“Hybrid” warfare: history, current state, and framework for countermeasures

1.Введение

В последнее время заметно активизировалась дискуссия о реализации принципов так называемых «гибридных» войн, как одного из новых способов межгосударственного противоборства. Существует несколько определений этой формы вооруженного противоборства.

«Гибридная» война (англ. hybrid warfare) — вид враждебных действий, при котором нападающая сторона не прибегает к классическому военному вторжению, а подавляет своего оппонента, используя сочетание скрытых операций, диверсий, кибервойны, а также оказывая поддержку повстанцам, действующим на территории противника ^[1].

За рубежом иногда используется следующее определение: «гибридная война – это комбинация открытых и тайных военных действий, провокаций и диверсий в сочетании с отрицанием собственной причастности, что значительно затрудняет полноценный ответ на них» ^[2].

Более обширно «гибридная» война трактуется в редакторском предисловии справочника Military Balance: как «использование военных и невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной на достижение внезапности, захват инициативы и получение психологических преимуществ, использующих дипломатические возможности; масштабные и стремительные информационные, электронные и кибероперации; прикрытие и сокрытие военных и разведывательных действий в сочетании с экономическим давлением».

Часть специалистов в области военного искусства, пытается возложить изобретение и первенство практического применения этой формы военных действий на Россию, выставляя нашу страну изобретателем и основным апологетом этого вида противоборства ^{[3,4,5,6,7,8,9,10]}. Но насколько эти предположения обоснованы и настолько ли «гибридные» войны вообще «ноу-хау», как их пытаются представить?

Для ответа на этот вопрос предлагается проанализировать историю развития всех компонентов «гибридных» действий: силовую с ограниченными целями, информационную и экономическую, и на основе этого анализа сформулировать комплексный вывод о развитии и перспективах данной формы межгосударственного противоборства.

2.Структура «гибридной» войны и история развития её составляющих

По определению, первая и в настоящий момент наиболее существенная составляющая «гибридной» войны, это привлечение вооруженных группировок и организаций для решения задач межгосударственного противоборства неофициально, без привлечения вооруженных формирований стран-участников конфликта. Цель – скрыть своё участие в конфликте для одной из сторон и не допустить перерастание конфликта в полномасштабную войну.

Анализ истории войн и военного искусства показывает, что такой принцип используется уже не одну сотню лет. Действительно, принцип войны чужими руками, силами наёмников, использовался с древних времён. Ещё в «Анабасисе» Ксенофонта (Ἀνάβασις — «восхождение»), составленном в первой половине IV века до н. э., описана история греческих наёмников. Греки из одних и тех же полисов воевали и в войске Дария III, и в сражавшемся с ним войске Александра Македонского.

Но в те времена, до появления элементарных основ международного права, наёмничество не считалось преступлением и велось открыто, являясь частным делом самих наёмников и их работодателей. Само слово «солдат», определяющее во многих языках военнослужащего, появилось от слова «плата» (латинского Soldus, Solidus). И не важно, это была плата своим гражданам-военнослужащим, или наёмным представителям чужого народа.

В Средневековье одними из первых наёмниками стали викинги, которые нанимались в личную гвардию византийских императоров. В историографии Италии позднего Средневековья кондотьеры (итал. condotta — договор о найме на военную службу), предводители отрядов наёмников, стали неотъемлемыми фигурами непрерывной череды внутренних войн между городами-коммунами.

В XV-XVII веках значительную роль в европейских войнах играли ландскнехты – самостоятельные отряды наёмников из разных европейских стран. Не менее известны швейцарские наёмники того времени. В военной истории XVII века можно встретить многочисленные упоминания об ирландских наёмниках, известных также как «дикие гуси» (wild geese), откуда и пошло современное жаргонное выражение. Широкое распространение наёмничества в эту эпоху связано с экономическими причинами: содержать постоянную боеготовую армию было дорого, дешевле было нанять профессионалов непосредственно перед конфликтом для решения конкретных задач.

Но это были ещё даже не зачатки «гибридных» форм действий, а только более экономичный способ ведения войны. И лишь с установлением первых, ещё не слишком формализованных систем межгосударственных отношений, действия наёмных воинских формирований пришлось каким-либо образом скрывать (маскировать). По крайней мере, в цивилизованной Европе. Хотя вне её наёмничество по-прежнему считалось нормой. Например, в 1830 году для борьбы против Аргентины Бразилия наняла немецких и ирландских наемников, а в 1853 году Мексика набрала немецких наемников для предотвращения государственного переворота.

Но это, как уже указано, за пределами так называемого «цивилизованного мира». А в его рамках потребовалось скрывать источники финансирования и заказчика ранее бесхитростных наёмных формирований. С точки зрения современных взглядов, такие наёмные формирования уже можно считать подразделениями для ведения «гибридных» войн.

Яркий пример таких скрытых действий – пираты, нападавшие на испанские суда для блокирования перевозок в Америку, принятые в подчинение Британией. Действия кораблей сэра Фрэнсиса Дрейка (Francis Drake) против испанского флота и побережья в период 1572-1596 годов являются типичным примером «гибридных» действий, хотя тогда подобного термина ещё не существовало. Впрочем, подобные действия можно приписать многим, например – известному османскому пирату XV века Хайреддину Барбароссе (Хызыр-реис).

Ещё раньше на Западе освоили информационную составляющую «гибридных» действий. Классический пример – действия по формированию негативного образа России времён Ивана IV Грозного англичанами. Подобные действия со стороны наших западных соседей не прекратились и после смены Рюриковичей на русском престоле Романовыми.

Наоборот, со временем они становились всё обширнее и разнообразнее ^{[11,12,13,14]}. Информационные действия велись в самых разных конфликтах, используясь как для их развязывания, так и для сопровождения, основываясь на религиозных и национальных противоречиях. В настоящее время объём и задачи информационного противоборства существенно расширяются, создаются специализированные подразделения информационно-психологического противоборства ^[15], кибер-командования, такие, например, как американское USCYBERCOM, способные координированно проводить как отдельные информационные операции, так и целые компании. Впрочем, сущности информационных действий это не меняет, отличия заключаются, в основном, в используемых технологиях: от примитивных листовок до современных информационных технологий. В постиндустриальную эпоху информационное противоборство дополнилось действиями в киберпространстве ^[16,17] и применением специальных социальных технологий ^[18,19].

В настоящее время, в эпоху информационной революции, распространение перманентного информационного противоборства стало настолько широким, что многие специалисты в России и на западе заговорили о наступлении так называемой эпохи «постправды» ^{[20,21,22,23]}. И этот факт тоже существенно повысил роль информационного противоборства в структуре «гибридных» войн ^[24,25].

Ещё один отмечаемый специалистами аспект «гибридных» войн – их экономическая составляющая. В исторической ретроспективе её использование началось с переходом от натурального хозяйства и обособленных национальных экономик к мировой системе хозяйствования, связанной с межгосударственным разделением труда и международной торговлей.

В качестве первого в истории примера экономической войны можно привести «континентальную блокаду», комплекс мероприятий по блокированию торговли Великобритании, проводившихся Наполеоном Бонапартом в 1806-1814 годах. К блокаде Британских островов Наполеону удалось подключить большую часть государств континентальной Европы. Вообще в XIX-ХХ веках наиболее распространенным видом экономической войны была морская блокада. В этот период, до начала Первой мировой войны блокаде подвергались: Турция, Португалия, Нидерланды, Колумбия, Панама, Мексика, Аргентина и Сальвадор. Инициаторами блокад были: Великобритания (12 раз), Франция (11 раз), Италия, Германия (по 3 раза), Австрия и Россия (по 2 раза), Чили ^[26]. Впрочем, успех от этих экономических санкций оказывался достаточно условным. Более того, они, как и любое оружие, являются обоюдоострыми. Достаточно вспомнить, чем, в итоге, закончилась история с процессом эмбарго на поставку некоторых видов стратегического сырья из США в Японию, начатым 26 сентября 1940 года.

После Второй мировой войны экономические санкции продолжали оставаться важным и часто используемым инструментом международной политики. На период с 1971 года до конца ХХ века пришлось 120 случаев санкций, в первую очередь в рамках экономической войны запада против СССР. Указанный инструмент активно используется и в XXI веке, с различной степенью интенсивности: от заградительных таможенных пошлин частного характера до американских законов «О контроле над экспортом», которым в 1949 году был создан Координационный комитет по экспортному контролю и «О противодействии противникам Америки посредством санкций» (Countering America’s Adversaries Through Sanctions Act, CAATSA) 2017 года. Впрочем, этот тип санкций специалистами иногда выделяется в отдельную форму действий – технологическое противоборство ^[27].

В рамках экономической составляющей противоборства иногда использовался такой метод, как печатание фальшивых денег государства – противника. Выпуск фальшивых денежных знаков страны-противника был порицаемой, но практиковавшейся акцией в войнах конца XVIII - начала XIX веков. Банкноты революционной Франции подделывали англичане. Наполеоновская Франция в период наполеоновских войн подделывала английские и австрийские денежные знаки. А перед нападением на Россию, по указанию Наполеона, были изготовлены фальшивые ассигнации банка России на сумму свыше 25 миллионов рублей ^[28].

Ещё одна составляющая экономического противоборства, лежащая на грани гуманитарно-допустимого – ресурсное. Его разновидности применялись с давних времён, в форме блокирования крепостей при блокаде, перекрытия им доступа провианта, а иногда и воды. В настоящее время, с ростом технических возможностей и разнообразия связей в современном обществе, появляются новые формы ресурсного противоборства в форме транспортной, энергетической и даже водной блокады, осуществляемых без объявления войны. Типичный пример таких действий – попытка отвести воды реки Иордан от Израиля, послужившая одной из причин «шестидневной войны» 1967 года или энергетическая и водная блокада Крыма уже в XXI веке.

Таким образом, современные «гибридные» войны являются не «ноу-хау», а только продолжением ранее использовавшихся различных форм межгосударственного противоборства, отличающихся:

- комплексным использованием всех форм противоборства;

- существенно возросшими технологическими возможностями по реализации тех или иных форм действий.

В современной истории классическим примером «гибридных» действий, объединяющим все их составляющие, может служить гражданская война в Испании (исп. Guerra Civil Española), проходившая с июля 1936 по апрель 1939 года, в ходе которой велось типичное «гибридное» противоборство между фашизмом, в лице Италии и Германии, с поддержкой Португалии и демократическими силами в лице СССР и многочисленных добровольческих формирований. Борьба не просто чужими руками, но и на территории чужой страны, при соблюдении соглашения о «невмешательстве», подписанным остальными европейскими державами. При этом и Германия и Италия формально одобрили идею «невмешательства», не переставая поставлять франкистам вооружение и направлять в страну личный состав ^[29,30]. В свою очередь, на стороне республиканцев были созданы интернациональные бригады из иностранных добровольцев, а Советский Союз и Мексика активно поставляли в страну технику судами под флагами сторонних государств, направляли военных специалистов ^{[31,32,33,34,35]}.

Не менее наглядный, хотя и менее известный пример – Японско-Китайская война 1937-1945 годов. Особенно начальный период, до официального объявления войны в декабре 1941 года. Экономическую, дипломатическую и военную помощь Китаю весь этот период оказывали СССР и США, преимущественно негласно. Основой военной помощи служили группы лётчиков-добровольцев со своими самолётами ^[36]. В 1937-1940 годах в Китае работало более 300 советских военных советников, за этот период из СССР Китаю было поставлено большое количество боевой техники. После отзыва из Китая советских лётчиков их заменила американская добровольческая группа. На начальном периоде войны Китаю, также, экономически помогала Германия, а Японии – США и Великобритания.

В современной истории примеров «гибридных» войн становится всё больше: как в «жестком» варианте, например, силовая и информационная поддержка действий против законно избранного правительства вооруженных формирований оппозиции в Ливии и Сирии, так и более мягкие варианты в форме тайной поддержки лидеров «цветных» революций.

3.Силовая компонента в структуре «гибридных» действий

Таким образом, анализ развития компонентов «гибридных» действий, в новейшей истории показывает, что силовая компонента по-прежнему остаётся основной в их структуре. Наёмники оказались активно востребованы в 60-е годы прошлого века, когда началась деколонизация Африки. В 1961 году началась гражданская война в Конго, в которой решающую роль сыграли европейские наёмники. Подобных примеров скрытого использования военной силы в постколониальную эпоху можно привести довольно много.

С 1977 года наёмничество официально запрещено документами ООН ^[37]. Хотя и после этого можно отметить многочисленные факты использования наёмников, но уже в форме частных военных компаний (ЧВК) для решения задач в «колониальных» странах через свержение действующих правительств и замены режима.

По мнению военных экспертов, их массовое появление связано с окончанием холодной войны, когда без дела оказалось большое количество хорошо подготовленных кадровых военных. Появлению частных структур также способствовало уточнение законодательства отдельных стран, согласно которому появилась возможность использования частных сил для обеспечения безопасности негосударственных компаний. Частные военные компании, действующие на вполне законных основаниях, набирали в штат опытных военных, и предлагали свои услуги на международном уровне. Первая такая компания возникла в 1967 году в Великобритании, руководителем организации стал Дэвид Стерлинг. Компания предоставляла услуги по подготовке армейских кадров для Азии и Ближнего Востока. В начале 1990-х годов южноафриканская «Executive Outcomes» и британская «Sandline» практически полностью захватили рынок частных охранных и военных услуг. Обе эти компании играли немаловажную роль в военных конфликтах на африканском континенте, в частности, в Анголе и Сьерра-Леоне. Позднее, вплоть до настоящего времени, частные военные компании широко использовались США во время войн в Ираке и Афганистане.

Современные частные военные компании – это несколько более сложное явление, нежели простое наёмничество, хотя по сути и роли в структуре «гибридных» войн ЧВК продолжают именно силовую линию конфликта.

Но, напомним ещё раз, кроме силовой, в структуре «гибридных» войн существуют информационная и экономическая составляющие. И, как показывает практика, соотношение между компонентами постепенно меняется в пользу несиловых, хотя от использования последних пока отказаться не удаётся.

4.Некоторые выводы

Таким образом, из исторического анализа «гибридных» действий, в первую очередь, наиболее близких к нам по времени: гражданской войны в Испании, начальной фазы войны Японии против Китая, действий ЧВК в странах «третьего мира», можно сделать ряд выводов:

- теория и практика ведения «гибридных» войн не военное «ноу-хау», а давно используемый и проверенный тип межгосударственного противоборства. Который несколько по-иному используется в современных условиях и, вероятно, будет активно и с всё возрастающей эффективностью использоваться и впредь;

- обвинять в создании теории «гибридных» войн какое-либо одно современное государство глупо и некорректно с исторической точки зрения. А тем более – обвинять нашу страну. Если уже оценивать историческую ретроспективу в этой связи, тогда можно выделить Великобританию, как страну, наиболее часто использовавшую подобные методы для войны «чужими руками»;

- осуществляемые в рамках «гибридного» противоборства экономические санкции или блокады, как показывает исторический опыт, часто приводят к перерастанию конфликта в «горячую фазу», что требует заблаговременного и оперативного регулирования таких ситуаций.

Анализ указанных положений показывает, что, в целом, в «гибридном» противоборстве нет ничего принципиально нового. Как, например, в сетецентрических войнах (Network-centric warfare), просто реализующих давно известные требования по повышению ситуационной осведомлённости и принцип «идти раздельно, бить вместе» на основе использования новых информационных технологий ^[38]. Но, как армия, не способная использовать сетецентрические принципы проигрывает в современной войне, так и государство, не умеющее противостоять «гибридным» угрозам, не может себя чувствовать в безопасности в современном мире. И это в обязательном порядке должно учитываться при разработке доктринальных документов оборонного характера.

5.Заключение

Таким образом, анализ содержания «гибридных» войн, истории развития и современного состояния их компонентов, позволяет сделать ряд выводов.

Первое. Стратегия «гибридных» войн будет и дальше всё активнее использоваться как элемент «мягкой силы», в том числе – против РФ. И нашей стране необходимо быть к этому готовой, разрабатывать и внедрять принципы противодействия ведению подобных действий, их парированию на ранних этапах, до возникновения угрозы перехода в «горячую» фазу.

Второе. Структура «гибридных» действий, их этапность требует уточнения используемых в настоящее время методов оценки и прогнозирования развития военно-политической и военно-стратегической обстановки, учёта особенностей современного межгосударственного противоборства для раннего прогнозирования угроз и выработки мер по противодействию им: экономических, информационных, политических, а в крайнем случае, и силовых.

И, наконец, последнее и главное, на взгляд автора. Интенсивность применения «гибридных» методов противоборства, в первую очередь в экономике и кибер-пространстве, позволяет сделать вывод о необходимости уточнения системы документов, регулирующих международные отношения, введения в них положений о недопустимости применения экономических санкций и проведения информационных операций без одобрения международных организаций. В противном случае подобные действия необходимо признавать объявлением войны. Для реализации данного предложения потребуется установить чёткие границы, определяющие, где заканчивается конкуренция, не важно, экономическая или идеологическая, и начинаются военные действия. Эта задача нетривиальная, но её реализация обещает существенное повышение безопасности современного мира.