Defense policy of modern Poland from the perspective of the “balance of threat” theory

Введение

Республика Польша имеет ограниченные возможности по самостоятельному обеспечению обороны государства ^{[28, 55]}. Политика безопасности Польши часто подвергается критике со стороны польских исследователей за отсутствие стратегического видения ^[18] и исчезновение независимого мышления ^[42]. Все это связано с тем, что Третья Польская Республика унаследовала свой военный потенциал от Польской Народной Республики и отказалась от глубокого размышления над будущим вооруженных сил страны. После долгого периода несамостоятельности в военном планировании государство не было готово к формированию независимого стратегического мышления. В условиях отсутствия собственных концепций безопасности и обороны перенятие уже выработанной модели военного строительства НАТО позволяло снизить расходы на национальную оборону. Вступление Польши в Альянс сопровождалось парадоксальным ожиданием получения новой стратегической концепции для определения польской политики безопасности и обороны ^{[36, 37]}, однако НАТО предлагало модель коллективной обороны, а не национальной.

Примечательно, что первый документ в области безопасности современной Польши «Оборонная доктрина Республики Польша» 1990 г. обозначал принципы безопасности Польши в достаточно общих чертах ^[13]. Его главной целью была демонстрация открытости к диалогу на международной арене и готовности к заключению двусторонних отношений и многосторонних союзов ^[2]. Этот документ стал отправной точкой для вовлечения в западные структуры, что соответствовало получившей широкое распространение идее Т. Мазовецкого о «возращении в Европу» ^[1]. Первая Стратегия национальной безопасности Третьей Польской Республики была опубликована только в 1992 г. ^[22], то есть через 3 года после своего становления. Следующая Стратегия национальной безопасности была принята уже в 2000 г ^[43]. С одной стороны, скорость ее принятия по сравнению с прошлой стратегией можно объяснить подготовкой Польши к вступлению в Альянс, но с другой стороны, учитывая долгий период несамостоятельности военного планирования, высока вероятность перенесения менталитета Польской Народной Республики в новые условия. Второй Стратегический обзор обороны 2005 г. Польша провела с разрывом в 15 лет с предыдущим ^[45], при этом он не охватывал всю систему обороны государства и фокусировался большей частью на вопросах трансформации вооруженных сил страны. Критика содержания стратегического документа не заставила себя ждать. Сужение круга задач, стоящих перед Стратегическим обзором обороны, не ускользнуло от внимания польских военных экспертов ^[30]. Проблема ограничения Стратегических обзоров обороны вопросами преобразования вооруженных сил стала тенденцией ^{[51, 61]}. В дополнение к этому принимаемые после вступления Польши в НАТО Стратегии национальной безопасности уделяли очень мало внимания преобразованию системы национальной безопасности в связи с появлением новых угроз ^{[22, 28]}. Таким образом, состояние стратегических документов Польши в области безопасности и обороны нельзя оценить как хорошее.

Несмотря на то, что вступление Польши в Североатлантический Альянс в целом оценивается положительно, было признано ошибочным вступать в организацию, не имея собственных концепций в области политики безопасности и обороны. Серьезные размышления о необходимости выработки собственной концепции начались в связи с российско-грузинской войной 2008 г ^[27]. Российско-украинский конфликт 2014 года, причинами которого отчасти послужила поддержка Украиной Грузии в 2008 г., подтолкнул Польшу к реальному изменению политики безопасности ^[65]. На фоне восприятия России как угрозы национальной безопасности Польши ^[21] произошла переоценка членства в НАТО. Нынешние гарантии безопасности Североатлантического Альянса польское руководство рассматривает как недостаточные для противостояния российской угрозе, и соответственно оборонная политика Польши требует изменений. Евросоюз представляет для Польши в первую очередь объединение для реализации экономических целей государства и позиционируется в польской политике безопасности как ее дополнительный компонент в силу ограниченного военного потенциала международного института и его тесной связи с НАТО. В связи с этим, Польша ориентируется на построение более тесных отношений в области безопасности с США, которые стали первым приоритетом политики безопасности страны ^[34].

Надо заметить, что слабая разработанность польской политики безопасности отразилась на состоянии ее системы управления обороной. Подмена стратегического мышления Польши наработками НАТО и позднее осознание необходимости формирования собственного привели к отставанию выработки стратегических документов от появления новых угроз безопасности ^[50] и сомнениям по поводу их соотношения и соответствия друг другу ^[30]. В результате отсутствия обновленной стратегии национальной безопасности Польша сталкивается с проблемами технической модернизации вооруженных сил ^[50]. Подтверждением слабости системы управления обороной Польши является не только факт отставания в принятии стратегических документов, но и в выполнении принятых мер по укреплению обороноспособности страны. Так, серьезной критике со стороны польских военных аналитиков подверглась реализация концепции оборонительных учений Польши с участием высших государственных органов «Край». Они отметили низкую степень ее продуманности и отсутствие системности в проведении ^[19]. Немалое значение для состояния системы управления обороной Польши имеет нестабильность кадров в Министерстве национальной обороны. В течение неоконченного президентства Анджея Дуды уже было 2 министра национальной обороны, почти 10 госсекретарей и заместителей госсекретарей, 3 начальника Генерального штаба вооруженных сил Польши и 4 президента правления оборонного холдинга «Польская группа вооружений» ^[50]. Таким образом, политика безопасности и обороны Польши сталкивается с проблемами как на уровне выработки стратегических документов и их реализации, так и организации системы управления обороной. Очевидно, что выявленные проблемы являются взаимосвязанными. «Что было раньше: стратегическое мышление или система управления обороной?» - остается только рассуждать. Как бы там ни было, эта дилемма объясняет ограниченные возможности Польши по самообеспечению обороны.

Стоит также обратить внимание на то, что в результате ограниченных возможностей государства по самостоятельной обороне ключевое значение для Польши имеет наличие союзников ^[17]. Это подтверждается широким спектром польских идей о будущем страны на протяжении всей истории существования государства: Ягеллонские идеи, «Междуморье», «новая Восточная политика» Е. Гедройца, «Возвращение в Европу» Т. Мазовецкого, «Троеморье», а также выстраиванием двусторонних отношений с США и активной работой Польши в рамках ЕС и НАТО. Конечно, выбор Польшей союзников и расставление внешнеполитических приоритетов являются очевидными, так как это отражено в официальной позиции государства. Однако, это не исключает точек зрения о необходимости альтернативного выбора. Следом за этим, Польша как среднее государство имеет стратегические ограничения выбора союзников ^[14], в связи с чем значение их выбора возрастает. Кроме того, Польше трудно сориентироваться, выбор какого союзника будет наиболее эффективным с точки зрения минимизации затрат и получения большей пользы. При этом Польша понимает, что даже формальные гарантии безопасности не обеспечивают ее защищенность в случае, если это слишком невыгодно и затратно для союзника, в то время как само государство не имеет достаточного потенциала и ценности в его глазах. В результате Польше трудно принять единую стратегию поведения на международной арене.

В этом плане представляется интересным проанализировать выбор стратегии поведения Польши на международной арене с точки зрения теории «баланса угроз» Стивена Уолта. Можно выделить несколько ключевых особенностей данной теории, которые обуславливают выбор в пользу этой парадигмы неоклассического реализма. Во-первых, теория «баланса угроз» эффективна для объяснения поведения малых и средних государств ^[18]. Во-вторых, она объясняет выбор стратегий с точки зрения интересов государства. В-третьих, теория предлагает поведенческие стратегии, ориентированные не на сдерживание противника, а на укрепление собственной безопасности ^{[6, 54]}.

Примечательно, что в академической литературе стратегия поведения Польши определяется однозначно и без указания каких-либо аргументов в пользу ее выбора, а также большей частью концентрируется на состоянии взаимоотношений с союзником, а не на мотивах и последствиях. Кроме того, избегается рассмотрение альтернативных стратегий и причин отказа от них. При этом комплексный анализ политики безопасности Польши с точки зрения теории «баланса угроз», включающей в себя такие стратегии поведения государств как «перекладывание ответственности» (buckpassing), «балансирование» (balancing) и «примыкание к победителю» (bandwagoning) позволяет выявить конфликты интересов и причины, по которым Польша склонилась к той или иной стратегии или отвергла ее.

Стратегия «перекладывания ответственности» - не для Польши

Польша относится к средним государствам, имеющим такую категорию не только на основании площади ее территории, но и уровня влияния на международные отношения ^[5]. По этой причине она часто воспринимается, как несамостоятельное государство с точки зрения субъектности и даже как «несостоявшееся» ^[26]. В целом диспропорция ее политического влияния очевидна в двусторонних отношениях с США, Россией и странами «Старой Европы», в силу чего государство находится в большой зависимости от текущей международной ситуации ^[55]. Несмотря на это Польша стремится улучшить свое положение, продиктованное пережитками геополитического прошлого ^[64]. Надо заметить, что эффективность достижения данной цели не может обеспечиваться стратегией «перекладывания ответственности» в отношении США, НАТО или ЕС, и Польша активно демонстрирует неприятие абсолютного доверия обеспечения своей безопасности другой стороне, будь то великая держава или союз стран.

Вступление Польши в евроатлантические структуры преследовало цель преодолеть геополитическое бремя страны и присоединиться к западным ценностям ^[26]. Следом за этим, закрепившись в НАТО и ЕС, польское руководство стало связывать принадлежность организациям с укреплением своих позиций на международной арене ^[34]. В скором времени Польша сочла членство в Евросоюзе и Североатлантическом Альянсе недостаточным для реализации своих внешнеполитических амбиций. В этой связи в Стратегиях национальной безопасности Польша признавала ведущую роль США в обеспечении стабильности и безопасности Европы и отмечала необходимость сохранения американского военного присутствия на европейском континенте. Евроатлантическое партнерство, определенное как главная опора польской политики безопасности ^[32] рассматривалось Польшей в контексте создания благоприятных внешних условий для усиления ее международного потенциала ^[5]. Таким образом, Польша имеет большие внешнеполитические амбиции, а сотрудничество с США, НАТО и ЕС являются инструментами для повышения политического влияния страны и ее роли на международной арене.

Стоит обратить внимание на то, что Североатлантический Альянс для Польши представляет собой в первую очередь оборонительную организацию, но страна поддерживает также экспедиционную политику НАТО. При этом польское правительство положительно оценивает эволюцию концепций организации от коллективной обороны до предоставления военной силы и инфраструктуры для проведения миротворческих и стабилизационных операций. Это связано с тем, что для Польши актуальны традиционные угрозы безопасности, а проведение операций за пределами страны является залогом отлаженности военного планирования НАТО ^[36] и, следовательно, залогом эффективности гарантий безопасности по статье 5 Вашингтонского договора о коллективной обороне.

В этом плане представляется интересным, что Польша не только поддерживает экспедиционную политику Альянса, но и принимает активное участие в проводимых им операциях. На сегодняшний день польский военный контингент был задействован в международных силах НАТО по стабилизации ситуации в Косово, Боснии и Герцеговине, Афганистане, Ираке. Помимо этого, Польша участвует в миссии НАТО по защите воздушного пространства стран Балтии, силах реагирования НАТО в Атлантическом океане и операции «Морской страж» в Средиземном море. Таким образом, государство проводит активную политику по укреплению оборонного потенциала НАТО. Впрочем, Польша не ограничивается поддержкой экспедиционной политики Североатлантического Альянса ^[65]. Польские военнослужащие также задействованы в ряде операций, проводимых ЕС. Кроме того, польский военный контингент принимал участие в операциях в Ираке и Афганистане в составе международной коалиции под руководством Соединенных Штатов ^[28]. Примечательно, что будучи непостоянным членом Совета Безопасности ООН в 2019 г. Польша также обозначила готовность к возврату страны к участию в миротворческой деятельности под эгидой ООН ^{[8, 23]}.

Следует отметить, что являясь с одной стороны реципиентом предоставляемых НАТО гарантий безопасности, с другой стороны польское правительство придерживается мнения о том, что для эффективности Альянса нужно начинать с себя ^[12]. Так, Польша является одной из немногих членов организации, которые тратят на оборону 2% от уровня ВВП. Впрочем, в польской политической среде в свете российской угрозы такой военный бюджет представляется недостаточным. В результате было принято решение об увеличении оборонного бюджета до 2,5% к 2030 г ^[52]. Эти изменения получили широкую поддержку в Сейме: 434 голоса «за» при 1 голосе «против» и 5 воздержавшихся ^[50]. Следом за этим, важность увеличения бюджета для Польши объясняется не только угрозой безопасности со стороны России, но и надеждой польского руководства произвести большое впечатление на своих союзников ^[49]. Таким образом, увеличение Польшей оборонного бюджета и ее участие в миротворческой деятельности под эгидой международных организаций и коалиций дает основания считать Польшу не только «получателем», но и «производителем» безопасности.

Еще одним подтверждением этому является стремление Польши к укреплению военного потенциала страны за счет максимальной степени самообеспеченности ^[44]. Конечно, при этом Польша продолжает подчёркивать важную роль союзников. Следует отметить, что Польша руководствуется статьей 3 Вашингтонского договора о строительстве оборонного потенциала как приоритетной задачи членов НАТО ^[48]. При этом государство заявляет, что польские вооруженные силы являются фундаментальной опорой безопасности Польши. В этой связи можно выделить создание в 2017 г. Сил территориальной обороны ^[57]. Примечательно, что оно преследовало цель не только привлечь внимание общественности к проблемам безопасности и поддержке патриотизма, но и восполнить численность вооруженных сил, сокращенную в 2008 г. в результате перехода Польши на профессиональную армию. В целом согласно планам Министерства национальной обороны Польши к концу 2019 г. будут функционировать 17 бригад, а полная боевая готовность сил территориальной обороны будет достигнута к 2025 году ^[15]. Стоит также обратить внимание на принятие поправок к «Закону о военной службе профессиональных солдат», предусматривающих возможность заключения нового контракта по истечению 12-летнего срока службы ^[53]. Интересно, что причиной этих изменений является необходимость удержания опытных профессиональных военнослужащих.

Также для достижения максимальной самообеспеченности в области обороны происходит укрепление оборонно-промышленного комплекса страны. Все это выражается в первую очередь в консолидации оборонно-промышленных предприятий в единую «Группу по вооружениям». Следует отметить, что холдинговая кампания объединяет более 60 польских компаний и преследует цели большей и лучшей координации оборонных предприятий, прекращения «польско-польского соперничества» и укрепления доверия иностранных партнеров ^[41]. Впрочем, политическому руководству страны функционирование данной структуры представляется недостаточным, в связи с чем ведутся работы по созданию Агентства по вооружениям, которое должно будет централизовать аналитические, закупочные, офсетные и научно-исследовательские функции ^[15]. Тем не менее, этот процесс идет с переменным успехом, и пока не было достигнуто весомых результатов, что связано со сложностью задуманного и изучением лучших иностранных практик, в первую очередь США, Финляндии и Швеции. И все же надо заметить, что усилия по увеличению оборонных возможностей Польши закрепляются серьезной нацеленностью правительства на полонизацию производства вооружений, подкрепляемой общим курсом страны на экономический патриотизм. Стоит также обратить внимание на то, что научно-производственная база Польши на данный момент не относится к числу сильных сторон государства. По этой причине активное военно-техническое сотрудничество с другими странами предусматривает по большей части тендеры в формате офсетных сделок. Примечательно, что вопрос производства и закупки вооружений вызывает в Польше много споров по поводу прозрачности заключаемых тендеров и соответствия заявленным польским правительством целям. Впрочем, несмотря на сложности и долгосрочность процесса укрепления военного потенциала страны, очевидна политическая воля Польши к достижению «оборонной самостоятельности».

Таким образом, стратегия «перекладывания ответственности» не соответствует национальным интересам Польши по повышению статуса на мировой арене, что подтверждается ее действиями на международном и национальном уровне. Особенностью польской внешней политики является то, что Польша стремится не просто обеспечить свою безопасность с наименьшими издержками за счет более сильной стороны, но и изменить баланс сил в свою пользу насколько это возможно. Следом за этим, попытки позиционирования страны в качестве «производителя безопасности» являются средством изменения баланса сил. В этой связи изменение баланса сил за счет увеличения политического влияния Польши на международной арене представляется единственным действенным способом обеспечения безопасности страны, окруженной более сильными государствами.

Стратегия «балансирования»: неиспользованные возможности Польши

Стоит также обратить внимание на то, что Польша не смогла выстроить свою внешнюю политику, руководствуясь стратегией «балансирования». Причины этого отчасти кроются в стратегической культуре Польши, в которой глубоко укоренился «синдром преследования» и предательства со стороны союзников ^[38]. Впрочем, данный аспект является важным, но не определяющим, так как Польше удалось достичь значительных успехов в вопросе интеграции в евроатлантические структуры. Тем не менее решающим фактором отказа от стратегии «балансирования» стал прагматизм польского руководства в реализации интересов государства. Примечательно, что романтическое восприятие западных союзников ^[14] столкнулось с прагматическим взглядом на эффективность польской внешней политики в результате трезвой оценки Польшей своих возможностей по осуществлению национальных интересов. В целом два десятилетия сотрудничества показали расхождение взглядов государства и его союзников ^[65], что было расценено политическим руководством страны как угроза национальной безопасности.

Следует отметить, что интерес Польши к вступлению в евроатлантические структуры был обусловлен стремлением к самосохранению и определению своего места на международной арене. Форматы НАТО и ЕС представлялись руководству государства как гарантирующие безопасность страны в силу принципа равноправия партнеров. Следом за этим, Польша была уверена, что членство в таких форматах исключает возможность попадания страны в зависимость от других членов организаций. Для государства долгое время бывшему заложником своего геополитического положения, это имело фундаментальное значение. Геополитика была «величайшим проклятьем» Польши, зажатой между двумя европейскими державами. В связи с этим в польское национальное и политическое сознание вошло и прочно закрепилось восприятие геополитического положения Польши как зажатой «между Германией и Россией» или «геополитическими щипцами» ^[26]. Причиной этому было то, что государство было слишком мало, чтобы противостоять им и в то же время достаточно велико, чтобы игнорировать их. При этом поиски военных союзов долгое время не приносили успехов. Примечательно, что переориентация приоритетов внешней политики современной Польши на использование многосторонних инструментов сотрудничества для укрепления безопасности стала переломным моментом польской истории. Так, вступление государства в евроатлантические структуры означало его избавление от «геополитического бремени» ^[17]. В польской академической литературе эта ситуация получила название «геополитической революции» ^[26].

Надо заметить, что вступление Польши в НАТО привело страну к фундаментальным изменениям в геостратегическом и геополитическом отношении, так как она перестала находиться между Германией и Россией, и более того, Германия впервые в истории стала ее союзником. За вступлением Польши в ЕС последовало углубление «геополитической революции» и ее последствий для Польши в области безопасности. Во-первых, членство страны в Евросоюзе позволило ей сдвинуться с периферии Европы в ее центр. Таким образом, Польша перестала быть государством Центральной и Восточной Европы и стала страной Западной и Центральной Европы. Во-вторых, глубокая взаимозависимость и открытость стран-участниц исключали возможность применения ими по отношению друг к другу военной силы или принуждения, и тем более вероятность возникновения военного конфликта между ними. В целом формат Евросоюза обозначил приоритет геоэкономики над геополитикой ^[26].

Примечательно, что необходимость подтверждения значимости государства в евроатлантических структурах и закрепления результатов «победы над геополитикой», а также функционирование в условиях конкурентной среды стали определяющими факторами стремления Польши к созданию убедительных характеристик потенциала государства ^[9] и повышению его политического влияния на международной арене. Следом за этим политическое руководство страны считало, что для достижения своих национальных интересов в Европе и на международной арене поддержания хороших дипломатических отношений недостаточно, нужно также иметь хороший международный имидж ^[64]. Однако, действия Польши по повышению своего положения на мировой арене столкнулись с серьезными препятствиями в виде доминирования в ЕС интересов «Старой Европы», в первую очередь Германии и Франции, и как следствие угрозой образования «двухскоростной Европы ^[29]. Все это дало почву для евроскептических настроений в польской политической среде и обеспокоенности польских властей состоянием сплоченности ЕС. В этой связи интересно сравнение польскими евроскептиками Евросоюза с империей по типу Российской империи и заявлениями о том, что освободившись от советского влияния, страна попала «в тиски» Евросоюза ^[64]. Представляется, что серьезным основанием для этого послужило отсутствие поддержки Польши со стороны ее европейских партнеров по вопросам сотрудничества с Россией.

Следует отметить, что место и роль Польши в Евросоюзе во многом определяются состоянием польско-российских отношений ^[31]. Следом за этим Польша расценивает российскую внешнюю политику как попытку восстановления «геостратегического упадка» России и навязывания логики зон влияния, используя любые средства ^[14]. Во-первых, польские власти уверены, что выстраивание Россией двусторонних отношений со странами «Старой Европы» нацелено на разобщение Евросоюза и ослабление трансатлантических связей. С их точки зрения российский фактор подталкивает «Старую Европу» к преследованию своих экономических целей, не обращая должного внимания на национальные интересы Польши. В связи с этим особое беспокойство страны вызывают российско-германские отношения. В целом, сегодня для польской внешней политики характерно параллельное ухудшение отношений с Россией и Германией. Во-вторых, выстраивание Россией двусторонних отношений со «Старой Европой» на фоне слабого политического сотрудничества России и Польши, а не с ЕС в целом вызывает раздражение у политического руководства страны. Надо отметить, что польско-российским отношениям никогда не хватало необходимой взаимной открытости, и Польша ощущала их невыгодность ^[4]. В-третьих, немалое значение имеет невозможность получения Польшей через институт ЕС желаемых выгод от России. В-четвертых, неспособность Польши диверсифицировать поставки энергоресурсов и убежденность в маргинализации влияния страны в европейской политике вследствие внешнеполитической деятельности России были объяснены польскими властями угрозой российского неоимпериализма. В конечном счете антироссийская внешняя политика Польши привела к эскалации отношений между Россией и Западом. При этом, Россия, традиционно рассматриваемая польским руководством как угроза суверенитету Польши с упором на энергетическую безопасность стала рассматриваться им как угроза военной безопасности.

Все это привело польские власти к выводу о том, что европейская геоэкономика не оправдала их ожиданий и не является действенным инструментом для нейтрализации геополитических последствий для государства. Кроме того, неудовлетворенность Польши ограниченными возможностями реализации польских интересов укрепила историческое чувство незащищенности страны. Рассматривая геоэкономику во взаимосвязи с геополитикой, Польша отворачивается от своего опыта: чем меньше геополитики, тем больше безопасности ^[26]. Безусловно, такое положение дел не способствует склонности Польши к стратегии «балансирования». Следом за этим, польское руководство не готово пассивно наблюдать за геополитическими изменениями на международной арене и стремится подчеркнуть свою политическую ценность в рамках международных организаций и в отношениях с США ^[10]. Примечательно, что разочаровавшись в доминировании европейской геоэкономики над европейской геополитикой, Польша не теряет надежды на нейтрализацию геополитики Европы путем укрепления экономического сотрудничества с США, в первую очередь в области энергетики.

Конечно, видеть причины ограниченных возможностей реализации польских национальных интересов в ЕС только в российской внешней политике и позициях стран «Старой Европы» было бы неверно. Безусловно, многие проблемы Польши кроются в неспособности страны выстроить равноправный диалог со своими европейскими партнерами и отсутствии достаточной политической воли к выстраиванию отношений с Россией на основании общих точек соприкосновения. Немалое значение для недостаточной сплоченности Евросоюза имеют фундаментальные противоречия ее членов в видении отношений между Европой и США ^[29]. Очевидно, что безоговорочная поддержка Польшей американской политики создала отрицательный имидж Польши в ЕС, что ослабило политические позиции страны на этой международной площадке. Отчасти, на состояние сплоченности повлияло и некоторое раздражение европейских партнеров Польши, вызванное слабой поддержкой инициатив Евросоюза в области военной безопасности. С одной стороны, польские власти выражали критику в отношении недостаточных, по их мнению, усилий европейских стран по преобразованию вооруженных сил ^[9]. С другой стороны, Польша заявляла о зависимости оборонных достижений ЕС от ведущей роли США в Европе ^[65]. Даже в уникальных возможностях по участию в совместных разработках и производстве вооружений благодаря участию в проектах PESCO руководство Польши усмотрело угрозу появления «Европы двух скоростей» в области обороны ^[35], но в итоге приняло решение об участии в программе.

Стоит также обратить внимание на восточную политику Польши. В целом Польша сыграла существенную роль в становлении Восточного партнерства ЕС. Однако, польское руководство заинтересованно не просто в приобщении стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) к ценностям евроатлантического сообщества, но и в становлении Польши региональным лидером. При этом стремление Польши занять центральное место в ЦВЕ объясняется тем, что польские власти напрямую связывают роль страны в регионе с укреплением позиций в НАТО и ЕС ^[39], а также возможностью контроля маршрутов транспортировки нефти и газа и как результат, снижением энергетической зависимости от РФ. Впрочем, главной целью польской восточной политики является позиционирование ЦВЕ в качестве самостоятельного и независимого пространства между Россией и ЕС ^[39]. Все это направлено на выравнивание асимметрии в отношениях с Германией и Россией. В связи с этим надо заметить, что самой большой проблемой Польши является не геополитическое наследие, а меньшее политическое влияние в регионе и на международной арене. Примечательно, что польские власти заинтересованы в усилении присутствия США в Европе и ЦВЕ, которое, по их мнению, ограничит господство европейских держав и предотвратит распространение российского влияния в ЦВЕ. Тем не менее, внешняя политика Польши, направленная на укрепление польско-американских отношений, не способствует увеличению политического влияния страны, и даже наоборот, ее начинают воспринимать как несамостоятельного и подверженного влиянию игрока.

Таким образом, недостаточное политическое влияние Польши в регионе и на международной арене представляет собой серьезные трудности для реализации стратегии «балансирования». Польское политическое руководство в силу перечисленных причин не может полагаться на геоэкономические преимущества Евросоюза. Польша не имеет достаточной поддержки европейских партнеров в вопросах сотрудничества с РФ. Более того, государство не способно предложить странам «Старой Европы» такие выгоды, которые они получают в результате сотрудничества с Россией. Определенно, российский фактор оказывает влияние на реализацию польских интересов в ЕС. Однако, на состояние сплоченности ЕС влияют не только внешние факторы, но и внутренние. Так, с момента вступления Польши в Евросоюз страна маневрировала между европейскими партнерами и США, что негативно сказывалось на сплоченности института и отношении европейских стран к польскому государству. Примечательно, что когда-то перспективный европейский институт Польша стала рассматривать как источник дополнительного политического давления на страну, а не как платформу для равноправного диалога стран-членов. Польша критикует выстраивание двусторонних отношений «Старой Европы» с Россией в обход ЕС, однако при этом, критика руководства Польши основывается на приоритете польского интереса над германским и интересами других европейских партнеров. Безусловно, для изменения ситуации в ЕС Польше потребуется приложить немалые усилия. Но нынешние польские власти считают более действенным и эффективным для достижения своих национальных интересов не выстраивать отношения с РФ в рамках сильного Евросоюза и усиливать сплочённость института, а укреплять польско-американское сотрудничество. Таким образом, вместо сотрудничества с РФ в рамках ЕС Польша выбирает конфронтацию путем противопоставления России более сильного международного игрока – Соединенных Штатов. Конечно, отход от стратегии «балансирования» имеет свои минусы: ухудшение имиджа Польши в ЕС, конфронтация с РФ и т.д. Но самым главным негативным последствием является возврат Польши к мышлению геополитическими реалиями. Плюсы польского выбора в пользу стратегии «балансирования» при нынешней антироссийской позиции страны и ее внешнеполитических амбициях, опережающих возможности польского государства, слаборазличимы. Однако, явным преимуществом Польши при руководстве стратегией «балансирования» является возможность выполнения посреднической роли на международной арене. Остается вопросом, при выборе какой стратегии – «балансирования» или «примыкания к большинству», - Польша понесет большие издержки.

Стратегия «примыкания к победителю»: Польша в тисках асимметрии

Надо заметить, что польские исследователи единодушны в определении внешнеполитической стратегии Польши как «примыкание к победителю». В то же время, интересно, что в американской научной литературе данная стратегия рассматривается в контексте взаимоотношений США и Евросоюза в целом. При этом, американские исследователи международных отношений не уделяют отдельного внимания взаимоотношениям США с Польшей. Вероятно, столь малый интерес к отдельному европейскому государству в академическом сообществе США вызван большой разностью государственных потенциалов и местом Польши в американской внешней политике, иными словами – асимметрией двусторонних отношений.

В целом, можно выделить ряд внешних и внутренних факторов, которые обусловили выбор Польши в пользу стратегии «примыкания к победителю». Такие внешние факторы как ощущение угрозы со стороны России ^[62] и развенчание надежд Польши на солидарность членов ЕС в отношении РФ были подробно разобраны ранее. Еще одним внешним фактором является польское восприятие Соединенных Штатов. Надо заметить, что история польско-американских отношений в Польше оценивается положительно, и если и обременена историческими предрассудками, то позитивного и даже романтического характера. Немалое значение имеют и территориальная отдалённость США от Польши, а также их военный, политический и экономический потенциал. Соединенные Штаты привлекают Польшу своей готовностью к агрессивной политике в различных регионах мира ^[47] и стремлением к укреплению своего доминирующего положения на международной арене в условиях меняющегося международного порядка ^{[20, 40]}. Данный тезис тесно связан с внутренним фактором, а именно ориентацией правящей партии Польши «Право и Справедливость» («ПиС») на построение сильного национального государства. Партия видит больше возможностей по реализации этой цели в рамках тесного сотрудничества с США.

Следует отметить, что хотя в польской академической литературе состояние польско-американских отношений в целом оценивается положительно, существуют ряд научных работ и исследований, обращающих внимание на некоторые нюансы взаимоотношений двух стран. Именно эти нюансы представляют больший исследовательский интерес, так как позволяют взглянуть на отношения Польши и США с критической точки зрения. Так, в результате сотрудничества с Соединенными Штатами польские власти рассчитывают получить политические и экономические выгоды, а также укрепить уровень национальной безопасности Польши. Тем не менее, есть основания говорить не только о том, что многие ожидания польского руководства не оправдались, но и что Польша несет серьезные издержки.

Во-первых, сотрудничество Польши с США не увеличивает политический вес польского государства на международной арене, а наоборот ослабляет его. Вопреки ожиданиям польских властей поддержание тесных отношений с Соединенными Штатами не укрепило позиции Польши на международной арене ^[11]. Отчасти это связано с негативным восприятием союзников США в ряде стран Ближнего Востока, Латинской Америки и Азии, особенно оказывающим безоговорочную поддержку внешней политики Соединенных Штатов. Власти США положительно оценивали польскую внешнюю политику, однако Польша столкнулась с критикой своих европейских партнеров ^[63], что вызывает для Польши больше проблем, чем восприятие государства неевропейскими странами. Так, Франция и Германия особенно негативно восприняли участие Польши в Иракской кампании, в связи с чем страну нарекли «троянским конем» в ЕС.

Во-вторых, стратегия «примыкания к победителю» не принесла Польше экономических выгод и повлекла за собой большие затраты. Польша не входит в число крупнейших получателей американской финансовой помощи. Помимо этого, можно говорить о сомнительной полезности и экономической целесообразности заключения некоторых соглашений, в первую очередь в области энергетики и закупки вооружений. Также не оправдали себя ожидания Польши по извлечению экономических выгод от участия страны в войне в Ираке. Лишь немногие польские компании подписали контракты на восстановление разрушенной страны, что несравнимо с затратами Польши на участие в военных операциях, финансируемых из польского военного бюджета.

В-третьих, укрепление польско-американских отношений негативно сказывается на военно-техническом сотрудничестве Польши с европейскими партнерами. Ярким примером в подтверждение этому является обсуждение в Сейме вопроса об отказе от тендера на закупку французских вертолетов Eurocopter EC725 Caracal в пользу американских вертолетов «Черный ястреб» (Black Hawk). Изменение позиции Польши повлекло за собой негативное восприятие Францией давления США на страны НАТО в отношении закупки ими вооружений неамериканского производства ^[16]. Следует отметить, что в связи с отменой тендера за закупку французских вертолетов волнения начались не только на европейской арене, но и в польском правительстве. Победитель тендера был объявлен во время правления партии «Гражданская Платформа». Придя к власти «ПиС» отменила результаты этого тендера и провела его заново в рамках единственного поставщика, сославшись на особую важность и главное срочность приобретения закупаемых вооружений для национальной обороны. Однако правящая партия так и не предоставила подтверждений критической срочности закупки вертолетов, хотя этот вопрос неоднократно поднимался во время заседаний. Депутаты Сейма, в первую очередь члены «ГП», в ходе слушаний обвинили Министерство национальной обороны в нечистоплотности в отношении этого тендера и уличили бывшего министра национальной обороны Антони Мацаревича в связях с американским лоббистом Д’Амато. Так, член «ГП» Цезарь Томчик, входящий в Комитет национальной обороны Сейма, обратил внимание на то, что Д’Амато не мог представлять интересы Министерства национальной обороны Польши из-за конфликта интересов, а именно работы Д'Амато с Польской группой вооружений и Lockheed Martin ^[58]. Также депутаты от «ГП» негативно оценили последствия отмены тендера с Францией. По словам председательницы польско-французской парламентской группы Дороты Рутковски Польша потеряла уникальную возможность стать пятой опорой группы Эирбас (Airbus) наряду с Францией, Германией, Великобританией и Испанией ^[59]. Помимо ухудшения отношений с Францией как с партнером по ЕС, депутат Павел Суски заявил, что «ПиС» разорвала отношения с ней как с союзником по НАТО и вдобавок растоптала много месяцев работы предыдущего правительства ^[60]. Этот пример демонстрирует не только ухудшение военно-технического сотрудничества Польши с европейскими партнерами, но и репутационные издержки страны.

В-четвертых, поддержка Польши внешней политики Соединенных Штатов не влечет за собой получение ожидаемого уровня повышения безопасности польского государства. Можно согласиться с утверждением, что стратегические отношения с США в какой-то мере влияют на повышение военной безопасности Республики Польша. Однако обязательство США помочь Польше в случае нападения третьей страны обусловлено тем, что обе страны входят в Североатлантический альянс, а не наличием двустороннего сотрудничества ^[62].

Главной причиной несоответствия реальности ожиданиям Польши и появления последующих издержек является асимметрия польско-американских отношений. Асимметрия является структурной особенностью отношений двух стран и проявляет себя в полной мере в области безопасности и обороны ^[25]. Представляется, что асимметрия двусторонних отношений является для Польши не меньшей проблемой, чем геополитика, так как устанавливает жесткие и почти непреодолимые закономерности, а также влечет за собой негативные последствия.

Важно понимать, что вследствие дисбаланса политического влияния Польша становится подверженной непредсказуемым изменениям во внешнеполитических действиях Соединенных Штатов. Кроме того, американская поддержка безопасности Польши может быть заменена политикой подчинения или инструментализацией страны. Ярким примером зависимости Польши от американской политики является изменение курса администрации Барака Обамы в отношении размещения систем противоракетной обороны на польской территории. Пришедшая на смену команде Буша политическая администрация не чувствовала себя связанной с потенциальными обязательствами своего предшественника и ориентировалась на перезагрузку российско-американских отношений. С правовой точки зрения переориентация американской внешней политики была оправдана. Тем не менее, Польша, для которой эта переориентация стала полной неожиданностью, и о которой ей не было сообщено в рамках двусторонних отношений, при всем своей прагматизме восприняла данный шаг США как их несоответствие обязательствам страны по отношению к своему союзнику. Польша столкнулась с опасением того, что важность улучшения отношений с Россией для США перевесит значение польско-американских отношений и станет препятствием для реализации принятого новой администрацией Европейского поэтапного адаптивного подхода (EPAA) ^[25]. Таким образом, польское государство сталкивается не только с непредсказуемостью американской внешней политики, но и с рисками внешнеполитических действий США, отвечающим только американским интересам и игнорирующим потребности Польши. Последние события в польско-американских отношениях подтверждают это. Так, в ходе продолжительных переговоров о размещении постоянной военной базы США в Польше были изменены условия базирования американских военнослужащих на территориях иностранных государств.

Также существует риск снижения готовности США поддерживать польское государство в случае военной угрозы ^[14]. Стоит заметить, что для Польши важно находиться в «поле зрения» Соединенных Штатов во избежание смещения приоритетов американской внешней политики с Европы и, в частности, с Польши, а также снижения заинтересованности в тесных двусторонних отношениях. Польша стремится к развитию собственных военных возможностей, преследуя не столько цель смягчения асимметрии, сколько увеличения заинтересованности со стороны США. Чем больше военный потенциал Польши, тем на большую поддержку Соединенных Штатов страна может рассчитывать, так как их заинтересованность в слабом союзнике сомнительна, как и рассмотрение Польши в качестве субъекта, а не инструмента реализации собственных интересов. В результате Польша нацелена на создание такого военного потенциала, который обеспечит ей способность к продолжительному сопротивлению с последующей дестабилизацией международной обстановки. При этом она уделяет внимание развитию и использованию таких возможностей, которые могли бы стать важным активом в глазах США, как например геостратегическое расположение Польши, разработка отдельных передовых технологий или специальные компетенции ^[14].

Стремление польских властей снизить перечисленные риски приводит также к автоматической поддержке ими любой реализуемой Соединенными Штатами военной деятельности, как например активное участие в операциях за пределами страны. Польша поддерживает внешнюю политику США в надежде на взаимность и исходит из того, что на чем большее количество областей будет распространяться польско-американское сотрудничество, тем выше вероятность поддержки Польши со стороны США ^[14]. Однако, связывание польской внешней политики с интересами США не означает, что такая позиция действительно выгодна для Польши, скорее она рассматривается как вынужденная необходимость. Безусловно, такой способ решения проблем асимметрии сомнителен по своей эффективности, так как несет за собой серьезные экономические и политические издержки. Также некоторые польские военные эксперты и исследователи международных отношений скептически оценивают способность США удерживать свою доминирующую роль на международной арене ^{[21, 24, 56]}. Это дает им дополнительные основания для критики «бездумной и безоговорочной поддержки» ^[33] польским правительством Соединенных Штатов.

Кроме того, нужно понимать, что уменьшение асимметрии польско-американских отношений не может быть прямым следствием стратегического партнерства двух стран. Конечно, США признает Польшу в качестве одного из своих союзников, но в то же время американское правительство имеет договора о стратегическом партнерстве с еще более трех десятков государств.

Достигнет ли Польша своих целей в рамках сотрудничества с США - зависит от ее умения управлять асимметричными отношениями ^[7]. В этой связи представляется необходимым рассмотреть возможности Польши по управлению асимметрией. В первую очередь это международные институты. Взаимодействие Польши и США в рамках Североатлантического Альянса, а также выстраивание диалога ЕС-США позволяет уменьшить влияние асимметричных отношений за счет руководства нормами международного права и образования надстройки из правил и стандартов организаций к двустороннему формату. Таким образом, членство Польши в этих международных структурах обеспечивает Польше безопасное и полноправное участие в процессе принятия решений и дает ей возможность выровнять асимметрию в отношениях с США ^[25]. Однако, разногласия польских властей с европейскими партнерами существенно ослабляют возможности Польши по управлению асимметрией с помощью механизма институционализма.

Другим важным механизмом является лоббирование польских интересов в Соединённых Штатах. Включение в процесс принятия решений механизма лоббирования обеспечивает не просто более широкое представительство интересов польского государства, отраженное во внешнеполитических решениях США, и, следовательно, их большую легитимацию, но и управление асимметрией в отношениях с другими странами ^[25]. Польское лобби в США представлено Конгрессом Американской Полонии, объединяющего большое количество организаций ^[3]. Внешнеполитические цели, продвигаемые американцами польского происхождения, направлены на повышение влияния США в ЦВЕ, законодательное закрепление права всех восточноевропейских государств, в особенности Украины и Грузии, на вступление в НАТО и оказание Украине военной и финансовой помощи. В целях повышения престижа Польши польская диаспора также лоббирует вопрос размещения постоянных баз НАТО в Польше ^[46]. С первого взгляда данный механизм представляется крайне удобным и безопасным, однако, он дает возможность именно управлять асимметрией, а не уменьшать ее. Кроме того, польское лобби в США имеет серьезную конкуренцию в вопросе продвижения интересов. Негативно на возможностях американцев польского происхождения отстаивать свои интересы сказывается и сложившийся образ поляков в США.

Еще одной возможностью по управлению асимметрией и ее смягчению является развитие альтернативного сотрудничества польского государства с другими странами. В этой связи надо заметить, что попытки польского руководства наладить крепкие отношения с Китаем активно блокируются США, предлагающим Польше готовность к активному двустороннему сотрудничеству взамен отказа польских властей от активизации азиатского вектора внешней политики страны. Также в качестве альтернативы сотрудничеству с США рассматривается вариант установления прочных двусторонних отношений с Германией. В качестве аргументов возможности установления тесного военного сотрудничества с этой страной приводят потенциал обоих государств, их географическую близость, степень общих интересов, а также культурные, исторические, демографические и эмоциональные связи. В целом негативные последствия установления такого сотрудничества теоретически можно было бы относительно легко предвидеть и минимизировать. Однако, сотрудничество с Германией само по себе рискованно для Польши из-за угрозы возврата Польши к геополитическим реалиям ^[14].

Излишняя самоуверенность и амбициозность Польши в отношении США привела к тому, что ее ожидания по поводу получения выгод от польско-американских отношений не оправдались. Вероятно, при выборе стратегии действий политическое руководство Польши большее значение придало тому, что Соединенные Штаты с геополитической точки зрения не представляют угрозы для Польши. Кроме того, польских политиков в заблуждение мог ввести неконфронтационный характер польско-американских отношений. Вероятно, они рассчитывали на то, что США, как доминирующая держава будет озабочена укреплением своего положения на международной арене и поддержанием баланса сил и не будет сосредотачиваться на навязывании Польше своих условий. Однако, польское правительство не учло риски и издержки, которые несет с собой асимметрия двусторонних отношений. Это позволяет поставить под сомнение выигрышность выбора Польши в пользу стратегии «примыкания к победителю».

Заключение

Для Третьей Польской Республики характерны ограниченные военные возможности по самообеспечению обороны и недостаток независимого стратегического мышления. Это подтверждается ситуацией с выработкой и реализацией стратегических документов в области безопасности, состоянием системы управления обороной страны, и как следствие ходом модернизации польских вооруженных сил и выполнения других принятых мер по укреплению обороноспособности Польши. В связи с этим, для польского государства выбор союзников и стратегии взаимодействия с ними имеет ключевое значение.

Геополитическая ось Восток-Запад для Польши объективна и практически непреодолима. Польша не в состоянии самостоятельно противостоять угрозам и должна в значительной степени укреплять свою безопасность, участвуя в международных альянсах. Кроме того, как среднее государство Польша сталкивается со стратегическими ограничениями выбора союзников, в результате чего ей трудно сориентироваться, выбор каких союзников и какой стратегии поведения будут способствовать минимизации затрат и получения бо́льших преимуществ. В целом, эффективность оборонной политики Польши зависит от создания военного потенциала, способного обеспечить обороноспособность, и от разработки и реализации правильного видения сотрудничества, лишенного «наивного романтизма» и осознающего политические ограничения.

Рассмотрение оборонной политики Третьей Польской Республики с точки зрения теории «баланса угроз» позволило проанализировать издержки, с которыми сталкивается польское государство в результате своего выбора. Было доказано, что отказ от стратегии «перекладывания ответственности» полностью соответствует национальным интересам страны. Польша заинтересована в увеличении оборонной самостоятельности и стремится стать не только «получателем», но и производителем» безопасности. Для обеспечения безопасности и процветания страны Польше важно повысить свою значимость в глазах союзников и политическое влияние на региональном и международном уровне. Таким образом, стратегия «перекладывая ответственности» неприемлема для Польши.

Также проведенное исследование позволило выявить неоднозначность выигрышности для Польши стратегии «примыкание к победителю» над стратегией «балансирования». Преимущества стратегии «балансирования» в свете серьезных издержек для Польши не так очевидны, однако, изучение мотивов и последствий выбора страной в пользу стратегии «примыкания к победителю» позволяет посмотреть на проблему под другим углом зрения.

Во-первых, польское руководство стоит перед необходимостью увеличения своей ценности и значимости для союзников, а также повышения политического влияния на европейской и международной арене. Надо заметить, что достижение этих целей представляется более вероятным в результате переориентации Польши на стратегию «балансирования». Это связанно с тем, что стратегия «примыкания к победителю» негативно сказывается на возможности увеличения политического влияния страны.

Во-вторых, Польша стремится к изменению баланса сил в регионе с тем, чтобы минимизировать не только геополитические, но и геоэкономические последствия. Вероятно, стремление к изменению баланса сил является одним из основных мотивов выбора польских властей в пользу стратегии «примыкания к победителю». Конечно, Евросоюз представляет большую ценность для Польши с точки зрения преодоления геополитических последствий. Однако, страна сталкивается с тем, что геоэкономика перестает быть эффективной консолидирующей силой, что влечет за собой появление новых угроз безопасности для польского государства.

В-третьих, выстраивание сотрудничества Польши с США в рамках стратегии «примыкание к победителю» несет за собой серьезные политические, экономические, репутационные издержки, а также чревато расхождением реальности с иллюзиями по поводу защищенности страны. Для безопасности Польши важно оценивать не только геополитические и геоэкономические риски, но и уязвимости государства вследствие асимметрии польско-американских отношений. Возможно, риски безопасности Польши вследствие асимметрии менее очевидны для Польши, чем геополитические угрозы. Однако, нужно заметить, что и геополитика, и асимметрия, накладывают на Польшу непреодолимые закономерности функционирования и влекут за собой негативные последствия. Кроме того, если геополитические угрозы для Польши ясны, то угрозы асимметрии являются более непредсказуемыми по своему проявлению и степени воздействия, что значительно повышает их опасность для государства.

В-четвертых, асимметрия польско-американских отношений является для Польши не меньшей, проблемой, чем геополитические вызовы. Достигнет ли Польша своих внешнеполитических целей - зависит от ее умения управлять асимметричными отношениями. Очевидно, что для этого Польша должна увеличивать свой политический вес. Однако, издержки асимметрии негативно сказываются на восприятии Польши как независимого игрока на международной и европейской арене. Механизмы управления асимметрией, такие как взаимодействие в рамках международных институтов, лоббирование и выстраивание альтернативного сотрудничества, не дают однозначных гарантий успеха в достижении польскими властями поставленных целей. Вероятно, Польше не хватает большей политической дальновидности, что приводит к ее нынешнему положению на международной арене. Как государство, среднее по степени политического влияния, Польша имеет недостаток стратегического мышления. Таким образом, реализация стратегии «примыкание к победителю» имеет для Польши не меньшие, а даже большие издержки, чем выбор в пользу стратегии «балансирования». В условиях асимметрии польско-американских отношений Польша на самом деле не улучшает свое геополитическое и геоэкономическое положение, как бы это не виделось из Варшавы, а скорее наоборот, лишь повышает свои стратегические риски на континенте. Также необходимо отметить, что польские власти имеют больше шансов на укрепление своих позиций в качестве регионального лидера за счет смягчения асимметрии с европейскими партнерами, поскольку это более достижимо, нежели чем с Соединенными Штатами.

В-пятых, стратегия «балансирования» была бы более выгодна для Польши с точки зрения смягчения асимметрии в отношениях с более влиятельными государствами, повышения влияния за счёт выполнения посреднической роли на международной арене и снижение эскалации в отношениях с РФ. При этом существует вероятность повышения рисков для Польши, таких как отрицательное влияние геоэкономики, а, следовательно, и геополитики. Для выравнивания своего положения Польше будет требоваться прикладывать большие усилия, но вероятно, в силу ограниченного стратегического мышления, присущего малым и средним государствам, Польша более склонна к ориентации на стратегию «примыкание к победителю», чем к укреплению своих позиций в рамках стратегии «балансирования».

Маловероятно, что Польша откажется от лавирования между Соединенными Штатами и Евросоюзом. Однако, страна сможет снизить издержки от стратегии «примыкания к победителю», если перестанет рассматривать ЕС как источник политического давления на себя и ставить под сомнение необходимость его сплоченности.