Counterterrorism efforts of the Islamic Republic of Iran in Syria and prospects for Syrian stabilization

Rustamova Leili Rustamovna PhD in Politics Scientific Associate, the Groups on studying the Problems of Peace and Conflicts, Primakov National Research Institute of World Economy and International Relations of the Russian Academy of Sciences 117997, Russia, g. Moscow, ul. Profsoyuznaya, 23 leili-rustamova@mail.ru Other publications by this author

Сирийский конфликт стал одним из самых серьезных испытаний для международной безопасности, в первую очередь, по причине того, что в нем соединилось противостояние правящего политического режима с оппозицией и одновременно обширная деятельность террористической организации ИГИЛ (запрещена на территории РФ), которая стала распространять свое влияние не только в региональном, но и международном масштабе. К вооруженному противостоянию разных повстанческих группировок друг с другом и сирийским правительством добавились дипломатические баталии сирийских соседей, крупных стран региона и ведущих западных держав, поддерживающих разные стороны конфликта и имеющих противоположные точки зрения и интересы в сирийском конфликте. Конфликт фактически протекает на трех уровнях: на национальном уровне между противоборствующими сирийскими группами – за власть, на региональном уровне между соседями – за региональное господство, и на глобальном уровне между западным блоком во главе с США и Россией – за глобальную расстановку сил ^[19].

Одним из ключевых региональных игроков на втором уровне, чья позиция существенным образом влияет и на перспективы межсирийского урегулирования и борьбу с ИГИЛ на Ближнем Востоке, стал Иран. Несмотря на продолжающиеся санкции со стороны США и его союзников, Иран достаточно успешно проводит политику отстаивания своих интересов в регионе, и его участие в сирийском конфликте подтверждает, что сбалансированная политика Ирана самым непосредственным образом влияет на конфигурацию сил на Ближнем Востоке. Данное исследование ставит своей целью изучение интересов Ирана в урегулировании сирийского конфликта, а также иранские усилия по борьбе с террористической организацией ИГИЛ и перспективы налаживания межсирийского диалога через сравнительный анализ отношений Ирана с ключевыми участниками сирийского конфликта и переговорного процесса по Сирии.

Природа ирано-сирийских отношений

Практически с самого момента победы Исламской революции в Иране между Сирией и Ираном сложились партнерские отношения. Сирия оказала военную поддержку Ирану в войне с Ираком 1980–1988 гг., в свою очередь Иран оказал помощь Сирии в Ливанской войне. Несмотря на возникновение разногласий в период отношений 1982–1985 гг., обе страны неизменно поддерживали тесные дипломатические и экономические связи друг с другом.

Однако с Сирией до начала гражданской войны дружеские отношения поддерживали многие страны региона, например Турция. После 2011 г. против правительства Сирии стали активно выступать и Турция, и страны – члены Лиги арабских государств. Иран, напротив, высказался за сохранение режима Б. Асада и сразу стал оказывать ему существенную поддержку через Корпус стражей исламской революции (КСИР). По мнению эксперта по иранской внешней политике Д. Гударзи, поддержка Сирии Ираном в гражданской войне ознаменовала собой качественно новый уровень в отношениях двух стран.

Мнения исследователей относительно первоначальных интересов Ирана в поддержке сирийских властей и урегулировании конфликта расходятся. Одни утверждают, что для Ирана крайне важно сохранение режима Башара Асада для того, чтобы Сирия не выбивалась из так называемого шиитского пояса союзников Ирана ^[8]. Другие акцентируют внимание на том, что сирийская территория представляется форпостом в борьбе с Израилем, который на фоне ослабления сирийского государства через США поспешил закрепиться на части ее территорий. Президент Д. Трамп, несмотря на все прежние заявления США, а также резолюции СБ ООН, заявил, что Голанские высоты должны отойти Израилю. Об антиизраильской и антиамериканской основе сотрудничества пишет, в частности, российский академик А. М. Васильев ^[1].

Однако антиамериканская и антиизраильская риторика не выступает фактором сближения многих других стран Ближнего Востока с Ираном. Обе страны имеют совершенно разную идеологическую направленность. Иран –неарабская страна, не пытается быть знаменосцем арабского национализма, в отличие от Сирии, которая считает себя «бьющимся сердцем арабизма» ^[16], но стремится объединить исламский мир под флагом революционного ислама, поэтому их идеологические устремления не выступают фактором конкуренции, а, наоборот, делают возможным взаимопомощь и взаимовыручку, на основе которой строятся отношения между двумя странами уже около 40 лет. В то же время ближневосточные акторы, которые ставят перед собой сходные с Ираном идеологические цели, выступают его конкурентами в регионе. Основным врагом и Ирана, и Сирии в этом конфликте выступили как раз те силы, которые поставили перед собой цель свергнуть сирийское правительство и под знаменем ислама построить новое государство, объединяющее в себе территории стразу нескольких стран. Террористическая организация «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), помимо других повстанческих группировок, стала одной из самых больших угроз существованию сирийского государства, поскольку формально ее деятельность стала поводом для вторжения на сирийскую территорию армий других государств, и одновременно конкурентом Ирана в проекте построения успешного исламского государства и угрозой его безопасности, поэтому несмотря на то, что Иран первоначально поддерживал волну антиправительственных выступлений в Тунисе, Египте, Йемене и особенно в Бахрейне ^[18], в отношении конфликта в Сирии и борьбы с ИГИЛ Иран выступил однозначно с поддержкой сирийского режима.

Противоречия Ирана и ИГИЛ и борьба Ирана с терроризмом в Сирии и Ираке

Иран неоднократно обвиняли в пособничестве терроризму, в частности в поддержке организации «Хезболла», «ХАМАС», что в значительной степени портило отношения Исламской Республики не только с западными странами, но и с региональными соседними государствами. Однако в отличие от «Хезболлы», которая ставит своей целью образование исламского государства по типу Ирана, и антиизраильской «ХАМАС», ИГИЛ не могло бы пользоваться ни гипотетической, ни прямой поддержкой Ирана.

Корни противоречия, как и прежде, уходят в шиитско-суннитское противостояние. Невзирая на то, что в своей пропагандистской деятельности ИГИЛ обращается ко всем мусульманам, тем не менее его основной силой выступают именно сунниты. Игиловская трактовка шариата и норм мусульманского права скорее похожа на соединение салафизма – ответвления суннизма – с рядом других исламских течений. По замечаниям некоторых экспертов, приверженность террористов традиционализму и отрицание любых нововведений в ислам и привлекает в ряды организации большое количество суннитов. В то же время именно шиитов ИГИЛ называет отступниками и под этим предлогом занимается уничтожением шиитских реликвий, а также шиитского мирного населения.

Однако не только разное восприятие ислама является для Ирана наибольшей угрозой со стороны этой террористической организации, Иран успешно борется со многими суннитскими террористическими организациями у своих границ и внутри страны. Угроза этой террористической организации для Тегерана заключается, во-первых, в том, что в качестве основной цели своей деятельности она провозглашает создание всемирного халифата с шариатской формой правления, что уже представляет из себя конкурентного для Ирана игрока, поскольку Иран относится к одному из немногих в мире теократических государств, построенных на основе шариата. Свое видение ислама Иран распространяет через духовные школы, которые пользуются авторитетом у шиитской части мусульман всего мира и строго пресекает возможности радикального толкования священных текстов. В этой связи часть исследователей отмечают, что авторитет и влияние иранских богословов уже стоит рассматривать как ресурс антитеррористических усилий Ирана ^[2]. ИГИЛ же, очевидно, стремится занять нишу Ирана и в праве толковать нормы ислама, и в ряде ключевых для этого государства странах. Во-вторых, неприятие представляет и то, как она пытается утвердиться в регионе Ближнего Востока. ИГИЛ представляется одной из самых опасных террористических группировок, с которыми сложно сотрудничать даже если их деятельность в каких-то аспектах приносит выгоду той или иной стороне, поскольку развитый пропагандистский аппарат, значительный мобилизационный ресурс, амбициозные цели делают ее фактически неуправляемой и дестабилизирующей силой, способной ввергнуть в хаос крупные и стабильные в политическом отношении страны мира.

Первоначально борьба Ирана с террористической организацией не выходила за рамки поддержки сирийского правительства. Иран отправлял в Сирию подразделения Корпуса стражей исламской революции, вооружал шиитские формирования, которые боролись с радикальной оппозицией. Однако по мере усиления организации, ее продвижения в соседние страны, активизации деятельности на иракской территории возникла необходимость более комплексного подхода к борьбе с ней.

Такой подход включал, с одной стороны, активизацию диалога с суннитскими и курдскими общинами внутри страны, для того чтобы избежать возможностей участия своего населения в рядах ИГИЛ. В результате иранцев в рядах террористской организации было меньше всего. С другой стороны, Иран перешел к активной поддержке иракских войск в их борьбе с ИГИЛ.

Со времен ирано-иракской войны в иранском обществе закрепилось понимание, что внутренняя ситуация в Ираке напрямую влияет на его безопасность ^[14]. Слабый контроль государственных границ и институтов власти сделали его территорией, на которой стало возможным расквартирование этой организации, поэтому Ирак стал играть не последнюю роль в борьбе с ИГИЛ. Приход к власти шиитского политического крыла в Ираке позволил Тегерану в 2014 г. на официальном уровне заявить о своём желании оказать помощь иракским правительственным силам. Специалисты заявляли о том, что такая кооперация уже давно шла по нескольким направлениям: обучение и поставка вооружений иракским военным, обмен важными разведывательными данными со всеми силами, участвующими в борьбе с ИГИЛ: суннитскими группировками, курдскими повстанческими формированиями. Однако присутствие в Ираке американских сил и кооперация иракского правительства с США и его союзником Турцией не позволяли Тегерану в открытую выступить против ИГИЛ на иракской территории.

На заявление Тегерана также достаточно сдержано пришлось ответить и иракским властям, которые несмотря на симпатии к шиитской стране вынуждены лавировать между всеми участниками антитеррористической борьбы, поэтому участие Ирана в Иракской компании было существенным, но неофициальным ^[15] По данным СМИ, Иран поставил Ираку российские бомбардировщики СУ-25, оказывал техническую, финансовую помощь, а также отправил бойцов КСИР.

Еще одним стратегическим ходом иранского правительства стал поиск возможных союзников как в среде западных стран, с которыми сложились напряженные или сдержанные отношения, так и в среде ближневосточных партнеров.

Отношения Ирана с западными коалициями

Часть исследователей отмечает, что Иран борется с ИГИЛ не столько по причине того, что она является опасной террористической организаций, а вследствие того, что таким образом Иран расширяет свое региональное присутствие ^[6]. Региональное усиление Ирана не отвечает интересам США и его союзников в регионе, прежде всего Израиля и Саудовской Аравии. Для Израиля ядерный Иран оценивается даже как большая угроза, чем ИГИЛ, владеющая химическим оружием ^[17]. Выступая в тандеме с Израилем, Вашингтон не пригласил Иран в ключевые международные форумы под своей эгидой, на полях которых идет согласование позиций ведущих мировых держав, оказывающих влияние на ситуацию в регионе. Так, Иран не включили в клуб «Друзья Сирии». Более того, отношения Ирана и США в последние годы ухудшились настолько, что США денонсировали достигнутые соглашения по ядерной сделке, между двумя странами возникла опасность прямого вооруженного столкновения, которое, по мнению А. В. Манойло, может быть организовано по ливийскому сценарию ^[7].

Недовольство европейских стран односторонним выходом из ядерного соглашения выразилось в том, что они стали искать обходные пути против нового раунда антииранских санкций. Евросоюз заинтересован в развитии торгово-экономических связей с Тегераном, однако в вопросе сотрудничества по Сирии интересы сторон остались прямо противоположными и не стали фактором сближения.

Борьба с ИГИЛ не стала объединяющим фактором и для большинства стран Лиги арабских государств (ЛАГ). В 2015 г. Иран вошел в Международную группу поддержки Сирии, в которую помимо США и их западных партнеров (Франции, Италии, Германии и Великобритании), также вошли ЛАГ, Организация исламского сотрудничества, Египет, Ирак, Иордания, Ливан, Оман, Катар, Саудовская Аравия, Турция, ОАЭ. Однако совместная работа по урегулированию сирийского конфликта за все годы существования этого формата не привела к преодолению старых противоречий между Ираном и его ближневосточными соседями. Так, Катар, как отмечает российский исследователь А. А. Кузнецов, помимо активной дипломатической поддержки оппозиции на переговорах ведет прямую информационную войну против сирийского и иранского правительства вследствие того, что незадолго до гражданской войны Башар Асад отклонил катарское предложение в пользу энергетического сотрудничества с Ираном ^[5]. Саудовская Аравия отвергает большинство инициатив Ирана в связи с непреодолимыми геополитическими противоречиями ^[10]. Ею были отклонены и иранские предложения по ведению переговоров в более узких форматах, таких как квартет посредников в составе Ирана, Египта, Саудовской Аравии и Турции. Несмотря на относительно «хорошие» отношения с Турцией и ее заинтересованность в поставках иранских энергетических ресурсов, в первые годы конфликта отношения Ирана с Турцией продолжали оставаться под влиянием турецко-американских стратегических связей. Остальные игроки в регионе вследствие ослабленности внутренними проблемами, например Йемен, Ливан, не могут оказать Ирану серьезную военную и дипломатическую помощь.

Ирано-российское сотрудничество в борьбе с терроризмом в Сирии

Среди единственно возможных стратегических партнеров Ирана в борьбе с ИГИЛ и урегулировании конфликта в Сирии называют Россию. При том, что Россию с Ираном не роднят общность религии, идеологические установки, исследователи указывают, что совпадение таких задач, как борьба с терроризмом, сохранение сирийской государственности, противодействие экспансии США в ближневосточном регионе, сделали возможным сотрудничество этих игроков в сирийском вопросе. В доказательство того, что Россия стала стратегическим партнёром для Ирана, приводят факт предоставления России возможности использовать иранскую территорию для нужд ее военной операции в Сирии ^[12].

Самым сильным фактором сближения выступило общее видение ситуации в регионе, а также антиамериканизм. Такого общего подхода нет у России, например, в отношениях с другим крупным игроком – Турцией, вследствие чего несмотря на все политико-дипломатические усилия не удалось наладить с ней военное сотрудничество по сирийской проблематике.

С первых дней гражданской войны в Сирии Россия стала оказывать правительству Башара Асада дипломатическую и военную поддержку, что в полной мере соответствовало интересам Тегерана. Сотрудничество России и Ирана в Сирии началось с того, что в 2015 г. был создан совместный информационный центр в Багдаде для координации боевых действий против террористов и проведения разведывательных операций. Затем Иран предоставил России один из своих аэродромов, начались консультации по военно-политической линии, а также защита Ирана российской стороной в СБ ООН на фоне нарастающего ирано-американского конфликта. Россия добилась включения Ирана в переговоры по Сирии в формате «министерской четверки» наравне с США, Саудовской Аравией и Турцией, в результате чего удалось преодолеть дальнейшее сопротивление по его участию в последующих дипломатических площадках. При том, что во многом благодаря кооперации Ирана и России к 2019 г. войска ИГИЛ оказались практически уничтожены, в вопросах будущего мирного урегулирования и расстановки сил в регионе ирано-российские позиции стали расходиться.

Перспективы урегулирования сирийского конфликта и будущее отношений Ирана с просирийскими союзниками

Вопрос урегулирования сирийского конфликта неоднократно выносился на повестку дня в Совете Безопасности, однако кардинально разное видение самого конфликта и путей его решения между Россией и США делают в ближайшей перспективе маловероятным возможность его решения на площадке СБ ООН. По причине того, что сирийский конфликт затрагивает интересы самого широкого круга стран и неправительственных участников мировой политики, для урегулирования ситуации в стране создавались разные форматы переговоров, которые шли практически параллельно друг другу.

В 2012 г. сформировалась западная коалиция «Друзей Сирии», которая выступала за уход Б. Асада и передачу власти оппозиции в лице Сирийского национального совета. Коалиция включила в себя США и их традиционных европейских союзников: Францию, Великобританию, Германию, а также американских союзников в Персидском заливе: Саудовскую Аравию, ОАЭ, Катар. Однако многочисленные встречи этого альянса не привели к принятию внятной стратегии урегулирования ситуации в стране, и он остался скорее клубом солидарных лиц за рамками СБ ООН, встречающихся для обсуждения последних событий.

Понимание того, что процесс урегулирования зависит, прежде всего, не от позиций мировых держав, а от способности внутрисирийских группировок прийти к соглашению и решить политические противоречия в отношениях друг с другом, привело к созданию переговорной площадки, на которой сошлись представители сирийской оппозиции и сирийского правительства в Женеве. Они так же проводились за рамками Совета Безопасности, но учитывали принятые резолюции и проводились под эгидой ООН, поскольку модерировались при помощи посреднических услуг спецпредставителя генерального секретаря ООН по Сирии Стаффана де Мистуры. В рамках Женевского формата прошло множество встреч, однако они ни к каким результатам не привели, поскольку этот формат объединил в себе слишком большое количество внешних участников, которые были не способны договориться друг с другом. Против участия Ирана выступила Саудовская Аравия, турецкая сторона настаивала на исключении из переговорного процесса курдов и т. д.

Новый формат переговорного процесса был продиктован необходимостью найти ограниченный круг ответственных стран, которые смогли бы сойтись по ключевым вопросам урегулирования ситуации в стране. По мнению многих экспертов, таким форматом стал переговорный процесс в Астане с участием Ирана, Турции и России.

Инициатором формата выступила Россия, когда в 2016 г. президент России предложил Р. Эрдогану привести за стол переговоров подконтрольные им стороны. Благодаря договорённостям России и Турции впервые удалось провести успешные переговоры между правительством Сирии, сирийской оппозицией и рядом террористических группировок, контролирующих обширные участки сирийской территории. В интересах Ирана было присоединение к переговорам в Астане, поскольку от имени Ирана в Сирии боролись шиитские группировки, бойцы ливанской военно-политической группировки «Хезболла», и без введения режима прекращения огня между ними и противоборствующими им сторонами вряд ли удалось бы достичь мирного процесса переговоров в целом.

В настоящий момент в Астанинском формате прошло уже тринадцать раундов переговоров, которые привели к важным достижениям в процессе мирного урегулирования конфликта с Сирии. В частности, были достигнуты договоренности о размежевании террористических группировок от вооруженной оппозиции, был выработан механизм обмена военнопленными и телами погибших, приняты конкретные шаги по установлению режима прекращения огня и зон деэскалации. Одним из главных достижений можно считать открытие дискуссии о будущей форме политического устройства Сирии и обсуждение проекта сирийской конституции.

Однако следует обратить внимание на то, что участие этих стран, равно как и стран западных блоков, в переговорном процессе сейчас обусловлено стремлением закрепить свои успехи на сирийской территории, обеспечить «окупаемость» предпринятых ими усилий по поддержке сирийского правительства и оппозиции. Именно исходя из того, какие стратегические позиции каждая из переговаривающихся за Сирию сторон сумела занять, следует оценивать и перспективы будущего сирийского миростроительства.

На данный момент территория Сирии оказалась разделенной на 5 зон, одна контролируется курдскими формированиями, на которой уже провозглашена Демократическая Федерация Северной Сирии, вторая подконтрольна действующей власти и ее союзникам, обширную часть продолжают занимать джихадисты, часть занимает западная коалиция во главе с США. Исследователи, занимающиеся изучением сирийского конфликта, отмечают, что ни одна из внешних сторон не собирается оставлять сирийскую территорию после подписания мирных соглашений. США заинтересованы в сохранении своего военного контингента на территории Сирии из-за привлекательного геополитического положения, те же интересы и у российских военных, курды намерены создать на отвоеванных у ИГИЛ территориях собственное государство с перспективами его расширения за счет курдских автономий на территории соседних с Сирией стран. На фоне того, как осложняются отношения теперь уже внутри монолитных блоков западных союзников (турки ведут переговоры с США по поводу размежевания курдов, которых можно бить и которых нельзя), отношения Ирана со своими партнерами тоже усложняются.

Иран заинтересован в сохранении своих позиций в этой стране при любом завершении сирийского конфликта. Во время активной фазы боевых действий Иран создал свои шиитские ополчения, они, как и курды, заняли стратегически важные участки сирийской территории, где проживает большинство суннитской части населения. В частности, проиранские силы заняли фосфатные поля вокруг города Хнейфис к юго-западу от Пальмиры ^[13]. Отвоёвывание этих позиций у боевиков было важно для сирийского правительства, однако отныне разработка этих месторождений будет передана Ирану. Иран также стремится выбить силы США и оппозиции с территорий на границе с Иорданией, поскольку участок на пересечении границ Сирии, Ирака и Иордании позволит ему соединиться с Ливаном и вывести нефть к Средиземному морю ^[13]. Такая экспансионистская позиция проиранских сил явно противоречит российским интересам. По результатам Астанинского формата переговоров, Россия и Иран выступили гарантами сохранения режима прекращения огня, при этом российской военной полиции передавалось право по обеспечению режима прекращения во всех зонах и только в одной силы Ирана, Турции и России соединялись: Идлиб. В то же время появились данные о том, что между проиранскими и российскими вооруженными силами произошли прямые боевые столкновения у ливанской границы за стратегически важные участки ^[11]. Кроме того, проиранские силы начали борьбу с суннитскими отрядами, которые получали поддержку от российской стороны. В апреле 2017 г. США, предварительно уведомив Россию, нанесли ракетный удар по сирийской военной базе в Эш-Шайрат, при этом российские зенитно-ракетные комплексы не отразили атаку. После этого в иранском обществе и медийном пространстве стали припоминать исторические «обиды» в связи с подписанием российско-иранского Туркманчайского договора, заморозкой поставок С-300, все громче стали задаваться вопросом: «а не продаст ли Москва его в очередной раз в угоду улучшения отношений с Западом?» ^[9]. Таким образом, можно констатировать, что в последнее время наблюдается деградация российско-иранских отношений в Сирии. Корень расхождения российско-иранских отношений в основе своей заключается в том, что если для Ирана борьба с США и его союзниками в регионе является первостепенной задачей, то для России такая борьба на повестке дня вовсе не стоит. Россию в меньшей степени касаются суннитско-шиитские противоречия, а также арабо-израильское противостояние. В то же время в борьбе с ИГИЛ и поддержке сирийского правительства Иран для России остается наиболее выигрышным союзником, остальные игроки поддерживают противоположную сторону. В то же время без сотрудничества с Россией Иран не сможет получить дивиденды от проведенной в Сирии антитеррористической кампании, поскольку только Россия оказывает Ирану дипломатическую поддержку на площадке ООН, которая остается важнейшим органом по решению вопросов сирийского урегулирования. Наложение вето на антииранскую резолюцию СБ ООН по Йемену в феврале 2018 г., отклонение однозначного обвинения Ирана в атаке на нефтяные объекты Саудовской Аравии в сентябре 2019 г. на площадке СБ ООН благодаря российской и китайской позиции являются для Ирана наглядным подтверждением безальтернативности сотрудничества с Россией. В ближайшем будущем сторонам придется согласовывать свои действия в Сирии и решать разногласия путем взаимных компромиссов.

Одновременно отношения между Ираном и Турцией по решению сирийской проблемы значительно интенсифицировались. Для Ирана, как и для Турции, значительное усиление Курдской автономии на территории Сирии представляется нежелательным ввиду того, что «курдский вопрос» остается открытым и в Исламской Республике. Не провозглашая курдских повстанцев террористами в открытую, Иран, тем не менее, препятствует их проникновению на свою территорию, выступает на дипломатическом уровне против предоставления автономии курдам в Ираке и образования ими независимого государства. Первоначально вложив финансы в инфраструктурные проекты на курдских территориях Ирака, а также наладив поставки энергоресурсов в рамках усилий по его возрождению под управлением шиитов, Исламская Республика Иран затем перешла к их экономической блокаде. Дальнейшие заявления иранского лидера о том, что создание курдских автономий представляет угрозу для соседних стран, поскольку они станут «опасным козырем против Ирана и Турции» ^[3], будут служить предлогом для вмешательства во внутренние дела двух стран, не оставили сомнений в том, что после победы над ИГИЛ Иран начнет борьбу с курдскими повстанцами в Сирии. В марте 2019 г. Турция и Иран провели первую совместную военную операцию против курдов на сирийской территории. В то время как Турция открыто заявила о новом этапе военного сотрудничества с Тегераном, Иран от участия в военной операции отказался ввиду текущей напряженности отношений с западными странами, оказывающими курдам дипломатическую, финансовую и военную поддержку.

В настоящий момент в Сирии благодаря усилиям Ирана и России практически полностью уничтожена террористическая группировка ИГИЛ, на большинстве участков установлен режим прекращения огня, однако ввиду того, что каждая из внешних сторон установила свой контроль над определенной территорией, возникла ситуация, в которой бывшие союзники по мирному процессу создали новые условия для дестабилизации ситуации в стране. Занятие ресурсных позиций шиитскими ополчениями в местах компактного проживания суннитов порождает угрозу этнических конфликтов, провозглашение своей власти на богатых нефтью территориях Сирии курдами ставит под угрозу достигнутые договоренности о режиме прекращения огня с протурецкими группировками и в будущем может поставить под вопрос сирийскую территориальную целостность. С другой стороны, попытки установить контроль за ресурсными богатствами Сирии крупными внешними участниками конфликта также не способствует тому, что в будущем сирийские власти не попытаются пересмотреть невыгодные для себя контракты по их разработке в обмен на военную поддержку своего режима.

Эксперты предлагают несколько сценариев развития событий в Сирии на ближайшее время: федерализация страны, при которой в той или иной степени будут учтены этно-конфессиональные особенности страны; распад страны на несколько анклавов по этническому признаку; новая фаза гражданской войны вследствие антагонизма между зарубежными спонсорами противоборствующих сторон ^[4]. Вышеизложенные проблемы в отношениях союзников позволяют говорить о том, что два последних сценария наиболее близки к реальности.

Договоренности по установлению мира крайне неустойчивы, часть оппозиции их поддерживает, а часть игнорирует либо все, либо некоторые переговорные форматы; между бывшими союзниками как в западном блоке, так и в ирано-российском тандеме наметились расхождения. Последние новости о том, что Турция и Иран активизировали боевые действия против курдов, американские союзники в Персидском заливе продолжают вводить антисирийские санкции, которые могут повлиять на возможности Ирана и России начать процесс миростроительства в стране, говорят о том, что до реального урегулирования ситуации в Сирии еще очень далеко.