Political discourse of Jewish and early Christian apocalyptic literature and its role in the state-confessional relations

Belyaev Aleksandr Anatol'evich Vice-Rector, Saint Petersburg Christian University 190020, Russia, Sankt-Peterburg, g. Saint Petersburg, ul. Narvskii, 11B, of. 216 abelyaev@spbcu.ru

Сегодня в мире государственно-конфессиональные отношения играют важную роль. Во многих макро-политических контекстах прослеживается религиозный вопрос: военные и гражданские конфликты, обретение политических союзников и врагов, самоопределение государств на мировой арене др. Проблематика государственно-конфессиональных отношений не обходит стороной и современную Россию: вносятся уточнения в Закон «О свободе совести», деятельность отдельных религиозных объединений запрещается на территории страны и т.д. В этих отношениях каждая сторона руководствуется своими интересами, принципами и суждениями. Религиозные объединения в этом диалоге действуют в рамках своего политического богословия, которое может быть официально оформленным внутри соответствующей религиозной группы, а может носить характер непоследовательных ситуативных высказываний.

Любое религиозное объединение формулирует свое вероучение на основании авторитетных и, как правило, сакральных для группы текстах. Христианство, во всем его конфессиональном многообразии не является исключением. Библия содержит апокалиптические тексты и является основным источником вероучения для христиан различных конфессий, но существуют и другие древние иудейские и раннехристианские апокалипсисы, в которых политическая тема также находит свое отражение. Эта литература сложна для толкования ввиду обилия образов и символов. Современный российский читатель без соответствующей теоретической подготовки зачастую совсем не понимает значения этих текстов. Древние апокалиптические тексты обладая высокой степенью авторитета, служили поводом для возникновения радикальных апокалиптических движений в разных странах и исторических временах. Апокалипсисы – это литература не только, а точнее не столько, о конце времени и глобальной техногенной или экологической катастрофе. В них поднимаются множество тем: от социально-экономических вопросов жизни общества до эсхатологической и трансцендентной надежды верных. Апокалиптическая литература играла важную роль, как в иудаизме периода Второго храма, так и в жизни и учении первых христиан. С учетом того, что апокалиптическая литература и по сегодняшний день является источником вероучения различных религиозных объединений, рассмотрение её политического дискурса является важной задачей при выстраивании государственно-конфессионального диалога. Политический дискурс играет важную роль в формировании у адресата политической позиции по тем или иным вопросам, а также оценок действия / бездействия власти и необходимых, т.е. правильных с точки зрения автора текста, действий, которые должен совершить адресат. Политический дискурс не просто описывает реалии жизни общества и его политические институты, он формирует политические убеждения, на основании которых действует адресат. Настоящее исследование рассматривает политический дискурс в религиозных источниках относящихся к контексту иудаизма, античности и раннего христианства, поэтому аргументация и приемы убеждения авторов данных текстов при формировании соответствующей политической позиции у своих потенциальных читателей, как правило, носят не столько гражданско-правовой или социально-экономический, сколько трансцендентно-религиозных характер.

Термин «апокалиптика» традиционно используется в трех сочетаниях: (а) апокалиптическая литература; (б) апокалиптическая эсхатология – система религиозных верований; (в) апокалиптизм – форма коллективного поведения, основанная на религиозных убеждениях апокалиптического толка ^[1]. Говоря об апокалиптике в рамках этой статьи мы будем иметь ввиду совокупность этих трех значений, которые функционируют во взаимном влиянии: в исторической перспективе апокалиптическая эсхатология предшествовала появлению апокалиптической литературы и формам коллективного поведения, но с момента появления авторитетных и сакральных для религиозных групп текстов, источником для апокалиптических идей становится уже апокалиптическая литература. При этом в религиозных группах на основании древней апокалиптической литературы могут появляться собственные апокалиптические тексты – проповеди, трактаты, разъяснения и пр.

Апокалиптическая литература не возникла в лоне христианства, но появилась и получила развитие в иудаизме: сначала в Эллинистический период (323 - 30 г.г. до н.э.), а впоследствии в конце периода Второго Храма (200 г. до н. э. – 100 г. н. э.). При этом, важно отметить, что ключевые особенности апокалиптического мировоззрения прослеживаются уже в текстах пророческой литературы, которые, являясь частью библейского канона, признаются христианами богодухновенными.

Одним из ранних примеров прото-апокалиптического текста, в котором отражен политический дискурс, является малый «Апокалипсис Исаии», изложенный в книге пророка Исаии, гл. 24 – 27. В данном пассаже представлено пророчество о судьбах Тира, Ваивлона или Египта, как стран-угнетателей избранного народа Бога, но масштабы разрушения и запустения касаются всей земли – «Господь опустошает землю и делает ее бесплодною; изменяет вид ее и рассеивает живущих на ней ...». Однако наиболее яркий пример ветхозаветной апокалиптики и содержащегося в ней политического дискурса – это книга пророка Даниила (ок. 165 г. до Р.Х.). Ее появление связано с политикой сирийского царя из династии Селевкидов Антиоха IV Эпифана, который проводил элленизацию населения. Действия политического лидера привели к возникновению угрозы потери иудейской идентичности. Иудеи в это время сталкиваются с внешней политической угрозой, которая символическим образом описана в Дан. 7:2-8. В этом пассаже встречаются четыре зверя, выходящих из моря. Каждый зверь – это враждебная для «избранного народа Божьего» держава – Вавилон, Персия, Греция, Рим. Изображение «безбожных» государственных институтов в образе зверей впоследствии было воспринято христианской апокалиптической традицией, наиболее ярким примером которой являются два зверя в Откровении Иоанна (гл. 13). Но политический дискурс книги Даниила не ограничивается только этим эпизодом: (а) в Дан. 7:9-10 описана сцена «трона», как одного из ярких символов политической власти; (б) в Дан. 1-6 описано, как главы государств получают предсказательные сны и истолкования о том, как будет развиваться геополитическая ситуация в регионе; (в) в Дан. 7-12 описано видение о политической ситуации, в которой оказался Израиль и ключевой личности Антиохе IV; (г) на этом фоне вновь возникает образ небесного трона, который подчеркивает верховное владычество Бога; (д) описание сражения с Антиохом IV в небесной перспективе. Представленные примеры наглядно демонстрируют, что в иудейских религиозных источниках апокалиптического толка присутствует политический дискурс, который является мотивом к созданию апокалиптической литературы и имеет своей задачей сформировать у читателя соответствующее убеждения о происходящих социально-политических событиях.

В контексте вопроса о политическом дискурсе в апокалиптической литературе необходимо упомянуть книгу Еноха. Несмотря на то, что эта книга не является частью библейского канона ее влияние на формирование как иудейской, так и христианской апокалиптических традиций признается многими современными исследователями. Время создания енохической литературы совпадает со временем Маккавейских войн. В Апокалипсисе недель и книге Видений встречаются две особые группы людей: «ягнята» и «праведные избранники [от] вечного дерева праведности» (1Енох 93:10). Исследователи предполагают, что эти две группы людей – участники вооруженного восстания под предводительством Иуды Маккавея ^[2]. В дальнейшем повествовании разворачивается сюжет о нападении политических врагов на Израиль (гл. 90). Олсон Д. пишет, что в этом тексте описано несколько эпох, сменяющих друг друга и в которые «народ Бога» был угнетаем: Вавилонская, Персидская, Македоно-Птолемейская, Селевкидская. Смена эпох ведет к последней битве и окончательному эсхатону ^[3]. Ввиду символизма и образности текста могут быть различные интерпретации, но дискурс военного политического противостояния очевиден, а его результат определен: у «овец» есть «большой меч», которым они сражаются и побеждают других животных, символизирующих государственные политические институты, которые притесняют «избранных» Бога.

Одним из ключевых исторически событий, повлиявших как на иудаизм, так и христианство является разрушение римлянами иерусалимского храма в 70 г. н.э. Как реакция на это событие появилось два апокалипсисов: 4-ая книга Ездры и 2-ая книга Варуха (Сирийский Варух). 4-ая книга Ездры первоначально была создана в иудейской контексте, но в дошедшем до нас версии текста две первых и две последних главы – это христианские добавления. В главах 5, 6 описано видение орла, которых поднимается из моря и имеет 12 крыльев и три головы. Орел в этом тексте – это символ Рима. Дальнейшее повествование описывает, как орла уничтожает Мессия, потомок Давида ^[4]. Во 2-ой книге Варуха описана альтернативная реакция на угнетение со стороны Рима. Разрушение Иерусалима представлено в 2Вар. 1:1-9:2 не как победа врагов, но как воля Бога. Ф. Дж. Мерфи пишет: «Возможно, 2-ая книга Варуха была написана как альтернатива к 4-ой книге Ездры. В противовес Ездре Варух принимает и соглашается волей Бога на протяжении всей книги. В основании его вопросов лежит желание понять волю Бога и он не отвергает ее, как это делает Ездра» ^[5].

Осмысление политического дискурса, свойственного древней апокалиптики невозможно без упоминания о Кумране, свитки которого предоставили не просто доступ к апокалиптическим идеям одной из иудейских секст межзаветного периода, но к текстам, которые появились внутри религиозной группы с радикальными апокаплитическими взглядами. При этом исследователи отмечают, что Свитки Мертвого моря проливают свет на множество новозаветных текстов ^[6].

Появление кумранской секты связано с политическими событиями, которые находят отражение в документах общины: спустя почти четыреста лет после того как перестала существовать иудейская государственность и вавилонским Царем был разрушен Первый Иерусалимский храм (586 – 587 гг. до н.э.) внутри еврейского народа возникает две группы: светский «Израиль» и жрецы «Аарона». Жрецы стремились к обновлению Завета с Богом, но в течении двух десятков лет и они не могли выработать ясный план действий и тогда «Бог, уверившись в искренности из покаяния, посылает Им «Праведного наставника» ^[7]. Члены кумранской секты были угнетаемы и преследуемы «Человеком глумления», «Человеком лжи», «Лжецом» (CD I, 14). Лидеры кумранской общины не просто обращались к известным для них иудейским апокалиптическим идеям, но развивали и обостряли их с учетом исторических реалий. Среди множества внутренних документов общины, в которых прослеживаются апокалиптические идеи особое место занимает Свиток войны (1QM). Этот источник содержит правила, которым необходимо следовать в ходе военного противостояния в конце времен. Джон Коллинс пишет: «Правила войны – это, по всей видимости, наиболее "апокалиптичная" книга во всем корпусе кумранской литературы, даже несмотря на то, что во своей форме книга является сводом правил, а не откровением» ^[8]. Возглавить битву должен мессианский политический лидер, который восстановит государственный суверенитет Израиля (1QS 9:11).

Что касается христианских источников, то роль апокалиптических идей в формировании христианства можно увидеть уже в текстах Евангелий, описывающих жизнь и служение Иисуса Христа. Например, в Евангелии от Марка, несмотря на то, что это произведение по своему жанру не принадлежит к корпусу апокалиптической литературы, встречаются «апокалиптические маркеры». Выражение «Начало евангелия» – это ни что иное, как хорошая новость о том, что человеческая история приблизилась к своему концу и план божьего спасения вступает в завершающую фазу. Ф. Дж. Мерфи пишет: «Греческое слово "евангелие" имеет политическую коннотацию, особенно когда оно используется в качестве пропаганды лидерами, которые воспринимают обретение власти как добрую новость для всего мира» ^[9]. Слова Христа, записанные в Евангелии подводят читателя к тому, что наступает время смены существующего порочного политического уклада порядком Божьим: «…исполнилось время и приблизилось Царстве Божье…» (Мк. 1:11).

Особую роль в новозаветной апокалиптике играет «Малый апокалипсис Марка» (Мк. 13) содержание которого представляет собой пророчество о разрушении Иерусалимского храма, осуществившееся в 70-ом году от Р.Х. Политический дискурс в этом тексте является доминирующим: (а) войны – «восстанет народ на народ и царство на царства»; (б) нарушение социально-экономического строя – «глады и смятения»; (в) угнетения праведников со стороны политических институтов – «будут предавать в судилища и бить в синагогах, и перед правителями и царями поставят вас за Меня»; (г) появление Мессии, который положит конец существующему мироустройству. Своим последователям Христос оставляет наставление о недопущении военного сопротивления: во время этих событий не должно быть места религиозному или политическому патриотизму. Всем свидетелям этих событий необходимо бежать в горы.

Интересно отметить, что с развитием христианства в апокалиптических текстах изменяется акцент: от радикальной смены политического строя в эсхатологической перспективе к идее реализующегося духовного царства и повседневной жизни верующих. Так апокалиптический дискурс не удален из Евангелия от Луки, но изменен контекст, устанавливающий его значение: от представлений о скорейшем конце существующего миропорядка, к этическим вопросам повседневной жизни ^[10].

В апокалиптических отрывках новозаветных посланий политический дискурс не является доминирующим, уступая место темам воскресения, эсхатологического суда и др. Однако он не исчезает полностью. Так в Послании к Ефесянам, принадлежащим к корпусу книг апостола Павла встречается концепция двух веков: «век сей» и «век грядущий». В Еф.1:21 написано, что Бог поставил Христа превыше всякого имени, власти и начальства «… не только в сем веке, но и в будущем». При том, что верующие должны быть послушны представителям государственной власти (Рим. 13:3) текст Еф. 1:21 устанавливает принцип, согласно которого необходимо подчиняться Иисусу Христу (т.е. «правилам веры»), даже если выполнение этого требования вступает в противоречия с законными требованиями представителей государственной власти. «Веку сему», в котором правят богопротивные политические силы будет положен конец в день Господа Иисуса Христа (1Фесс. 5:2; 2Фесс.2:2; 1Кор. 1:8).

Новый виток усиления политического дискурса в христианской апокалиптике приходится на конец I-ого, начала II-ого веков, времени преследований христиан со стороны языческих императоров. В это время появляются три апокалиптических текста: Апокалипсис Иоанна, Петра и Пастырь Гермы.

Апокалипсис Петра был написан во время правления императора Андриана (ок. 135 г. н.э.), известного своей антихристианской политикой, которую он воспринял от своего предшественника императора Траяна. Якаб А. отмечает, что Апокалипсис был создан в контексте палестинского иудео-христианства и его создание близко ко времени одного из ключевых религиозно-политических событий первой половины II-ого века – восстания Бар-Кохбы (132 – 136 гг.) ^[11]. Вероятно, этот текст был написан для того, чтобы посредством подробного описания эсхатологических мучений мотивировать верующих на неотступность в вере в момент столкновения с политическим и/или религиозным угнетением. С религиозным преследованием христиане могли столкнуться в связи с позицией предводителя иудейского восстания против римлян Шимон Бен-Косиба(132 – 135 гг.), впоследствии названного «сыном звезды» (арам. – Бар-Кохба), который проявлял жестокость ко всем оппонентам, отказывавшимся признавать его мессианскую роль ^[12]. В Апокалипсисе Петра за образом лжепророка просматривается именно личность Бар-Кохбы, а тема лжеучителей связана с внешней угрозой религиозного характера, т.е. иудаизмом и его революционными настроениями. Как отмечает один из ведущих современных исследователей апокалиптики, Р. Бокем, в раннехристианской апокалиптике титулом «лжемессия» и/или «лжепророк» наделялась практически каждая исторически значимая фигура, которая преследовала христиан ^[13].

В другом раннехристианском апокалипсисе «Пастырь Герма», написанном иудео-христианином в Риме, вероятно в период между 90 и 150 г. н.э. также поднимаются политические темы. В 4-oм видении преследователи христиан описаны традиционным для апокалиптики языком: «…и увидел я огромного зверя наподобие кита, из уст которого выходила огненная саранча». Цвета зверя символичны: черный – это мир в котором живет человек; огненный и кровавый указывают на неотвратимую гибель этого мира; золотой – испытанная вера праведников; белый – время будущего эсхатона (IV, 2). У исследователей нет единого мнения о том, какой именно политический институт скрыт за этим символом, но можно с уверенностью сказать, что он ассоциируется с «исторической памятью» ранних христиан, связанной с гонениями со стороны языческих императоров.

Заканчивать рассмотрение политического дискурса раннехристианской апокалиптики необходимо каноническим Апокалипсисом Иоанна. Несмотря на то, что это текст был написан раньше рассмотренных выше Апокалипсиса Петра и Пастыря Гермы, Апокалипсис Иоанна – это «венец» раннехристианской апокалиптики, поскольку именно этой книгой заканчивается Новый Завет. Вопросы религии и политики сильно переплетены в этой книге.

То, что Апокалипсис Иоанна – это политически ориентированный текст становится очевидным уже с первых строк: Иисус Христос – это глава всех земных правителей (1:5) и Он, как истинный Царь разделяет свое положение и свою власть со своими последователями, которые также являются «царями» и будут править на земле. Христос – «Царь царей и Господь господствующих» (19:16). Основные тезисы этого отрывка связаны с политическим контекстом и указывают на то, кому должна принадлежать власть в этом мире.

Текстами, в которых встречаются указания на политический контекст, пронизано все содержание Апокалипсиса. Именно церкви будет принадлежать власть, и она будет пасти язычников жезлом железным (Откр. 2:27, 12:5, 19:5. Подобная идея встречается в Откр. 5:10, где 4 животных и 24 старца провозглашают: ««Мы будем царствовать на земле». Особую роль в тексте играет образ «трона» от которого исходит правление и власть. Трон в Откровении относится как к Богу (гл. 4-5), так и к дракону и зверю (16:10), а сам сюжет Откровения строится вокруг противостояния престолов. В 5:6, 13:11, 17:7 встречается образ «рога», как символа политической силы и влияния. Тема межгосударственных и гражданских войн прослеживается в сюжете с 4-я всадниками апокалипсиса (гл. 6). Ангелы пророчествуют «о царях многих» (10:11), а земные политические лидеры являются объектом эсхатологического суда (6:15). Упоминание реки Ефрат, по всей вероятности, является указанием на границу, проходившую между двумя великими империями древности – Рима и Парфянского царства. Не случайно, когда воды реки высыхают, тем самым освобождается путь царям для участия в военном конфликте. Один из наиболее ярких образов – «женщина, сидящая на звере» – это город, вступивший в порочные отношения с политическими элитами, которые буквально плачут и рыдают о того, что этот «великий город» разрушен (гл. 17). Выше уже было указано, что «звери апокалипсиса» (гл. 13) – это устойчивый для апокалиптической традиции метод предоставления государственных институтов-угнетателей, под которым в Апокалипсисе Иоанна скрывается Римская империя и ее императоры, из «которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть» (17:10). Несмотря на то, что в Апокалипсисе ярко представлен конфликт двух царств, верующим дано предостережение и наставление о том, как существовать и действовать в этом мире: «Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых» (Откр. 13:10). Поэтому, последователи Бога не должны участвовать в насильственном свержении порочных политических систем, но только следить за тем, как Бог ведет эту войну.

Д. Ауни, один из ведущих исследователей древней апокалиптики выделяет несколько возможных типов реакций религиозных групп на окружающий мир и происходящие в политическом поле события: (а) утопическое желание изменить мир к лучшему; (б) фокусирование на собственной духовности и правильном поведении в несправедливом мире; (в) убеждения о том, что с этим миром ничего сделать невозможно и его необходимо покинуть, либо жить максимально обособлено; (г) стремление к преобразованию мира путем революционных идей и настроений ^[14]. Представленное исследование наглядно показывает, что политический дискурс иудейской и раннехристианской апокалиптики не формирует у религиозных групп единого и универсального подхода к политическим институтам. Представленные выше типы реакций встречались в истории иудаизма и раннего христианства. Более того, необходимо помнить о том, что политической дискурс древней апокалиптики обусловлен контекстом притеснения, угнетения и угроз потери религиозных и политических свобод. В ходе выстраивания государственно-конфессиональных отношений, а также в ходе оценки политической теологии соответствующих религиозных групп, представителям власти следует помнить о том, что в случае реализации политики угнетения и преследования религиозных групп, их действия, с высокой степенью вероятности, будут интерпретированы религиозным сознанием с учетом представленного в апокалиптике политического дискурса. История государственно-конфессиональных отношений в России знает такие примеры ^[15]. Тип реакции в таком случае будет зависит от того, на основании каких источников сформирован политический дискурс у конкретной религиозной группы.