The Surveyors' Work on the Land of the Black Sea Cossack Army at the End of the 18th Century

Stepanova Liliya Gennadievna PhD in History Associate Professor, Department of Russian History, Kuban State University 350040, Russia, Krasnodarskii krai, g. Krasnodar, ul. Stavropol'skaya, 149 liliya_stepanova@list.ru Other publications by this author

После принятия Крымского полуострова, Тамани и Кубани в 1783 г. в состав России встал вопрос об установлении границ, хозяйственном освоении территорий и их межевании. Существовавшее в стране состояние землевладения очень часто приводило к земельным спорам. Генеральное межевание земель, благодаря которому был выполнен огромный объем работ по описанию и картографированию земельного фонда страны и установлению границ между различными земельными владениями, проводилось в Российской империи с 1766 г. С его начала уже был накоплен опыт межевания различных территорий, но в основном относящихся к историческому ядру Российского государства. На новых территориях важно было организовать учет земли, оценку ее природных ресурсов и потенциальных возможностей для налогообложения, урегулировать земельные конфликты и заложить правовые основы землепользования ^{[1, с. 377]}.

Разграничением земли Черноморского казачьего войска и ее разбивкой под поселения и округа занимались землемеры, имеющие опыт межевания других регионов, обладавшие практическими навыками измерения земли и установления межи, умением составлять карты и планы местности, собирать сведения для Экономических примечаний к планам. Однако о деятельности землемеров на земле Черноморского казачьего войска до нынешнего времени известно весьма мало. Сам процесс установления границ и межевания этой территории в работах историков рассматривался лишь в общих чертах. В «Истории Кубанского казачьего войска» Ф. А. Щербина упоминал Таврического областного землемера Василия Колчигина, работавшего над картой Черномории, собиравшего сведения для составления Экономических примечаний и разбивавшего территорию под окружные города ^{[2, с. 558]}. Деятельность землемеров при определении местоположения куренных селений на Кубани в конце XVIII в. освещал Б. Е. Фролов ^{[3, с. 165–168]}, о межевых работах при основании Екатеринодара писал В. В. Бондарь ^{[4, с. 42]}. Среди работ, затрагивающих процесс межевания на данной территории, стоит назвать работу О. Б. Клочкова, в которой представлена деятельность генерала Г. А. Рашпиля, назначенного в 1842 г. председателем Временного комитета по составлению проекта Положения о Межевой комиссии ^{[5, с. 24]}. Значительный интерес представляет исследование А. А. Голубинского, посвященного межеванию посада Даховского ^{[6, с. 410]}, в котором рассматриваются особенности межевания и специфика оформления его результатов уже в конце XIX в.

Между тем, деятельность землемеров во время проведения межевания в разных частях Российской империи вызывает неизменный интерес исследователей ^{[7, с. 394; 8, с. 265; 9, с. 81]}. Изучение их деятельности на различных территориях страны позволяет выявить региональные особенности межевых работ. Актуальность данной работы обусловлена недостаточной изученностью темы. Это связано как с плохой сохранностью исторических источников, освещающих процесс освоения нового региона, так и с тем, что деятельность землемеров на территории Черноморского казачьего войска ранее не становилось объектом специального рассмотрения. Предметом исследования является деятельность землемеров на новой территории Российской империи, которая была пожалована Екатериной II войску верных казаков Черноморских. Целью данной работы является изучение деятельности землемеров в сложных условиях освоения нового региона в конце XVIII в. и выявление особенностей их работы.

Основными источниками исследования стали архивные документы, сохранившиеся в Государственном архиве Краснодарского края (ГАКК), относящиеся к Канцелярии кошевого атамана войска верных казаков Черноморских, Канцелярии кошевого атамана Черноморского казачьего войска, Канцелярии войскового атамана Черноморского казачьего войска и Войсковой канцелярия Черноморского казачьего войска. В исследовании применялись методы архивного поиска документальной информации в разрозненных источниках о деятельности землемеров и методы анализа исторических источников, основанные на системном подходе. Хронологические рамки исследования охватывают первые годы освоения черноморскими казаками полуострова Тамань и правобережной территории Кубани. Новизна исследования заключается в том, что автору удалось восстановить целостную картину деятельности землемеров, принимавших участие в конце XVIII в. в освоении территории, пожалованной Екатериной II Черноморскому казачьему войску.

Первое упоминание о землемерах, принимавших участие в освоении нового края, относится 1792 г., когда одновременно с выработкой прошения о пожалования земли для осмотра и описания территории, расположенной на Тамани и вдоль реки Кубань, от Черноморского казачьего войска была отправлена команда во главе с войсковым полковником Мокием Гуликом. В составе этой команды находился землемер поручик Письменный, присоединившийся к ней весной 1792 г. в Керчи по приказанию правителя Таврической области генерал-майора Семена Семеновича Жегулина ^{[10, л. 65 об.]}. После переправы на Тамань команда М. Гулика обследовала территорию правобережной Кубани и добралась до Ставрополя. Оттуда Мокий Гулик был отправлен в Георгиевск к Кавказскому генерал-губернатору Ивану Васильевичу Гудовичу, который потребовал от него инструкции Захария Чепеги и высказал мнение, что означенной земли для Черноморского казачьего войска будет много ^{[10, л. 2]}. И. В. Гудович разрешил производить дальнейший осмотр территории, но напомнил о необходимости ее обмежевания.

В рапорте войсковому судье А. Головатому от 16 мая 1792 г. М. Гулик высказал просьбу получить монаршее благословение на добрые земли далее от Лабы и не обмежевывать землю по помещикам и поселениям, а отдать ее войску Черноморскому ^{[10, л. 2 об.]}. В июле в 1792 г. он представил подробное описание территории, на которую предполагалось переселение. В нем содержались сведения о расстояниях от имевшихся поселений до заметных географических мест, длине и ширине степей и лиманов, качестве воды в лиманах и речках, способности степи к плодородию, наличии садов, лесов, зверей ^{[10, л. 74–84]}.

Территория Кубани, на которую переселились черноморцы, получила название Земля Черноморского войска и статус особой административно-территориальной единицы. С 1792 по 1796 гг. она подчинялась правителю Таврической области, с 1796 г. вошла в состав Ростовского уезда Новороссийской губернии ^{[11, с. 37–38]}. В конце XVIII в. для хозяйственного освоения этой территории в первую очередь необходимо было решить вопрос с границами земли, выделенной войску, а затем на фактически неосвоенной территории заложить новые поселения. При пожаловании Черноморскому казачьему войску в вечное владение земли между рекой Кубань и Азовским морем были обозначены водные естественные границы ^{[12, с. 342]}. С остальных сторон разграничение должны были сделать Кавказский генерал-губернатор и Таврический и Екатеринославский губернаторы с помощью землемеров в присутствии депутатов от Донского и Черноморского казачьих войск. В именном указе было дано распоряжение после разграничения смежных земель представить в Сенат карту земель с обозначенными границами ^{[13, с. 344]}.

Межевые работы по установлению границ между землей Черноморского казачьего войска и соседними административными единицами проводились в 1793–1795 гг. ^{[14, с. 31]} Выполняя указы Екатерины II и Правительствующего сената, правитель Таврической области Семен Семенович Жегулин для обмежевания и снятия на карту пожалованных Черноморскому казачьему войску земель 18 апреля 1793 г. откомандировал к кошевому атаману Захарию Чепеге Таврического областного землемера Василия Петровича Колчигина (Калчигина) с тремя уездными землемерами. Кошевому атаману предписывалось отправить на место разграничения земель депутатов от войска и оказать областному землемеру всяческое содействие. В частности, выделить двести конных казаков для защиты землемеров от набегов горцев и снабдить команду провиантом на все время сопровождения землемеров. Для организации самих работ по разграничению земли были истребованы плуги, волы, столбы, рабочие люди и лошади для перевозки инструментов ^{[15, л. 78]}.

С. С. Жегулин отправил на землю Черноморского казачьего войска одного из самых опытных землемеров. Капитан В. П. Колчигин занимал должность Таврического областного землемера в 1789 г. и в 1792–1795 гг. К этому времени он имел большой опыт проведения межевых работ в соседних регионах. В 1781 г. В. П. Колчигин исполнял обязанности межевщика межевой экспедиции в Азовской губернии, в 1783 г. служил межевщиком в Екатеринославском уезде ^{[16, с. 82, 88, 175]}.

От Екатеринославского наместничества 12 мая 1793 г. в Ейский городок прибыл землемер Павел Чуйков ^{[17, с. 609]}, к концу мая приехали депутаты от войска Донского. К середине июня к месту назначения добрались депутаты и землемер от Кавказского наместничества. Однако разграничение земли не начиналось, поскольку задерживался приезд землемеров от Таврической области, и в начале июля депутаты разъехались ^{[17, с. 634, 643; 16, л. 25]}. 16 июля 1793 г. вице-губернатор Таврической области Карл Габлиц обратился к кошевому атаману Захарию Чепеге с просьбой организовать конвой для сопровождения откомандированных в помощь областному землемеру Василию Колчигину землемеров подпоручика Писемского и прапорщиков Дмитриева и Иванова ^{[15, л. 111]}. Их путь из Симферополя планировался проливом до Кубанского гирла, затем гирлом Кубани до Копыла, из Копыла – в гирло казачье. Отправившиеся для разграничения территории Черноморского войска землемеры Савва Дмитриев, Иван Вельсовской, Федор Иванов и Никита Петренко в письме войсковому судье А. А. Головатому объясняли свои трудности с прибытием к назначенному сроку неудобной переправой в устье Кубани ^{[17, с. 657]}.

Василий Колчигин прибыл на Тамань 18 июля 1793 г. и 20 июля 1793 г. уже находился в Ейском укреплении ^{[17, с. 652–653]}. Судя по всему, задержка с его приездом была вызвана тем, что он ехал для выполнения полученного задания из Санкт-Петербурга ^{[17, с. 656]}. В представленном Черноморскому войску регистре от 24 июля 1793 г. В. П. Колчигин конкретизировал требования по обеспечению разграничительных работ. Помимо двухсот казаков для сопровождения землемеров и провианта для них на два месяца, он потребовал еще четыре плуга, каждый из который должен быть запряжен пятью волами, пятнадцать запасных плугов и инструменты к ним для ремонта, двадцать пар запасных волов, десять человек для рытья ям, снабженных железными лопатами, заступами и топорами, бочки для водопоя скота и четыре тройки лошадей с хомутами, вожжами и погонщиками для перевозки инструментов. Для сочинения карты и нанесения на нее положенных дач областному землемеру необходимо было еще предоставить большой ровный стол с палаткой ^{[15, л. 75]}.

После прибытия на Тамань областной землемер В. П. Колчигин был командирован в Ейское укрепление, куда должны были прибыть землемер от Екатеринославского наместничества и два уездных землемера от Кавказского наместничества, а также депутаты войск Донского и Черноморского ^{[15, л. 94–94 об.]}. В рапорте З. Чепеге 1 августа 1793 г. было доложено, что все требования областного землемера выполнены и до прибытия войсковых депутатов весь необходимый для разграничительных работ скот и остальные припасы находятся при речке Ея в Черном броду ^{[15, л. 110]}. Подготовительные работы для разграничения земель шли в это время и в войске Донском, где к августу 1793 г. были также выделены волы с плугами, необходимое количество людей и прочие припасы ^{[15, л. 105–105 об.]}. 5 августа 1793 г. З. Чепега выдал ордер депутатам Черноморского войска по разграничению земли ^{[17, с. 667]}.

Однако провести намеченные работы в короткие сроки не удалось. Это было связано, как с уточнением расположения линии границы, так и с процессом расселения черноморских казаков на новой обширной и малонаселенной территории. 31 августа 1793 г. была установлена губернская межа между землей Черноморского казачьего войска и Екатеринославским наместничеством от устья реки Ея к устью реки Куги-Ейка ^{[17, с. 677]}, но вопрос урегулирования границы с территорией Кавказского наместничества оставался нерешенным. Только в феврале 1794 г., когда основная масса переселенцев уже осела на Кубани, была проведена жеребьевка по распределению мест поселений казаков, а в конце марта 1794 г. войсковое правительство назначило места под 40 куренных селений ^{[11, с. 31]}. Однако куренные селения часто основывались на территории, которая была обозначена войсковым правительством очень расплывчато, без конкретной привязки к географическим особенностям местности. Казаки старались выбрать для поселений более благоприятные условия, поэтому в первые годы отмечался и процесс переселения поселений на новые места ^{[3, с. 164–165]}, и основание хуторов на землях, которые изначально не предназначались Черноморскому войску. Еще в июле 1793 г. атаман З. Чепега выдал ордер полковнику Кузьме Белому, в котором подчеркнул недопустимость строительства старшинами и казаками своих жилых домов по берегу реки Кубани и предписал их выдворение на выделенную для переселенцев территорию по над рекою Кубань. Однако в случае хлебопашества приказывал оставлять казаков на этих территориях до снятия урожая ^{[17, с. 640]}.

Сразу же после проведенной жеребьевки в феврале 1794 г. З. А. Чепега и А. А. Головатый отправили письмо в Симферополь Таврическому областному землемеру В. П. Колчигину, в котором сообщили о решении основать сорок куренных селений. Поскольку приближалась весна и граница между землей Черноморского казачьего войска и Кавказским наместничеством еще не была установлена, они выразили надежду на хорошее отношение землемера к войску и поставили его в известность о начале строения и хлебопашества в тех местах ^{[17, с. 721]}. В ответ Василий Колчигин выразил свое почтение войску и одобрил расселение черноморцев от речки Еи и реки Кубань дальше к Черному морю, но территорию расселения вдоль речки Куги он посоветовал заселять только хуторами, которые в случае необходимости не жалко было бы в дальнейшем снести ^{[17, с. 727]}.

В марте 1794 г. войсковой атаман З. Чепега обратился с рапортом к генерал-фельдмаршалу Екатеринославскому и Таврическому П. А. Зубову, в котором, ссылаясь на областного землемера В. П. Колчигина, заверял, что со стороны войска споров против высочайшей воли при разграничении межи между землею войска Черноморского и Кавказским наместничеством не было. Он также сообщил, что войско имеет желание поселить 40 куреней по самую границу, и спрашивал позволения отодвинуть границу с Кавказским наместничеством в устье Лабы, что прибавило бы войску степной земли ^{[15, с. 4–6]}. Однако это предложение не было поддержано. В связи с жалобами, поступавшими из Кавказского наместничества, правитель Таврической области С. С. Жегулин предписал расселяться черноморским казакам только в границах установленной земли.

22 октября 1794 г. полковникам Кузьме Белому и Кулику было предписано объехать пограничную территорию и не взирая на лица в случае нахождения поселившихся черноморских казаков на территории Кавказского наместничества выслать их в пределы земли Черноморского войска на выделенные места под куренные селения ^{[19, л. 76]}. Через месяц в рапортах Антону Головатому полковников К. Белого и И. Кулика сообщалось, что они объехали пограничную линию, но нигде поселившихся хуторами и другими заведениями казаков не нашли, кроме 30 семей разнокуренных казаков на речке Челбасы. С территории Кавказского наместничества семейства были разогнаны по своим куреням, а на месте их бывшего проживания остались только работники, следящие за скотом во время зимовки ^{[15, л. 146–146 об; 148–148 об., 150–150 об.]}.

Однако через год летом 1795 г. выявлялись новые случаи заселения территории Кавказского наместничества черноморскими казаками. В ответ на поступавшие предписания выслать казаков и старшин на землю Черноморского казачьего войска А. А. Головатый обратился к правителю Таврической области С. С. Жегулину с просьбой оставить их на местах до сбора урожая, а затем вывоза его и заготовленного сена на войсковую землю. С. С. Жегулину в очередной раз пришлось пообещать Кавказскому губернатору И. В. Гудовичу не позволять казакам и старшинам сеять хлеб на территории Кавказского наместничества ^{[15, с. 91]}.

Установление границы между землями Черноморского казачьего войска и Кавказского наместничества было завершено летом 1795 г., о чем Антон Головатый сообщил в рапорте от 15 сентября того же года атаману Захарию Чепеге ^{[20, л. 2]}. При разграничительных работах присутствовали депутаты от Черноморского казачьего войска полковники Мокий Гулик, Константин Кордовский и Семен Письменный, которые смогли прибыть в Ейское укрепление из-за несения пограничной стражи только 15 мая ^{[21, с. 32]}. Депутаты от Кавказского наместничества уже с конца апреля дожидались межевания в Усть-Лабинской крепости. Областной землемер В. П. Колчигин прибыл в Ейское укрепление в начале мая. 25 мая 1795 г. он отправил письмо Антону Головатому, в котором уведомил, что отправляется в Усть-Лабинскую крепость для встречи с депутатами от Кавказского наместничества Томашевским и вынужден будет согласиться начать межу от Кубани и продолжить ее до Куги-Ейки.

Областного землемера В. Колчигина беспокоила и сама организация работ по разграничению земли. В письме А. Головатому он сообщил, что присланные для землемерных работ работные люди не имеют хлеба ^{[15, л. 41]}. В последовавшем 26 мая 1795 г. рапорте Антону Головатому был получен ответ от депутатов, что представленные от Екатеринодарского, Бейсугского, Григориевского и Ейского окружных правлений в Ейское укрепление работные люди по указу войскового Черноморского правительства должны были взять продовольствие из своих домов на три месяца. Но на самом деле одни имели продовольствие на один месяц, другие – на полмесяца, а третьи – только на одни сутки. Многие забрали последний хлеб и оставили без всякого пропитания жен и детей. Видя такой недостаток продовольствия, депутаты купили на первое время для обеспечения питания работных людей четыре четверти ржаной муки на собственные деньги. Они высказали просьбу А. Головатому, позволить взять для работных людей необходимое количество ржаной муки из войскового провианта, имеющегося на Ейской косе ^{[15, л. 39]}.

Войсковое правительство не всегда могло удовлетворить требования землемеров и создать условия для проведения разграничительных работ. В мае 1795 г. Василий Колчигин вместе с тремя уездными землемерами забраковал по причине обветшалости одну из трех выделенных палаток, в которых предстояло работать. В рапорте З. Чепеги, отправленному в Екатеринодар А. Головатому, высказывалась просьба прислать требуемую палатку, поскольку в округе ее негде взять ^{[15, л. 17]}. В июне 1795 г. по указанию А. Головатого ради войсковой надобности областному землемеру В. Колчигину через курьера были выделены деньги из войсковых средств на оплату прогонов и починку палатки ^{[15, л. 52–53]}.

16 июня 1795 г. депутаты от Черноморского казачьего войска и Кавказского наместничества, областные и уездные землемеры пришли, наконец, к согласию об определении первоначального пункта межевания от Усть-Лабинской крепости вниз по течению Кубани. На этом месте с обеих сторон были поставлены шестиаршинные столбы с губернскими гербами. В последующие дни землемерами была проведена прямою линией губернская межа и через каждые 250 сажень поставлены трехаршинные столбы. В присутствии депутатов на губернской меже были вырыты треугольные и четырехугольные ямы, в каждую из которых клались уголь и три камня ^{[15, л. 80]}. Однако из-за отсутствия необходимого количества работных людей межевые ямы были вырыты только до речки Кирпили, где были поставлены шестиаршинные столбы для губернских гербов ^{[21, с. 42, 43]}.

Для разбития планов окружных и куренных селений войсковое правительство обратилось к областному землемеру В. П. Колчигину с просьбой прислать землемеров ^{[17, с. 19]}. В начале апреля 1794 г. на Тамань прибыл землемер прапорщик Самбулов, присланный вице-губернатором Таврической области К. И. Габлицем для размежевания Екатеринодара ^{[22, л. 1–3]}. 29 апреля 1794 г. он закончил размежевание, о чем кошевой атаман З. Чепега сообщил К. И. Габлицу. Однако поначалу на территории города проводилось не само межевание, а только снятие имевшегося местоположения на карту ^{[17, с. 745–746]}. Рассмотрев присланный план Екатеринодара, правитель Таврической области С. С. Жегулин признал его выгодным по местоположению и дал указание о разбитии мест под строения. Руководство работами по утвержденному плану, который был привезен в Екатеринодар в сентябре 1794 г., поручили землемеру прапорщику Гетманову ^{[22, л. 56 об.]}. Застройка войскового города Екатеринодара со времени его основания велась хаотично, поэтому лишь после утверждения плана его территория была разбита на кварталы, которые подлежали упорядоченной застройке ^{[24, с. 97]}. Во время межевания землемеру Гетманову в соответствии с утвержденным планом поручалось выделить места для соборной церкви, улиц, казенных дворов и лавок ^{[22, л. 7]}. Межевание на кварталы в городе проводилось с 18 сентября 1794 г. по конец января 1795 г. В пределах выделенных кварталов войсковое правительство с февраля 1795 г. стало отводить жителям участки под застройку. В работах по размежеванию территории Екатеринодара были задействованы живущие в городе казаки, которые для скорейшего их проведения были освобождены от несения других куренных повинностей ^{[22, л. 27–28, 109 об.–110]}.

Для устройства новых слобод войска Черноморского землемерами в октябре 1794 г. был спроектирован типовой план под заселение, в котором закладывалось выделение земли под избы и огороды. План предусматривал размежевание территории поселения на квадратные кварталы, между которыми располагались улицы. В центре поселения размещалась церковь ^{[25, л. 13]}. Спроектированный план поселения прилагался к указам, которые рассылались в окружные правления ^{[22, л. 139 об.]}. К маю 1795 г. было уже размежевана территория для окружного города близ реки Ея. В середине мая 1795 г. в войсковом правительстве была составлена записка о том, какие города и окружные селения еще требовалось размежевать. На тех местах, которые покажут старшины по реке Ея и Сасыку, межеванию подлежали Щербиновское, Деревянковское, Минское, Каневское, Шкуринское, Кущевское, Кисляковское, Екатерининское, Незамаевское, Калниболотское, Переяславское и Уманское селения ^{[21, с. 33–34]}.

Поскольку войсковое правительство не имело четкого плана расселения черноморских казаков на пожалованных землях ^{[26, с. 63]}, оно на первоначальных порах не могло контролировать этот процесс. Несмотря на все распоряжения и приказы, чтобы казаки обзаводились строениями и занимались хлебопашеством в тех местах, которые были определены под курени, в реальности локализация казачьих поселений в первые годы освоения новой территории была не ясна ^{[27, л. 8а]}. Места поселений казаков 1794 г. часто не совпадали с их расположением в 1795 г. ^{[4, с. 165]}. В связи с этим землемеры, перед которыми стояла задача представить правительству карту Черномории, оказались в весьма сложной ситуации.

В начале октября 1795 г. областной землемер В. П. Колчигин уже из Симферополя написал войсковому судье А. А. Головатому о том, что карта в Правительствующий Сенат уже начерно закончена, и напомнил ему об обещании прислать сведения о новых местах поселения куреней ^{[28, л. 2]}. В начале ноября он вновь обратился с просьбой собрать недостающие сведения о поселениях для наложения на карту и дополнить примечания о земле войска, прилагаемые к карте ^{[28, л. 1]}. В ответ в войске подготовили «Выписку, в которой именно местах куренные селения поселены». В ней было представлено описание местоположения 40 куреней, но многие из них содержали расплывчатые определения: «в известных местах» или в «прежних местах ^{[28, л. 3–5]}. Более расширенные информацию давали дополнительные сведения о земле Черноморского казачьего войска, в которых имелись данные о хлебопашестве и скотоводстве, реках и озерах,зверях, птицах, рыбе, плодовых деревьях ^{[28, л. 6–6 об.]}.

В начале декабря 1795 г. Василий Петрович Колчигин в письме Антону Головатому высказал просьбу посмотреть присланную им выборку, поскольку он «не отгадал мест куреней» и сомневался, что разобрался в описи. Землемер просил отметить неточности, а еще лучше – пополнить сведения о перемене мест куренных селений, обозначив расстояние от одного до другого и от реки Кубани. По его данным, ряда поселений при ранее проведенных землемерных работах на этих местах не было ^{[28, л. 18–18 об.]}. Без этих сведений В. П. Колчигин вынужден был оставить работу над картой ^{[28, л. 13]}.

Таким образом, в конце XVIII в. землемерами на земле Черноморского казачьего войска в трудных условиях освоения региона был выполнен большой объем работы. Еще до выработки прошения о пожаловании земли войску к команде Мокия Гулика, отправленной осматривать новую территорию, был прикомандирован землемер, умеющий проводить работы по измерению и описанию земельных угодий. Несмотря на отрывочные сведения архивные источники позволяют нам восстановить целостную картину деятельности землемеров в первые годы освоения территории Черноморского казачьего войска и выявить особенности проводившихся здесь межевых работ.

В течение трех лет с 1793 по 1795 гг. основным направлением деятельности землемеров являлось установление границы земли войска с соседними российскими территориями. В силу неконтролируемого расселения черноморских казаков их поселения не только меняли места локализации на земле войска, но и основывались на территориях, которые не были им пожалованы. Возникавшие спорные ситуации были во многом вызваны отсутствием точной линии границы. Однако в короткие сроки провести разграничение земли не получалось вследствие разной трактовки местоположения пограничной линии, необходимости проведения консультаций по этому вопросу и невозможностью собрать депутатов в установленные сроки из-за несения ими пограничной службы.

Помимо установления административной границы на землемеров была возложена функция планировки окружных городов и куренных селений. В тех местах, где уже существовали поселения, землемеры сначала фиксировали их местонахождение на местности и планировку, а потом проектировали планы. При составлении планов поселений использовалась прямоугольная разбивка территории на кварталы, в пределах которых впоследствии производились отводы земельных участков.

Одной из важнейших задач, возложенных на землемеров, являлось составление карты Черномории и экономических примечаний к ней. Однако выполнить эту задачу землемерам в полной мере не удалось. В роли объективной причины, задерживавшей выполнение высочайшего указа, был наблюдавшейся на земле войска Черноморского длительный процесс расселения и освоения новой территории. Собранные землемерами в конце XVIII в. данные так и не были обобщены в связи с отложенными работами по внутреннему межеванию.