The problem of the Durand Line in the context of relations between Pakistan and Afghanistan

Dkhar Anita PhD in History External Doctoral Candidate, the department of Theory and History of International Relations, People's University of Friendship of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 6 ann_dhar@mail.ru Pon'ka Tatiana PhD in History Docent, the department of Theory and History of International Relations, People's Friendship University of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 6 ponka-rudn@mail.ru

Dkhar Prashanta Senior Educator, the campus of the Engineering Academy, People's Friendship University of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 6 dkhar.prashanta@gmail.com

Народ пуштунов является одним из разделенных народов Среднего Востока. Их численность в мире насчитывает до 40 млн чел.^[1] Проживают пуштуны на территории Пакистана, Афганистана, Ирана, причем, в Афганистане они являются ведущим этносом страны. Эта уникальная этническая группа, благодаря воинственному волевому характеру, сумела сохранить свои древние традиции и социальное устройство даже будучи разделенной.

Пуштуны оказались разделенными между различными государствами в XIX в., когда после второй англо-афганской войны 1878-1881 гг. эмир Афганистана Абдуррахман и секретарь по иностранным делам администрации Британской Индии Мортимер Дюранд 12 ноября 1893 г. подписали договор об установлении государственной границы между Афганистаном и британскими владениями в Южной Азии. В итоге, большая часть пуштунов оказалась под юрисдикцией Британской Индии, другая - осталась афганской. Также Афганистан передал провинцию Белуджистан Британской Индии, лишив себя исторического выхода к Аравийскому морю и Индийскому океану, оставшись без выхода к морскому пространству, кроме как через территорию Пакистана^[2].

Возникла так называемая «линия Дюранда», которая по сути стала государственной «границей» между Пакистаном и Афганистаном. Пакистан признает «линию Дюранда», его позиция остается неизменной с момента подписания договора с афганской стороной. Афганские эмиры и элита, несмотря на подписание договора и неоднократные подтверждения его с Пакистаном на официальном уровне, на неофициальном уровне не признавали «линию Дюранда», считали ее «навязанной» афганцам^[3]. Не признана «линия Дюранда» и нынешними властями Афганистана. В современном отношении проблема «линии Дюранда» является источником тлеющего конфликта между Пакистаном и Афганистаном, который может вспыхнуть в определенный момент, взорвать ситуацию в неспокойном и без того регионе и перекроить его политическую карту.

Уже подписавший с англичанами договор эмир Абдуррахман-хан (1844 – 1901 гг.), прославленный национальный герой, сумевший в условиях острых противоречий Великобритании и России в регионе в 1880 г. объединить афганские племена и создать единое государство, до конца жизни «негодовал в связи с этим своеволием англичан, которые лишили Афганистан более трети его населения»^[4]. Несмотря на «негодование», внешняя политика эмира в отношении британской Короны была «услужливой». Подобную линию в отношении англичан проводил и его сын, эмир Хабибулла (1901-1919 гг.), который в 1905 г. подтвердил все договоры, заключенные его отцом. Российская империя 31 августа 1907 г. подписала совместную Конвенцию с Великобританией, автоматически признав линию Дюранда^[5].

В 1919 г. новый правитель Афганистана Аманулла-хан вновь подтвердил легитимность линии Дюранда в договоре Равалпинди, в которой правительство Афганистана принимало индийско-афганскую границу, ранее признанную эмиром Хабибуллой^[6]. В период правления эмира Амануллы-хана 21 ноября 1921 г. был подписан мирный договор между министром иностранных дел Афганистана Махмудом Тарзи и сэром Генри Доббсом со стороны Британского правительства, таким образом линия Дюранда была официально признана, а эмир Аманулла фактически завершил процесс демаркации границы.

Впоследствии афганскими эмирами предпринимались лишь слабые попытки вновь поставить под вопрос легитимность линии Дюранда и внести изменения в границе. Можно выделить Мохаммада Надир-шаха (1929-1933 гг.) и его сына Мохаммада Захир-шаха (1933-1973 гг.), которым удалось добиться внесения поправки относительно территории Арнаваи (Аранду, район Читрал)^[7], однако в целом, учитывая, что источник политической власти последних основывался на поддержке британской короны, протестов относительно прокламаций по пограничному вопросу не заявляли^[8].

В 1947 г., когда Британская Индия прекратила свое существование, а на ее месте были образованы нынешние Индия и Пакистан, продолжительный пограничный конфликт был перенесен в плоскость афганско-пакистанских отношений. Уже в самые первые годы с момента создания государства Пакистан, Афганистан категорически выступал против признания линии Дюранда границей между Афганистаном и Пакистаном. Впоследствии, линия Дюранда станет одним из направляющих звеньев во внешней политике Афганистана и центральным пунктом в пакистано-афганских двусторонних отношениях.

В сентябре 1947 г., когда Пакистан вступил в ООН, Афганистан стал единственным государством, проголосовавшим против его членства^[9], тем самым протестуя против международного признания границ Пакистана. В последующие два года отношения между государствами ухудшались. 26 июля 1948 г. правительство Афганистана официально заявило о своем непризнании «выдуманной линии Дюранда» и денонсировало все «навязанные» англо-афганские договоры по границам^[10]. В то же время, вскоре после провозглашения независимости Пакистана 14 августа 1947 г. племенные пуштунские вожди дали официальное согласие о присоединении к Пакистану. Дотации племенам, выделявшиеся ранее правительством Британской Индии, были увеличены. О воссоединении с Афганистаном речь не шла^[11].

В дальнейшем афганские власти активно поддерживали идею о создании Свободного Пуштунистана, о чем свидетельствует множество выступлений представителей афганских элит. Так, министр просвещения Афганистана Наджибулла Кхан, выступая 4 февраля 1948 г. на Кабульской радиостанции, высказался о несоблюдении интересов пуштунов при разделении Британской Индии. Именно данный фактор стал определяющим в политике Афганистана: «Мы хотим, чтобы сохранилась законная свобода и независимость нашим братьям Независимой пограничной полосы, чтобы они не оказались объектом военного нажима с целью их порабощения, и чтобы взаимоотношения с Пакистаном основывались на согласии»^[12]. С. Кайим и У. Джавайд, пакистанские исследователи университета Пенджаба, также изучили позицию Афганистана относительно судьбы Линии Дюранд на момент разделения Британской Индии, повествуя о том, что в 1947 году интересы пуштунов не были учтены, ссылаясь на то, что пуштуны, оставшиеся на территории Пакистана или Индии, были наделены правом голосовать в пользу принадлежности последним двум государствам, когда как вопрос о создании независимого государства игнорировался^[13].

В августе 1949 г. в г. Тирах на территории Пакистана состоялось собрание представителей восточных пуштунских племен, на котором было провозглашено образование Пуштунистана, избрана Национальная ассамблея и утвержден национальный флаг. Тогда же афганское правительство приняло решение ежегодно 31 августа отмечать День Пуштунистана^[14].

Пакистан с целью усмирить повстанцев, продолжавших бороться за «Свободный Пуштунистан», прибегал к авиационным атакам, которые вызывали официальные протесы представителей Афганистана. В знак протеста против действий Пакистана и подтверждения своей политики по поддержке сторонников создания Пуштунистана Кабул организовал проведение традиционной для пуштунов «Лойя джирги» («Великого собрания»), а официальная афганская делегация вновь объявила на Генеральной ассамблее ООН в 1949 г. о непризнании линии Дюранда законной границей с Пакистаном^[15].

Активно продолжил политику непризнания линии Дюранда премьер-министр Афганистана в 1953 – 1963 гг. Мохаммед Дауд. Он, будучи племянником Надир-шаха, стал первым из своей династии пуштуном, выступающим против признания линии Дюранда, в отличие от своих предшественников^[16]. Дауд в своей политике стремился к объединению пуштунов по обе стороны линии Дюранда, и он первым взял курс на отстаивание претензий на территорию Северно-Восточной провинции Пакистана (совр. – Хайбер – Пухтунхва), т. к. именно в данный период провинция переживала националистический подъем пуштунов^[17]. В его премьерство курс на объединение пуштунов по обе стороны линии Дюранда стал определяющим в политике Афганистана по отношению к Пакистану^[18]. При власти Дауда пуштуны занимали большинство должностей в правительстве, пользовались большим поощрением со стороны государства. Именно при Дауде Афганистан сблизился с Советским Союзом (также во многом по причине вступления Пакистана в 1954 г. блоки СЕАТО и СЕНТО) и Индией, которые предоставили ему значительную экономическую помощь^[19]. Показательным в период власти Дауда является и выступление на заключительной сессии блока СЕАТО в 1956 г. министра иностранных дел Афганистана, который, отстаивая интересы государства, выражал неизменную позицию государства: «Афганистан не признает законность претензий на то, что будто бы линия Дюранда является международной границей между Афганистаном и Пакистаном», особо подчеркивая, что подобные претензии нарушают права народа Пуштунистана и его территории^[20]. Также в 1956 г. в Кабуле представитель МИД Афганистана в интервью представителю агентства «Бахтар» отмечал, что «единственным эффективным путем разрешения, сложившегося конфликта может быть предоставление свободы пуштунам самим решить свою судьбу…Единственное, что признает Афганистан в этом вопросе, это решение самого пуштунского народа»^[21].

В общем, к 1960-м гг. по поводу линии Дюранда Афганистан и Пакистан заняли диаметрально противоположные позиции. Позиция Афганистана приняла неизменный характер: непризнание границы и борьба за права пуштунов по обе стороны линии Дюранда. Спор по поводу границы с Пакистаном дважды (в 1950 г., 1955 г. и 1961-63 гг.) приводил к острому кризису в отношениях между Пакистаном и Афганистаном^[22]. Впоследствии в решение данного конфликта были втянуты великие державы XX в. – СССР и США.

Что касается Пакистана, то ввиду сильных волнений на границе, в 1950 г. Пакистан выступил не только с военными угрозами в адрес Афганистана, но и произвел бомбардировки пуштунских деревень как на территории Пакистана, так и соседних афганских деревень в провинции Пактия. Помимо военных методов, в 1955 г. Пакистан использовал и экономический инструмент давления путем введения эмбарго на поставки бензина в не имеющий доступ к морским пространствам Афганистан, а также резко сократил масштабы внешнеторговые операций с Афганистаном посредством ограничения торговых связей через пакистанский порт в Карачи^[23]. В конце 1970-х гг. отношения между странами стали стремительно ухудшаться по причине того, что территория Пакистана превратилась в основную базу для ведения вооруженной борьбы афганскими оппозиционными силами против центрального правительства в Кабуле. В результате превращение пакистанской территории в прибежище афганских вооруженных группировок создало острые проблемы для самого Исламабада и региона в целом.

Несмотря на ухудшение не только двусторонних отношений с Пакистаном, но и усиление проблемы региональной безопасности, неизменный курс на объединение пуштунов держали и последующие правительства Афганистана после свержения Мохаммеда Дауда — Нур Мохаммад Тараки (1978-1979 гг.), Хафизулла Амин (1979 г.), Бабрак Камраль (1979-1981 гг.). Они продолжили линию на объединение пуштунского народа, что стало одной из причин неприязни к их правительству непуштунских племен в Афганистане^[24]. Однако, реально главы государств не предпринимали конкретных действий для решения пограничного вопроса.

Ярко выраженной политикой в Афганистане отличался Мохаммад Наджибулла (1987-1992 гг.), который в отличие от предшественников, был известен своим активным стремлением объединить многонациональный Афганистан. Его умение понимать этно-племенные сложности Афганистана стало одним из ключевых факторов предоставления правительству государства международной поддержки, которую Наджибулла сумел завоевать^[25]. В тяжелое для Афганистана время, когда Наджибулле приходилось грамотно выстраивать отношения с соседними государствами, в том числе и с СССР, он продолжал намеченный курс непризнания линии Дюранда. Так, на переговорах с лидером СССР М. С. Горбачевым в Ташкенте в апреле 1988 г. президент Афганистана отметил, что ни одно правительство в Афганистане пока не признало линию Дюранда в качестве границы. Также он заметил, что в случае ее признания, в обществе сложится «взрывная ситуация»^[26]. Стоит отметить, что существуют версии того, что Наджибулла, якобы, признал линию Дюранда и даже подписал с Пакистаном «договор», но существуют и многочисленные свидетельства того, что «договор» с Пакистаном был непосредственно сфабрикован пакистанскими спецслужбами, посланником которых стал генерал Аслан Бек^[27]. Версия соглашательства Наджибуллы с пакистанскими спецслужбами представляется маловероятной, учитывая специфику менталитета пуштунов и их историю.

В период пребывания талибов у власти (1996 – 2001 гг.) вопрос о границе ни разу не был поднят, что, по мнению МД Хамид Хади, исследователя – афгановеда, объясняется следующим образом: талибы не знали историю вопроса и политические интересы Британской Индии в регионе, поэтому будучи ограниченными лишь экстремистской «идеологией», оставили данный вопрос. В 2001 г. в Пакистане министр внутренних дел правительства талибов Абдул Разак на вопрос о будущем линии Дюранда, уклонившись от прямого ответа, сказал, что между мусульманами не должно быть границ^[28], из чего следует, что главной целью правительства талибов было установление государства с упором на мусульманскую специфику, нежели на фактор этнического единства.

Пуштунский вопрос не являлся актуальным в период нахождения у власти пуштуна Хамида Карзая (2004-2014 гг.). Линию Дюранда он назвал «линией ненависти, выстроившей стену между двумя братьями»^[29], в то же время он выступал за выстраивание дружественных отношений с Пакистаном, однако отмечал, что он никогда не признает линию легитимной. Хамид Хади отмечает, что официально Карзай не выступал с призывами поддержать создание «Свободного Пуштунистана», таким образом, пуштуны упустили возможность пересмотра соглашения о линии Дюранда с Пакистаном и международным сообществом (ООН и Гаагский суд), что дало возможность впоследствии использовать данный вопрос в качестве удобной платформы для размещения террористических баз на территории Пакистана^[30].

В настоящее время ключевым положением в афганской политике относительно непризнания линии Дюранда является факт ограниченности действия договора о границе. Действие договора по данной версии прекратилось в 1993 г. и до сих пор Афганистан отказывается его обновлять. Более того, афганцы считают, что регион Хайбер Эдженси к северу от города Читрал, который до сих пор остается не демаркированным, должен был быть передан Афганистану после 1993 г. таким же образом, как и Гонконг был возвращен Китаю. Поэтому Кабул отказывался обновлять действие договора с 1993 г. Пакистан же старался всеми возможными способами, в том числе посредством использования военачальников и талибов, заставить подписать обновленный договор^[31].

Говоря о взгляде пакистанской элиты относительно проблемы линии Дюранда, можно сослаться на слова министра иностранных дел Пакистана (1997-2000 гг.) Шамшад Ахмада, который в своей работе под названием «Pakistan and world affairs» выражает точку зрения пакистанцев по данному вопросу, которая основывается на факте, что принятие линии Дюранда означало не только установление индийско-афганской границы до конца правления Британской Короны, но и послужило международным подтверждением легитимности границы между Афганистаном и Пакистаном после получения независимости в августе 1947 г. ^[32]. Таким образом, для пакистанской стороны линия Дюранда является решенным вопросом в двусторонних отношениях, а также признанной на международном уровне границей.

Для Пакистана сохранение линии Дюранда является жизненно важным, т.к. в противном случае более 60% его суверенной территории стоит под вопросом^[33]. Пакистан занимает твердую позицию относительно того, что Афганистан должен признать договор о линии Дюранда, дав согласие соблюдать 2640-километровую границу между двумя странами. Официальный представитель МИД Пакистана Моаззам Кхан в октябре 2012 г. заявил, что линия Дюранда является международно признанной межгосударственной границей, поэтому данный вопрос считается решенным и закрытым^[34].

Для смягчения националистических настроений среди пуштунского населения, правительство Пакистана стало проводить мероприятия, способствующие единению нации. В качестве яркого примера стоит привести факт об уменьшении упоминаний в пакистанских научных кругах фактов об этнических различиях народов Пакистана. Мадиха Афзал, академик Брукингского Института, считает, что подобные действия направлены на объединение народов религией, когда как в случае с Пакистаном культурная идентичность, наоборот, выступает разделяющим фактором^[35].

В целом, говоря о политике Пакистана относительно пуштунского населения, то, благодаря соглашениям с пуштунскими племенами, а также трате значительных средств для обеспечения стабильного развития провинции Пухтунхвали, Исламабаду уже седьмой десяток лет удается удерживать их в сфере своего политического, экономического и военного влияния^[36]. Вероятнее всего пик подобной «щедрости» был вызван необходимость сохранить хлипкую территориальную целостность государства после отделения в 1971 г. Восточного Пакистана, впоследствии ставшего независимым государством Бангладеш.

Таким образом, диаметрально противоположные точки зрения Афганистана и Пакистана по поводу признания линии Дюранда государственной границей служат причиной ухудшения межгосударственных отношений и использованию неправомерных способов воздействия друг на друга, что создает проблемы для всего мирового сообщества, поэтому комплексность расклада ситуации на уровне двусторонних отношений, регионе и мире в целом не позволяет уверенно прогнозировать ситуацию с линией Дюранда. С юридической точки зрения, проблема, скорее всего, будет оставаться камнем преткновения двух государств еще длительное время. Что касается реальной границы, то это в основном будет зависеть от общего положения в Афганистане и Пакистане.

Пуштуны Афганистана до сих пор надеются, что однажды им удастся вернуть территорию своих предков, однако, учитывая настоящие реалии в обеих странах, подобный романтизм представляется нереалистичным, т.к. у Афганистана недостаточно политических, экономических и военных средств к реализации подобной идеи и обеспечению достойного уровня жизни пуштунов и своего населения в целом. Поэтому логично предположить, что 30 млн пуштунов в относительно стабильно развивающемся Пакистане демонстрируют слабое стремление присоединиться к 15 млн собратьев в Афганистане. Активная политика М. Зии Уль Хака по предоставлению пуштунам доступа к государственным механизмам, а также средств к улучшению уровня жизни сыграла решающую роль в ассимиляции народа, несмотря на этническую принадлежность^[37].

В настоящее время становятся все более популярными идеи транснационалистов, отстаивающих точку зрения, что понятие государственных границ в глобализирующемся мире больше не играет прежней доминирующей роли в международных отношениях^[38]. Поэтому смешение народностей и исчезновение национальных государств является нормальным явлением, отражающим процессы глобализации. В этой связи, известный афганский исследователь Гхафур Ливал считает, что разрешение пограничной проблемы «находится в руках самих пуштунов», а не государств Афганистана и Пакистана^[39], делая акцент на необходимости усиления взаимодействия в борьбе с терроризмом в регионе посредством работы региональных механизмов, таких как: СААРК, а также внимательному отношению к изучению культурной идентичности пуштунов, которое поможет тщательнее отнестись к совместной работе над данной проблемой^[40].

Нынешний президент Афганистана Ашраф Гани Ахмадзай выстраивает политику, заложенную предшествующими правительствами государства, стараясь также учитывать современные реалии международных отношений, а также межэтнический фактор в Афганистане и вопрос о региональной безопасности, что подтверждается принятым летом 2017 г. двусторонним соглашением государств о проведении совместных операций на линии Дюранда^[41].

Несмотря на наличие путей выхода из затяжной конфликтной ситуации, решающую роль играет национально-этнический фактор. Вышеупомянутые черты пуштунов непосредственно оказывают влияние на ход событий относительно пограничного вопроса: национальная гордость, воинственный характер и кодекс чести Пухтунвали заложили прочную основу для воспитания новых поколений народности, настроенных против признания линии Дюранда, в особенности это касается пуштунов, проживающих на территории Афганистана, чья политика на протяжении существования афгано-пакистанского территориального конфликта отличается настойчивым непризнанием границы в Пакистаном в качестве легитимной.

В настоящее время, стоит отметить, что ни Пакистан, ни Афганистан не являются в полной мере интегрированными в этническом и религиозном плане государствами. В данном контексте, открытая граница линии Дюранда сможет стать перспективой глобализации, ведущей к процветающей торговле, прогрессу и свободе передвижения. Выходом из сложившейся в большей степени политической ситуации не является продолжение вражды между государствами, а инновационные стратегии по развитию сотрудничества. Таким образом, согласованное управление трансграничными спорами поможет превратить эту линию конфронтации в линию сотрудничества.

Правительству обоих государств стоит также учитывать идеи, следующие из научно-исследовательских кругов. Так, С. Кайим и У. Джавайд предложили путь совместной организации приграничных конфликтов, подразумевающий механизмы координированного пограничного управления, основанного на концепции «мягкой торговли» ОБСЕ, отдельные приграничные посты для контроля пересечения границ, а также создание центров сотрудничества и контроля на примере Шенгенского соглашения, что не только позволит постепенно нормализовать двусторонние отношения между государствами, но и регулировать вопросы региональной безопасности^[42]. При непосредственном участии таких институтов, как министерства внутренних дел, таможенные управления, иммиграционные службы, министерства иностранных дел, министерства финансов, агентства приграничной безопасности и министерства обороны, государства имеют возможность в полной мере заняться вопросами безопасности, сотрудничая на основе взаимного доверия, сделав передвижение через границу для представителей пуштунской нации свободным, следуя принципам международного права.