Evangelical theological education in the context of Russian legislation and confessional norms

Системы евангельского богословского образования в России подчинены как действующему законодательству, так и внутренним установлениям религиозных организаций. При этом, профильными для данной сферы являются сразу два федеральных закона – «Об образовании» ^[35] и «О свободе совести и о религиозных объединениях» ^[34]. Двойственность подчинения создает пространство для правовых коллизий, заложниками которых становятся соответствующие образовательные системы. В этих условиях ключевым вопросом является определение границ евангельского богословского образования. Этот вопрос связан, с одной стороны, с выявлением критериев, позволяющих отличать соответствующую деятельность от прочей, а с другой, с определением применимых норм и принципов по отношению к евангельским системам в тех или иных ситуациях. Для поиска ответа на поставленный вопрос представляется целесообразным изучить и сравнить указанные федеральные законы и установления религиозных организаций, регулирующие деятельность в рамках богословского образования. Это позволит не только выявить модели образовательной деятельности, определяемые российским национальным контекстом ^{[44, с. 11]}, но и проследить сходства и различия между государственным регулированием образования и частной практикой в данной профессиональной сфере.

Наиболее значимые исследования, в рамках которых были изучены различные аспекты обозначенной проблематики, можно условно разделить на две группы. Во-первых, стоит упомянуть работы, посвященные изучению норм российского законодательства, применяемых к богословскому образованию. Такие авторы как С.В. Безуглов ^[3], Д.А. Гусев ^[7], К.Г. Соколовский ^[29], Е.М. Мирошникова ^[14], И.А. Пибаев ^[16], А.А. Тимерханова ^[32], М.О. Шахов ^[38] и их коллеги рассмотрели множество аспектов, в основном на примере православного и мусульманского образования. Евангельскому богословскому образованию также уделялось внимание, но в значительно меньшем объеме. Ко второй группе можно отнести публикации, посвященные рассмотрению конфессиональных нормативных актов, а также практике деятельности в рамках систем евангельского богословского образования. В числе подобных специалистов можно назвать А.Л. Горбачева ^[5], Д. Горенькова ^[6], Т.Н. Дятлика ^[10], М.М. Мокиенко ^[15], К. Тетерятникова ^[31], М.Н. Черенкова ^[36], Е.В. Ясеневу ^[39] и других теоретиков и практиков. Представленные наработки обеспечивают настоящее исследование достаточной теоретической и информационной базой, необходимой для получения ответов на обозначенный ранее проблемный вопрос.

В качестве базового методологического приема будет использован системный подход, позволяющий изучать не только отдельные элементы, но и их взаимосвязь. В рамках так называемой методологии мягких систем различные утверждения о границах систем евангельского богословского образования будут рассмотрены не в статусе объективной реальности, а в качестве разнообразных способов описания соответствующей сферы ^[40]. Для работы с нормативными и правовыми актами будет применен сравнительно-правовой метод, а со сведениями о практике в сфере богословского образования – структурно-функциональный. Все это позволит обеспечить глубину анализа и сопоставимость данных, получаемых в результате изучения различных источников. Стоит отметить, что наиболее обширная база документов, регулирующих евангельское образование в России на конфессиональном уровне, была создана в рамках Российского объединенного Союза христиан веры евангельской (пятидесятников) ^[8] и Евро-Азиатской Аккредитационной Ассоциации ^[37]. В связи с этим, именно эти материалы и будут использованы в качестве основы для источниковой базы в части конфессиональных норм. При этом, внимание предполагается уделить и актам других евангельских организаций, действующих в России.

1. Законодательство о свободе совести и о религиозных объединениях

После распада СССР в России начался оживленный количественный и качественный рост религиозных организаций, в том числе евангельского вероисповедания. Наиболее активными из них стали адвентисты, баптисты, евангельские христиане, пятидесятники и представители других протестантских деноминаций. В связи со снятием запретов и ограничений на подготовку служителей и религиозного персонала, многие церковные общины и ассоциации начали создавать собственные системы евангельского образования – от внутриобщинных курсов до сети образовательных организаций ^[15]. По отношению к ним на правах синонимов стали использовать термины «богословское образование», «духовное образование» и «религиозное образование» – как в конфессиональных, так и в светских документах. Большинство систем создавалось при участии зарубежных специалистов, потому как в Советском Союзе у протестантов почти не было возможностей развивать деятельность в сфере богословского образования. Модели, в рамках которых формировались данные системы, во многом соответствовали принципам и практике, существовавшим в то время в Европе и Северной Америке. Однако постепенно эти модели менялись, в том числе в связи с изменениями в законодательстве.

В связи с тем, что системы евангельского богословского образования аффилированы с религиозными организациями, в России на них распространяется действие законодательства о свободе совести и о религиозных объединениях. Профильный Федеральный Закон ^[34] был принят в 1997 году и с учетом поправок сохраняет свое действие вплоть до настоящего времени. В текущей редакции Закона наиболее значимыми для богословского образования являются четыре статьи: Статья 5 «Религиозное образование», Статья 15 «Внутренние установления религиозных организаций», Статья 19 «Духовные образовательные организации» и Статья 20 «Международные связи и контакты». В других статьях этого Закона также содержатся положения, регулирующие деятельность в сфере евангельского образования, однако обозначенные статьи представляются ключевыми. Статья 5 фиксирует термины «религиозное образование», «обучение религии» и «религиозное воспитание». В Статье 15 утверждается право религиозных организаций формулировать собственные нормы и правила, а также действовать в соответствии с ними. В Статье 19 определен правовой статус духовных образовательных организаций. В Статье 20 подтверждено право налаживать международные контакты для развития образования ^[34].

Так как подготовка служителей и религиозного персонала находится вне государственной системы профессионального образования, в России не существует соответствующих стандартов, положений, регламентов и иных документов государственного уровня, описывающих специфику данной сферы. В Соответствии со Статьей 15 указанного Закона, все это должны создавать непосредственно религиозные организации, которые официально зарегистрированы в Российской Федерации и не нарушают действующее законодательство. Юридически это дает широкую свободу для разработки и утверждения конфессиональных норм, в том числе в сфере богословского образования. Эта свобода, однако, имеет целый ряд фактических ограничений, в том числе связанных с положениями других законов. Не менее важным является право налаживать международные связи для получения религиозного образования, что закреплено в Статье 20. Там же указано, что религиозные организации могут приглашать иностранцев для этих же целей. Учитывая формулировку статьи, право распространяется и на студентов, и на преподавателей, и на управленцев в сфере религиозного образования. Для осуществления соответствующей профессиональной религиозной деятельности могут заключаться гражданско-правовые и трудовые договоры ^[34].

Более подробное описание содержится в Статье 5, которая целиком посвящена вопросам религиозного образования. К сожалению, текст данной статьи, как и весь Федеральный Закон, не содержит прямого определения ключевого термина – «религиозное образование». В первом пункте этой Статьи закреплено право на получение религиозного образования по своему усмотрению. В пункте 5 статьи 23 указано, что религиозные организации могут устанавливать особые требования для работы священнослужителей и религиозного персонала, в том числе те или иные условия относительно их религиозного образования. Это позволяет предположить, что в контексте Закона этот термин относится к сфере профессиональной подготовки. Обозначенное указание содержится в статье про трудовые правоотношения, что подтверждает высказанное предположение. В Статье 5 содержится указание на то, что «религиозное воспитание» и «обучение религии» не следует считать образовательной деятельностью, так как они ей не являются ^[34]. С учетом законодательства об образовании можно добавить, что они не являются образованием в силу того, что оно включает не только обучение и воспитание ^[38].

В Статье 19, посвященной духовным образовательным организациям (ДОО), указано что их могут создавать только централизованные религиозные организации (ЦРО). За счет этого закреплен универсальный характер профессиональной подготовки в рамках конфессии. ДОО должны быть зарегистрированы в качестве религиозных организаций ^[34], благодаря чему они получают все соответствующие права и возможности, в том числе право осуществлять обучение религии и религиозное воспитание как внутри, так и вне образовательной деятельности. Для осуществления образовательной деятельности ДОО должны получать государственные лицензии, на основе которых они могут вести как образовательные программы, направленные на подготовку служителей и религиозного персонала в рамках религиозного образования, так и профессиональные образовательные программы по любым специальностям, соответствующим федеральным государственным образовательным стандартам (ФГОС). По программам, для которых существуют ФГОС, ДОО могут претендовать на получение государственной аккредитации. При этом выпускники ДОО, получившие, например, диплом магистра по специальности «Юриспруденция», могут не только работать по этой специальности, но и на законных основаниях занимать должности служителей и религиозного персонала ^[34].

2. Российское законодательство об образовании

Основными актами, регулирующими образовательную деятельность российских систем евангельского богословского образования на федеральном уровне, являются Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации» ^[35], Положение о лицензировании образовательной деятельности ^[23], Положение о государственной аккредитации образовательной деятельности ^[22], а также ФГОС по специальности «Теология» для программ уровня бакалавриата ^[25], магистратуры ^[26] и аспирантуры ^[24]. В данных документах содержатся как общие, так и специальные нормы, влияющие на исследуемую сферу. К евангельским системам применимы все те же нормы, что и к другим негосударственным образовательным организациям высшего образования, однако за счет специальных норм существует и ряд заметных отличий. Все эти нормы появлялись в законодательстве постепенно, начиная со времени распада СССР. Основной вклад в развитие государственного регулирования программ подготовки служителей и религиозного персонала внесли представители православного образования, которое является в России одной из наиболее крупных частных образовательных систем ^[33]. Во многом благодаря их усилиям и возникли специальные нормы, регулирующие данную профессиональную сферу со стороны органов государственной власти ^[2].

Большинство специальных норм, применимых к системам евангельского богословского образования, содержится в Статье 87 Федерального Закона «Об образовании» ^[35]. Уже в названии этой статьи зафиксировано различие между «теологическим» и «религиозным» образованием. Программами в области «теологии» в Законе названы те образовательные программы, которые реализуются в соответствии с ФГОС и могут иметь государственную аккредитацию. Такие программы и их компоненты должны проходить экспертизу и утверждение в соответствующей ЦРО на предмет соответствия ее вероучению, культурным и историческим традициям. Более того, «теологические» дисциплины могут вести только преподаватели, рекомендованные той же ЦРО, которая также ответственна за учебно-методическое обеспечение. Термином «религиозное образование» в Законе обозначены и «религиозный компонент», который может включаться в любые образовательные программы, и непосредственно программы, направленные на подготовку служителей и религиозного персонала – богословское образование ^[35]. По сути это фиксирует разницу между «теологией» и «богословием» по признаку степени свободы от государственного регулирования соответствующих образовательных программ, несмотря на то, что второе слово фактически является калькой с первого.

В тексте указанного Федерального Закона термин «богословие» появляется в статьях 91 и 92, посвященных соответственно вопросам государственного лицензирования и аккредитации образовательной деятельности. В них указано, что при проведении соответствующих процедур по отношению к ДОО должны учитываться «богословские степени» и «богословские звания», подтверждающие квалификационный уровень преподавателей ^[35]. Фактически текст Закона ограниченно приравнивает «богословские степени» к государственным «ученым степеням», а «богословские звания» – к «ученым званиям». В Положении о лицензировании указано, что богословские степени и звания могут быть получены в результате присуждения, присвоения, признания или подтверждения в соответствии с установлениями ЦРО, зарегистрированной на территории России ^[23]. Упомянутое ограничение распространяется на применение богословских степеней при подтверждении соответствия образовательному цензу ^[22]. Обладатели ученой степени кандидата или доктора теологии, полученной в рамках системы государственной научной аттестации, могут преподавать на любых образовательных программах. В отличие от них, обладатели богословской степени, например, доктора богословия, могут преподавать только в ДОО или в рамках религиозного компонента образовательных программ других организаций.

Стоит отметить, что в непосредственной практике образовательной деятельности дисциплинарные границы, зафиксированные нормативным способом, могут быть вполне проницаемы за счет волевых решений руководителей образовательных организаций ^[43]. Примерами этого могут служить совместные программы, организуемые светскими университетами и религиозными организациями. Так, например, Кафедра государственно-конфессиональных отношений РАНХиГС ^[11] вместе c Российским объединенным Союзом христиан веры евангельской (пятидесятников) регулярно осуществляют обучение по программам переподготовки и повышения квалификации служителей РОСХВЕ(п) ^[27]. Преподавательский состав, привлекаемый для осуществления этих программ, включает обладателей богословского образования. Также можно упомянуть и сетевой образовательный проект НИУ ВШЭ и ОЦАД ^[28], реализуемый в соответствии с ФГОС ВО. В рамках этого проекта на совместной магистерской программе, посвященной правовому регулированию деятельности религиозных объединений, в качестве преподавателей выступают в том числе обладатели богословских степеней ^[13]. Это обстоятельство не становится препятствием к получению выпускниками дипломов магистра по специальности 40.04.01 «Юриспруденция», выданных НИУ ВШЭ. Аналогичные примеры существуют и на других уровнях программ в различных частных и государственных образовательных организациях.

Несмотря на наличие различных возможностей для разработки и реализации образовательных программ, в действующих российских нормативных и правовых актах существует и множество ограничений. При разработке программ по специальности «Теология» в соответствии со ФГОС ВО выбор планируемых видов профессиональной деятельности выпускников ограничен относительно небольшим списком. В числе доступных вариантов научно-исследовательская, учебно-воспитательная, просветительская, социально-практическая, экспертно-консультативная, представительско-посредническая и организационно-управленческая деятельность. Этот перечень является общим для бакалавриата ^[25] и магистратуры ^[26], а в аспирантуре он представлен в несколько более краткой версии ^[24]. С одной стороны, введение подобных вариантов названия видов деятельности предполагает унификацию образовательных программ теологической направленности, а с другой, значительно сокращает пространство для творческой инициативы. Это, а также наличие избыточного количества всевозможных требований к реализациям программ привело к тому, что в настоящее время в России почти нет евангельских образовательных программ, получивших государственную аккредитацию в соответствии с российскими ФГОС ВО. Большинство существующих евангельских богословских программ аккредитованы в соответствующих российских ЦРО и (или) в зарубежных аккредитационных агентствах.

3. Конфессиональные нормы и правила

По времени возникновения конфессиональные нормы и правила в сфере богословского образования опережают российское законодательство об образовании, а также о свободе совести и о религиозных объединениях. Соответствующие документы можно условно разделить на две группы в связи с источником происхождения. Во-первых, это акты, разработанные и утвержденные структурными подразделениями российских евангельских ЦРО на основе соответствующего вероучения, практики служения и стратегий развития ^[8]. Большинство подобных документов применяется только духовными образовательными организациями, созданными такими ЦРО, а также в рамках образовательных программ, инициированных этими ЦРО в других организациях. Во-вторых, конфессиональные нормы зафиксированы в актах Евро-Азиатской Аккредитационной Ассоциации (ЕААА) ^[37], входящей в Международный Совет Евангельского Богословского Образования (ICETE) ^[41]. ЕААА возникла по инициативе представителей евангельских образовательных систем и объединила большинство соответствующих образовательных организаций, действующих на постсоветском пространстве. Позднее к ЕААА присоединились университеты и семинарии других странах, ведущие подготовку в том числе на русском языке. В деноминационном плане данная Ассоциация включает преимущественно баптистов, евангельских христиан и пятидесятников ^[15].

Как уже было отмечено, среди российских евангельских ЦРО наиболее обширной базой различных документов в сфере подготовки служителей и религиозного персонала религиозных организаций обладает РОСХВЕ(п). В достаточно продолжительный перечень входят Концепция образования ^[12], Образовательные стандарты ^[21], а также всевозможные положения: о Департаменте образования Союза ^[17], о профессионально-общественной аккредитации образовательных программ ^[19], об общественной аккредитации образовательных организаций ^[20], об аттестации научно-педагогических работников ^[18] и другие документы. В указанных текстах можно довольно легко проследить прямую связь богословского образования со сферой профессиональной подготовки в рамках высшего образования. Применяемая в актах терминология, многочисленные отсылки к международным и российским светским и конфессиональным нормам, нацеленность на широкое признание – все это подтверждает указанное суждение о принадлежности евангельского богословского образования. При этом там сохраняется дистанция от государственной системы образования, необходимая для поддержания независимости и евангельской идентичности. Аналогичное состояние норм можно проследить и в документах других российских ЦРО, большинство из которых довольно критически настроены к идее подчинения государственным образовательным стандартам ^[4].

В актах ЦРО, определяющих концепции развития систем евангельского богословского образования, можно выделить три основных направления. Первое из них предполагает совершенствование принципов и практик подготовки и повышения квалификации служителей на базе церковных общин. Так как большинство служений в евангельских церквях осуществляют временные волонтеры, базовые знания и навыки вполне могут быть освоены ими в рамках подобного неформального обучения в церковных общинах ^[30]. Это, однако, не может обеспечить служителей полноценной профессиональной подготовкой, поэтому в качестве второго направления возникают программы разной направленности, реализуемые совместно с образовательными организациями ^[12]. Различные евангельские ЦРО по-разному относятся к идее осуществления совместных образовательных программ со светскими организациями, однако сама возможность зафиксирована во многих конфессиональных документах. И, наконец, третье направление представлено собственно высшим богословским образованием в рамках соответствующих духовных образовательных организаций ^[12]. Приобретение профильной квалификации и регулярное повышение ее уровня вменяется в обязанности служителей в большом количестве конфессиональных актов ^[30], однако контроль за соблюдением подобного условия осуществляется далеко не везде.

Во многом схожую схему описания сферы евангельского богословского образования можно обнаружить в актах ЕААА. Основным документом, содержащим наиболее значимые конфессиональные нормы в данной сфере, являются Академические стандарты ЕААА ^[1]. В них отмечено, что начальное богословское образование исключено из области аккредитации, поскольку оно не предполагает профессиональной подготовки. В фокусе внимания Ассоциации находятся программы среднего профессионального и высшего богословского образования. Структура и содержание богословских стандартов ЕААА в целом схожа с аналогичными государственными стандартами в сфере «Теологии», что позволяет говорить о том, что ЕААА определяет границы евангельских систем внутри глобальной образовательной системы. При этом, в стандартах содержится множество указаний на конфессиональную специфику. Так, например, к образовательным организациям предъявлено требование обладать утвержденной формулировкой миссионерского заявления. От большинства преподавателей ожидается принадлежность к той или иной христианской традиции. И, наконец, в Статье 2.9 прямо указано на возможность наличия деноминационного контроля посредством Совета Попечителей, который чаще всего формально является основным руководящим органом в организациях, учрежденных ЦРО ^[1].

Важно подчеркнуть, что деноминационный контроль в богословском образовании является во многом исторически обусловленным явлением. Большинство евангельских образовательных систем возникло при поддержке церковных общин и ассоциаций, готовых инвестировать в свое стратегическое развитие ^{[42, с. 118]}. В 1990-е годы и начало 2000-х в России наблюдался активный рост интереса к богословскому образованию. Многие верующие хотели узнать больше о богословии и стать служителями. Большинство преподавателей и административных работников совмещали свою работу со служением в церковных общинах. В связи со всем этим представлялось вполне логичным отразить подобное положение дел в актах ЕААА. Соответствующие записи сохранились в документах Ассоциации вплоть до настоящего времени ^[9], однако реальная ситуация во многом изменилась. Наиболее прогрессивные образовательные организации стали привлекать студентов не только из общин-учредителей. Организационное развитие потребовало высвобождения основных работников от дополнительной общинной нагрузки. Укрупнение и усложнение образовательных систем сделало невозможным адекватное управление ими силами неквалифицированных кадров. Это обусловило фактический рост автономии образовательных систем, который пока не закреплен на нормативном уровне.

Заключение

Границы систем евангельского богословского образования отражены схожим образом как в российском законодательстве, так и в конфессиональных нормах соответствующих религиозных организаций. Данные системы в обоих случаях локализованы в сфере высшего образования наравне с другими направлениями профессиональной подготовки. При этом, однако, особое внимание уделяется вопросам согласования богословских образовательных программ с вероучением и традициями той или иной официальной конфессии. В законодательстве это зафиксировано за счет двойного подчинения евангельских образовательных систем Федеральным законам «Об образовании» и «О свободе совести и о религиозных объединениях». В конфессиональных нормах эта двойственность отмечена и в установлениях ЦРО, и в актах ЕААА, учрежденной евангельскими образовательными организациями. Подобная ситуация, с одной стороны, открывает пространство для творческой инициативы, а с другой, создает правовые коллизии и целый ряд сложностей в правоприменении. В спорных ситуациях евангельские духовные образовательные организации оказываются в заведомо слабой позиции. Фактически развитые образовательные системы тяготеют к расширению автономии, однако на нормативном уровне это пока что не находит соответствующего обеспечения.