Translate this page:
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Library
Your profile

Back to contents

Philology: scientific researches
Reference:

Homeric Borrowings in the Impress Eudocia's Poem 'Martyrdom of Saint Cyprian'

Aleksandrova Tatiana

PhD in Philology

Associate Professor of the Department of Ancient Languages and Ancient Christian Writing at Saint Tikhon's Orthodox University

127051, Russia, g. Moscow, ul. Likhov Pereulok, 6

tatianaalexandrova@yandex.ru
Other publications by this author
 

 

DOI:

10.7256/2454-0749.2018.3.27418

Received:

13-09-2018


Published:

20-09-2018


Abstract: The subject of this research is the means of working with Homeric texts that were used by the impress Eudocia in her poem 'Martyrdom of Saint Cyprian' (V century). According to the author, these means provide an insight into the principles of creative writing of not only Eudocia but all poets of the late Ancient period. Generally, Eudocia demonstrated a very good knowledge of Homeric texts and wide erudition. In terms of morphology, the poetess followed the rules of the Homeric dialect but at the same time understood the high variability of the epic langauge and sometimes broke the rules without breaking the Homeric tradition in general. Eudocia's method of versification sometimes neared the cento method that she also often sued. Using the TLG corpus search system, the author discovered over 150 examples of direct textual concurrences (in this research Alexandrova gives only some examples). The results of the research demonstrate that in Eudocia's text epic formulas could be either used in the same metric position as in the referred Homeric text, or transferred into others. In the Homeric formula, one word could be changed to another that sounded alike but had a better meaning. Thus, Homeric vocabulary can be reviewed taking into account new Christian realities. Archaization tendencies could be observed both in metrics, borrowings of Homeric syncopated forms and frequently used elisions (including those in content words). The scientific novelty of the research is caused by the fact that this is the first research devoted to Homeric borrowings used by Eudocia in her creative writing. 


Keywords:

empress Eudocia, Martyrdom of saint Cyprian, Homer, poetic language, homerism, epic formulas, archaization, Christian poetry, late ancient literature, Byzantine literature


Настоящая работа посвящена исследованию способов работы с гомеровским текстом в поэме императрицы Евдокии «О св. Киприане». Специальных исследований на эту тему в настоящее время не существует, хотя в общих обзорах, посвященных творчеству Евдокии, тема регулярно затрагивается. «Ее морфология вдохновлена Гомером, однако временами там встречаются ошибки», — писал П. Ван Дойн, акцентируя внимание на неправильностях языка Евдокии по сравнению с гомеровским [11, p. 279]. Аллюзии на Гомера указываются в статье Ю. Грин и Й. Зафира об эпиграмме Евдокии, найденной в гадарских банях [5, p. 83]. Б. Сауэрс, говоря о языке сочинений Евдокии (поэмы «О св. Киприане» и эпиграмм), употребляет термин «гомеризм», который понимает как определенную манеру говорить в отличие от явных аллюзий [10, p. 29]. Имитация гомеровской метрики у Евдокии проанализирована в статье Дж. Агости и Ф. Гоннелли, посвященной гекзаметру у позднеантичных поэтов. Авторы отмечают у Евдокии архаизирующие тенденции [2, 315]. В настоящей работе речь пойдет о конкретных случаях и видах использования Евдокией гомеровских формул и грамматических форм, а также о переосмыслении ею гомеровской лексики применительно к новому, христианскому содержанию. Поиск текстуальных совпадений производился автором при помощи поисковой системы TLG (URL: http://stephanus.tlg.uci.edu, даты обращения 15–17.05.2018).

В основе творчества позднеантичных поэтов лежало следование традиции, апелляция к опыту прошлого. Античное образование руководствовалось принципом подражательности [3, p. 106] и базировалось прежде всего на изучении Гомера. Работа с гомеровским текстом проходила на разных уровнях: чтение с правильной просодией, разбор литературных приемов, изучение грамматики, этимологии, фразеологии, прозаические парафразы и т.п. [3, p. 185] В итоге человек, прошедший полный курс обучения, достаточно хорошо знал гомеровские поэмы для того, чтобы вполне свободно цитировать их и вспоминать к случаю. Это знание было своего рода культурным кодом и отличало образованного человека от необразованного. Та же ситуация сохранялась и в христианской империи, поскольку христиане проходили ту же выучку, что и язычники. Отношение к Гомеру было в высшей степени благоговейным. Для философов он был носителем высшей правды [8, p. 16; 169]; его текст деконтекстуализировался и истолковывался аллегорически, вне связи с сюжетом (как, например, в сочинении Порфирия «О пещере нимф»). Что же касается античных поэтов, то для них гомеровские поэмы служили непреходящим эталоном и в то же время арсеналом поэтического, готовых эпических формул и литературных приемов.

Именно такое отношение к Гомеру: как к образцу для подражания, как к пророку, причастному высшей истине, и как к ресурсу для пополнения собственного поэтического словаря демонстрирует в своей поэзии и поэтесса V в. н.э. императрица Евдокия, писавшая гекзаметром на христианские темы и составившая их гомеровских стихов центон, повествующий о пришествии в мир Христа. Хорошее знание гомеровского текста позволяло Евдокии свободно комбинировать гомеровские формулы и в целом ориентироваться на гомеровскую морфологию. Несмотря на достаточно свободное отношение Евдокии к классическим правилам стихосложения, Гомеру она следует порой более верно, чем александрийским образцам, на которые преимущественно ориентировалась поэзия ее эпохи. Заимствования из Гомера составляют основу поэтического лексикона Евдокии, а прямых текстуальных совпадений с Гомером в сравнительно небольшой поэме «О св. Киприане» (в дошедших до нас двух частях из трех — около 800 стихов) нам удалось найти около полутора сотен (в статье приводятся лишь некоторые типичные примеры).

При этом возможны следующие варианты

Евдокия может поставить заимствованную у Гомера формулу в той же позиции, что и у него, причем в ряде случаев получается практически центонный текст:

«О св. Киприане»

Гомер

πάντες δἐκ θαλάμων σὺν τεύχεσιν ἐσσεύοντο(Eudoc. Cypr. 1, 6)

«Все из чертогов с оружием устремились»

νύμφας δἐκ θαλάμων δαΐδων ὕπο λαμπομενάων Hom. Il. 18, 492.

«… невест из чертогов при свете факелов»

ἐκ δὲ φυλακτῆρες σὺν τεύχεσιν ἐσσεύοντο Hom. Il. 9, 80

«стражи с оружием устремились»

δαἶψα Χριστοῦ κρατερὴν σφρηγῖδα τέλεσσε (Eudoc. Cypr. 1, 10)

«Она же быстро наложила сильную Христову печать» (т.е.осенила себя крестным знамением)

δαἶψα τρί’ ἄλεισα κατακρύψασ’ ὑπὸ κόλπῳ (Od. 15, 469)

«Она же быстро три сосуда спрятав за пазухой…»

καρπὸν ἀεικέλιον μερόπων γένει εἵνεκἐμεῖο (Eudoc. Cypr.1, 41)

«Скудный плод роду смертных из-за меня»

σός τε πατὴρ ἀγαθὸς καὶ ἀδελφεὸς εἵνεκἐμεῖο (Hom. Il. 23, 608)

«И твой добрый отец, и брат из-за меня…»

αἰνὰ πιεζομένας εἴσω ζόφου ἠερόεντος(Eudoc. Cypr. 2, 103)

«…Претерпевающих страшное в туманном сумраке»

αὖτις ἀναστήσονται ὑπὸ ζόφου ἠερόεντος (Hom. Il. 21, 56)

«Снова они восстанут из туманного сумрака»

ὅρκοι δ’ ὅσσοι ἔασιν ἀληθέες ἠδὲ καὶ οὐκί (Eudoc. Cypr. 2, 75)

«И клятвы, какие есть, истинные, или нет»

ἢ ἐτεὸν Κάλχας μαντεύεται ἦε καὶ οὐκί (Hom. Il. 2, 300)

«Истинное ли пророчествует Калхас, или нет».

Она может также переставить гомеровскую формулу в другую метрическую позицию:

«О св. Киприане»

Гомер

πρός ῥα βίην ἐθέλεσκεν ἀγαυὴν παῖδα μιῆναι (Eudoc. Cypr. 1, 4)

«хотел силой обесчестить чистую деву»

βωμοῦ ὑπαΐξας πρός ῥα πλατάνιστον ὄρουσεν (Hom. Il. 2, 310)

«выполз из-под алтаря и устремился на платан»

αἵματι γαῖαν ἔδευσα· ἀκανθώδη δ’ ἀναθάλλει (Eudoc. Cypr. 1, 40)

«Я полил кровью землю. И возрастает терние»

παῖδες δ’ ὀρφανικοί· ὃ δέ θ’αἵματι γαῖαν ἐρεύθων (Hom. Il. 11, 394)

«дети сироты, а сам он, обагряя кровью землю…»

εἰδεχθὴς δ’ ἀπάμειπτο· „ὀμοσσάμενος μέγαν ὅρκον (Eudoc. Cypr. 1, 205)

«А ненавистник ответил: “Поклявшись великой клятвой…”»

ἀλλ’ ὄμοσεν μέγαν ὅρκον, ἔπειτα δὲ πολλὸν ἀάσθη (Hom. Il. 19,113)

«Но поклялся великой клятвой, потом же был горько обманут»

αἷς δόκεεν πάντα μὲν ἐπισκεπάειν, ἀτὰρ οὔ τι (Eudoc. Cypr. 2, 153)

«Которыми оно хотело покрыть все, но совсем ничего [не могло]»

ἀνδρὶ μαχήσασθαι· ἀτὰρ οὔ τί μοι ἐνθάδε τοῖον (Hom. Il. 5, 483)

«С мужем сразиться, однако здесь мне ничего такого…»

ἦν δ’ αὖ μευ μέσατον καὶ ἀντιβίων μέγα νεῖκος (Eudoc. Cypr. 2, 337)

«Между мной и врагами был великий раздор»

αἰδῶ καὶ νέμεσιν· δὴ γὰρ μέγα νεῖκος ὄρωρεν (Hom. Il. 13, 122)

«…стыд и возмездие; ведь великий раздор начался»

Нередко обнаруживаются совпадения одновременно с Гомером и с каким-то более поздним автором, например, Аполлонием Родосским, Оппианом или Григорием Богословом [1, с. 312]. В этих случаях особенно заметно единство метода античных поэтов: все они так или иначе прибегают к помощи Гомера. При наличии таких текстуальных совпадений (особенно в одной и той же метрической позиции) естественнее предположить, что все поэты заимствовали у Гомера, поскольку это был главный и, несомненно, всем знакомый источник.

При этом не исключено, что, переставляя формулу в иную метрическую позицию, Евдокия следует кому-то из предшественников:

«О св. Киприане»

Гомер и другие поэты

ἔννεπέ μοι τεὰ ἔργα, ὅπως φρεσὶ θάρρος ἔχοιμι (Eudoc. Cypr. 1, 30)

«Скажи мне о твоих делах, чтобы я был уверен»

Ἄνδρα μοι ἔννεπε, Μοῦσα, πολύτροπον, ὃς μάλα πολλὰ (Hom. Od. 1, 1)

«Скажи мне, Муза, о многоопытном муже, который очень много…»

Ἔννεπέ μοι κἀκεῖνα, πολύθροε Μοῦσα λιγεῖα (Opp. Cyneg. 3, 461)

«Скажи мне и об этом, звучная, звонкоголосая Муза»

В приведенном примере видно, что Евдокия следует скорее Оппиану, нежели Гомеру, видно также, что и Оппиан руководствуется в работе тем же методом.

Бывает, что поэтесса по какой-то причине использует вариацию гомеровской формулы:

ἠδ’ ἄρα τῶν φιλίην, αὐλὰς βρώμην τε πόσιν τε (Eudoc. Cypr. 2, 189)

«А также их дружбу, покои, пищу и питье»

γρηῒ σὺν ἀμφιπόλῳ, ἥ οἱ βρῶσίν τε πόσιν τε (Hom. Od., 1, 191)

«Вместе со старухой служанкой, которая [подала] ему пищу и питье»

Иногда Евдокия заменяет неподходящее ей по смыслу слово гомеровской формулы на другое, аналогичное по грамматической форме и сходное по звучанию.

οὐ δεδαὼς Χριστοῦ κρατερὸν μένος ἀκαμάτοιο (Eudoc. Cypr. 1, 21)

«Не боясь мощной силы неутомимого Христа»

Ἕκτορος ὄρσωμεν κρατερὸν μένος ἱπποδάμοιο (Hom. Il. 7, 38)

«Возвысим мощную силу укротителя коней Гектора»

Замена, возможно, взята из Гесиода:

οὐκ ἐδίδου μελίῃσι πυρὸς μένος ἀκαμάτοιο (Hesiod. Theog. 563)

«Не давал пеплу силы неутомимого огня»

ἐκ Σκυθέων δ’ οἰωνοὺς σήματάτἠχήεντα (Eudoc. Cypr. 2, 65)

«А от скифов — хищных птиц и звучащие знамения»

χαλκοῦ τε στεροπὴν κατὰ δώματα ἠχήεντα (Hom. Od. 4, 72)

«И гром меди по гулким домам»

Евдокия достаточно хорошо знает морфологию гомеровского диалекта, знает правила и исключения из правил. Так, используя синкопированные формы, которых обычно избегали поэты имперской эпохи, она старается заимствовать их у Гомера:

ἀνστς προύπεμψεν, θάμβος δ’ ὁρόωσι παρέσχεν (Eudoc. Cypr. 2, 229)

«Встав, он устремился вперед, и всех зрителей объяло удивление»

ἀνστς Ἀργείοισι φιλοπτολέμοισι μετηύδα (Hom. Il. 19, 269)

«Встав, он заговорил с любобранными аргивянами»

ἀλλὰ τόσον κεν ὄφιν μούνη ποσὶ κάββαλε κούρη (Eudoc. Cypr. 2, 286)

«Но такого змея одна дева попрала ногами»

πὰρ δὲ Διὸς βωμῷ περικαλλέϊ κάββαλε νεβρόν (Hom. Il. 8, 249)

«Возле прекрасного алтаря Зевса бросил оленя»

Иногда Евдокия употребляет крайне редкие гомеровские формы — например, единожды встречающуюся в Гомера (Hom. Il. 7, 212) и считаные разы — в последующей литературе форму προσώπασι (Eudoc. Cypr. 2, 261).

Позднеантичные поэты, претендовавшие на изысканность, старались избегать элизии, особенно в знаменательных частях речи. Евдокия, напротив, прибегает к ней очень часто, нередко заимствуя гомеровские формы.

καρπὸν ἀεικέλιον μερόπων γένει εἵνεκἐμεῖο(Eudoc. Cypr. 1, 45)

«Скудный плод роду смертных из-за меня»

σός τε πατὴρ ἀγαθὸς καὶ ἀδελφεὸς εἵνεκἐμεῖο Hom. (Il. 23, 608)

«Твой добрый отец и брат из-за меня»

εἴπἄγε μοι· κρείσσων γὰρ ὑπάρχει σεῖο μάλ’ αὐτός (Eudoc. Cypr. 1, 195)

«Скажи-ка мне. Ибо он намного сильнее тебя»

εἴπἄγε μοι καὶ τόνδε φίλον τέκος ὅς τις ὅδ’ ἐστί (Hom. Il. 3, 192)

«Скажи-ка мне, милое дитя, кто это такой»

στέμματἔχων πλοχμοῖσιν ἀρηρότα καὶ λιθάδεσσιν (Eudoc. Cypr. 2, 235)

«На кудрях нося венец, украшенный камнями»

στέμματἔχων ἐν χερσὶν ἑκηβόλου Ἀπόλλωνος (Hom. Il.1, 14)

«В руках неся венец стреловержца Аполлона»

πολλὰμάλ, οὐ δέ τι τῶνδε παροίτερον ἤνυσεν ἔργον. (Eudoc. Cypr. 2, 325)

«Очень много, но ничего из этого не смог сделать»

πολλὰμάλ, ὅσσ’ οὔ πώ τις ἑῇ ἐπέδωκε θυγατρί (Hom. Il. 9, 148)

«Очень много [приданого], сколько никто не давал своей дочери»

Евдокия также отдает себе отчет в вариативности форм гомеровского диалекта: что у Гомера могут употребляться, например, формы γῆ, γαῖα, αἶα, γαίη («земля»); τέσσαρες и πίσυρες («четыре»); μιν и αὐτόν («его») (множество образцов подобной вариативности можно найти в любой грамматике гомеровского диалекта, например, грамматике Монро [9]). Эти и другие формы использует и Евдокия, а порой сочиняет никогда не существовавшие ложноэпические формы, похожие на гомеровские, но у Гомера не зафиксированные.

Весьма интересно переосмысление Евдокией гомеровской лексики и приписывание словам новых христианских значений. Так, христианскому Богу усваивается гомеровский эпитет ἄναξ («вождь») — Eudoc. Cypr. 1, 2 1, 52 и др. Для обозначения христианского священника используется как нейтральное ἱερεύς, так и маркированно-эпическая форма ἱρεύς, а также слово ἀρητήρ («жрец, служитель») — Eudoc. Cypr. 1, 200; 1, 330. Диавол может называться μῶμος («насмешник») — Eudoc. Cypr. 1, 84. Слово θῶκος («трон») может обозначать епископскую кафедру — Eudoc. Cypr. 1, 306. Слово μέγαρον, «чертог», обозначает христианский храм — Eudoc. Cypr. 1, 257; 1, 281. Интересно переосмысления слова σκόλοψ. У Гомера оно означает «кол», «жердь», у Евдокии же становится «крестом», «древом крестным» — Eudoc. Cypr. 1, 47; 1, 77, однако это не есть ее собственное изобретение: в таком значении это слово присутствует у Дидима Слепца (Fr. in Ps. 270, 5) — можно предположить, что Евдокии известно его сочинение. Однако в других случаях она предпочитает брать слова непосредственно из христианской литературы (таково, например, слово νυμφών, встречающееся и в Новом Завете — Мф. 9, 15, и у Григория Богослова Greg. Naz. Carm. 502, 6).

Вывод состоит в том, что способы работы Евдокии (и не только ее одной) с гомеровским текстом многообразны. Это может быть прямое заимствование эпических формул в той же метрической позиции, что у Гомера или с переносом в иную метрическую позицию; частичная модификация самих формул, последовательное использование гомеровской морфологии с учетом ее вариативности, употребление гомеровской лексики в исконном значении или с приписыванием нового смысла в соответствии с потребностью изображать новые реалии. В целом создается впечатление, что в стиле Евдокия равно ориентируется на гомеровскую архаику и эклектическую неупорядоченность христианской поэзии, которая для нее столь же полноправна, как и гомеровская традиция [1, 327].

Сокращения:

Eudoc. Cypr. — Eudocia Augusta. Martyrium sancti Cypriani [4].

Fr. in Ps. — Didymus Caecus. Fragmenta in Psalmos.

Greg. Naz. Carm. — Gregorius Nazianzenus, Carmina.

Hesiod. Theog. — Hesiodes. Theogonia.

Hom. Il. — Homerus. Ilias [6].

Hom. Od. — Homerus. Odyssea [7].

Opp. Cyneg. — Oppianus. Cynegetica.

References
1. Aleksandrova T.L. (2018). Vizantiiskaya imperatritsa Afinaida-Evdokiya: zhizn' i tvorchestvo v kontekste epokhi pravleniya imperatora Feodosiya II. — Sankt-Peterburg: Aleteiya. 416 s.
2. Agosti Gi. Gonnelli F. (1995). Materiali per la storia del esametro nei poeti christiani greci // Struttura e storia del esametro greco / ed. M. Fantuzzi, R. Pretagostini. Vol. 1. Roma. P. 289–434.
3. Cribiore R. (2001). Gymnastics of the mind. Greek education in Hellenistic and Roman Egypt. Princeton — Oxford: Princeton University Press. 270 r.
4. Eudociae Augustae, Procli Lycii, Claudiani carminum graecorum reliquiae / Ed. A. Ludwich (1897). Leipzig: W.G Teubner. P. 5–114.
5. Green J., Tsafir Y. (1982) Greek inscriptions from Hammat Gader // Israel Exploration Journal, 32. P. 77–96.
6. Homeri Ilias (1931) / ed. T.W. Allen. Vol. 2–3. Oxford: Clarendon Press. 356+370 p.
7. Homeri Odyssea (1962) / ed. P. von der Mühll. — Basel: Helbing & Lichtenhahn. 432 p.
8. Lamberton R. (1989). Homer the Theologian. Neoplatonist Allegorical Reading and the Growth of Epic Tradition. Berkley — Los Angeles —London: University of California. — 361 p.
9. Monro D. B. A (1891). Grammar of the Homeric dialect. Oxford. 436 p.
10. Sowers B. (2008). Eudocia: The Making of a homeric christian. Cincinnati: University of Cincinnati. — 313 p.
11. Van Deun P. (1993). The poetical writings of the empress Eudocia. An evaluation / ed. J. den Boeft, A. Hilhorst // Early Christian Poetry. A Collection of Essays. Leiden, (Vigiliae Christianae Suppl. 22). P. 273–282.