиально отличается от подробных справочников и стенограмм государственных представительных учреждений.

Основным источником для изучения земских групп являются журналы губернских земских собраний, принципы формирования которых существенно отличались между губерниями. Корниенко С.И. и Ехлакова А.Р. (Харисова А.Р.) подробно рассматривают особенности формирования журналов губернских земств, раскрывают информационный потенциал источника и выделяют ряд важных для данного исследования особенностей источника ^[15-16]. Журналы губернских земских собраний публиковались регулярно, отражая сведения о каждой состоявшейся сессии и о каждом проведенном заседании. Стенограммы заседаний могли вестись специально приглашенным стенографом или секретарем собрания, после чего текст журнала вычитывался гласными, а далее подлежал цензуре губернатора для получения его разрешения на публикацию текста. В целом журналы губернских земств имеют общую структуру изложения – за вступительным словом председателя собрания перечисляются вопросы повестки дня и далее следует текст обсуждения этих вопросов в порядке их рассмотрения. Степень подробности изложения дискуссий зависела от секретаря (стенографиста), выступления участников заседания могли быть зафиксированы подробно и дословно, а могли содержать лишь обобщенные фразы с указанием фамилий гласных, кто поддержал или выступил против того или иного утверждения. Гласный мог подать особое мнение, если оно отличалось от принятого в ходе заседания решения, которое также публиковалось в тексте журналов. Следует подчеркнуть, что журналы Московского губернского земского собрания изучаемого периода содержат подробные стенограммы заседаний губернского земства, включая и неформальные указания на происходящее в зале (например, могли быть зафиксированы возгласы из зала или содержаться указание на аплодисменты после выступлений). Журналы Пермского губернского земства имеют разную степень подробности фиксации информации, что зависело от секретаря собрания, и чаще всего передают обобщенный смысл высказываний гласных. Для сравнения журналы Петербургского земства практически выхолощены и более напоминают протоколы, нежели стенограммы.

Сессии земских собраний могли быть «очередными», то есть регулярными, а могли быть «экстренными» или «чрезвычайными», где обсуждались проблемы срочного характера, либо те вопросы повестки, которые гласные не успели обсудить в течение очередной сессии. Поэтому сравнение поведения земских депутатов в обычных и «экстренных» условиях также представляется значимым. В среднем проводилась одна или две сессии в год.

Кроме того, исследование внутренних группировок в земствах затрудняет ряд факторов, а именно, высокий уровень абсентеизма гласных, когда председателю собрания приходилось переносить заседания ввиду отсутствия кворума. Свою роль сыграла и значительная степень пассивности гласных, которые предпочитали лишь присутствовать, но не выступать в залах заседаний. Идентификации персональных связей также препятствует отсутствие практики сбора подписей под проектами решений и ограниченный объём информации в источниках о персональной активности каждого конкретного земца. Значительная часть повседневной деятельности земств оказалась незадокументирована.

Таким образом, особенности источника и перечисленные выше ограничения предопределили выбор методики исследования.

Методы исследования

Социально-сетевой анализ для моделирования и изучения сетевых структур использует математический аппарат теории графов. Все метрики можно разделить на три группы: индексы центральности (оценивают положение конкретного актора в сети), индексы сегментации (выделяют группы близко связанных акторов) и индексы сплочённости (оценивают характеристики сети в целом) ^[17]. Выбор конкретных метрик определяется задачами исследования и особенностями источников. Однако, первая задача, которую необходимо решить – это принцип построения связей между гласными.

В настоящем исследовании были обработаны все журналы Московского, Пермского губернских земских собраний очередных и экстренных сессий за первое трёхлетие функционирования земств. Посредством сплошного просмотра текста были выделены дискуссии по конкретным вопросам, где участвовало не менее 2-х человек, что составило более 200 дискуссий в каждом земстве. Для анализа персональных связей были построены вспомогательные таблицы, отражающие персональное участие гласных, а также проблематику дискуссии.

Построение связей в сети, то есть определение взаимодействия между гласными, осуществлялось на основе их прямого взаимодействия в зале заседаний. Авторы исходят из гипотезы, что фракционность, если она существовала в действительности, может быть обнаружена на основании регулярной публичной поддержки мнений сторонников. В случае земских собраний такая гипотеза оправдана, поскольку размер собраний был весьма небольшим и гласные находились в тесном контакте друг с другом, были вынуждены оперативно поддерживать единомышленников, иначе интересующий вопрос мог быть похоронен в комитете или отложен на неопределённое время. Также стоит обратить внимание, что выступления с трибуны являлись скорее редким явлением, некоторые влиятельные гласные за сессию выступали менее десятка раз, как следствие, обнаружение статистически значимой, периодически проявляющейся солидарности по обсуждаемым вопросам, указывает на наличие политической связи. Схожий подход, хотя и в рамках метода многомерного шкалирования, а не сетевого анализа, для выявления реальных политических позиций депутатов в США и в СССР был предложен Г.А. Сатаровым и С.Б. Станкевичем ещё в 1980-е - нач. 1990-х гг. ^{[18, 19]}. Таким образом, активность гласных во время заседаний позволяет с достаточной долей уверенности обнаруживать сетевые структуры, через оптику которых ставится задача выявить устойчивые группировки земцев.

Так поддержка мнения предыдущего оратора или высказывание тождественной точки зрения в рамках того же заседания фиксировалось как единичный акт положительного взаимодействия. Спор или высказывание принципиально разных точек зрения по одному и тому же вопросу расценивалось в рамках методики как акт отрицательного взаимодействия. В случаях, когда гласный не участвовал в обсуждении, либо его позиция однозначно не идентифицируется как солидарная или конфронтационная, ставился 0. Результаты всех обсуждений кодировались в таблицу следующего вида (представлен фрагмент):

Следующим шагом является получение матрицы близости, т.е. преобразование таблицы вида «актор-атрибут» в таблицу вида «актор-актор», данная процедура является этапом кластеризации объектов (в нашем случае, гласных). Процедура может быть осуществлена различными способами, в настоящем исследовании применяется расчёт связей между гласными на основе меры согласия Каппа Коуэна ^[20], данная мера разрабатывалась непосредственно для оценки согласованности мнений экспертов. При избранной структуре данных она даёт наименьше число негативных эффектов, в частности, не приводит к формированию случайных связей между малоактивными депутатами и не переоценивает роль самых активных представителей (в отличие от корреляции Пирсона или меры Жаккарда и других популярных метрик). Итоговая рабочая таблица принимает вид:

Значения Каппы Коуэна менее 0,40 являются статистически незначимыми и связь на их основе не строилась. В представленном фрагменте таблицы статистически значимая и сильная связь наблюдается только между Д.А. Наумовым и П.А. Васильчиковым. Матрицы близости, включающие сведения о связях между всеми гласными Московского и Пермского губернских земств, позволяют моделировать сеть, поскольку содержат информацию о наличии связи и её силе.

Отмеченные ранее особенности поведения земских гласных, а именно абсентеизм и пассивность большого количества гласных на заседаниях, обусловили отсутствие у таких гласных статистически значимых связей с другими депутатами-земцами. И поэтому обозначенная часть гласных в социальную сеть собрания не попала, что является существенным ограничением избранной методики.

Сетевые модели и социально-сетевой анализ производились с помощью свободно распространяемых программных продуктов для научного анализа данных UCInet 6.0 и NetDraw ^[21].

Социально-сетевой анализ

В начале необходимо определиться с тем, что именно отражают построенные сети. На наш взгляд, целесообразно квалифицировать их как модели активного ядра земских собраний. В сети представлены гласные, непосредственно направлявшие ход дискуссий, следовательно, процесс принятия решений и всю работу земства. Разумеется, ядро не включает всех гласных.

Так из 110 гласных Московского губернского земства, избранных в первое трёхлетие (1865-1867 гг.) ^[22], включая выбранных на место выбывших, непосредственное участие в обсуждениях принимали только 73 человека (66%). Из этого числа 22 депутата (или 20%) отражены в сети, т.е. имеют статистически значимые связи с коллегами. Таким образом, активное ядро Московского земства составляло 1/5 от его численного состава.

Для сравнения в Пермской губернии в первое трёхлетие (1870-1872 гг.) избрано 74 гласных, из которых 59 хотя бы раз выступали публично (79%), отметим, что данный показатель говорит о большей вовлеченности пермских земцев в процесс принятия решений, нежели московских. Сеть связала 22 гласных, принимавших участие в работе собрания (т.е. 29%). Размер ядра в Пермском земстве также оказался более значительным. Можно сделать вывод, что на Урале местное самоуправление являлось менее олигополичным, более конкурентным.

Обращаем внимание, что ряд гласных, выступавших на заседаниях всё же не попал в сеть, т.к. у них не обнаружилось значимой статистической связи с кем-либо. В контексте избранной методологии, можно заключить, что не все активные гласные влияли на повестку, таковых в каждом из проанализированных земств около половины всего состава.

Метрика «плотность сети» (density) оценивает количество существующих связей к потенциально возможному ^[17]. Модели демонстрируют, что мы имеем дело с достаточно рыхлыми конструкциями: в ядре Пермского земства фиксируется лишь 2,1% от возможного числа связей, в Московском - 3,6%. Таким образом, устойчивая поддержка одного земца другим была скорее исключением, чем правилом. Численность постоянных политических контрагентов у каждого влиятельного гласного редко превышала 5 человек. В этом свете, сложно говорить о наличии каких-либо сплочённых группировок.

Заметно большая сплочённость в работе наблюдается у московского земства и по среднему числу значимых связей одного гласного – в Москве показатель равен 1,8 связи у одного гласного, в Перми – 1,2. Прочие показатели (средняя дистанция в сети между акторами, фрагментация, закрытость сети) также указывают на большую сплочённость ядра земского собрания Московской губернии (эти расчёты не приводятся в исследовании ввиду отсутствия новой информации). Визуальный анализ двух сетей также говорит о принципиальной разнице в сетевой архитектуре двух земств, что говорит о разных вариантах развития корпуса гласных.

Ядро Московского земского собрания оказалось компактнее по размерам, но при этом чуть более консолидированным, что, в целом, соответствует стратегии монополизации политического поля (см. рис. 1).

Наиболее острым является вопрос о фракционности гласных. Социально-сетевой анализ предлагает набор методик, в т.ч. достаточно сложных с математической точки зрения для разделения сети на группы. Учитывая малый размер полученных сетей и их низкую плотность, представляется целесообразным использовать наиболее простую и интуитивно понятную метрику. Для изучения фракционности в сети была избрана технология выявления клик (clique), т.е. фрагментов сети, состоящих не менее, чем из трёх акторов, где все связаны со всеми ^[23].

В Московском земстве выделено 9 клик, при этом все они состоят из 3-х человек (т.е. группировки чрезвычайно маленькие), несколько человек вошли сразу в две клики. Для понимания принципов формирования клик проведён анализ социополитических характеристик, входящих в них членов, в последнем столбце указана тематика вопросов, по которым эти гласные солидаризировались во время обсуждений. Фрагмент таблицы для Московского губернского земства представлен ниже.

Например, представленная таблица позволяет однозначно идентифицировать, как минимум одну группировку, нацеленную на консервацию социальных отношений, имеющую дворянский социально-экономический фундамент. В то же время, у второй группы основа для взаимодействия, фактически, свелась к двум конкретным вопросам и не имеет считываемого социального фона. Назвать эту группу либеральной нельзя, поскольку деятельность этой группы связана с противоречиями крупных и мелких земельных собственников, а не с отменой дворянских привилегий.

Анализ позволяет сделать важные выводы о системе связей в Московском губернском земстве:

1. Географический фактор не играл значения для складывания устойчивых политических коалиций. Ни одна из 9 клик не включает представителей одного уезда. Для Московской губернии, экономически зависимой от одного городского центра, выявленная ситуация вполне адекватна, территориальные интересы роли не играли.

2. Дворянство, особенно крупные помещики с высокими чинами в Табели о рангах, обнаруживают гораздо более значительную тягу к формированию группировок. Из 9 клик 8 соответствует указанной характеристике. Только в одной клике присутствует гласный из купечества, А.П. Тучков, но по реальному статусу его можно отнести к бюрократии высшего губернского звена, а в 1877 г. он станет предводителем дворянства ^{[22, C.1813]}. Мы наблюдаем интересный феномен, когда землевладельцы и крупные чиновники пытаются монополизировать нормотворческую повестку в земстве, в основном, с целью защиты собственного социально-экономического статуса. Однако, важно обратить внимание на то, что представители данной среды не формируют сплочённой «партии», обычно они блокируются по частным вопросам. Как будет продемонстрировано далее, возможности для фракционности в Московском земстве ограничивались ещё одним структурным фактором.

В Пермском губернском земском собрании фракционность выражена ещё слабее, клик всего 4, хотя одна из них включает сразу 4-х человек, причём все они представляли один Екатеринбургский уезд (выраженный географический фактор). Вторая клика (И. Манухин, Н. Рогов, Е. Фёдоров) представляет гласных от разных предуральских уездов, купцов и мелких чиновников, пекущихся, в основном, об осторожной финансовой политике земства. Третья клика (В. Белов, В. Расов, П. Дягилев) также не объясняется географическим фактором, зато хорошо идентифицируется как предпринимательское лобби, двое являлись купцами, а П. Дягилев, хоть и являлся дворянином, но также владел винокуренным заводом. Эта группа противодействовала инициативам, накладывавшим дополнительные расходы на купечество. Последняя клика интересна в наибольшей степени, её членом является Д. Смышляев – харизматичный купец, руководитель земства (в статусе председателя управы), его компаньонами оказались два совершенно второстепенных гласных – крестьянин и делегат от башкирского населения, которые периодически поддерживали Д. Смышляева в вопросах связанных с облегчением повинностей и улучшением уровня жизни населения. Несложно заметить, что в собрании эту группа оказалась на периферии ядра.

Ситуация с фракционностью в Пермском губернском земстве существенно отличается от московской, на Урале гораздо чётче размежёвываются лоббистские группы (см. рис. 2):

1. Географический фактор, в целом, не играл роли, за исключением сплочённой группы гласных от Екатеринбургского уезда, который традиционно являлся самостоятельным экономическим центром в губернии и имел сильные местные элиты, связанные с горнозаводской промышленностью.

2. Ввиду отсутствия в губернии дворянского землевладения как социально-экономического фактора (горнозаводчики, вроде Строгановых не вмешивались в местные дела), формирование консервативных групп как в Москве, было физически невозможно. Из иных социальных страт потребность в консолидации ощущали только предприниматели, ориентированные на торговлю. В целом, Пермское земство являлось купеческим. В качестве местного феномена можно назвать небольшую группу с лозунгами социальной справедливости, которая держалась исключительно на авторитете Д. Смышляева.

Рис. 1. Сетевая модель Московского губернского земства в первое трёхлетие существования (1865-1867 гг.). Размер и цвет узлов соответствует активности гласного: чем больше диаметр и темнее заливка, тем чаще выступал с трибуны.

Рис. 2. Сетевая модель Пермского губернского земства в первое трёхлетие существования (1870-1872 гг.). Размер и цвет узлов соответствует активности гласного: чем больше диаметр и темнее заливка, тем чаще выступал с трибуны.

Наконец, имеет смысл определить деятелей, занимавших ключевые позиции в земском ядре. Выявление лидеров осуществлялось с помощью метрик центральности. Наиболее адекватными по имеющимся данным полагаем два показателя: eigenvector (расчёт «собственного вектора» узла), который определяет в качестве центральных тех акторов, у которых значительное число «друзей» с большим количеством связей, данная метрика используется для определения «меры влияния» актора, а также центральность по посредничеству (betweennes), который определяет способность актора связывать крупные блоки в рамках сети ^[23]. Земцы с самыми высокими индексами центральности отображены в таблице.

Исследование центральности даёт основания для ряда выводов:

1. Количество постоянных «союзников» в земском собрании напрямую не было связано с влиянием гласного на ход дел (индексы количества связей и eigenvector слабо связаны). Зависимость в обоих собраниях прослеживается только для самого «коммуникабельного» гласного. Более важную роль играло не количество связей, а место в сети.

2. Позиция гласного внутри земского ядра могла быть различной. Некоторые гласные (напр., И. Манухин и Е. Фёдоров в Перми, М. Коваленский и Н. Хмелёв в Москве) играли роль посредников, поддерживали по частным вопросам позиции разных группировок. Другие (напр., А. Бобринский в Москве или члены екатеринбургской группы в Перми) достаточно редко включались в дискуссии, но поддерживали только авторитетов, близких им по сущностным интересам. Иными словами, мы должны представлять земское собрание как сильно структурированное и слабо централизованное политическое поле.

3. На общем фоне рыхлых связей совершенной аномалией выглядит Н.П. Мещерский и его 13 контрагентов. Князь Мещерский более всего известен деятельностью на посту попечителя Московского учебного округа в 1870-е гг. ^{[24, C.1524]}, земский этап его биографии не исследован и среди лидеров земства его никогда не называют. Очевидна глубокая образованность князя, равно как и выраженные консервативные убеждения. По всей видимости, ключевым достоинством Мещерского в земской работе являлось умение продвигать повестку заседаний, так, он достаточно часто выступал против затягивания решения дел. Другим отражением его политической гибкости является периодическая смена приоритетов деятельности: в 1865 г. он говорит, в основном о проблемах образования, в 1866 г. о сельском хозяйстве, а в 1868 г. о мерах социальной поддержки ^[22].

4. Формальные руководители земства занимают достаточно скромные позиции в системе внутренних взаимодействий. Председатели земского собрания (по совместительству губернские предводители дворянства) были исключены из политических процессов - московский председатель, в принципе, не попал в ядро, а пермский (А. Всеволожский) находится на периферии сети, имея единственную значимую связь с председателем управы Д. Смышляевым. Более интересна ситуация с непосредственными руководителями земской работы (председателями управ), поскольку в обеих территориях этот пост занимали сильные фигуры. Дмитрий Наумов, бессменно занимавший должность в течение 30 лет, в первое трёхлетие имеет лишь 11-12-ую позицию по индексам центральности. Дмитрий Смышляев в Пермском земстве занимает 6-8 место среди коллег. Таким образом, официальная должность не была синонимична высокой позиции в сетевых взаимодействиях, т.е. сети оказались слабее института. Также можно опровергнуть гипотезу о направляющей роли представителей государственных ведомств (горное, акцизное). В наших моделях они в ядро не попали.

Фракционность и политическая культура

На наш взгляд, в научной литературе до сих пор недооценено важное обстоятельство, мешавшее складыванию и эффективной деятельности «фракций» внутри земства в 1860-70-е гг.

С целью прояснения проблемы низкого влияния группировок гласных на производство дел был проанализирован процесс голосования в губернских собраниях и составлены частотные таблицы, указывающие количество голосований с единогласным решением и решением большинством. К сожалению, голосования в губернских земствах не были поименными и персональные данные о проголосовавших не отображались в журналах, поэтому невозможно было осуществить наложение информации о голосованиях на данные социально-сетевого анализа, и удалось только обозначить общие тенденции. Так, табл. 1 представлены результаты голосований в Московском губернском земстве. В течение изучаемого периода доминировали решения, принятые единогласно, а в мартовскую сессию 1866 г. таких решений было 52 против 1 (99% против 1%). Средние значения по голосованиям за трехлетие показывают, что 70,2% всех решений были приняты единогласно. Сессии за сентябрь 1867 г., январь 1868 г. и декабрь 1868 г. показывают сравнительно большее количество решений, принятых большинством голосов. Тематика таких голосований за эти сессии была посвящена принятию пунктов докладов о земских налогах и сборах, в том числе, обложении предприятий и земель. Естественно, крупные собственники противодействовали принятию невыгодных для них решений. В целом, Московское земство было настроено на поддержание межсословного мира, попытки каких-либо группировок провести провокационное решение пресекались, чаще всего острые вопросы откладывались для рассмотрения комиссией и не выходили оттуда (26% всех решений). Один из несомненных консерваторов, Н.М. Смирнов, возмущался в том же 1866 г., что «каждый вопрос у нас отлагается на неопределенное время и умирает от недостатка сил» ^{[26, С.174]}. Эта особенность социальной психологии гласных делала формирование фракций бессмысленным, а их деятельность, в известной мере, бесплодной.

Табл. 1. Результаты голосований в Московском губернском земском собрании (1865-1868)

В Пермском губернском земстве, в отличие от Московского, первоначально преобладали решения, принятые большинством голосом, как это представлено в табл. 2. И к исходу первого трехлетия начинает доминировать единогласный способ принятия решений. В среднем за первое трехлетие различие в соотношении не столь значительное, как в Московском земстве, и 56,7% решений были приняты большинством голосов. Однако если более детально рассматривать вопросы, принятые большинством, то в своей массе они касаются отдельных гласных, баллотировавшихся на позиции от земства (например, в общественные советы и комиссии) или персональных предложений (например, приобщения мнений отдельных гласных по обсуждаемым вопросам). Так, в ходе экстренной сессии в июне 1870 г. из 24 решений, принятых большинством голосов, 17 касались как раз таких вопросов. По всей видимости, данные вопросы едва ли могут рассматриваться как коллегиальное в своей основе решение, а скорее являются симптомом личного отношения голосующего к кандидату или земцу, предлагающему «особое мнение». Аналогичная ситуация с преобладанием решений, принятых большинством голосов, в ходе экстренной сессии в мае 1871 г., когда из 17 решений, принятых большинством, 10 относилось к вопросам выборов земских гласных в комиссии или к включению их «особых мнений» в тексты журналов.

Табл. 2. Результаты голосований в Пермском губернском земском собрании (1870-1872)

Таким образом, мнение ряда историков (см. напр., С.Г. Куликова, И.А. Христофоров ^[27]) о наличии в земствах с первых же дней их существования сформировавшихся крупных фракций результатами социально-сетевого анализа не подтверждается, историческая реальность представляется более сложной, чем имеющиеся в историографии объяснительные схемы. Столь же примечательно, что высокие индексы центральности не всегда связаны с высокой активностью гласных, так наиболее активные ораторы нередко оказываются ближе к периферии сети. Иными словами, сходство публичных выступлений в земстве не всегда говорит о принадлежности гласных к какой-либо группе, возможно ситуативное схождение по конкретному вопросу.

Корректнее говорить о том, что в Московском губернском земстве в 1860-е гг. была одна относительно целостная по взглядам группа – охранительная (консервативная). Её положение в земстве было парадоксально, данный факт подметил ещё Б.Б. Веселовский: «Эта группа в значительной мере и задавала тон земской работе, хотя сплошь и рядом оставалась в меньшинстве» ^[28]. Т.е. группа составляла большую часть активного ядра земства, но добиться своего не могла. При этом либеральной фракции в Московском земстве в данный период не было, вне всяких сомнений. В Пермском губернском земстве в начале 1870-х гг. не наблюдается фракций вообще.

Заключение

Работа органов местного самоуправления в первое трёхлетие их существования направлялась не всем составом земского собрания, а лишь наиболее активной его частью – ядром. В данном контексте, сети ускоряли работу земств, но не подменяли сам институт. Состав и структура ядра сильно различались по регионам. На примере, Московской и Пермской губерний можно говорить о критическом влиянии факторов социально-экономического порядка на структурирование деловых отношений земцев.

Московское земство имело более компактное ядро, практически монополизированное дворянско-землевладельческой средой, продвигавшей свои интересы, из-за чего возникло представление о консервативной фракции, борющейся против либералов. В Пермской губернии дворяне-землевладельцы принимали минимальное участие в земском движении. По статистике во всей губернии в 1880 г. числился всего 61 дворянин-владелец земли ^[28], причём подавляющая часть владельческих земель приходилась на т.н. «уральские латифундии», собственники которых (Строгановы, Демидовы, Абамелек-Лазаревы и др.) жили в столицах и мало интересовались местным самоуправлением в губернии. Ввиду отсутствия данной социальной группы, земское ядро оказалось менее сплочённым, но при этом более значительным по размерам, здесь были представлены различные группы интересов с неполитической повесткой лоббистского характера. Как следствие, говорить о каких-либо идейных фракциях в Пермском земстве невозможно.

Предполагаем, что в первые годы существования земских собраний выработалась специфическая модель поведения гласных, заключавшаяся в том, что вопросы пытались решать в основном единогласно, либо откладывать при наличии явных разногласий (что подтверждают статистические расчёты). Идея всесословности абсолютно доминировала в земствах. Молчаливое большинство, не связанное сетями поддержки и не рвущееся на трибуну, оказывалось серьёзным фактором земской политики, играло роль блокирующего большинства для групп интересов.

Кроме того, ограниченные хозяйственными вопросами полномочия земств выдвигали на первый план вопросы частного свойства, которые порождали достаточно небольшие группы интересов. Исследователи делают ошибку, считая, что гласные схожих взглядов обязательно должны были формировать группировку. Групповщина была чужда российской политической культуре на первом этапе складывания земских учреждений.

Социально-сетевой анализ, говорит в пользу того, что индивидуальная активность в земских собраниях в начале их существования была эффективнее групповой. Деловая гибкость и профессиональные качества поднимали земских лидеров первой волны. На наш взгляд, «партийность» в земствах – это явление достаточно позднее, которое, едва ли, можно идентифицировать ранее 1890-х гг. и ключевым фактором появления «партийности» могла быть политика государства по усилению контроля над земствами, когда в корпусе гласных искусственно сформировали опору режима.