Buddha and his function in the Buryat Geseriada

Aiusheeva Erzhena Bairovna Junios Scientific Associate, the Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetian Studies, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences 670047, Russia, respublika Buryatiya, g. Ulan-Ude, ul. Sakh'yanovoi, 6, IMBT SO RAN, kab. 317 erzhena1406@yandex.ru Other publications by this author

Гэсэриада как духовный и культурный памятник бурятского народа характеризуется функционированием в различных вариантах буддийских персонажей и реалий. Однако, следует отметить, что буддийские элементы в текстах бурятской Гэсэриады существуют на поверхностном семантическом уровне. Объектом нашего исследования является персонаж, представляющий главное буддийское божество – Будду Шакьямуни, который присутствует в большинстве рассматриваемых нами текстах бурятской Гэсэриады и фигурирует в них под различными именами. Отметим, что персонаж Шакьямуни есть также и в небесном пантеоне божеств в монгольских текстах, используемых в качестве сравнительного материала.

В эхирит-булагатской версии Гэсэриады образ Будды Шакьямуни не встречается. Роль верховного божества принадлежит Эсэгэ Малаану, именно его как прародителя и отца тэнгри восхваляет Гэсэр ^{[5, с. 60, 91, 153]}, однако в небесном прологе, описывающем мироустройство и содержащем экспозицию божеств, этот персонаж отсутствует. В примечаниях А. И. Уланова к тексту улигера читаем: «Эсэгэ Малан баабай является прародителем бурят» ^{[3, с. 216]}. Чаще всего его имя произносится с эпитетом баабай — «отец», этот небожитель имеет высокий статус прародителя тэнгри в шаманской мифологии. Именно в таком качестве он упоминается в призываниях героя и в числе тысячи светлых бурханов покровительствует Гэсэру в мире людей. В некоторых вариантах Эсэгэ Малану принадлежит роль следящего за миром людей тэнгри.

С. Ю. Неклюдов объясняет появление в монгольском эпосе некоторых буддийских образов и сюжетных линий под воздействием ламаистских представлений. Исследователь считает, что буддийское влияние особенно характерно для халха-монгольского и калмыцкого эпоса. Что касается бурятских улигеров, то они, по мнению ученого, менее всего оказались подверженными буддийскому влиянию, как, например, эхирит-булагатская версия Гэсэриады [Неклюдов, 1984, с. 8-9]. Тогда как в унгинских вариантах все же встречаются буддийские элементы, прежде всего в эпизодах, имеющих соответствие с монгольской книжной версией.

Необходимо отметить, что в вариантах унгинской сказительской традиции (Н. Иванов, А. Васильев, П. Степанов) также не встречаются персонажи, в которых просматривался бы образ буддийского божества Шакьямуни. Однако поскольку указанные варианты представляют собой неполные записи эпоса, однозначно судить о наличии / отсутствии образа Будды в них мы не можем.

В остальных вариантах унгинской версии персонажи, воплощающие образ Будды Шакьямуни, отличаются многообразием имен, но в каждом из них просматривается образ главного буддийского божества. Так, в варианте П. Петрова это Шүбэгэнэ Шүтэгтэ бурхан, в варианте П. Тушемилова — Шэбгэни гурбан бурхан, в варианте Б. Жатухаева — Шэбэгли бурхан, Голто эсэгэ бурхан, в записи М. Хангалова — Голто Сагаан бурхан, Шибэгэни Сагаан бурхан, Гурбан Шэбгэни бурхан. Кроме того, в варианте П. Дмитриева есть персонаж Ехэ Заяанай бурхан багша, которого мы также предлагаем идентифицировать как Будду. В монгольской версии Гэсэриады действует персонаж Шигэмуни.

Теоним шүбэгэнэ есть не что иное, как диалектное произношение имени Будды Шакьямуни. Вероятно, слова шэбгэни, шэбэгли, шибэгэни, употребляемые в бурятских улигерах, также являются его диалектными разновидностями. Слово шүтэгтэ в монгольском языке имеет несколько очень близких между собой значений и может обозначать последователя религии, буддиста, а в качестве эпитета – «божий, религиозный, набожный» ^{[10, с. 392]}. Термин бурхан используется как общее название всех божеств, хотя существует и более конкретное значение, отождествляющее бурхана с Буддой и бодхисатвой Авалокитешварой – одним из главных персонажей в буддийской мифологии ^{[9, стр. 291]}. В словаре К. М. Черемисова к слову бурхан даны такие значения: бог, будда, бурхан, божество ^{[12, с. 115]}.

Таким образом, вышеперечисленные теонимы довольно однозначно идентифицируются как имена верховного божества буддийского пантеона Будды Шакьямуни.

В варианте П. Петрова первое появление персонажа Шүбэгэнэ Шүтэгтэ бурхан происходит в небесном прологе. Буддийское божество стоит в ряду традиционных шаманских мифологических персонажей высшего ранга, таких, как Манзан Гүрмэ, прародительница богов, и Эсэгэ Малаaн, верховный тэнгри-прародитель. Во второй раз Шубэгэнэ Шутэгтэ бурхан появляется в качестве эпизодического персонажа в сцене, предшествующей появлению Гэсэра на земле. Кроме того, его имя упоминается в формульных призываниях, что обеспечивает высокую частотность персонажа в варианте П. Петрова.

Обращаясь к варианту П. Тушемилова, отметим, что в записи И. Н. Мадасона ^[1] упоминаний верховного буддийского божества не встречается, а в изданном варианте (запись Т. М. Болдоновой, 1948) появляется персонаж Шэбгэни гурбан бурхан (досл.: Три Шэбгэни бурхана) ^{[7, с. 15]}. И применительно к этому персонажу звучит характеристика, которая в более ранней записи принадлежала Гэсэру. Ср.: «Абай Гэсэр спокойно и счастливо жил, … вкушая сытно трижды в день; испытывая в году три счастья» ^[1] и «Три Шэбгэни Бурхана, которые имеют три насыщения на дню, три наслаждения-счастья на веку» ^{[7, с. 15]}. Три Шэбгэни бурхана живут на юго-западной меже владений Хан-Хюрмаса (Хормусты), читают священные книги на вершине горы Сүхөтө Сүмбөр Уула (Меру), им поклоняется Хан-Хюрмас перед войной с восточными тэнгри. Этот персонаж в варианте П. Тушемилова, в отличие от статичного Шубэгэнэ Шутэгтэ бурхана в петровском варианте, проявляет определенную активность в эпическом повествовании. Персонаж приобретает свойственные ему в представлениях народного буддизма функции: покровителя, к которому нужно обращаться с молитвами, и божества, которое наказывает за непослушание и неподобающее поведение.

В варианте Б. Жатухаева Шэбэгли бурхан живет на вершине горы Сэгтэ Сүмбэр Уула (Меру), имеющей в улигере пограничную локацию между верхним и средним мирами. К нему спускается Хан Тюрмас (Хормуста), молится и спрашивает, как живет его народ. Осведомленность Шэбэгли бурхана о тяжелом положении людей и о причине несчастий и болезней, а также его совет Хан Тюрмасу отправить вниз одного из сыновей, сближает образ Шэбэгли бурхана с персонажами Манзан Гурмэ и Эсэгэ Малан баабай. Именно эти мифологические божества в других вариантах инициируют отправку на землю одного из сыновей Хормусты.

В записи М. Хангалова во вступлении подробно перечисляется, чем обладает Хан Тюрмас (Хормуста): среди прочего в этот список входит Шибэгэни Сагаан бурхан (Белый Шэбэгэни бурхан). На месте этого божества другими информантами называется Гурбан Шибэгэни бурхан (три бурхана Шэбэгэни), Голто Сагаан бурхан (Главный белый бурхан), а также Эсэгэ Малаан, Таянши Тарха лама или Гурбан Соржо лама (три ламы Соржо) и др. Хан Тюрмас просит совета именно у этого персонажа, определяемого как советник, волшебный помощник, в ситуации, возникшей вследствие небесного конфликта. Отметим широкий ряд персонажей, упоминаемый информантами М. Хангалова, причем наряду с Буддой называется и другой буддийский персонаж — лама, а также мифологический Эсэгэ Малан. Этот факт указывает на недостаточную стабильность персонажа, действующего в качестве волшебного помощника и возможность его замены. Однако следует высказать предположение о том, что в записи М. Хангалова, содержащей сведения от разных информантов, возможно, отражен процесс проникновения в бурятские улигеры буддийских персонажей, таких, как Будда и лама.

Своеобразна роль буддийского божества в варианте П. Дмитриева: фигура Будды Шакьямуни напрямую не обозначена, но его образ, на наш взгляд, косвенно просматривается в живущем во дворце (байшан) у северо-западной стороны подножия горы Сүмбэр (Меру) божестве Ехэ Заяанай бурхан багша (досл.: бурхан-учитель Большого Заяна), которому раз в год поклоняются Гэсэр с женой и просят детей ^{[6, с. 130]}.

Со слов Урмай Гохон мы понимаем, что Бурхан-багша большого Заяна имеет отношение к западным тэнгри, поскольку она предполагает, что другой персонаж с созвучным именем — бурхан-хутагта большого Заяна (оборотень Лобсоголдоя) спустился именно по их указанию. Считаем, что определение бурхан-багша позволяет предположить, что здесь речь идет о Будде Шакьямуни. Однако больше в тексте божество Ехэ Заяанай бурхан багша не встречается. Данный персонаж несомненно относится к внесценическим и представляет собой статичный образ, соотносящийся с изображениями бурханов (своего рода икона), которому поклоняется сам Гэсэр с просьбами о потомстве. Сравним, в варианте П. Тушемилова Будда, реализованный в образе Трех Шэбгэни бурханов, лишает жен Гэсэра возможности иметь детей.

В варианте П. Петрова наряду с Шубэгэнэ Шутэгтэ бурханом нередко упоминается Табан номто бурхан, который фигурирует в некоторых призываниях персонажей. А. И. Уланов переводит это название как «Пятикнижный бурхан» ^{[5, с. 154]}. Б. С. Дугаров отождествляет это божество с пятью дхьяни-буддами, занимающими верхний этаж в иерархии ваджраяны – тибето-монгольской ветви буддизма ^{[10, с. 122]}. Встречается этот образ и в варианте П. Дмитриева, когда спорят Хан Хурмас и Атай Улан за право причислить Сэгэн Сэбдэг тэнгри к своей стороне. На просьбу Атай Улана отдать срединного тэнгрия ему, чтобы восточных стало 45, Хан Хурмас отвечает отказом и говорит, что тоже хочет пополнить ряды своих 55 тэнгри и стать Табан номто: «Табан номто болохо юм гэжэ» ^{[6, с. 16]}. Судя по всему, Табан номто в данном контексте — это определенный главенствующий статус небожителя, обретение которого во многом, если не полностью, зависит от обладания срединным тэнгри Сэгэн Сэбдэгом.

Небезынтересно привести сведения из космогонического мифа в южномонгольском (хорчинском) эпосе «Галвын үлгэр», в котором также фигурирует Табан номто бурхан, занимающий, судя по всему, высокую ступень в иерархии небесных небожителей, поскольку к нему обращается новоявленный владыка кальпы Шагжамуни за разрешением на вход в страну богов ^{[13, с. 11-13]}. Наблюдаемые расхождения в реализации понятия в разных локальных традициях, вероятно, объясняются особенностями его восприятия носителями: новое слово в целом понималось как религиозное понятие, детали которого, вероятно, додумывали сами сказители.

Таким образом, в бурятской Гэсэриаде персонаж Шакьямуни во всем разнообразии имен состоит в ряду западных божеств. Примечательно, что в целом Шакьямуни не выделяется среди других божеств по статусу и даже занимает более низкую ступень в иерархии по сравнению с Хормустой. Так, в вариантах П. Тушемилова, Б. Жатухаева, в записи М. Хангалова бурхан Шакьямуни скорее находится в ведении мифологического божества Хормусты. А в варианте П. Петрова Шубэгэнэ Шутэгтэ бурхан относится к свите тэнгри-прародителя Эсэгэ Малаана.

Радикально меняется характер взаимоотношений Хормусты и Будды в монгольской книжной Гэсэриаде. В отличие от бурятской Гэсэриады, в монгольском эпосе Шакьямуни занимает наивысшее положение среди небожителей. Божество Шигэмуни находится не на общем с шаманскими тэнгри ярусе, а словно поднимается на самую верхнюю ступень иерархии, будто созданную в эпосе специально для него. В связи с этим структура эпоса отличается от бурятского, и вместо эпического небесного пролога, повествующего о строении Вселенной, появляется вступление, содержащее мотив поклонения главы западных небожителей Хурмаста (Хормусты) буддийскому верховному божеству Шигэмуни. Здесь Будда Шакьямуни оставляет Хормусте, пришедшему на поклон, наказ через определенное время отправить на землю одного из своих сыновей для спасения человеческого рода. Роль создателя мира в эпосе принадлежит также Будде.