Problem of the legitimacy of authority of Catherine II and approaches to its interpretation in the school textbook of the XIX century on the history of Russia

Smetanina Karina Yuryevna Postgraduate student, the department of Regional Studies, M. V. Lomonosov Moscow State University 143345, Russia, g. Moscow, ul. Leninskie Gory, 1, str. 13 karin.smetanina@gmail.com

Не секрет, что школьные учебники являются мощными инструментами для формирования идентичности будущих поколений. Различные события используются авторами для создания коллективной памяти о прошлом, а выдающиеся исторические личности изображаются как примерные представители нации. Они выступают в роли живых и запоминающихся образцов, поведение, жизненные цели и личностные качества которых легче воспринимаются и усваиваются детьми, нежели сложные философские положения и идеи. В связи с этим изучение «героев» школьных учебников может пролить свет на то, как авторы пытаются влиять на характер, восприятие и миропонимание школьников.

Отечественные и зарубежные исследователи утверждают, что в учебниках применяются различные техники для воздействия на умы молодёжи ^{[16, 20]}. Фритц Фишер отмечает, что история стала марионеткой в руках историков, которые «создают ее заново», чтобы она соответствовала их мнению. Они отбирают те факты, которые поддерживают их теории, и игнорируют те, что противоречат им ^[18]. Со временем некоторые герои забываются, других же «открывают заново». Как утверждает И. С. Огоновская, во время Великой отечественной войны авторы учебников обратились к таким забытым историческим персонажам как Александр Невский и Дмитрий Донской, которые в 1920-е гг. не только не почитались, но и считались «классовыми врагами». Это было обусловлено тем, что в первые годы войны советская армия вела преимущественно оборонительные бои, побед на фронте было очень мало, и для воспитания молодого поколения в духе патриотизма и любви к Родине были необходимы герои ^[9]. Более того, авторы учебников часто акцентируют внимание на отдельных чертах характера или действиях исторических персонажей, таким образом создавая определенный образ. В этом отношении некоторые исследователи говорят о мистификации исторических личностей ^[19]. Итак, авторы используют все эти приемы для формирования мировоззрения школьников.

Цель данной статьи состоит в том, чтобы изучить, как на протяжении XIX в. менялись содержание, формы и способы трансляции информации об исторических событиях, связанных с приходом к власти Екатерины II, в школьных учебниках и в чем состоит причина этих изменений. Наш выбор обусловлен особым местом Екатерины II в русской истории, обилием посвященных ей публикаций, а также значительным вниманием к ней самих источников, к примеру, в «Кратком начертании российской истории» (1834) И. К. Кайданова описание правления императрицы заняло более 11 процентов от всего текста. В качестве источников данного исследования были выбраны восемь школьных учебниках по русской истории, изданных и широко используемых в средних учебных заведениях Российской империи в XIX в. Два из них, П. М. Строева ^[13] и Е. К. Константинова ^[8], были написаны в период правления Александра I и приобрели достаточную популярность, что подтверждает факт их переиздания. Кроме того, имеются сведения, что учебники Константинова использовались в Санкт-Петербургском и Казанском учебных округах ^[14], а часть тиража книги Строева была закуплена Министерством народного просвещения, и в 1824 году она была адоптирована для польских училищ ^[2]. Следующие три учебника – две книги И. К. Кайданова ^[6,7] и пособие Н. Г. Устрялова ^[15] – были изданы при Николае I. Книги Кайданова претерпели несколько переизданий и повсеместно использовались в учебных заведениях до выпуска в 1839 г. пособия Устрялова, которое было признано Министерством народного просвещения в качестве наилучшего и циркуляром С. С. Уварова от 7 января 1837 г. предписано к употреблению во всех гимназиях империи ^[2]. Три последних учебника – пособие Д. И. Иловайского ^[4] и две книги С. Е. Рождественского ^{[10, 11]}, написанные в период правления Александра II, – были настолько востребованы в школах, что переиздавались вплоть революции 1917 года.

В большинстве школьных учебников XIX в., таких как «Краткая российская история в пользу российского юношества» (1814) П. М. Строева, «Учебная книга истории государства Российского» (1820) Е. К. Константинова, учебники по истории России И. К. Кайданова (1829, 1834), «Краткие очерки русской истории» (1860) Д. И. Иловайского и учебники С. Е. Рождественского (1870, 1873), будущая императрица впервые упоминается, когда их авторы описывают обстоятельства ее свадьбы с Петром III. Они отмечают, что Елизавета Петровна «постаралась упрочить русскій престолъ за потомками Петра I» ^{[4, с. 254]}, поэтому вызвала в Россию своего племянника и женила его на ангальт-цербской принцессе Софии Августе Фредерике, после принятия православия получившей имя Екатерины Алексеевны. Рождественский добавляет, что по приезду в Россию она «сдѣлалась совершенно русскою» ^{[10, c. 205]}. Более того, данный автор прославляет ее любовь к обучению, благодаря которой она «усвоила себѣ обычаи и духъ русскаго народа, a русскій языкъ изучила такъ, что знала всѣ русскія поговорки и писала на немъ сочиненія» ^{[10, c. 205-206]}. Кайданов, с присущим ему высокопарным стилем и «словесной мишурой», нарочито подчеркивает иностранные корни Екатерины, единственно для того, чтобы заявить, что крохотное Ангальт-Цербское княжество обязано своей великой отрасли за обретение вечной славы: «Баснословіе содѣлало нѣкогда для древнихъ Грековъ островъ Критъ предметомъ благоговѣнія по рождение въ немъ Юпитера; Штетинъ пребудетъ для насъ навсегда незабвеннымъ и священнымъ: въ немъ, 21 Апрѣля 1728 года, родилась новая преобразовательница Россіи, новая виновница славы и благоденствія ея – Императрица Екатерина II» ^{[7, с. 363]}. Заметим, что он – единственный из авторов кто приводит имена и титулы родителей Екатерины, называя их «светлейшими», чтобы тем самым еще больше прославить ее.

Н. Г. Устрялов в своей книге «Начертание русской истории» (1839), напротив, срывает происхождение и национальность Екатерины. Автор не считает важным упомянуть, что она выросла в другой культуре и религиозной традиции. Мы предполагаем, что это было обусловлено общим настроением учебника: автор стремился убедить своих читателей в том, что с древних времен на Руси сформировались «крѣпкія узы [, которые] соединяли все части Русской земли въ одно целое. Эти узы были языкъ, вѣра, господство одного дома, стремленіе Князей къ единодержавію, гражданское и церковное устройство» ^{[15, с. 38]}. Всю русскую историю Устрялов рассматривает через призму разделения Руси на восточную и западную (Литву) и последующего воссоединения русских земель в результате разделов Польши в XVIII в. В связи с этим «русским» духом, все иностранные вельможи на службе России, к примеру, «злобный временщик» Бирон, Миних и Остерман воспринимались им в качестве или «злодеев», ответственных за ужасы эпохи дворцовых переворотов, или чужаков, вытеснивших талантливых россиян с заслуженных ими постов: «не одни Минихи и Остерманы могутъ водить Русскія войска къ побѣдамъ, или устраивать государство» ^{[15, с. 287]}. Данное настроение можно объяснить тем, что, составляя официальный учебник для Министерства народного просвещения времен Уварова, Устрялов стремился воплотить в своем пособии догмы официальной народности ^[2]. В связи с этим, можно предположить, что даже отсылка к немецким корням императрицы шла в разрез с «народностью» и «русскостью» ее политики, которую автор охарактеризовал, как заботу о процветании и благосостоянии России. Посему он решил исключить эту информацию из своего учебника.

Важно отметить, что описание событий прихода Екатерины II к власти полностью отсутствует в учебниках времен Александра I и Николая I: «вдругъ Петръ III занемогъ, и скончался, оставивъ по себе память Монарха добродушного и человѣколюбиваго» ^{[6, с. 62]}. Даже Строев, учебник которого исследователи причисляют к скептическому направлению ^[3], к примеру, утверждавший, что «три брата изъ Варяго-Руссовъ (Шведовъ), со многочисленною дружиною, поработили ихъ [новгородских славян и соседние племена] снова. Старшій изъ нихъ Рурикъ, сѣлъ въ Новгородѣ…» ^{[13, с. IX]}, не осмелился раскрыть причины «скоропостижной» смерти молодого императора, еще столь свежей в памяти народа. С одной стороны, Устрялов и Кайданов предают забвению причины столь непродолжительного правления Петра III. Они просто упоминают, что Екатерина была его супругой и стала императрицей после его смерти, при этом выпуская из внимания вопрос о порядке престолонаследия, поднимаемый как один из самых животрепещущих в других частях текста: «Кратковременность царствованія лишила Петра возможности исполнить какъ сіи, такъ и многіе другіе планы. Съ воцареніемъ супруги его Екатерины, начинается иной порядокъ дѣлъ, – третій періодъ новой Русской Исторіи» ^{[15, с. 294]}. Устрялов изображает Екатерину верной и преданной своему супругу, «замечательные предположения» которого, хотя с и некоторыми переменами «немало содѣйствовали къ славѣ ея царствованія» ^{[15, с. 293]}. Другими словами, Екатерина предстает в роли преемника политики своего супруга. С другой стороны, Константинов искажает исторический факты, говоря, что Петр добровольно отказался от престола. Однако, автор вскользь упоминает «пагубное несогласие с его чувствительною, просвященною супругою» ^{[8, с. 265]} и угрозу с стороны императора по отношению к православию и государственному устройству, таким образом намекая на то, что Петр III оказался неподходящим правителем и должен был быть заменен более надлежащей кандидатурой, а именно Екатериной. Причины подобных искажений и сокрытия истины можно объяснить тем фактом, что Петр III и Екатерина II приходились ближайшими родственниками правящих монархов, и описание их отношений и свержения Петра в истинном свете могло повредить репутации Александра I и Николая II.

Во второй половине XIX в. повествование о данном историческом эпизоде резко изменилось. Иловайский в «Кратких очерках русской истории» и Рождественский в «Отечественной истории: Курс сред. учеб. заведений» открыто называют данные события «государственным переворотом», возглавляемым Екатериной. Они утверждают, что любовь Петра ко всему прусскому настроила против него гвардейские войска, чем воспользовалась «умная Екатерина». Иловайский подробно описывает, как «однажды утромъ (28 іюня 1762 г.), когда императоръ находился въ своемъ любимомъ замкѣ Ораніенбаумѣ, Екатерина изъ Петергофа пріѣхала въ Петербургъ, гвардія ей немедленно присягнула; a примѣру гвардіи послѣдовала и вся столица. Извещенный о событіи, Петръ началъ составлять разные планы защиты… кронштадскій гарнизонъ между тѣмъ перешелъ на сторону императрицы. Петръ воротился въ Ораніенбаумъ, и подписалъ актъ отреченія. Спустя нѣсколько дней, онъ скончался» ^{[4, c. 262]}. Напротив, в «Отечественной истории в рассказах» Рождественского, опубликованной спустя три года после «Отечественной историей: Курса сред. учеб. заведений», отсутствовало описание переворота 1762 года. В этой книге автор следует по пути своих коллег-предшественников, заявляя, что «по смерти Елизаветы Петровны на престолъ вступилъ Петр III, супругъ Екатерины. Но онъ царствовалъ только полгода. Послѣ него императрицей сделалась въ 1762 г. Екатерина II» ^{[10, с. 206]}.

Чтобы объяснить этот нестандартный и неожиданной феномен такого тщательного описания свержения Петра III в первых двух учебниках и отсутствие его в третьем , нам необходимо было обратиться к исследованиям других ученых. Согласно мнению советского историка Л. П. Бущика, Иловайский всячески смягчает, облагораживает и оправдывает «кровавые злодеяния» коронованных особ ^[1]. Конечно, резкость и критичность данного высказывания обусловлены влиянием партийной идеологии, но все же сложно согласиться с Бущиком в том, что Иловайский каким-либо образом оправдывает поступок Екатерины. Российский ученый А. Н. Фукс утверждает, что учебники Иловайского и Рождественского относились к категории дворянско-монархических ^[17], а Т. А. Володина определяет их в ряд консервативных ^[2]. Если обратиться к цифрам, то «Краткие очерки русской истории» Иловайского выдержали как минимум 35 изданий ^[5], а «Отечественная история: Курс сред. учеб. заведений» Рождественского, первое издание которой было вышло в 1869 г., – 16 ^[12]. Следовательно, данные учебники очень широко использовались в российских школах, поскольку частные типографии не стали бы печатать такое количество книг только лишь для того, чтобы заполнить ими свои склады. С другой стороны, «Отечественная история в рассказах» Рождественского также выдержала не менее 27 изданий, а значит также была достаточно востребована.

Причины столь резкого изменения в описании свержения Петра III следует искать в социально-политических реалиях Российской империи 1860-х гг. С одной стороны, в эпоху Великих реформ среди интеллигенции, особенно в молодежной среде, приобрели большую популярность демократические идеи. Т. А. Володина приводит цитату Е. Н. Водовозовой, ярко иллюстрирующую настроения шестидесятников: «Лекторы должны были указывать на те стороны нашей прошлой жизни, о которых до тех пор приходилось умалчивать, обращать внимание на все то, в чем могла проявиться самодеятельность общества, если бы наш государственный строй этому не препятствовал, выдвигать тяжелое экономическое положение народа, – одним словом, раскрывать прежде всего мрачные стороны нашей прошлой жизни... Излагать историю так, как это делали Устрялов и Карамзин, высказывать преклонение перед внешним могуществом России, замалчивать факты, указывающие на произвол верховной власти, – значило подвергать себя насмешкам и презрению» ^{[2, c. 321]}. С другой стороны, после прихода к власти Александра II произошли значительные изменения в процессе снабжения школ учебниками. Теперь Министерство народного просвещения уже не имело исключительной власти над отбором учебных руководств, поскольку с 1860 г. данная функция была также закреплена за попечительскими советами учебных округов, а с 1864 г. – за педагогическими совета гимназий, которые, правда, должны были получить одобрение со стороны попечителя. Т. А. Володина отмечает, что именно с этого времени «в сфере учебной литературы, в том числе и исторической, начала реально действовать конкуренция. Конкуренция эта, впрочем, имела не столько экономический, сколько идейный характер» ^{[2, c. 339-340]}. Это конкуренция еще больше подпитывалась мнением общественно-политических групп, которые со страниц популярных газет и журналов решительно отстаивали свое мнение касательно содержания тех или иных учебников по истории. Вследствие произошедших изменений, даже консервативно настроенные авторы, такие как Иловайский и Рождественский, отказались от устаревший уваровской триады и теперь не видели своей главной задачей оправдание политики правителей России, поэтому они уже были не готовы замалчивать и приукрашивать все их действия.

Что касается, «Отечественной истории в рассказах» Рождественского, то поскольку данный учебник был предназначен в первую очередь для народного чтения и низших училищ, описание событий было слишком упрощено, и, вообще, автор ставил своей целью привить читателям любовь к отечеству посредством описания ее славных вех, поэтому он удостоил Петра III коротким упоминанием о нем как о наследнике Елизаветы Петровны и предшественнике блистательной Екатерины II. Кроме того, в это время Министерство народного просвещения под руководством консервативного Д. А. Толстого уделяло особое внимание благонамеренности именно этой категории учебных книг, поскольку хотело поддержать в народе верность императорской власти, что также не могло не повлиять на повествование данного учебника.

Несмотря на то что учебники второй половины XIX в. уже открыто говорили о свержении Петра III будущей императрицей, проблема легитимности ее власти как-бы ускользает из их внимания. Так же, как и авторы первой половины столетия, которые, описывая приход Екатерины к власти, «забывают» про насущный вопрос о престолонаследии и вместо этого изображают ее преемницей Петра III, о чем мы упоминали в начале данной статьи, Иловайский и Рождественский даже не подвергают сомнению законность государственного переворота: «Первые годы ея царствованія не обошлись безъ нѣкоторыхъ попытокъ со стороны людей, привыкшихъ къ частымъ перемѣнамъ правителей и желавшихъ на новомъ государственномъ переворотѣ основать свое личное возвышеніе; но Екатерина успѣвала всегда предупреждать опасность» ^{[4, c. 257]}. Тем не менее, мы можем проследить способы, с помощью которых авторы намекают на то, что именно Екатерина идеальным образом подходила на роль нового российского самодержца.

Первым и главным основанием легитимности власти Екатерины II было ее признание в качестве императрицы всем русским народом. Например, Константинов утверждает, что «супруга Петра III, Екатерина Алексѣевна, признанная безпрекословно во всемъ государствѣ Обладательницею, начала знаменитое свое царствованіе милосердіемъ и кротостію» ^{[8, с. 265]}. Ему вторит Кайданов: «По копчинѣ Супруга Ея, Императора Петра III, желаніе всей Россіи возвело Ее на Императорскій Всероссійскій Престолъ…» ^{[7, с. 364]} Рождественский также отмечает, что «въ народѣ высказывалась любовь къ ней. Въ высшемъ кругу общества сочувствіе къ умной, образованной и очаровательной императрицѣ было тѣмъ сильнѣе, что она не пользовалась расподоженіемъ своего супруга» ^{[11, c. 82 (2)]}. В связи с этим заметим, в большинстве изученных учебников по истории России XIX в. в целом народ как действующее лицо появляется именно в тем моменты, когда необходимо подтвердить законность того или иного исторического события или величие какого-либо правителя.

Другим аргументом в пользу вступления на престол Екатерины является ее следование по стопам Петра I, которого все авторы единодушно изображает как идеального правителя России: «Съ воцареніемъ Екатерины II возобновилось въ нѣкоторомъ смыслѣ время Петрово: съ тою же заботливостію, она старалась возвеличить государство извнѣ, улучшить порядокъ управленія внутренняго , пробудить промышленность, образовать подданныхъ… и по справедливости заслужила имя достойной преемницы Петра Великаго» ^{[15, с. 295-296]}. Авторы также прославляют качества Екатерины, которые особенно выделяли Петра I из ряда других царей: «Проницательностiю, искусствомъ пользоваться обстоятельствами и умѣньемъ находить людей для выполнения своихъ плановъ она заслужила всеобщее удивленіе… Главные государственные дѣятели этого царствованія, подобно сотрудникамъ Петра I, были люди незначительные по происхожденію, рѣдко отличавшіеся нравственными достоинствами, но по большей части весьма талантливые и усердные исполнители высшихъ распоряженій» ^{[4, c. 256-257]}.

Третьим указанием на правомерность царствования императрицы, с точки зрения авторов учебников, являются ее великие добродетели и великие дела на благо России. К примеру, учебники Кайданова и Рождественского прославляют ее «громкие победы» и «мудрые распоряжения», «поэтому исторія и дала ей названіе "Великой" и въ честь ея въ Петербургѣ строятъ памятникъ» ^{[10, с. 206]}. Устрялов в предисловии к изложению ее правления заявляет, что «Россія, подъ державою Екатерины, пріобрѣла съ рѣшительнымъ перевѣсомъ надъ всѣми сосѣдями, съ громкою славою въ Европѣ, новый залогъ внутренняго благоденствія» ^{[15, с. 296]}. Следовательно, авторы с первых строк настраивают своих читателей на «правильное» восприятие екатерининского царствования.

В заключении, в рамках проведенного исследования мы обнаружили, что учебники по отечественной истории, применявшиеся для обучения школьников в Российской империи XIX в., повествуя о прошлом, проговаривались о том времени, когда они были написаны. Так, книги первой половины столетия умалчивают об истинных обстоятельствах прихода бабки правящих императоров на российский престол, «Начертание русской истории» Устрялова, следуя духу теории официальной народности, опускает информацию об иностранном происхождении Екатерины, чтобы не очернить ее образ заботливой матери русского народа, история для народного чтения Рождественского отражает целенаправленные усилия Министерства народного просвещения по воспитанию лояльного и верного государственной власти народа в период подъема демократических настроений среди российской молодежи, в то время как под влиянием эпохи Великих реформ Иловайский и Рождественский, создавая учебники для гимназий, постепенно отходят от приемов, которыми пользовались авторы первой половины века, а именно придание забвению, смещение акцентов, преувеличение или даже искажение исторических фактов.

Авторы всех учебников умело обходят стороной проблему легитимности власти Екатерины II: если в первой половине века ее часто называют преемницей своего супруга, упуская из виду обстоятельства передачи ей власти и вопрос о праве Павла I на престол, то во второй – государственный переворот предстает в виде вполне естественного и благоприятного для судьбы России события. Тем не менее, в текстах прослеживаются попытки утвердить законность власти Екатерины в глазах читателей с помощью трех подходов. Главным из них была апелляция к желанию всего русского народа подчиниться новой императрице, другим – указание на преемственность ее политики политике Петра I, еще одним – прославление величия ее качеств и деяний. Таким образом, авторы старались предупредить всякую возможность появления у читателей сомнений относительно правомерности царствования Екатерины.