International political legal mechanism of switching to the models of rational consumption and production: new framework for technology transfer

Shugurov Mark Vladimirovich ORCID: 0000-0003-3604-3961 Doctor of Philosophy Professor of the Department of Philosophy, Saratov State Law Academy 410028, Russia, Saratov, Volskaya str., 1 shugurovs@mail.ru Other publications by this author

Введение

Как известно, важную роль в обеспечении перехода к устойчивому развитию, предполагающему согласованность трех измерений развития – экономического, экологического и социального – и достижения его целей, имеют соответствующие научно-технические средства (знания, технологии, ноу-хау, передовые методы и т.д.), которые часто в собирательном значении именуются технологиями. Их разработка и передача для последующего использования представляют собой предмет самостоятельных, но взаимосвязанных политических обязательств, закрепленных в международных программно-стратегических документах в сфере устойчивого развития, начиная с Повестки дня на XXI век ^[1]. В данном перечне обязательства по передаче технологий, особенно в развивающиеся и наименее развитые страны, имеют ключевую роль, так как их осуществление направлено на решение проблемы глобального технологического разрыва, которая затрудняет и делает даже невозможным переход к устойчивому развитию в мировом масштабе. Поэтому далеко не случайно, что Повестка дня на XXI век включила в себя гл. 34 «Передача экологически чистых технологий».

Глобальные политические обязательства оказывают стимулирующее воздействие на выполнение международно-правовых обязательств в сфере международного инновационного и научно-технического сотрудничества (далее – МИНТС) в интересах устойчивого развития в целом и передачи технологий в частности, предусмотренных преимущественно в многосторонних природоохранных соглашениях (MEAs), играющих, по оценке экспертов, ключевую роль в достижении целей устойчивого развития ^[2]. Отсюда – повышенный интерес юристов международников к глобальной стратегии устойчивого развития и соответствующим политических документам [3 – 6], которые, кстати говоря, упоминаются в преамбулах международных договоров для уточнения целей конвенционных актов.

Зачастую политические обязательства характеризуются большей детализированностью и по своему объему превосходят обязательства международно-правовые, но при этом в программно-стратегических документах по устойчивому развитию подчеркивается приоритет международно-правового регулирования МИНТС, в том числе международной передачи технологий, в интересах устойчивого развития.

В контексте сказанного следует обратить внимание на то, что важную вспомогательную роль в выполнении международно-правовых обязательств по передаче технологий играют как конвенционные, так и неконвенционные механизмы. К первым относятся специальные институциональные структуры, созданные в рамках тех или иных конвенций (например, вспомогательные органы по научно-техническим вопросам в рамках Конвенции ООН по биоразнообразию, Конвенции ООН по борьбе с опустыниванием, Рамочной конвенции ООН по изменению климата и т.д.; Механизм по климатическим технологиям; конвенционные центры по передаче технологий в сфере рационального оборота опасных химических веществ и отходов и др.). К числу неконвенционных институциональных структур относится Механизм ООН по содействию развитию технологий (Technology Facility Mechanism), функционирующий с 2015 года. На обеспечение передачи соответствующих технологий нацелен Механизм ООН по лесам и Стратегические рамки по рациональному обороту опасных химических веществ. Конечно, при этом не следует забывать о международных межправительственных и неправительственных организациях, которые являются важнейшими агентствами по передаче и распространению технологий, особенно в развивающиеся страны.

Однако существует и еще один достаточно интересный и весьма актуальный механизм, а именно – Десятилетние рамки программ по рациональным моделям потребления и производства (далее – Десятилетние программы). Они интересны тем, что задают в отношении международной передачи технологий в интересах устойчивого развития более глубокие социальные рамки. В результате технологическая модернизация на основе передачи технологий вписывается в широкий контекст перехода к новой модели социального развития, для которой характерны рациональные модели потребления и производства.

В этой связи повышенной актуальностью отличается рассмотрение воздействия Десятилетних рамок на содержательное наполнение международной передачи технологий в интересах перехода к устойчивому развитию и достижению его целей.

Модели рационального потребления и производства как основа устойчивого развития

Переход к новому этапу реализации глобальной стратегии развития был ознаменован принятием в 2015 году Повестки дня в области устойчивого развития на период до 2030 года ^[7] (далее - Повестка-2030), в которой содержатся согласованные и взаимосвязанные цели устойчивого развития (далее - ЦУР). Разработка и передача технологий во всемирном масштабе и в особенности развивающимся странам – непосредственным образом предусматриваются в целевых задачах 17.6 – 17.8.

Однако несмотря на то, что, начиная еще с Повестки дня на 21 век, принятой в 1992 году, речь идет о разработке и передаче экологически чистых/«зеленых» технологий, не следует забывать об одном немаловажном обстоятельстве. Оно заключается в том, что технологии, релевантные для устойчивого развития, должны быть, во-первых, экологически обоснованными (environmentally sound technologies) ^[8], т.е. предполагать минимально вредные последствия экономического роста на окружающую среду. Во-вторых, они должны быть социально обоснованными, т.е. не приводить, даже если они являются экологически обоснованными, к негативным социальным последствиям – росту безработицы и социальному напряжению вследствие серьезных экономических трансформаций.

По этой причине распространение и внедрение экологически чистых технологий может сталкиваться с различными барьерами – социально-экономическими и социо-культурными, а не только с ценовыми и инфраструктурными. Для того, чтобы «принуждение» к технологической революции, одним из проявлений которой является увеличение масштаба потоков «зеленых» технологий, работало на переход к устойчивому развитию, необходима реализация нового социального идеала, задающего содержательные рамки разработки, передачи и последующего внедрения технологий, а, по сути, и рамки для НТП как такого.

Поэтому фундаментальное значение имеет предложенный на международном уровне социальный идеал, предполагающий благое управление, сокращение неравенства между странами и внутри них (ЦУР № 10). Прагматической стороной данного достаточно возвышенного социального идеала и более того воплощением идеи устойчивого развития как таковой являются модели рационального потребления и производства, многообразие аспектов перехода к которым предусматривают задачи в составе ЦУР № 12 «Обеспечение перехода к рациональным моделям потребления и производства», а также задачи в составе иных ЦУР. Характерно, что данная Цель предусматривает не только «общее направление движения», например, переход к 2030 году к рациональному освоению и эффективному использованию природных ресурсов (12.2), существенному уменьшению объемов отходов путем разработки мер по предотвращению их образования, а также сокращения посредством переработки и повторного использования (12.5), но и плановые количественные показатели. К ним относится, например, сокращение к 2030 году вдвое в пересчете на душу населения общемирового количества пищевых отходов.

ЦУР № 12 пронизывает все остальные цели, включая охватываемые ими задачи по разработке и передаче новых технологий, необходимые для перехода к устойчивому развитию. Аналогичную задачу включает и сама ЦУР № 12. Так, ее задача 12.а предполагает оказание помощи развивающимся странам в наращивании их научно-технического потенциала для обеспечения перехода к более рациональным моделям потребления и производства.

Конечно, переход к моделям рационального потребления и производства – это обязательство политического характера и поэтому оно, казалось бы, не представляет собой предмета международно-правового регулирования. Тем не менее, целый ряд международно-правовых обязательств, предусмотренных в международных соглашениях в сфере устойчивого развития и касающихся гармонизации измерений развития (т.н. «международное право устойчивого развития») [9 – 11], придает данному переходу характер юридической обязательности. В результате рассматриваемый переход обладает целым рядом международных политико-правовых аспектов, актуальность исследования которых не вызывает сомнения.

В доказательство сошлемся на пункт 106 Доклада Генерального секретаря ООН о ходе достижения целей в области устойчивого развития за 2018 г. ^[12]. В данном пункте в рамках мониторинга хода достижения ЦУР № 12 выражена рекомендация о том, что участники международных соглашений об охране окружающей среды должны представить информацию о выполнении своих обязательств в соответствии с этими соглашениями. Речь идет о конвенциях в сфере рационального оборота опасных химически веществ, таких как Роттердамская конвенция о процедуре предварительного обоснованного согласия в отношении отдельных опасных химических веществ и пестицидов в международной торговле, Базельская конвенция о контроле за трансграничной перевозкой опасных отходов и их удалением, Стокгольмская конвенция о стойких органических загрязнителях и Монреальский протокол по веществам, разрушающих озоновый слой. Во многом это объясняется тем, что ЦУР 12.4 предполагает переход к 2020 году к экологически рациональному использованию химических веществ и всех отходов на протяжении всего их жизненного цикла, а также существенное сокращение попадания данных веществ в воду, воздух, почву на основе согласованных международных принципов для того, чтобы свести к минимуму их вредное воздействие на здоровье человека и состояние окружающей среды.

Наряду с этим констатируется, что для достижения данной цели ЕС и еще 71 государство выработали и стали применять не только политические, добровольные и экономические инструменты, но также и регламентационные меры для поддержки перехода к рациональным моделям потребления и производства. В результате, согласно имеющимся данным, 109 стран реально осуществляют меры и предпринимают разнообразные инициативы, которые рассчитаны на переход к рациональным моделям потребления и производства.

Несмотря на то, что переход к моделям рационального потребления и производства должен осуществляться на национальном и региональном уровне, он представляет собой перспективный предмет международного сотрудничества точно также, как и переход к устойчивому развитию и достижение его целей как таковых. В основе перехода к рациональным моделям потребления и производства находится принцип добровольности, а сам переход представляет собой выполнение государствами и всеми заинтересованными сторонами политических обязательств в данной сфере, закрепленных в международных документах рекомендательного характера. Вместе с тем надо напомнить, что дальнейшее развитие и осуществление многоуровневой политики в сфере рациональных моделей потребления и производства является составной частью глобальной политики по переходу к устойчивому развитию, которая, как известно, формируется и реализуется на основе признания ведущей роли норм и принципов международного права.

В качестве исходного политико-правового аспекта международного сотрудничества по переходу к рациональным моделям потребления и производства следует отнести достижение всеобщего признания актуальности данных моделей. В терминологическом ключе последние могут выражаться разными словочетаниями – «устойчивые модели потребления и производства», «модели неистощительного производства и потребления», «рациональные модели производства и потребления», «рациональные структуры производства и потребления». Как думается, наименование моделей рационального потребления и производства в качестве устойчивых означает, что они предполагают тематическую сбалансированность, т.е. достижение не одной, а нескольких целей: ни в коем случае одной в ущерб другой.

Рациональные модели, являясь велением времени и одновременно будучи стратегическим ориентиром, наполняют конкретным содержанием парадигму устойчивого развития, предусматривающую согласование трех измерений развития. В итоге переход к устойчивому развитию, по сути, предстает в качестве перехода к рациональным (устойчивым) моделям потребления и производства. При этом они могут быть рассмотрены в качестве критерия устойчивого развития, который одинаковым образом применим в отношении конкретных секторов – энергетики, транспорта, водоснабжения, сельского хозяйства и т.д.

Понятие «устойчивое потребление и производство» было выработано в 1994 году в рамках Симпозиума по рациональному потреблению, который был организован Министерством окружающей среды Норвегии (19-20 января 1994 г., Осло). По своему содержанию рациональные модели потребления и производства подразумевают достижение больших и лучших результатов с наименьшими затратами. Одновременно они предусматривают сокращение отрицательного воздействия на окружающую среду и предполагают отказ от чрезмерного использования природных ресурсов и недопущение высоких уровней выбросов токсичных и загрязняющих веществ, создания большого количества отходов, возникающих в результате производства и потребления товаров и услуг, удовлетворяющих основные потребности человека. При этом улучшение качества жизни ныне живущих поколений обеспечивается без ущерба для интересов будущих поколений.

Достаточно интересное определение рационального потребления и производства приводится в п. 2 доклада Генерального секретаря ООН, посвященного альтернативным стратегиям и мерам для ускорения хода выполнения решений в отношении Десятилетних рамок программ по рациональным моделям потребления и производства ^[13]. Данного рода потребление и производство характеризуется как ряд действия, дающих возможность, как странам в целом, так и отдельным домохозяйствам и предприятиям в частности, добиваться лучших результатов меньшими усилиями; такие действия являются выгодными при применении целевых политических мер, осуществлении инвестиций в инфраструктуру и повышение осведомленности. Ясно, что в данном случае определение рассматриваемых моделей является неполным. Однако оно далее было дополнено ссылкой на необходимость обеспечения разрыва между экономическим ростом и деградацией окружающей среды.

В результате в описании рассматриваемых моделей прослеживается хорошо известная формула – экономический рост не должен быть связан с увеличением количества используемых (потребляемых) природных ресурсов и ухудшением окружающей среды. В качестве способов выделяется – сокращение материалоемкости и энергоемкости производственной деятельности, а также сокращение выбросов отходов в процессе добычи, производства, потребления и утилизации. Следовательно, рациональные модели производства и потребления предполагают аспекты, которые в целом выстраиваются в критерии, являющиеся критериями новой рациональности с присущей ей формулой – экономический рост более не связан с деградацией окружающей среды, а социально-экономическое развитие осуществляется в рамках допустимой нагрузки на экосистемы, рачительного использования природных ресурсов, замедления или приостановления деградации природных ресурсов и загрязнения окружающей среды, уменьшения объема отходов.

В содержательном плане рациональные модели представляют собой применяемые на национальном и региональном уровнях системные подходы по устойчивому регулированию материалов и их циклическому использованию, замкнутому производственному циклу, основанных на концепции жизненного цикла «3R» (сокращение, повторное использование и рециркуляция). Это позволяет выйти на траекторию развития, когда социально-экономическое развитие осуществляется при использовании природных ресурсов и материалов на устойчивой основе на протяжении всей производственно-сбытовой цепи при одновременном восстановлении и поддержании экосистем и их услуг/функций и содействии смягчению последствиям изменения климата и адаптации к нем, при одновременном наращивании объемов инвестиций, дальнейших мер по регулировании питательных веществ и их воздействие на окружающую среду в пределах допустимой нагрузки на экосистемы, т.е. без негативных последствий для окружающей среды, для повышения эффективности и устойчивости использования ресурсов и производственных процессов, уменьшения истощения ресурсов и загрязнения окружающей среды и объема отходов.

Одновременно не следует забывать и о социальных аспектах рациональных моделей потребления и производства, которые означают переход к более справедливому обществу, а именно – сокращение бедности. Именно в таком ключе понимаемое рациональное потребление и производство задает новые очертания общества, затрагивая его важнейшие аспекты. Поэтому стоит обратить внимание на то, что сами по себе модели не представляют собой идеала общества устойчивого развития, но являются его существенными компонентами, наиболее значимыми для тех отраслей, которые имеют не только важное социальное значение, но и оказывают воздействие на состояние окружающей среды и (или) зависят от нее.

Общеизвестно, что в настоящее время экономический рост еще сопровождается истощением природных ресурсов и экосистем, что находит свое выражение в обезлесении, истощении водных ресурсов, большом количестве производственных и потребительских отходов, высоком уровне углеродосодержащих выбросов. Согласно статистике,к 2050 году население мира достигнет 9.5 млрд человек, из которых 70% будут проживать в ресурсоемких городских районах. В том случае, если динамика потребления ресурсов будет расти такими же темпами, или усиливаться, то человечеству уже понадобятся две планеты. На полных основаниях подобная модель роста вполне именуется истощительной/нерациональной; по своим результатам она может сказаться в дальнейшем на процессе удовлетворения тех или иных потребностей в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Но так как ресурсы Земли ограничены, то для решения злободневных глобальных проблем потребуется выработать устойчивые энергосберегающие модели потребления и производства и осуществить их широкое внедрение, что будет означать необходимые условия для устойчивого развития. Из этого следует необходимость устойчивого управления использованием ресурсов с учетом норм безопасности, переработки отходов, экологической маркировки продукции и т.д.

Полагаем, что само понятие нерациональные, да и рациональные модели производства и потребления являются во многом оценочными. Так, если существуют технологии, способные быть основой менее затратного производства, то в их свете производство, осуществляющееся при чрезмерном использовании природных ресурсов и при больших производственных отходах, можно назвать нерациональными. При этом отметим, что поощрение и использование рациональных моделей связано с задачей охраны и рационального использования природных и, что не менее важно, – трудовых ресурсов.

Сказанное означает, что устойчивые модели предполагают не только гармонизацию производственной деятельности и окружающей среды посредством сокращения антропогенных угроз в отношении последней, но и особое качество социального развития, когда в центре внимания оказываются не только права ныне живущих, но и будущих поколений, в том числе право на благоприятную окружающую среду. Вместе с тем, из этого не следует, что речь идет преимущественно о потреблении в рамках производственного цикла, который должен быть ресурсоемким. Здесь также эксплицитно мыслится потребление, которое связано с социальным воспроизводством, например, в бытовой сфере, образовании и т.д. Поэтому использование рациональных моделей означает новый образ жизни как человека, так и общества.

Известно, экономический рост связан с ростом потребления и стимулируется последним. Однако концепция устойчивого развития не предполагает сокращениепотребностей как таковых, а говорит об их рационализации, т.е. о том, чтобы они удовлетворялись не безудержным производством и потреблением, связанными с чрезмерным расходованием природных ресурсов и создающими большое количество производственных и бытовых отходов, а при наименьшем количестве тех и других. При этом надо также помнить, что чрезмерное потребление в одних регионах мира или на уровне отдельных слоев населения сопровождается недопотреблением в других. Об этом свидетельствует большие масштабы бедности, несмотря на достигнутый здесь прогресс.

Модели рационального производства и потребления вполне могут быть признаны в качестве социально-нормативных, поскольку они рассчитаны на то, чтобы быть алгоритмами поведения и деятельности, которым должно следовать общество в целом и его члены в процессе организации и ведения хозяйственной деятельности и потребления ее результатов. В настоящее время самостоятельным предметом исследований стали выступать процессы практической реализации данных моделей в том или ином секторе, или в том или ином государстве, например, в России ^{[14; 15]}.

Актуальность рассматриваемой проблематики вызвана еще и тем, что рациональные модели потребления и производства, в конечном счете, могут содействовать установлению более прочного и справедливого мира, образ которого зафиксирован в ЦУР № 16, поскольку высокозатратная экономика всегда будет сопровождаться дефицитом ресурсов, что ведет к международной напряженности и дисбалансу интересов. Таким образом они предполагают не только сочетание устойчивого экономического роста и охраны окружающей среды, но и утверждение прочного мира и уважение прав человека, которые могут реализовываться только в условиях всеобщего мира.

Последний момент является еще одним аргументом в пользу того, что рассматриваемые модели будут всего лишь пожеланием, если они не будут подкреплены соответствующими правовыми средствами своего воплощения. Нормы рационального производства и потребления предполагают формирование правовых норм, составляющих в условном смысле слова право устойчивого развития ^[16], на национальном уровне представленного в разного рода законодательных положениях, а на международном уровне – в положениях, содержащихся в источниках «твердого» и «мягкого» международного права, релевантных задаче перехода к устойчивому развитию.

Рациональные модели потребления и производства в международных документах программно-стратегического характера

Подтверждением того, что данные модели являются стратегическим ориентиром, выступающим компонентом политического и правового сознания и оказывают влияние на формирование соответствующей политики государств, международных организаций, а также государственного и негосударственного сектора, является их закрепление в международных политико-правовых документах программно-стратегического характера в сфере перехода к устойчивому развитию. В результате переход к рациональным моделям является содержанием соответствующего политического обязательства, предусмотренного еще в ранних документах в сфере устойчивого развития. Так, Принцип № 8 Рио-де-жайнерской декларации по окружающей среде и развитию 1992 г. устанавливает, что для достижения устойчивого развития и более высокого качества жизни для всех людей государства должны ограничить и ликвидировать нежизнеспособные модели производства и потребления ^[17].

Более интенсивно рациональные модели потребления и производства стали обсуждаться в рамках повестки в области устойчивого развития начиная с 2002 г. В результате были сформулированы решения, вошедшие в Йоханнесбургский План выполнения решений Всемирной встречи на высшем уровне по устойчивому развитию 2002 г. ^[18].В п. 14 Раздела III «Изменение неустойчивых моделей потребления и производства» содержался тезис о том, что для достижения глобального устойчивого развития необходимы коренные изменения структур производства и потребления. Переход к данным структурам обозначен наряду с искоренением нищеты и рациональным использованием природных ресурсов и назван в качестве важнейшего условия устойчивого развития. Более того призыв к переходу к устойчивым моделям потребления и производства нашел свое продолжение в системе мер, которые могли бы быть основой перехода к рассматриваемым моделям. Перечень таких мер достаточно широк – финансовые, правовые, управленческо-организационные, меры в сфере воспитания, просвещения, образования и информирования. Нельзя не отметить, что в данном документе была высказана идея по стимулированию и поощрению разработки десятилетних рамочных программ, а также координации в их рамках национальных и международных усилий.

Во исполнение данного решения Комиссия ООН по устойчивому развитию, начиная с 11-ой сессии (2003 г.), включила разработку Десятилетних программ в планы своей деятельности и приняла решение о формировании Марракешского процесса – многостороннего неформального процесса в целях поддержки внедрения рационального потребления и производства посредством более широкого распространения соответствующих знаний и практик. В организационном плане в рамках процесса функционируют целевые научные и экспертные группы, проводятся круглые столы и региональные консультации.

Со временем стало ясно, что в отдельных государствах, а также на региональном уровне в процессе принятия и осуществления находились разные инициативы в области рационального потребления и производства в рамках тех или иных секторов, причем некоторые инициативы были достаточно успешными. Вместе с тем обнаружились инфраструктурные, экономические, информационные барьеры на пути реализации разных инициатив, исходящих как от правительств, так и структур гражданского общества и частного сектора, нехватка потенциала, в том числе по распространению накопленного опыта. К тому же данные инициативы и инструменты подчас характеризовались фрагментированностью по отраслям, несогласованностью и дублированием.

Данные недостатки были систематизированы в рамках работы 18-ой сессии Комиссии по устойчивому развитию (2010 г.), в свете решений которой большой востребованностью стали характеризоваться программы международного характера, которые позволили бы сократить данные недостатки и придать внедрению рациональных моделей действительно глобальный характер, включая самый широкий обменом опытом на международном уровне. Таким образом речь стала идти о встраивании национальных и региональных инициатив в международный формат, в основе институционального аспекта которого находится деятельность системы учреждений ООН.

В п. 4 Итогового документа «Будущее, которого мы хотим», принятого на Конференции ООН по устойчивому развитию «Рио+20», участниками было признано, что «искоренение нищеты, отказ от нерациональных и поощрение рациональных моделей потребления и производства и охрана и рациональное использование природных ресурсов как базы экономического и социального развития являются главными задачами и важнейшими предпосылками устойчивого развития» ^[19]. В сущности, данное положение было воспроизведено в заключительном положении п. 224, содержащего признание участниками Конференции того, что для перехода к устойчивому развитию в глобальных масштабах необходимо коренное изменение исторически сложившихся моделей производства и потребления. Далее именно п. 226 содержит решение о принятии Десятилетних рамочных программ по рациональным моделям производства и потребления, проект которых содержался в рабочем документе, подготовленном к Конференции ^[20]. При этом было отмечено, что осуществление соответствующих программ происходит на добровольной основе.

Еще раз отметим, что принятие Десятилетних программ стало возможно благодаря огромной подготовительной работе, масштабы которой раскрыты в уже упоминавшемся выше Докладе Генерального секретаря ООН «Альтернативные стратегии и меры для ускорения хода выполнения решений: Десятилетние рамки программ по рациональным моделям потребления и производства» 2010 г. В целом Десятилетние программы рассчитаны на то, чтобы быть платформой для обмена информацией и знаниями в области устойчивого потребления и производства, способствовать сотрудничеству и обмену между всеми заинтересованными сторонами.

Как таковые, Десятилетние программы – это глобальные рамочные механизмы действий, инструменты для принятия мер, которые поддерживают инициативы регионального и национального характера по достижению целей устойчивого развития, причем как в развитых, так и развивающихся государства.Их смысл заключается в том, чтобы расширить уже имеющийся прогресс в переходе к моделям рационального потребления и производства, который осуществляется в различных странах, в том числе по уникальным сценариям, которые соответствуют национальным потребностям и условиям, а также самостоятельно выбранным национальным стратегиям развития.

В настоящее время Десятилетние программы являются непосредственным механизмом реализации ЦУР № 12, а также механизмом для реализации остальных целей. Поэтому далеко не случайно, что задача 1 в составе ЦУР № 12 прямо содержит обязательство по осуществлению Десятилетней стратегии действий по переходу к использованию рациональных моделей потребления и производства с участием всех стран. Интересно отметить что в качестве лидеров такого осуществления усматриваются именно развитые страны, которые должны принимать во внимание интересы и потенциал стран развивающихся.

Предназначение Десятилетних программ также состоит в тиражировании позитивного опыта, в том числе в сфере выработки и проведения соответствующей политики, обмене передовым опытом между странами, сборе и передаче информации в Секретариат, функционирование национальных координаторов и что самое главное – функционирование Информационного центра по устойчивому потреблению и производству ^[21].

Если говорить о целях, то они состоят в том, чтобы:

- ускорить переход к устойчивому потреблению и производству во всех странах, при этом оказывая поддержку разработке региональных и национальных политик и инициатив;

- способствовать эффективному использованию ресурсов и разрыву взаимосвязи между экономическим ростом и деградацией окружающей среды, создавая достойные рабочие места и содействуя искоренению бедности;

- наращивать потенциал и содействовать доступу к финансовой и технической помощи развивающихся странам, поддерживая реализацию мероприятий по устойчивому потреблению и производству.

Многие положения Десятилетних рамок воспроизводят положения Раздела III Плана выполнения решений Всемирной встречи на высшем уровне по устойчивому развитию 2002 г., например, в отношении необходимости оказания помощи развивающимся странам по формированию потенциала в области устойчивого развития, а именно потенциала в сфере данных моделей (п. 1 b). Вместе с тем в Плане прослеживается опережающее соответствие духу положений позже принятой Повестки-2030, так как в первом сформулированы идеи коренного переобустройства общества, заключающегося в справедливом характер экономического роста, учете потребностей будущих поколений, поощрении гендерного равенства, инклюзивном характере развития, формировании экономики, способной обеспечить полную занятость и достойные рабочие места.

Десятилетние программы предусматривают содействие созданию новых экономических возможностей для всех государств при уделении особого внимания развивающимся странам (п. 1.8). В целях конкретизации укажем, что большое внимание уделяется такой форме, как наращивание потенциала развивающихся стран (п. 1.b) и финансированию (п. 2.d). Наиболее значимые формы международного инновационного научно-технического сотрудничества (далее – МИНТС) перечислены в п. 3.f, касающегося расширения доступа к технической помощи, учебной подготовке, финансированию, передаче технологий и работе по наращиванию потенциала, в частности, для развивающихся стран.

Далее такой подход нашел свое продолжение в п. 6 Десятилетних рамок программ, где говорится о необходимости предоставления финансовых ресурсов из разнообразных источников (страны-доноры, МФО, частный сектор, добровольные взносы), передачи экологически безопасных технологий и обеспечение доступа к ним на взаимно согласованных условиях, укрепление потенциала и использования соответствующего опыта, например, в рамках, Балийского стратегического плана по оказанию технической поддержки и созданию потенциала ^[22]. Обмен знаниями предусмотрен в п. 3.g. Особое внимание заслуживает п. 3.h, нацеливающий на использование научной и директивной базы данных и соответствующих международных директивных и научных механизмов, а также на поддержку усилий развивающихся стран по укреплению научно-технологического потенциала для перехода к использованию более рациональных моделей потреблении производства.

Укажем, что Десятилетние программы, в принципе, предполагают дополнение другими программами, например, региональными рамочными программами, партнерствами, форумами, инициативами, в том числе по распространению инновационных подходов. Наиболее тесная связь прослеживается между Десятилетними программами и Стратегическим подходом к международному регулированию химических веществ, Глобальным альянсом по вакцинам и иммунизации, Консультативной группой международных сельскохозяйственных исследований.

Несмотря на то, что Десятилетние программы были приняты еще до согласования ЦУР, все 6 программ в очевидной форме рассчитаны на достижение ЦУР и предусматриваемых ими задач: устойчивый туризм, включая экотуризм (Задачи № 8.9, 12b, 14.7); здоровый образ жизни и образование, распространение информации серди потребителей (Задачи № 4.7, 12.8); гарантированные государственные закупки (Задача № 12.7); устойчивые здания и инновационные методы в строительстве (Задача № 11.c); устойчивые технологии в пищевой промышленности (ЦУР № 2, 12). Как можно видеть из данных программ, охваченными являются многие направления перехода к устойчивому развитию.

В п. 226 упомянутого выше Итогового документа 2012 г. была высказана идея создания органа, который координировал бы осуществление Десятилетних программ. Ключевое значение для реализации последних имеет ЮНЕП, в частности, его Отдел по внедрению устойчивых моделей потребления и производства. Важное значение имеет также Отдел технологий, промышленности и экономики.

В качестве справки отметим, что ЮНЕП получил мандат по выполнению функции секретариата Стратегии действий на основании п. 5 резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 67/203 от 21 декабря 2012 г., в преамбуле которой еще раз было акцентировано внимание на том, что отказ от нерациональных моделей потребления и производства и поощрение рациональных и сохранение и рациональное использование природных ресурсов в качестве базы экономического и социального развития являются главными задачами и важными предпосылками устойчивого развития ^[23]. Но уже до этого основные положения мандата были детально освещены в разделе «Организационная структура» документа «Десятилетние рамки программ по рациональным моделям потребления и производства», в котором учитывалась Программа действий по дальнейшему осуществлению Повестки дня на XXI век, решения Всемирной встречи на высшем уровне по вопросам устойчивого развития 2002 г., а также решения Конференции ООН по устойчивому развитию 2012 г. Одновременно в п. 5 этой же резолюцией было решено учредить Совет из 10 членов, которые назначаются региональными группами ООН сроком на 2 года. Помощь в реализации Десятилетних программ оказывают различные научные группы, в том числе Международная группа по ресурсам, которая осуществляет деятельность по расширению научных знаний об устойчивом потреблении и производстве ^[24].

Безусловно, запущенные в действие Десятилетние программы содействовали лучшему пониманию устойчивого развития. Как отмечается в п. 37 Доклада Генерального секретаря о ходе осуществления Десятилетних рамок программ, «устойчивое потребление и производство стало яснее пониматься как универсальный и комплексный подход к устойчивому развитию, направленный одновременно на решение экологических, экономических и социальных задач» ^[25].

С нашей точки зрения, включение в Повестку-2030 ЦУР № 12 стало возможно, в том числе благодаря конкретизации представлений об устойчивых моделях производства и потребления и практике реализации Десятилетних программ. С другой стороны, ЦУР № 12 подчеркивает всеохватную роль рационального потребления и производства в рамках устойчивого развития как такового, превосходя данные программы по широте замысла. Опираясь на предшествующие достижения, рациональные модели были выделены Группой видных деятелей высокого уровня по разработке Повестки дня в области развития на период после 2015 г. в качестве одной из четырех основных областей, «в развитии которых прогресс будет совершенно необходим, если мировое сообщество надеется воплотить в жизнь их видение мирового экономического и социального устройства после 2015 года, включающего искоренение крайней бедности во всех ее проявлениях… и определении системных элементов, необходимых для обеспечения благосостояния все жителей земли» ^{[26, Р. 1]}. Затем Группой было признано, что «преобразование экономик для создания большего количества рабочих мест и поддержания всеобъемлющего экономического роста требует незамедлительного перехода к устойчивым моделям потребления и производства» ^{[27, Р. 13]}.

На то, что название ЦУР № 12 полностью соответствует ее содержанию, указывает, например, задача 12.3, говорящая о переходе к устойчивым моделям потребления и производства в пищевой промышленности. Задача 12.2 направлена на устойчивое освоение и эффективное использование природных ресурсов. Затрагиваются такие вопросы, как снижение уровня загрязнения окружающей среды посредством предупредительных мер, повторного использования отходов (12.5), уменьшение выброса загрязняющих, в особенности химических веществ.

Скажем больше, предусматриваемые ЦУР № 12 рациональные модели потребления и производства в своих различных аспектах прослеживаются в задачах, относящихся к другим ЦУР, относящихся к таким областям, как энергетика, продовольствие, водоснабжение. Целевые показатели данных секторов устойчивого развития непосредственным образом ориентированы на внедрение моделей устойчивого потребления и производства. В частности, в ЦУР № 2 обозначена какликвидация голода и достижение продовольственной безопасности. Действительно, как можно говорить о продовольственной безопасности, когда около 40% сельскохозяйственной продукции утрачивается при одновременно непрекращающемся процессе деградации земель и утраты биоразнообразия? Поэтому ЦУР № 12 тесно связна с проблематикой поддержания функций и услуг здоровых экосистем для повышения продовольственной безопасности.

ЦУР № 8, ориентирующая на содействие поступательному, всеохватному и устойчивому экономическому росту, полной и производительной занятости и достойной работе для всех, в задаче 8.4. прямо говорит о необходимости повышения глобальной эффективности использования ресурсов в системах потребления и производства и стремится к тому, чтобы экономический рост не сопровождался бы ухудшением природной среды. Думается, что также и ЦУР № 9 о создании стойкой инфраструктуры, содействии всеохватной и устойчивой индустриализации и инновациям подразумевает рациональное потребление и производство в качестве их основы, не говоря уже о ЦУР № 7, прямо отсылающей к необходимости обеспечения всеобщего доступа к недорогим, надежным и современным источникам энергии, технологии которых присутствуют в международном технологическом обмене. В дополнении отметим, что климатические проблемы также в значительной мере разрешимы на пути перехода к рациональным моделям потребления и производства.

В процесс изменения моделей производства и потребления вовлечен широкий круг субъектов – государства, международные организации, частный сектор, группы населения. Поэтому переход к данным моделям и расширение их использования предполагает принятие целого комплекса мер на системной основе, в разработке и реализации которых должен участвовать широкий круг субъектов. В том числе именно на этом основании данные модели предстают как всеохватные, что в очередной раз подтверждает принцип универсальности и инклюзивности перехода к устойчивому развитию. Об этом можно судить, например, по задаче 12.6, подразумевающей вовлечение всех участников социально-экономических процессов в процесс устойчивого развития, включая частный сектор.

Рациональные производственно-потребительские модели являются своего рода конструктором желаемого будущего, на содействие которому, в конечном счете, нацелена передача соответствующих технологий в совокупности с другими формами МИНТС, а также связанными с ними сотрудничества в сфере экономики, культуры и образования. Все это вполне согласуется с Повесткой-2030 как программой преобразования мира, в основе которой – максимально активное использование рациональных моделей. Конечно, это может нарушить привычный – расточительный уклад жизни, который характерен не только для промышленно развитых стран, но для развивающихся государств, допускающих, например, перелов морских ресурсов или большие выбросы парниковых газов при сжигании ископаемого топлива. Но своего рода «перепрограммирование» – безусловное веление времени.

В свою очередь переход к рациональному потреблению и производству также должен быть рациональным. Это означает то, что широкое использование рациональных моделей, предполагающее приоритетный характер экологически чистого и экологически эффективного производства и потребления, делающего востребованнымисоответствующие технологии, передача, разработка и внедрение которых становится привлекательным, будет иметь перспективный характер, если будут учитываться национальные условия, потребности и приоритеты. Из этого следует, что скорость перехода моет быть различной. Это как раз и есть критерий рациональности означенного перехода, включая постепенность и переходный период. К рациональности перехода мы бы отнесли также еще и лидирующую роль развитых стран и учет уровня развития и возможности развивающихся стран. Т.е. внедрение устойчивых моделей должно быть поэтапным и не должно приводить к неблагоприятным последствиям для экономического развития развивающихся стран.

Цели международно-правового регулирования международного инновационного и научно-технического сотрудничества в контексте перехода к рациональным моделям потребления и производства

Модели рационального потребления и производства являются наукоемкими и предполагают использование различных инновационных технологий, поэтому переход к ним – с учетом глобальной вовлеченности в переход к устойчивому развитию в целом – осуществляется благодаря различным формам МИНТС, регулируемых международным правом. В связи с тем, что переход к устойчивому развитию осуществляется не только на национальном и региональном, но и на международном уровне, то меры по продвижению моделей рационального потребления и производства принимаются в рамках международного сотрудничества, в частности, в рамках содействия исследованиям, технологическому развитию и инновациям.

В результате принятия и функционирования Десятилетних программ появились не только дополнительные стимулы для «чистого» потребления и производства, но и новые возможности для обмена знаниями и опытом, передовыми подходами, обмена и передачи технологий на международном уровне, а также инвестиций в соответствующие исследования и экологически чистые технологии. Возникают новые возможности и для расширения международного сотрудничества в сфере обмена информацией, повышения осведомленности общественности и образования.

Все указанное особенно важно с учетом того, что рациональные модели не только осуществляются на основе инноваций и новых технологий, но и требуют их разработки и внедрения. Так как переход к устойчивым моделям мыслится в порядке международного сотрудничества, то они, будучи аспектом концепции устойчивого развития, вполне могут рассматриваться как стратегический ориентир прогрессивного развития международного права и более того – ориентир имплементации международно-правовых обязательств государств, содержащихся в широком перечне международных договоров – Конвенции ООН о биоразнообразии 1992 г., Рамочной конвенции ООН об изменении климата 1992 г. и Киотского протокола 1997 г. к ней, Конвенции ООН по борьбе с опустыниванием 1994 г., Минаматской конвенции о ртути 2013 г., Парижского соглашения о климате 215 г. и др.

Необходимость совершенствования правового регулирования, в том числе на международном уровне, не является простым звуком, ибо разработка и широкое использование моделей рационального потребления и производства в контексте ЦУР № 17 и формирования Глобального партнерства предполагает вовлечение всех заинтересованных сторон, отношения между которыми должны приобрести характер правовой определенности.

В связи с тем, что фундаментальным условием перехода к устойчивому развитию и, разумеется, самого устойчивого развития является соответствующая технологическая база, на что неоднократно обращалось внимание в документах, относящихся к данной сфере, то данные модели, являющиеся научно обоснованными, имеют самое непосредственное отношение к международному научно-техническому сотрудничеству, которое должно выйти на новый уровень в свете Повестки-2030.

Вывод о взаимной обусловленности политических и юридических обязательств применительно к проблематике перехода к устойчивым моделям потребления и производства весьма важен в отношении осмысления перспектив международного инновационного и научно-технического сотрудничества МИНТС и его международно-правового регулирования. Достижение такой цели, как переход к устойчивому потреблению и производству в качестве результата волевого усилия по кардинальному изменению моделей производства и потребления, означает не просто новое тематическое, а приоритетное направление МИНТС, заключающееся в перемоделировании на основе совместных усилий технологической базы социально-экономического развития.

Успех данных инициатив предполагает принятие и последующее выполнение международных политических обязательств при одновременном повышении эффективности международно-правового регулирования разнообразных форм МИНТС, включая сотрудничество по научно-техническому обеспечению разработки, передачи и внедрения технологий, находящихся в основе рациональных моделей потребления и производства.

Как нами уже замечалось, исходным компонентом международно-правового регулирования МИНТС и передачи технологий являются те или иные цели ^[28]. Важно понять, что цель играет важную роль в международном праве в целом и международно-правовом регулировании передачи технологии в частности, так как она придает соответствующим правоотношениям собранность и характер устремленности. Интересно отметить, что в рамках реализации стратегии устойчивого развития можно говорить о передаче технологии в целях ускоренного перехода к устойчивому развитию, соответственно, устойчивое развитие будет выступать в качестве цели соответствующего международно-правового регулирования передачи технологий.Аналогичной позиции придерживается Ю.В. Заворина, считающая, что устойчивое развитие в международном праве является не принципом, а целью ^{[29, С. 36]}.

Расточительные модели также вполне технологичны и являются наукоемкими. Однако они вписаны в такую парадигму развития, которая, как обоснованно считает В.М. Бондаренко, характеризуется «опосредованной связью между производством и потреблением во времени и пространстве. Она ориентирована на удовлетворение спроса абстрактного потребителя через рыночную среду» ^{[30, С. 84]}. В «поле тяготения» такой парадигмы происходит десинхронизация взаимозависимости различных технологий производства товаров и их потребления. Отсюда следует, что модели рационального потребления и производства предполагают технологический сдвиг в НТП глобального масштаба – на уровне всех стран, что возможно только в формате МИНТС. Это означает необходимость перехода к новому содержательному наполнению последнего, задаваемого логикой перехода к устойчивому развитию. Обеспечение такого перехода со стороны международного права следует рассматривать как ключевую цель международно-правового регулирования МИНТС.

В результате выстраивается целая цепочка взаимозависимостей: устойчивое развитие выступает мега-целью, конкретизирующим ядром которой является переход к рациональным моделям производства и потребления, что, безусловно, должно сопровождаться не просто коррекцией уже существующих потоков технологий и обеспечением их правового регулирования, но и усилением внимания к разработке и передаче тех технологий, которые фундируют новые контуры потребления и производства, построенные на новых технологических алгоритмах.

Новое содержательное наполнение должно быть характерно для всех форм МИНТС, соотносящихся с устойчивым развитием, включая одну из его наиболее значимых форм – передачу технологии, связанную с такими формами – как совместные НИОКР, формирование потенциала и др. Международная передача технологий при этом выступает «приводным ремнем» в повсеместном распространении моделей рационального потребления и производства. Отдельный вопрос – это, конечно, финансирование разработок, передача технологий и обмена ими с развивающимися странами и странами с переходной экономикой в сотрудничестве с международными организациями. Так как внедрение рациональных моделей производства и потребления предполагает внедрение новых технологий, получаемых в том числе в порядке международного обмена, то поощрение передачи и внедрения данных технологий – составная часть, в том числе, международного поощрения рациональных моделей потребления и производства. И наоборот.

Другими словами, в современных условиях усиливается значение международного обмена в форме передачи «устойчивых» технологий, т.е. технологий, обеспечивающих переход к устойчивому развитию. В качестве таковых могут выступать технологии низкоуглеродной энергетики, инновационные сельскохозяйственные технологии, ИКТ и т.д. Всех их объединяет то, что они должны соответствовать моделям рационального производства и потребления, т.е. обладать некими важными характеристиками, а именно обеспечивать достижение ЦУР № 12.

В связи с тем, что данные модели предполагают рациональное использование природных ресурсов, поэтому охватываемые технологии могут быть охарактеризованы как неистощительные (ресурсо- и трудосберегающие, сберегающие и энергоэффективные), что является важным ориентиром для международно-правового регулирования МИНТС, которое должно стимулировать возрастание разработок и потоков именно данного рода технологий на тех принципиальных условиях, которые закреплены в международном праве и акцентированы в международных документах программно-стратегического характера. А это предполагает, во-первых, развитие регулятивно-нормативной базы, а с другой – выполнение принятых обязательств. Причем обязательства должны выполнять не только государства и международные организации, но и предприятия и учреждения государственного и негосударственного сектора.

Это объяснятся тем, что Десятилетние программы обращены к широкому кругу субъектов – правительствам, международным организациям, частному сектору и всем остальным группам. Именно к данному широкому кругу лиц адресованы инициативы по передаче технологий на взаимно согласованных условиях в целях стимулирования активного участия в деятельности в соответствии с Десятилетними рамками программ для ускоренного перехода к моделям рационального потребления и производства (п. 3.m Десятилетних рамок программ по рациональным моделям потребления и производства).

Обращает внимание то, что поскольку рациональные модели являются основным алгоритмом перехода к устойчивому развитию, то проблематика новых стратегий производства и потребления призвана стать составной частью национальных стратегий и планов в сфере устойчивого развития, а сами модели должны учитываться в процессе приятия решений. Поэтому важным моментом является также разработка национальных и региональных рамочных программ в данной сфере, так как в самой Повестке-2030 подчеркивается роль регионального и национального уровня в реализации ЦУР.

Именно на формирование и проведение данной политики в формате международного сотрудничества как раз и нацелены Десятилетние программы, на значимость и необходимость осуществления которых также указывает задача № 1 в составе ЦУР 12, стратегия которой не является всего лишь намерением, а предполагает такие средства, как финансирование и укрепление потенциала (цель 12.а), включая рационализацию неэффектного субсидирования использования ископаемых видов топлива. При этом предполагается, что переход к рациональным моделям должен затрагивать как развитые, так и развивающиеся государства с учетом, разумеется, как местных потребностей, так и местных приоритетов.

Переход к устойчивым моделям мыслится в порядке международного сотрудничества, в фокусе которого находятся, прежде всего, взаимоотношения развитых и развивающихся стран. Об этом недвусмыcленно говорилось еще в п. 3.b Десятилетних рамочных программ по рациональному потреблению и производству, признающих необходимость наращивания сотрудничества, в том числе международного, между разными заинтересованными сторонами, обменов опытом, информацией и т.д., в том числе в рамках Марракешского процесса, признавая при этом необходимость оказания помощи развивающимся странам.

В этом контексте еще одной цели международно-правового регулирования МИНТС в интересах устойчивого развития применительно к переходу к моделям рационального потребления и производства относится относительное выравнивание научно-технологических и инновационных потенциалов развитых и развивающихся стран. Как было отмечено в п. 56(g) Доклада Генерального секретаря ООН «Альтернативные стратегии и меры для ускорения хода выполнения решений: Десятилетние рамки программ по рациональным моделям потребления и производства» 2010 г., для достижения рационального потребления и производства развивающиеся страны и страны с переходной экономикой для того, чтобы стать двигателями роста в мировой экономике, должны стать неотъемлемой частью процесса разработки ресурсо- и энергоэффективных технологий. А это означает необходимость их дальнейшей интеграции в МИНТС.

Несмотря на то, что переход к устойчивому развитию, основанного на устойчивой модели потребления и производства – это всеобщий процесс, лидирующую роль здесь призваны играть именно развитые страны, что, конечно, не снимает ответственности со стран развивающихся. Здесь хотелось бы привести одно короткое замечание Н.Я. Кажуро о том, что «существующая ныне модель развития с соответствующим ей характером производства и потребления, естественно, не может быть устойчивой для богатых. К тому же она не может быть повторена бедными. Если следовать и дальше по этому пути, то цивилизация может потерпеть крах» ^{[31, С. 516]}.

В данном контексте хотелось бы высказать тезис о том, что государства, развитые в технологическом отношении, призваны содействовать развивающимся странам в передаче и внедрении не расточительных, а устойчивых технологий, соотносящихся с моделями рационального потребления и производства. Приведем один пример. Также, как и в Повестке дня на XXI век, равно как и в других международных политико-правовых документах, в Итоговом документе Конференции ООН по устойчивому развитию 2012 г. специальное внимание было обращено на положение дел в рассматриваемой области внаименее развитых странах и приведена констатация того, что они не располагают потенциалом для рационального использования химических веществ на протяжении всего их жизненного цикла. Поэтому был сделан вывод о необходимости приложения дополнительных усилий в целях активизации работы по укреплению потенциала в развивающихся государствах, в том числе посредством развития партнерских отношений и оказания технической помощи.

В п. 215 Итогового документа содержится призыв к странам и организациям, которые добились прогресса в деле достижения к 2020 г. рационального использования химических веществ, оказывать другим странам помощь, передавать свои знания, опыт и передовую практику. Данного рода содействие рассматривается как инструмент действенного, эффективного, согласованного и скоординированного реагирования на возникающие проблемы и вызовы, и одновременно – инструмент, создающий условия для выполнения развивающимися государствами обязательств по конвенциям в сфере обращения опасных химических веществ.

В п. 28 Повестки-2030 при формулировке обязательства по изменению моделей производства и потребления, заключающихся в переходе от расточительных к рациональным моделям, Генеральная ассамблея ООН обратилась с призывом к заинтересованным сторонам содействовать изменению моделей в том числе посредством мобилизации финансовой и технической помощи из всех источников для укрепления научного, технического и инновационного потенциала развивающихся стран в целях перехода к более рациональным моделям потребления и производства.

Таким образом, активизация международного сотрудничества по переходу к устойчивым моделям потребления и производства вновь поднимает вопрос о природе отношений между двумя основными группами стран – развитыми и развивающимися. В п. 14 Плана выполнения решений Всемирной встречи по устойчивому развитию 2002 г. говорилось о том, что поощрение устойчивых моделей потребления и производства должны осуществлять все страны, но «причем развитые страны должны играть здесь ведущую роль, а выгоды от этого должны получать все страны с учетом рио-де-жанейрских принципов, в том числе принципа общей, но дифференцированной ответственности (Принцип 7)». Далее данная мысль развивается в п. 15, где устанавливалось, что развитые государства должны принимать меры области рациональных моделей с учетом потребностей развивающихся государств посредством мобилизации из всех источников финансовой помощи, технической помощи и наращивания потенциала. Обязанность проводить политику поощрения использования рациональных моделей возложена на все страны, но развитые страны должны оказывать техническую помощь развивающимся странам в разработке такой политики.

Очень важное и перспективное, с нашей точки зрения, стратегическое положение содержится в п. 2.f Десятилетних рамок программ по рациональным моделям потребления и производства, где содержится весьма интересный акцент. Он заключается в принятии мер попоощрению моделей устойчивого потребления и производства таким образом, чтобы они способствовали созданию новых возможностей развития рынков для продуктов и технологий, в частности из развивающихся стран. На наш взгляд, это предполагает необходимость разработки новых инициатив по превращению развивающихся стран в более активных субъектов МИНТС. Но есть и другой аспект, связанный с тем, что внедрение рациональных моделей должно обязательно быть гибким: во-первых, необходим учет особенностей той или иной страны, ее интересов, уровня развития, а, во-вторых, необходим учет принципов международного торгового права. В последнем случае это означает, что переход к рациональным моделям не должен приводить к скрытому ограничению объемов международной торговли и дискриминации и полностью соответствовать положениям соглашений ВТО. Аналогичным образом не менее важное значение имеет равноправное распределение выгод от использования рациональных моделей потребления и производства.

Широкое внедрение, в том числе в порядке международного обмена, рациональных моделей потребления и производства – это сложный и поэтапный процесс, предполагающий выявление и устранение не только экономических, инфраструктурных и политических барьеров, но и реализацию мер по повышению осведомленности общественности с тем, чтобы показать краткосрочные и долгосрочные перспективы данных моделей. В качестве самостоятельного направления международного сотрудничества выступает формирование новой культуры производства и потребления. Думается, что последняя является в том числе одной из целей международно-правового регулирования МИНТС в интересах устойчивого развития. Такой вывод можно обосновать наличием в международных договорах, содержательно связанных с проблематикой устойчивого развития, положений о просвещении общественности. К тому же данная культура – неотъемлемый элемент потенциала в данной сфере.

Развивая высказанный подход, следует особо подчеркнуть, что переход к рациональным моделям производства и потребления не может происходить только лишь в силу простого осознания необходимости такого перехода. Иными словами, рациональные модели не могут быть внедрены вне и помимо сознания и воли самых различных субъектов. Здесь необходима политика, проводимая государствами, причем во взаимосвязи национального и международного уровня. Отсюда распространение информации среди потребителей и образование в сфере устойчивого развития (задача 12.8) мы бы охарактеризовали в качестве условия перехода к рациональным моделям, которые также связаны со здоровым образом жизни. В результате речь идет не просто о рациональных моделях производства и потребления, а о широком комплексном явлении, таком как новый – устойчивый – образ жизни, будь то в городской или сельской среде.

Включение данного аспекта в проблематику перехода к моделям устойчивого потребления и производства является продолжением пунктов, намеченных еще в Плане выполнения решений Всемирной встречи на высоком уровне по устойчивому развития 2002 г. Так, в п.15.d Плана предполагалась разработка программ повышения осведомленности о важной роли устойчивых моделей производства и потребления, «особенно среди молодежи и соответствующих слоев общества во всех странах, прежде всего в развитых странах, на основе, в частности, образования, общественной и потребительской информации, рекламы и других средств коммуникации с учетом местных и региональных культурных ценностей».

О необходимости пропаганды рациональных моделей говорится и в документе «Десятилетние рамки программ по рациональным моделям потребления и производства».Данная идея нашла свое воплощение в п. 3.е, где в качестве одной из функций Десятилетних программ указано «повышение уровня осведомленности и активизации участия гражданского общества, при уделении особого внимания школьному образованию, в частности, образованию молодежи, а также включение, по мере необходимости, подготовки по вопросам устойчивого потребления и производства в программах формального и неформального образования».

Большое внимание данным вопросам уделено в резолюции Ассамблеи ЮНЕП 2/8 «Устойчивое потребление и производство» ^[32], в п. 2 которой содержится призыв к обеспечению большей доступности информации, которая позволяет потребителям, инвесторам и правительствам принимать обоснованные решения, включая информацию о международных стандартах. В п. 2(h) предусматривается включение проблематики устойчивого потребления и производства в систему образования и профессиональной подготовки для содействия переходу к устойчивым моделям потребления и производств во всех странах.

Важное значение имеет и экологизация потребления. Так, в п.15(е) Плане выполнения решений Всемирной встречи на высоком уровне по устойчивому развитию 2002 г. предлагалось выработать эффективные и правдивые инструменты, разработанные и принятые на добровольной основе, а также способы информирования потребителей в отношении устойчивого производства и потребления, особенно в отношении того, что касается их безопасности и здоровья. Но данные меры не должны рассматриваться в качестве скрытых торговых барьеров.

С нашей точки необходимо говорить и об образовательном аспекте, так как без соответствующих знаний технологии рациональных моделей просто не будут работать. Поэтому далеко не случайно, что в п. 19.d, как это следует из Плана выполнения решений Всемирной встречи на высоком уровне по устойчивому развитию 2002 г., в ткань политики в области развития на всех уровнях должно быть включено содействие созданию потенциала и обеспечения профессиональной подготовки для оказания помощи соответствующим властям в деле развития предпринимательства, применения процедур оценки экологического воздействия и т.д.

Исходя из сказанного, можно сделать вывод о том, что рациональные модели нельзя навязать извне силой властного приказа, поэтому успех в их использовании во многом будет зависеть от проводимой на универсальном, региональном и национальном уровне политики, но и от уровня развития чувства ответственности не только правительств, но и отдельных групп и лиц, а также предприятий. Безусловно, поскольку модели являются инновационными, готовность к их использованию во многом зависит от инновационной ориентированности частного сектора. А здесь мы уже подходим к идее о том, что устойчивое потребление и производство – это особая, безусловно передоваякультура.

Такой вывод вполне согласуется с высказываемой в последнее время позицией о том, что необходимо говорить еще и о четвертом – культурном – измерении устойчивого развития. Кстати говоря, сторонники такого подхода есть и среди российских исследователей. В частности, В.В. Подгорный говорит о том, что трансформация парадигмы устойчивого развития – это вполне естественный процесс, который связан с включением в нее новых системных связей, а именно – культуры потребления и производства как дополнительного измерения устойчивого развития ^{[33, С. 14]}. На широкое распространение и развитие культуры устойчивого потребления и производства большое влияние может оказать Принцип 16 Рио-де-Жайнерской декларации по окружающей среде и развитию, в соответствии с которым загрязнитель несет финансовую ответственность. Здесь также необходимо упомянуть необходимость более широкого внедрения руководящих принципов Глобальной инициативы в области экологической отчетности.

Заключение

Подводя итоги, отметим, что с принятием Повестки-2030 как программы глобального перехода к устойчивому развитию, уделяющей повышенное внимание научно-техническому фактору достижения ЦУР, функционирование Десятилетних программ получило новый импульс. Думается, что отныне последние выступают в качестве рамочного механизма действий по достижению ЦУР № 12, связанной с задачами в рамках других ЦУР, а также для тех целевых задач в их составе, которые предполагают передачу и распространение технологий, значимых для устойчивого развития. Для ЮНЕП, выполняющего функцию секретариата Десятилетних программ, это означает, во-первых, необходимость принятия мер по усилению координации действий по внедрению устойчивых моделей потребления и производства, в том числе на основе поощрения аналитических (статистических) исследований, а, во-вторых, дополнения своей деятельности по поощрению передачи технологий оказанием содействия странам-реципиентам технической помощи в реализации нового социального идеала.

Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ (проект № 17-03-00400-ОГН «Международно-правовое регулирование передачи технологий в контексте глобальной стратегии устойчивого развития: состояние и перспективы»).