Russian rock music: “Orthodox art”, new religion or “lovely paganism”?

Beskov Andrey ORCID: 0000-0003-4080-1614 PhD in Philosophy Head of the research laboratory "Transformation of Spiritual Culture in the Modern World", Nizhny Novgorod State Pedagogical University. Kozma Minina" 603005, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Ul'yanova, 1, kab. 227 beskov_aa@mail.ru Other publications by this author

Функционирование религии в современном мире – тема крайне популярная в науке как на Западе, так и в России. Не прекращаются дискуссии по поводу направленности характерных для современности процессов секуляризации/десекуляризации, сущности и соотношения религии и духовности, сакрализации профанного и десакрализации священного ^{[22, 28]}. Современная наука о религии, чей понятийный аппарат, по-видимому, с каждым годом всё более размывается, едва ли способна давать однозначные ответы на вопросы, что же происходит в современном мире – усиление роли религии или её ослабление? Данные соцопросов также нередко ставят в тупик. Социологам религии хорошо известно, что большинство населения России считает себя православными, но при этом далеко не все православные верят в Бога. На официальном уровне принято говорить о быстром и явном возрождении православия в России, но в научных публикациях даже конфессионально ориентированные авторы выражают скепсис и отмечают причудливую смесь веры и неверия, христианства и язычества в нашей стране ^[2]. Как представляется автору статьи, большой научный, и в целом общественный интерес должны сегодня представлять исследования, посвящённые анализу различных феноменов массовой религиозной культуры. Это словосочетание – «массовая религиозная культура» – не слишком часто встречается в научных работах, хотя его используют такие известные учёные, как социолог Б. В. Дубин ^[18] и фольклорист А. А. Панченко ^[33]. Между тем, именно уточнение религиозных истоков и смыслов тех или иных образов и клише современной массовой культуры, в которую все мы, независимо от нашего желания, погружены, может позволить лучше понять роль религии в нашем обществе.

В данной статье внимание автора сосредоточится на том сегменте отечественной рок-музыки, который вызывает одобрение православных миссионеров и потому порой причисляется журналистами и музыкальными критиками к «христианскому» или «православному» року. Кто из «легенд русского рока» может быть причислен к представителям этого направления и на каком основании? Насколько значима религиозная тематика для русского рока? Рок-музыканты действительно популяризируют православное вероучение или, скорее, способствуют профанации религиозных ценностей и идеалов? Вот те вопросы, на которые автор постарается ответить. Для этого будут проанализированы тексты песен наиболее известных российских рок-групп, а также интервью их лидеров и иные публикации в прессе и научной периодике, где затрагивается религиозный аспект творчества этих музыкантов. В ряде случаев анализу будут подвергнуты видеоклипы и оформление обложек компакт-дисков.

Прежде всего отметим, что христианский рок – отнюдь не новое направление в музыке. Первые рок-группы, в чьих песнях нашли отражение различные аспекты христианской веры, появились в США ещё в 1960-х годах – это были The Crusaders и Mind Garage. С 1970-х годов в США, а затем и в странах Западной Европы стали проводиться фестивали христианской музыки. Христианский рок как культурный феномен вызывает на Западе интерес как журналистов, так и учёных, что выливается в издание книг на эту тему [46–48]. Что касается отечественного христианского рока, то его история пока ещё не написана. Однако можно утверждать, что его зарождение происходило драматично и напоминает политический детектив.

Первой христианской рок-группой в СССР стал созданный в начале 1980-х годов коллектив под названием «Трубный зов», лидеры которого, ленинградцы Валерий Баринов и Сергей Тимохин, принадлежали к конфессии евангельских христиан-баптистов. Однако на тот момент в СССР не только их тексты расценивались как антисоветские, но и рок-музыка воспринималась верующими как антихристианская, в связи с чем музыканты не только подверглись преследованию со стороны властей, но и были отлучены от церкви ^{[31, с. 150]}. Вообще, если исходить из той информации о группе, что представлена в соответствующей статье в «Википедии», то музыканты предстают в образе мучеников веры и рока. Но, вероятно, это впечатление несколько обманчиво, так как у правоохранительных органов неминуемо должны были возникнуть вопросы к музыкантам, хотя бы из-за использования музыкального оборудования, тайно ввезённого на территорию страны из Финляндии, и попытки нелегального пересечения ими границы. Запись англоязычного альбома, ротация песен на иностранной радиостанции, участие западных политических лидеров в дальнейшей судьбе музыкантов – всё это наводит на мысли, что возникновение христианского рока в нашей стране больше похоже на спланированную провокацию, а не на спонтанный процесс, обусловленный логикой развития национальной культуры.

Как бы то ни было, но уже очень скоро рок-музыка в СССР перестала быть андеграундом и вышла из тесного пространства рок-клубов и квартирных концертов на простор концертных залов и стадионов. Одновременно с этим открытое выражение своей религиозности перестало быть социально осуждаемым и на рубеже 1980–1990-х годов возникла уже первая православная рок-группа «Галактическая федерация» ^{[31, с. 153]}.

Однако появление отдельных рок-групп, ориентированных в своём творчестве на пропаганду христианских ценностей, не превратилось на отечественной почве в тенденцию и христианский или православный рок в нашей стране до сих пор воспринимается как экзотика. Вместе с тем ещё на закате советской эпохи в тексты песен отечественных музыкантов стали проникать различные христианские сюжеты и аллюзии. Так, часто упоминал о Боге в своих песнях «рок-бард» Игорь Тальков, почитаемый за это в православной среде ^[3]. Нередки библейские аллюзии в песнях легендарной рок-группы «Аквариум» (например: «Комната, лишённая зеркал», альбом «Ихтиология», 1984 г.; «Город» («Под небом голубым»), альбом «Десять стрел», 1986 г.). Песня «Город» не является сочинением Бориса Гребенщикова ^[13], но именно в его исполнении она стала широко известной, а религиозный символизм текста породил несколько переводов на иврит (в данном случае неназванный город ассоциируется с небесным Иерусалимом) и даже позволил мелодии войти в репертуар звонницы храма Серафима Саровского в г. Щёлково Московской области ^[15]. Не менее известна записанная в 1991 г. (вышла на альбоме «Чужая земля, 1993 г.) песня «Прогулки по воде» популярнейшей группы Nautilus Pompilius. Другую песню группы – «Христос (Мне снилось, что...)» (альбом «Крылья, 1995 г.) также можно причислить к «золотому фонду» отечественных рок-композиций, заставляющих слушателя задуматься над библейскими смыслами.

Благосклонное отношение «легенд русского рока» к христианской символике не могло пройти мимо внимания РПЦ. И хотя среди верующих на протяжении десятилетий не утихают споры о том, можно ли слушать рок примерному христианину, православные иерархи явно решили использовать рок-музыку (а заодно и выросшую из неё субкультуру мотоциклистов, первоначально называвшихся рокерами, а теперь байкерами) как один из инструментов коммуникации между церковью и обществом ^{[19; 24; 26, с. 113; 27]}. При этом ставку РПЦ сделала не на малоизвестные коллективы, работающие в столь специфическом и непопулярном жанре как православный рок, а на «патриархов» русского рока: «ДДТ», «Калинов мост», «Алиса», Nautilus Pompilius. На сайте православной миссионерской энциклопедии «Антимодернизм.Ру» можно найти составленную редактором сайта своеобразную летопись, отражающую события, связанные с участием рок-музыкантов и священников в православной миссионерской деятельности за период с 1991 по 2010 гг. ^[10]. Из наиболее примечательных событий, упомянутых там, стоит выделить создание Православного музыкального центра (1993 г.), выход в 1994 г. на двух пластинках сборника «Антология христианского рока в России» (аннотацию к сборнику пишет священник Всеволод Чаплин – ныне известная медийная персона), рок-фестиваль «Рок к Небу» (Санкт-Петербург, 14 января 2003 г.), выход в 2004 г. книги «Рок и миссионерство. Беседы с Богословом» диакона Андрея Кураева – ещё одной медийной персоны, проведение в 2006–2007 гг. сразу несколько рок-фестивалей под эгидой РПЦ. Помимо Андрея Кураева из православных свящёнников, налаживающих контакты с рокерами, на первый план выдвигается игумен Сергий (Рыбко). Из музыкантов же лавры наиболее активной в миссионерской отношении рок-группы заслуживает «Алиса» во главе с её лидером Константином Кинчевым ^{[14, 17]}.

Однако всерьёз говорить о «смычке» русского рока с православием не приходится, поскольку, как оказалось, музыканты слишком склонны к религиозному синкретизму. Пожалуй, наиболее наглядно это видно на примере творчества всё того же Б. Гребенщикова, увлечённого религиями Востока ^{[23, 29]} и допускающего порой оговорки, что в современном мире рок-музыка взяла на себя функции религии ^{[26, с. 111]}. Заметно разочарование и даже раздражение православных миссионеров, долго ожидавших, что музыкант вот-вот придёт к православию, но так и не дождавшихся этого ^[32].

Всё непросто и с творчеством группы Nautilus Pompilius. Упомянутая песня «Прогулки по воде» часто воспринимается как религиозный манифест, хотя лидер группы Вячеслав Бутусов много раз говорил, что это просто притча, не имеющая явного религиозного подтекста ^[35]. И хотя ныне В. Бутусов говорит о себе как о православном человеке (и его авторитет явно хотят использовать в миссионерских целях ^[12]), а автор текста этой песни (и большинства других хитов группы) Илья Кормильцев крестился в 1995 г. ^[21], другие тексты «Наутилуса» мало способствуют миссионерским устремлениям РПЦ. Уже в песне «Бесы», звучащей на пластинке сразу после песни «Прогулки по воде», есть крамольные строки:

бесы просят служить но я не служу никому

даже тебе даже себе даже тому чья власть

и если Он еще жив то я не служу и Ему

я украл ровно столько огня чтобы больше его не красть

(Тексты цитируются по официальному сайту группы www.nautilus.ru с сохранением оригинальной орфографии и пунктуации. В случае расхождений печатного текста с текстом, слышимым на студийной записи, он приводится в соответствие со студийным вариантом.)

Следующая песня – «Морской змей», тоже способна оставить православных слушателей в недоумении:

стану я стану я змеем морским

(…)

морской змей морской

обвивающий Землю

морской змей морской

обвивающий Землю

мой змей

стану я стану таким после смерти

я стану я стану таким после смерти опять

Сложно сказать, имеется ли здесь в виду морское чудище Левиафан, известное по ветхозаветным текстам, или это собирательный образ, навеянный фольклором народов мира и современными мифами массовой культуры (Лохнесское чудовище и т. п.). Но в любом случае мысль о том, что после смерти человек станет морским змеем, либо ещё кем-то, не укладывается в рамки христианского вероучения.

Другие песни альбома способны лишь усилить противоречивость идейного посыла текстов И. Кормильцева. Так, в песне «Летучая мышь» в один ряд поставлены ведьма и ангел, смерть и спасенье, свет и тьма:

ведьма или ангел птица или зверь

вернись я оставлю открытым окно

и незапертой дверь

смерть или спасенье свет ты или тьма

если не вернешься я впервые узнаю

как сходят с ума

В песне «Эти реки» упоминается «божья мамочка», бьющаяся головой о железную дверь тюрьмы, что звучит не вполне почтительно по отношению к Богородице вне зависимости от того, понимать ли это как прямое указание на Деву Марию или нет.

Но и в той песне с этого альбома, чей текст написан В. Бутусовым – «Чистый бес», мы встречаем строки, вряд ли уместные для христианина:

не покидай меня

даже если ты чистый бес

или бери с собой

или останься здесь

не покидай меня...

Всё это можно было бы списать на метания людей, ещё не пришедших к вере. Но в 1997 г. вышел альбом «Атлантида», включивший в себя песни, написанные с 1994 по 1996 гг., то есть как раз в тот период, на который приходится крещение И. Кормильцева. Здесь привлекает внимание песня «Матерь богов», где лирический герой открывает своей любимой женщине «самый страшный секрет»: «Я – Создатель всего, что ты видишь вокруг / А ты, моя радость, ты – матерь богов». Даже дьявол бессилен навредить им – у него «нет козырей»: «Мы с тобою бессмертны, матерь богов». Другая песня с этого альбома, «Труби, Гавриил!», хотя и отсылает нас к образу архангела Гавриила, но оборачивается ироничной фантазией на тему того, как архангел оповещает людей о грядущем Страшном суде, но не в силах заглушить звуками своей трубы храп равнодушных обывателей:

труби, Гавриил, труби

на радость твоим небесам

труби, Гавриил, глухим

пока не оглохнешь сам

Эта песня словно выступает своеобразной антитезой названия группы «Трубный зов», недвусмысленно намекавшего на стремление пробудить в людях религиозность. Оптимизму горстки советских богоискателей, вознамерившихся пробудить религиозное сознание в обществе развитого социализма, противопоставляется пессимизм новоиспечённых россиян, осознавших, что в обществе развивающегося капитализма искренней веры и духовности ещё меньше. Ещё более явственно ощущается этот посыл в песне «Три царя» («Яблокитай», 1997 г.), где речь идёт о трёх магах (волхвах) – персонажах Евангелия от Матфея, пришедших с востока поклониться младенцу Иисусу. В песне действие перенесено в Москву 1990-х годов и оказывается, что поклониться волхвам некому: «у младенца под носом тараканьи усы», «чёрный князь проходит с охраной в кабак», «на клиросе умильно спiвают менты», «а слева – поп с пистолетом, справа – в рясе бандит».

Поэтическое обыгрывание религиозных тем и сюжетов вообще характерно для текстов И. Кормильцева, как до принятия им крещения, так и после. Но вряд ли можно заметить какую-то разницу в стихах, написанных до и после этого события. Так, в 1995 г. вышел альбом «Наутилуса» «Человек без имени», записанный ещё в 1989 г. В песне, давшей название этому альбому, Человек без имени – «невозмутимый странник, неустрашённый адом» – преисполнен, однако, сверхчеловеческой мощи и вызывает священный трепет в душе лирического героя – ему и страшно, и радостно рядом с ним. Обращение к этому человеку сродни молитве:

возьми меня, возьми

на край земли

от крысиных бегов

от мышиной возни

и если есть этот край

мы с него прыгнем вниз

пока мы будем лететь

мы будем лететь

мы забудем эту жизнь

Человек без имени подобен Богу, но это явно не Богочеловек Иисус Христос.

В другой песне этого альбома – «Боксёр», в глазах мальчика образ Бога совмещается с образом боксёра, глотающего собственную кровь из разбитых губ и берущего в этом силы для продолжения боя. Чтобы защитить этого Бога-боксёра нужно быть сильным и самому бить своих обидчиков.

В песне «Падший ангел» лирическому герою снится, что у него есть крылья, что он почти долетел до неба, но какие-то собаки, звери, «твари с глазами как лампы» вцепились в его крылья и он рухнул на землю «как падший ангел». В песне радикально переосмыслено христианское представление о падших ангелах как приспешниках Сатаны, падший ангел, который «пытался быть справедливым и добрым», здесь – романтический герой, который не может покинуть опостылевшую ему грешную землю.

В песне «Звёздные мальчики» небо оказывается местообитанием не Бога, а богов.

Интересен также текст песни «Воздух» (альбом «Титаник», 1994 г.):

когда они окружили дом

и в каждой руке был ствол

он вышел в окно

с красной розой в руке

и по воздуху плавно пошел

и хотя его руки были в крови

они светились как два крыла

и порох в стволах превратился в песок

увидев такие дела

(…)

они стояли и ждали когда

он упадет с небес

но красная роза в его руке

была похожа на крест

О ком здесь идёт речь? Некто ходит по воздуху и вершит прочие чудеса, посрамляя при этом группу вооружённых людей, по всей видимости, милицию (полицию), которая бессильна причинить ему вред или задержать. То ли роза, то ли крест в его руках вроде бы отсылают нас к христианству. Ангел, святой, сам Христос? Но почему его руки в крови? А главное, загадочен куплет:

воздух выдержит только тех

только тех кто верит в себя

ветер дует туда куда

прикажет тот кто верит в себя

Итак, творить чудеса помогает вера не в Бога, но в себя. Этот текст заставляет вспомнить «Прогулки по воде» – в обоих случаях речь идёт о схожих чудесах, о хождении по воде или воздуху. Но если в одном случае чётко обозначена фигура чудотворца («Спаситель ходил по воде»), то здесь нельзя однозначно определить, что это за образ. Примечательно, что, по словам В. Бутусова, директор студии, связанный с криминальными кругами, после записи отметил: «Да, братва будет довольна» ^[9]. Действительно, у «братанов» были основания быть довольными, ведь в этом романтичном образе они могли узнать себя, особенно учитывая строки, где командующий группой захвата полковник «думал мысль»: «Если воры ходят по небесам, что мы делаем здесь, на земле?»

Итак, творчество группы Nautilus Pompilius сложно признать «православным роком». В этой связи примечательны соображения крёстной матери И. Кормильцева, переводчицы Н. Л. Трауберг – на её взгляд он крестился скорее из любопытства, в поисках нового жизненного опыта, и слухи о том, что перед смертью поэт принял ислам, могут быть не беспочвенными ^[21].

Не менее интересен сюжет с обращением к христианству лидера группы «Калинов мост» Дмитрия Ревякина. Группа была основана им в середине 1980-х годов в Новосибирске и стояла у истоков русского фолк-рока, то есть рок-музыки, черпающей вдохновение в народных песнях и фольклорных образах. Впрочем, применительно к «Калинову мосту» это весьма условное определение, так как большинство песен перенасыщено авторскими неологизмами-псевдославянизмами, в результате чего плохо поддаются рациональной трактовке и рассчитаны больше на эмоционально-ассоциативное восприятие. Именно на уровне ассоциаций, вызываемых образным рядом из текстов Д. Ревякина (поле, степь, трава, родники, костры, стрелы, мечи и т. п.) творчество группы соотносится слушателями со старинной русской или, шире, славянской культурой. В этом отношении творчество группы заставляет вспомнить о псевдорусском стиле в архитектуре и потому его хочется обозначить как псевдорусский фолк-рок. Впрочем, сибирское происхождение группы наложило свой отпечаток на тексты – так, песня «Последняя охота» с дебютного студийного альбома «Выворотень» (1991 г.) написана от лица «седого якута», охотящегося на оленя и замерзающего в тундре. В тексте упоминаются боги и шаман, знаменующие скорую смерть охотника, и кажется, это первая в российской рок-музыке попытка реконструировать в песне мироощущение язычника.

Образ шамана ещё встретится слушателям «Калинова моста» в песне «Родная» («Оружие», 1998 г.):

Кто поставит крест на могилы нам?

Инок да шаман.

Поскольку определённого сюжета в песне нет, то можно было бы думать, что мы имеем дело с реминисценциями всё той же сибирской экзотики. Но снятый на песню видеоклип привносит в неё новые, неожиданные смыслы. Тема язычества (на этот раз, вероятно, славянского, судя по условно славянскому антуражу визуального ряда) здесь значительно усилена. Мы видим, как во время сенокоса старик случайно находит деревянного идола, валяющегося в траве. Он вновь его устанавливает. Далее люди строят из камней какой-то объект и в последних кадрах мы видим план этого объекта сверху: это круг с четырьмя пересекающимися в центре линиями, что похоже на колесо, но, очевидно, должно наводить «понимающего» зрителя на мысли о «коловрате» – якобы древнем славянском символе, популярном среди русских неоязычников ^[6]. Собственно, в слове «коловрат» им и видится слово «колесо», а сам символ обычно трактуется как отражение процесса кругового движения Земли, Солнца или даже галактики, в чём, разумеется, при желании можно увидеть очень глубокий смысл.

На различных музыкальных интернет-сайтах упоминается, что съёмки клипа проходили на «славянском языческом капище» в Подмосковье. (В действительности, конечно, речь может идти только о неоязыческом капище, так как до сих пор в науке не известно ни одного археологического объекта, который был бы бесспорно идентифицирован как капище древних славян.) Но хотя в текстах песен с этого альбома нет каких-то ярких и акцентированных языческих образов, тем не менее мы можем найти ещё некоторые признаки интереса автора текстов к язычеству. В песне «Поминать бессмертных», где, как можно думать, поётся об уходящих в поход витязях, упоминается, что они «в час рассветный» «солнцу принесли дары», а в песне «Горевать ночью» упомянуты берегини – мифологические персонажи, известные по некоторым древнерусским текстам. Дополнительный языческий антураж альбому придаёт визуальное оформление обложки компакт-диска, где присутствует уже известный нам символ – колесо-коловрат.

Можно было бы и дальше выискивать в текстах песен языческие мотивы, но в этом нет необходимости, так как сам музыкант никогда и не скрывал своего увлечения язычеством, о чём говорил во многих интервью. Мы можем прочитать, что он «в процессе познания жизни менял неоднократно свое мировоззрение. То был язычником, то индейцем, то буддистом... кем только ни был» ^[8]. Однако в 2004 г. перешёл в православие ^[39] и в интервью 2007–2008 гг. говорил о том, что в его творчестве наступил «мессианский период», то есть «творчество сильно коррелируется с библейскими ценностями» ^[1], «это проповедничество в чистом виде» ^[39]. После своего обращения в православие музыкант даже стал иначе исполнять на концертах один из главных хитов – песню «Родная». Он изменил припев, который стал звучать по-новому:

Кто поставит крест на могилы нам?

Инок. Не шаман.

Версии того, как музыкант проникся православным мировоззрением, разнятся от интервью к интервью. То ли это произошло «плавно, органично», в ходе постепенного перебора разных религиозных учений ^[8]. То ли музыканта «накрыло» и «облучило» во время его пребывания в Иерусалиме ^[16]. То ли он пришёл к православию «через слово, поэзию» ^[44]. В любом случае, поначалу музыкант был настроен довольно агрессивно, в чём можно видеть классический «синдром неофита». От язычества он отрёкся, говоря, что оно несовместимо с православием, а из их симбиоза вырастаёт «совок» с такими уродливыми явлениями, как «культ Изиды» – так Д. Ревякин интерпретировал праздник 8 марта. Характер язычества, по его мнению, очень хорошо показан в фильме «Апокалипсис» Мэла Гибсона и потому конкистадоры, огнём и мечом истребившие язычников-индейцев, поступили правильно, как и Господь, истребивший в Содоме и Гоморре всех, включая младенцев.

Однако, по всей видимости, мессианский период тоже остался в прошлом. Если Д. Ревякин выступает перед православной аудиторией или даёт интервью православному изданию, часто возникает вопрос – стремится ли он к духовному просвещению своих слушателей? Теперь он отвечает, что в отличие от К. Кинчева, не ставит перед собой таких целей ^{[25, 44]}. В одном из наиболее свежих интервью он отверг определение своего творчества как «христианского рока», а на вопрос «Как в Вас сочетается вера и язычество?» он ответил: «Ну как, ну вот, вот так вот сочетается, потому что в генах это всё есть и куда от этого бежать? Некуда бежать, вот и живёшь с этим, пытаешься и так и так, используешь и то и другое, потому что мне, как поэту, это всё органично. И там есть определённые моменты, с которыми ты коррелируешь творчество – я имею в виду православие, и в язычестве тоже ты находишь то, что тебе близко. Это всё равно индивидуально» ^[16]. Судя по этим словам, Д. Ревякин вновь примирился с язычеством. Иллюстрацией к этому «возвращению к истокам» служит оформление переизданного в 2006 г. альбома «Оружие», где название набрано шрифтом, стилизованным под руны (см. рис. 1). Этот приём очень популярен в русской неоязыческой среде, поскольку там широко распространён миф о бытовании у славян до их христианизации собственного рунического письма ^[7]. В символе, расположенном вверху обложки, также присутствуют свастические черты, а два наложенных друг на друга квадрата напоминают символ «Валькирия», использующийся инглингами – одним из ответвлений русского неоязычества. Возможно, присутствие этого символа обусловлено сделанным издателем диска акцентом на сибирском происхождении группы (Made in Siberia), инглинги же начинали свою деятельность в Омске и Сибирь в их книгах предстаёт как средоточие древней мудрости.

Рисунок 1. Обложка компакт-диска с альбомом «Оружие». Издание 2006 г.

Ещё одна авторитетная фигура в мире русского рока, интервью с которой охотно публикуют православные издания, это Юрий Шевчук, лидер группы «ДДТ». Наряду с К. Кинчевым и представителями гораздо менее известных рок-групп («Инструкция по выживанию», «Если» и «Братья Карамазовы») именно его в 2006 г. пригласили на встречу с митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, ставшим в 2009 г. Патриархом Московским и Всея Руси ^[41]. К православной вере Ю. Шевчук пришёл около 1992 г. ^[45], хотя ещё в 1970–1980-е гг. общался в родной Уфе с прихожанами катакомбной церкви ^[20]. Примечательно, однако, что, несмотря на этот долгий «религиозный стаж», и в его творчестве можно найти сочетание несочетаемого – христианских аллюзий и симпатий к славянскому язычеству. В этом отношении показательны композиции с вышедших друг за другом альбомов «Единочество I» (2002) и «Единочество II. Живой» (2003). На первом из них сразу несколько текстов можно «расшифровать» с помощью христианского кода: «Вальс», «Рождество», «Осенняя». Но на втором нас ждёт удивительное открытие – меланхоличная баллада «За высокой горой», которую сложно трактовать иначе, нежели поэтическое описание славянского языческого рая. Текст достоин того, чтобы привести его целиком:

За высокой горой, за осенним дождём,

За холодной золой, за голодным огнём

За неверной тропой, за истлевшей травой...

Где упала стрела, вишня ночь замела,

За молочной рекой, берестою снегов,

Ядовитой луной, маяками костров...

За полярной звездой и прозрачной водой,

Где Перун и Сварог, где Стрибог вдоль дорог

И гнедой, быстрый Орь носит всполохи зорь...

Где агатовый свет и любовь много лет,

Где ни боли, ни лжи, где другая земля,

Обними и скажи, прикоснись и скажи: «Это я».

В одной из строк здесь называются сразу три языческих бога, упоминаемых в древнерусских источниках. Сложнее понять, кто такой Орь. Можно предположить, что это Орий (Арий, Яр) – «праотец славян», упоминаемый печально известной «Влесовой книгой» и многочисленными псевдонаучными сочинениями на тему славянской мифологии. Согласно этой литературе и сформированной в ней традиции, Орий после смерти превратился в бога солнца Ярилу. Не исключено, что этого же персонажа мы встречаем в песне группы «Калинов мост» «Провезень» (альбом «Узарень», 1993 г.):

И замерзает алеть поверх губы – пугать безгрешных.

Наспех прочитаны плеском страниц облака.

В осень зовет Арей гулом копыт забрезжить,

Выбелить свистами мимо ресниц прогал.

Возможно, наделение Ю. Шевчуком этого персонажа характеристиками коня («гнедой, быстрый») является авторским дополнением к образу солярного божества, поскольку связь культа коня и культа солнца отчётливо прослеживается в ряде мифологических систем, восходящих к индоевропейским древностям. Впрочем, не исключено, что это не имя собственное, а имя нарицательное, так как слово «орь» со значением «жеребец» известно и в древнерусском языке и в ряде более поздних русских говоров ^{[43, с. 155]}. Внести ясность в этот вопрос мог бы только автор текста, но, к сожалению, найти какие-то комментарии к этой песне не удалось. Примечательно, что до сих пор её не замечали ни интервьюеры (в том числе сотрудники православных изданий), ни исследователи религиозных мотивов в творчестве музыканта ^[36].

Несмотря на закрепившуюся за ним репутацию человека православного и высокодуховного, музыкант называет себя не вполне воцерковлённым, мирским человеком. Порой он категорично выступает против общепринятой церковно-государственной позиции – в частности, он критикует уголовное преследование девушек из феминистской группы Pussy Riot, устроивших 21 февраля 2012 г. «панк-молебен» в храме Христа Спасителя, и политизацию РПЦ ^[20]. Как и Д. Ревякин, Ю. Шевчук тоже не горит желанием подчинять своё творчество миссионерским целям и считает, что нехорошо топтать чужие святыни. «Поучение, да ещё со сцены – это более смахивает не на проповедь, а на крестовые походы. Я, кстати, изучал эпоху крестовых походов. Ничего хорошего в них не было, могу вам сказать» ^[45]. И в этом отношении он противопоставляет себя К. Кинчеву: «Я, в отличие от Кости Кинчева, не за монолог, но за диалог. Выслушать и понять, а вместе с тем объяснить другому человеку, как ты понимаешь окружающий мир» ^[45]. Это противопоставление собственной позиции устремлениям К. Кинчева наблюдается, в более или менее явном виде, и в других интервью музыканта.

Мы видим, что за К. Кинчевым в последние годы закрепилась репутация православного миссионера от рок-музыки – на эту его ипостась указывают и Ю. Шевчук и Д. Ревякин. По этим ремаркам у читателя, мало знакомого с творчеством лидера «Алисы, может сложиться мнение о нём как о православном подвижнике, несущем христианские идеалы в массы. Но этот образ весьма противоречив. Так, выход в свет альбома «Солнцеворот» (2000 г.) сопровождался громким скандалом, поскольку его обложку украшали свастики (см. рис. 2). К. Кинчев много раз объяснял, что эти свастики не имеют отношения к нацизму, так как их концы загнуты влево, а не вправо, и потому, на его взгляд, это христианский символ схождения Святого Духа. Проблема, однако, не столько в том, что этот тезис сам по себе сомнителен, сколько в том, что схожую аргументацию, только без отсылок к христианскому мистицизму, используют и многие русские неоязычники, всячески продвигающие мысль о том, что свастика (обычно она именуется якобы древнеславянскими названиями: коловрат, солноворот, ярга и т. п.) – это арийский и древний славянский знак солнца. Как уже отмечалось выше, та же идея, по-видимому, отражена и на обложке альбома группы «Калинов мост». Роднит эти два альбома ещё и использование в их оформлении шрифтов, стилизованных под руны, что, как мы помним, характерно для среды русских неоязычников (см. рис. 3). Собственно, название альбома «Солнцеворот» вкупе с графическим оформлением обложки прозрачно намекают именно на эту неоязыческую трактовку свастики.

Рисунок 2. Обложка компакт-диска с альбомом «Солнцеворот»

Рисунок 3. Страница вкладыша к компакт-диску с альбомом «Солнцеворот»

Давшая название альбому песня в прямом и переносном смысле воспевает практику празднования дня летнего солнцестояния, в частности, разжигание костров:

В летний день, к солнцу в тень, босиком по воде

Пробежим от души, сложим песню звезде.

Как легко видеть свет в небе над головой,

Да плести ереси плётку твёрдой рукой.

До зари разводить над рекою костры,

По грибы, ягоды заплутать до поры.

Видеть птиц, слышать птиц, вместе с ними лететь.

До высокой звезды песни светлые петь.

Приуроченный к этому календарному периоду обычай разжигать костры многократно осуждался православным духовенством, причём не только русским: Феодор Вальсамон – живший в XII в. автор комментариев к правилам Вселенских соборов – писал, что ещё недавно в Константинополе «неразумные люди» собирались вечером 23-го июня, гадали, а потом всю ночь жгли костры и скакали через них, что было пресечено Патриархом Михаилом III ^{[34, с. 496–497]}. На Руси обычай разжигать костры в эти дни был характерен для купальской обрядности, с которой последовательно боролось духовенство. Зная всё это, очень трудно найти хоть какой-то православный подтекст в данной песне и в оформлении альбома.

И действительно, творчество «Алисы» вызывает споры в православной среде. Если некоторые считают, что это «настоящее православное искусство», то другие на многочисленных примерах (тексты песен, сценический образ лидера группы, стилистика шоу-программ) доказывают обратное ^[42]. Впрочем, сам К. Кинчев ясно даёт понять, что при всём уважении к православию не готов поступиться своим имиджем и «рокерским» образом жизни, и не собирается чересчур активно пропагандировать православные ценности перед своей аудиторией, которой это не интересно ^[40].

Итак, рассмотрев творчество нескольких отечественных, как принято говорить, культовых рок-групп, мы можем обнаружить, что несмотря на православное вероисповедание названных музыкантов (за исключением Б. Гребенщикова, чья религиозная принадлежность неизвестна) и достаточно частое использование в их творчестве тех или иных образов или слов, отсылающих слушателя к христианскому вероучению, говорить о каком-то синтезе рок-музыки и православия не приходится. Напротив, наряду с отсылками к христианству, в их песнях можно найти отсылки к другим религиозным традициям, в частности, славянскому язычеству (скорее даже к неоязычеству). Этот благосклонный интерес российских музыкантов одновременно и к православию и к язычеству наблюдается столь часто, что можно говорить о некоторой тенденции. В качестве дополнительных примеров можно указать на творчество популярного автора-исполнителя Сергея Трофимова ^[4], а заодно и на имидж рок-певца Игоря Талькова младшего, который носит на шее одновременно и крестик и коловрат (см. рис. 4).

Рисунок 4. Кадр из фильма «Игорь Тальков. „Память непрошенным гостем...“» (Первый канал, эфир от 02.11.2019)

То, что эти многочисленные примеры остаются незамеченным СМИ, даже православными изданиями, говорит, по всей видимости, о некоторой ангажированности таких материалов, стремлении их авторов подчеркнуть православную идентичность рок-музыкантов, что соответствует устремлениям определённых церковных кругов активнее работать с молодёжной аудиторией. Причём «околоправославный» рок здесь выступает лишь одним из музыкальных инструментов, наряду с православным хип-хопом ^[37] и православной эстрадой, к которой можно причислить гастролирующего по России победителя шоу «Голос» иеромонаха Фотия.

Думается, однако, что рок-музыка не оправдает надежд православных миссионеров. Если сегодня в России и существуют группы, чей стиль можно было бы определить как «православный рок», то они совершенно незаметны на фоне более известных коллективов, творчество которых, даже если их лидеры являются православными, мало соответствует задачам миссионеров. При этом в России существует большое количество групп такого направления, как pagan metal («языческий металл»). В данной статье нет места для освещения этой большой темы, заслуживающей отдельного исследования. Но стоит отметить любопытный факт, что на становление отечественной pagan-сцены определённое влияние оказало творчество Д. Ревякина. По словам Лесьяра – одного из зачинателей этого музыкального направления, в одной из песен на альбоме «Дарза» группы «Калинов мост» ему встретилось слово «невидь», которое он истолковал как «некая насыщенная, но невидимая невооружённым глазом сила» или как «творчество для видящих людей», сделав в итоге названием своей группы ^{[5, с. 100]}.

И хотя pagan metal – это такой же «не формат» для музыкальных каналов и радиостанций, как и христианский рок, его жизнеспособность, по-видимому, выше, чем у последнего. Несмотря на настороженное отношение к таким группам правоохранителей (из-за близости неоязыческой и неонацистской аудиторий) и невозможность пробиться в теле- и радиоэфир и на крупные концертные площадки, такие группы продолжают свою деятельность, появляются новые коллективы, выходят новые альбомы. Приходится констатировать, что языческий рок жив, несмотря на то, что государству и церкви он неудобен, в то время как христианский рок – скорее мёртв, несмотря на его поддержку православными иерархами и чуть ли не поголовное обращение в православие русских рокеров. Что касается упомянутых «легенд русского рока», то время расцвета их популярности давно позади и дополнительный религиозный антураж вряд ли добавит им поклонников. По-видимому, та степень религиозности, которую они демонстрируют в песнях и интервью, является для них оптимальной – она позволяет им выглядеть респектабельно, поскольку религиозность сегодня в России социально одобряема, но некоторая отстранённость от РПЦ также необходима, чтобы не растерять репутацию вольнодумцев и нонконформистов, заработанную ещё в советские годы.

Не стоит забывать, что рок-музыка изначально была центральной частью контркультуры, с её оппозиционностью по отношению к доминирующим в обществе культурным формам. В государстве с официальной атеистической идеологией рок как музыка протеста прекрасно сочетался с религиозными мотивами. Но сегодня, когда религия становится частью государственной идеологии (или даже подменяет её собой), контркультура предполагает, напротив, отрицание религии. Из символа свободы (свободы совести, мысли, слова, выбора), которым религия была в советской рок-культуре, она постепенно превращается в символ конформизма и принадлежности «системе». Легко представить, что если бы Россия была теократическим государством, то российская рок-музыка приобрела бы антирелигиозные черты, как это происходит в некоторых мусульманских странах ^{[11, с. 22–24]}. Сейчас же роль главного рок-бунтаря играет Сергей Шнуров, проделавший вместе со своей группой («группировкой») «Ленинград» удивительный путь от любимого в народе исполнителя популярных, но совершенно нецензурных песен (в этом качестве он словно приняли эстафету из рук Юрия Хоя и его «Сектора Газа») до лауреата музыкальных премий, респектабельного телеведущего и наставника участников шоу «Голос». При этом он вовсе не бросил сочинять сатирические тексты с обилием нецензурных выражений. Немалое место в его творчестве занимают антирелигиозные мотивы – от сатирических стихов в соцсети Instagram на тему конфликта вокруг строительства храма в Екатеринбурге в 2019 г. до провокационных текстов и названий альбомов. Например, выпуску 14-го альбома «Ленинграда» предшествовало голосование на сайте группы с целью выбора одного из двух вариантов названия альбома: «Поп и Балда» и «С нами пох» (правда, в итоге альбом вышел под названием «Хна). Песня 2015 г. «Молитвенная» содержит вопрос:

Послушай, Бог, ты что оглох?

Или тебе просто, или тебе просто пох?

А основанная Шнуровым в 2008 г. группа «Рубль» сразу отметилась несколькими песнями («Рождество», «Олимпиада», «П….ц»), которые могли бы быть квалифицированы как «богохульные». Удивительнее всего, что православная общественность, так взбудоражившаяся после выхода в свет фильма «Матильда», будто бы опорочившего доброе имя канонизированного РПЦ императора Николая II, не замечает этих строк:

Сколько волка не корми –

Всё равно он смотрит в лес,

Сколько Бога не моли –

Всё равно придёт п….ц.

Ещё более жёстко звучит строчка из песни «Олимпиада»: «Наш бог давно подох».

Творчество С. Шнурова – подходящий для учебника философии пример диалектического отрицания: прежнее поколение рок-кумиров сменил рокер, который подчёркнуто не любит русский рок за его чрезмерное умствование и называет себя его «могильщиком», ниспровергает авторитеты и идеалы и низводит религиозный пафос до уровня площадного балагана. (Дополнительную пикантность ситуации придаёт то обстоятельство, что музыкант три года отучился в неком Теологическом институте – по всей видимости, Евангелическо-лютеранской Церкви Ингрии ^[30]). При этом его клип 2019 г. на песню «i_$uss», где показаны наркотические галлюцинации религиозной девушки, зашедшей в ночной клуб, удостоился положительного отзыва православного священника всё в том же YouTube ^[38]. Есть некая постмодернистская ирония в том, что такое творчество может укреплять христианские ценности больше, нежели возвышенные, но размытые и непонятные поэтические образы рокеров старшего поколения.

Прекрасной эпитафией русскому року служат строки из песни «Нет, ты понял» группы «Несчастный случай» («Это любовь», 1997 г.):

Мой бедный русский рок, мой Бог, а может, бес –

Он десять раз издох и десять раз воскрес,

Стал фоткой на стене, а был вином и хлебом,

Но он оставил мне мой уголочек неба…

Они вновь уподобляют рок религии и действительно, можно согласиться с Б. Гребенщиковым, что рок-музыка в нашей стране в какой-то момент взяла на себя функции религии, сформировав собственную концептосферу, в которой религиозные понятия и аллюзии сопровождали духовный поиск позднего советского общества, ещё не открывшего для себя институализированной религиозности. Рок-музыканты со своими «религиозными» песнями и рассуждениями в интервью о «духовности» стали символическими заместителями священнослужителей, не имевших в то время возможности проповедовать широкой аудитории. Однако эти черты рок-музыки не являются имманентно ей присущими и актуализировались под влиянием конкретной исторической ситуации в отдельно взятой стране. Вместе с тем, эта абстрактная «рок-религиозность» вовсе не равнозначна православной религиозности. Её эклектичность, позволяющая на равных встречаться в творчестве одних и тех же музыкантов богам и демонам разных религий, напоминает скорее «всеядное» римское язычество, с лёгкостью вбиравшее в себя богов окружающих народов. Не в том ли смысл слов «Рок-н-ролл – славное язычество» в песне «Время колокольчиков» Александра Башлачёва (1960–1988)? По уверению практически всех «легенд русского рока», это был поэт, оказавший огромное влияние на их становление. И, похоже, именно он дал наиболее ёмкое определение культурному феномену под названием «русский рок».