The problem of political marginality in the context of deformation of tolerance

Garshin Nikolai Aleksandrovich Post-graduate student, the department of History of Philosophy, Voronezh State University 394006, Russia, Voronezhskaya oblast', g. Voronezh, ul. Universitetskaya Ploshchad', 1 garshnick@mail.ru Other publications by this author

Маргинальность как объект изучения социальных наук начинает проявлять себя в новейшее время. Взаимопроникновение культур, обусловленное ускорением и усложнением коммуникаций, глобализацией, развитием транспортных систем и многими другими факторами, вызвало стремление выделяться из традиционного уклада, впитывать достижения других культур, следовать некоему «иному» стилю, поведению. Такое следование приводило к тому, что человек оказывался как бы на границе двух культур, двух миров – и оказывался, таким образом, в положении маргинала – человека на стыке социальных групп, на стыке культур. Важную особенность маргинального поведения отмечают Л.Л. Шпак и Е.В. Головацкий: «Маргинальное поведение предусматривает использование новых форм предметно-вещных отношений и межличностных контактов, укорачивающих социальные дистанции в системе отношений участников взаимодействия. Например, следуя подходу Э. Канетти, люди в массовом обществе вынуждены значительно быстрее преодолевать «страх касания» друг друга, один из самых значительных стрессов современного переходного общества. Традиционные представления об иерархическом распределении участников социально-политического взаимодействия забываются» ^[1]. С течением времени тема маргинальности все больше и больше развивалась и расширялась, что и привело к выделению различных ее специфических типов и их особенностей.

Политическая маргинальность начинает восприниматься как объект философских и политологических исследований с конца XIX в., когда идеологии начинают приобретать все большее значение, оказывая весомое влияние как на саму общественно-политическую жизнь, так и на социальную стратификацию общества. Принадлежность к той или иной идеологической системе надолго стала одним из главных «идентификаторов» человека наряду с уровнем дохода, профессией, образованием. Тем не менее уже в те времена начали появляться социальные группы, не вписывающиеся в достаточно жесткую идеологическую систему координат, оказываясь как бы «между» классическими идеологиями и вне политических партий и движений, их поддерживающих и в какой-то степени олицетворяющих ту или иную идеологию в конкретной стране. Подобное промежуточное, неустойчивое положение вкупе с политической активностью можно выделить в качестве ключевых характеристик исторически первых политических маргиналов. Следует отметить, что долгое время политическая маргинальность не выделялась в качестве самостоятельного объекта исследований, оставаясь в лоне комплексных исследований социальной маргинальности. Однако современный мир, на наш взгляд, требует выделения политической маргинальности в качестве самостоятельной категории. Кризис идеологии и идентичности как категорий, во многом определявших видение человеком социального мира, привел к тому, что социум, политические ориентации, как и сама личность, стали «осколочными», а не комплексными явлениями. Кроме того, кризис классических идеологий привел к тому, что принципиальные различия между консерватизмом, социализмом и либерализмом были практически стерты, национализм же крайне сложно согласуется с современными правовыми системами, созданными в эпоху космополитизма. Эти и многие другие факторы ^[2] привели к тому, что сложилась ситуация, называемая некоторыми философами (Жижек, Шварцмантель) постидеологией. Несмотря на то, что существование и степень самостоятельности данного феномена вызывают дискуссии (в частности, существование самостоятельного феномена не признают такие философы, как Иноземцев и Фриден), мы не можем отрицать снижения влияния и роли идеологии в политической жизни. В таких социальных условиях складывается крайне «мозаичная» картина идеологических взглядов и учений, образуется масса лакун, где и развиваются маргинальные теории и учения.

Однако следует обратить внимание на то, как именно происходит не столько формирование воззрений, называемых и признаваемых «маргинальными», сколько причины, почему те или иные взгляды признаются таковыми. На наш взгляд, ключевую роль в данном процессе играют установленные и принятые в обществе границы толерантности. Иными словами, необходимо понять, до какой степени теория имеет право отличаться от принятых норм и классификаций, чтобы не быть признанной маргинальной, а ее адепты – своего рода изгоями. Также часто значимую роль при оценке социальной теории или программы партии обществом оказывает личность ее автора, его поведение, привычки – словом, все то, что так или иначе определяет отражение ее носителей в общественной психологии. Эпатажные лидеры воспринимаются обществом порой с интересом, порой с осторожностью, но всегда как нечто ненормальное – понимаемое как отличное от нормы. Таким образом, маргинальность политических учений зачастую не в их содержании, а в предписывании такого статуса обществом или властью по отношению к избранным теориям и партиям. В разное время и в различных обществах маргиналами оказывались приверженцы различных политических идей: неоконсерваторы, крайние либералы, социалисты, сторонники космополитизма и интернационализма. Следовательно, маргинальность содержится не в самих идеях определенных политических кругов, а в их оценке когнитариатом и политическими элитами.

Помимо этого, особую важность с конца XX в. приобретает оценка политических теорий в элитах СМИ – еще одном нарождающемся и малоизученном феномене. Традиционно СМИ в элитологии не выделялись в отдельную категорию, однако с наращиванием влияния медиа на общественно-политическую жизнь отдельные исследователи выделяют элиты СМИ как особую группу среди элит наряду с экономической, политической, культурной и другими. Сегодня зачастую именно искаженное, нелицеприятное отношение элит СМИ к тем или иным взглядам формирует интолерантное отношение к их представителям, когда СМИ выставляют тех в невыгодном свете, публикуют клеветнические материалы, да и просто некомплиментарно высказываются о них. Как отмечал Н. Луман, «Все, что мы знаем о нашем обществе и даже о мире, в котором живем, мы узнаем через массмедиа. Это относится не только к знанию общества и истории, но и к знанию природы» ^{[3, c. 9]}. Неслучайно именно слово «постправда» стало словом года по версии Оксфордского словаря в 2016 г. Для политической сферы реальность медиа явялется особо значимой, ведь именно благодаря медиа субъекты политики могут активно воздействовать на электорат. Как пишет Карим Либхарт: «Через СМИ идентичность политика конструируют как идентичность человека с характером, которая олицетворяет не только определенную партию, идеологию или тему, так и определенный жизненный стиль» ^{[4, c. 95]}. Зачастую созданием некого особо, романтичного, или напротив, воинственного жизненного стиля политические маргиналы и пользуются для привлечения электората на свою сторону. Как правило, рядовых граждан редко интересуют политические идеи, проекты, взгляды. Их интересует нечто яркое, необычное, фигура лидера и его поступки, его некий психологический портрет. Однако перегруженность СМИ, изобилие информации в медиа, способно вызвать проблемы о которых м поговорим ниже.

Многообразие источников информации вкупе с изобилием разнообразных учений и идей, не ставших полноценной заменой уходящим классическим идеологиям (которые, также утрачивая позиции, по-прежнему во многих странах играют важную роль), привело к тому, что в разряд маргинальных идей наряду с реально деструктивными и социально опасными попадают и идеи, неугодные политическим, экономическим или иным элитам, либо просто не вызывающие общественного интереса, но при этом являющиеся экстравагантными и не поддающимися классификации. Для многих политических движений погоня за привлечением к себе внимания, стремление выделиться – словом, все то, что сегодня называется «хайпом», оборачивается обвинениями в маргинальности со стороны политической власти или гражданского общества. Классификация политических партий и учений, попавших в разряд маргинальных, представляет собой важную научную и практическую проблему: ведь политические идеи пользуются поддержкой определенных слоев населения, представляющих их во властных структурах. Следовательно, важно различать асоциальные, деструктивные политические взгляды и те взгляды, которые просто не вписываются в привычную систему координат или неугодны конкретной власти. Приведем пример для наглядности. Так, к первым учениям мы можем отнести, в частности, НБП (Национал-большевистскую партию, запрещенную в России с 2007 года), которая распространяла интолерантные, экстремистские взгляды, за что и была запрещена. Иное дело – запрет в разные времена большевистских, социал-демократических, либеральных партий, которые лишь по воле власть имущих оказывались в положении маргинальных и выставлялись СМИ именно в таком качестве, при этом по-прежнему обладая внушительной электоральной поддержкой. Преднамеренная маргинализация со стороны властей таких партий, опорочивание их репутаций приводило к тому, что многочисленные социальные группы не могли быть так или иначе представлены во власти, а то и вовсе становились изгоями или жертвами репрессий. Исходя из этого, можно сделать вывод, что установление разумных границ толерантности по отношению к неклассическим политическим идеологиям и взглядам является одной из ключевых задач в современной политической жизни.

Однако установление таких границ, а впоследствии следование и соблюдение таких границ, как властями, так и творцами политических идей: политиками, философами, идеологами – представляет собой непростую задачу и серьезный труд. Поскольку сила правил – в их консервативности, то есть прохождении процедуры хабитуализации, опривычнивания тех или иных норм, то данные границы должны быть установлены на некий достаточно долгосрочный период времени. Однако в таком контексте может сложиться ситуация, когда границы будет устанавливать одна избранная власть, а следовать им должна будет совсем другая, пришедшая в ходе новой избирательной кампании. Это требует наличия определенных демократических и политических традиций в стране, гармоничного взаимодействия системы права и власти. И эти традиции, в свою очередь, нуждаются в определенном «вызревании», они не могут появиться в один момент. Для этого необходима слаженная работа целого комплекса социальных институтов: науки, образования, массмедиа, структур гражданского общества и многих других.

Чем же опасен неверный выбор при установлении границ толерантности по отношению к неклассическим, могущим являться маргинальными политическим идеям? На наш взгляд, чрезмерно широкие границы толерантности допускают деятельность агрессивных, экстремистских партий, что способно дестабилизировать ситуацию в обществе, вызвать рост насилия, призывы к радикализму – словом, ухудшить социально-культурные условия существования людей. На примере сегодняшней Европы мы видим, что чрезмерно широкие границы толерантности вредят в первую очередь тем, кто их и установил. В определенном смысле подобную ситуацию мы можем назвать «отчуждением толерантности» – ситуацию, в рамках которой терпимое отношение, ориентированное на диалог и сотрудничество с Другим, оборачивается против тех, кто стремится быть толерантным. Таким образом, субъекты толерантности испытывают притеснения, утрачивают (полностью или частично) возможность реализации личных, политических и иных прав, что, безусловно, не способствует общественному прогрессу и гармонизации социальных отношений. Напротив, молодежь как социальная группа, находящаяся в процессе выбора ценностно-смысловых установок, видя притеснения толерантных граждан, стремится (сознательно или нет) к интолерантному отношению, к созданию агрессивно ориентированных групповых идентичностей. Примерами таковых являются, в частности, как националистические, экстремистские общественные движения, которые могут участвовать в политической жизни или иметь желание попасть во власть, так и неполитические социальные общности и группы, каковыми, к примеру, являются футбольные фанатские группировки, известные своими радикальными ценностями. Исходя из вышеуказанного, мы видим, что чрезмерно широкие границы толерантности приводят к обратному эффекту и в конечном счете деформируют толерантность. Проблема деформации толерантности крайне актуальна сегодня, заслуживает отдельного обсуждения, однако мы можем кратко отметить, что именно чрезмерно широкое, зачастую неоправданное толерантное отношение к деструктивному поведению во многом и определило современный кризис толерантности.

Обратная ситуация (при которой толерантность «заковывается» в чрезмерно узкие границы) также чревата негативными социальными и политическими последствиями. Невозможность оппозиционных и малых групп реализовать свои политические амбиции, высказать свои точки зрения приводит к тому, что данные субъекты негативно оценивают существующий порядок в обществе, радикализируются, что, как мы отмечали выше, не может быть конструктивным явлением. Кроме того, признание новых политических программ «маргинальными» приводит к застою в общественной жизни, утрате гибкости и способности оперативно реагировать на новые вызовы всей политической системы. Это обусловлено тем, что, как правило, новые политические партии и движения возникают как ответ на новые и актуальные вызовы. Следовательно, маркируя какие-либо учения как маргинальные, власть и общество теряют и альтернативные способы решения проблем, которые, несмотря на свою некую «экзотичность», необычность могут быть максимально эффективны в конкретных социокультурных обстоятельствах.

Исходя из вышесказанного, мы можем сделать следующие выводы. Политическая маргинальность является сложным и многомерным явлением, которое выделилось из структуры маргинальности как таковой. Данный феномен требует подробного анализа и тесно связан с такой ценностью, как толерантность. Для гармоничного развития общества необходимым условием является, с одной стороны, противостояние подлинно маргинальным политическим течениям, особенно характеризующимся уклоном в радикализм и ксенофобию, но с другой стороны – допуск в политическую жизнь необычных, неклассических учений и политических партий, ориентированных на конструктивный диалог, на представление интересов меньшинств и социальных групп. Именно эти критерии наряду с соответствием правовой системы конкретного государства и должны лечь в основу анализа новых политических движений и партий как властью, так и гражданским обществом, которые в подобных вопросах, безусловно, должны действовать сообща. Ведь политическая маргинальность в ходе развития субъекта политики может быть преодолена, что мы видим на примере Ле Пен, Берлускони, Фортейн ^[4]. В таком случае бывшие маргиналы способны стать по-настоящему прогрессивными и видными деятелями национальной и мировой политики, служить примером развития подлинной демократии и успешно представлять интересы своего электората и страны в целом.