Design thinking as a style and method of philosophy

Mosienko Mikhail Konstantinovich PhD in Philosophy Senior educator, the department of Philosophy, Siberian Federal University 660041, Russia, Krasnoyarskii krai, g. Krasnoyarsk, ul. Svobodnyi, 79, aud. A-428 mmk1100@mail.ru Other publications by this author

Дизайн-мышление рождается ориентированным на материальное производство: дом, скамейка, автомобиль, приёмник в консервной банке. Вскоре его принципы распространяются на производство символическое. Одновременно – на образование. Затем начинают пониматься предельно широко: как философия. Примечательно, что инструмент мышления, который в своём зрелом виде получает признание как философский, был порождён и впервые опробован не философской средой, а промышленными дизайнерами. Обладает ли он значительным философским потенциалом? Если обладает – то каковы границы его применимости? Можно ли понимать его как метод или его скорее следует понимать как стиль мышления? Почему сегодня дизайн-мышление признаваемое не-философами философией внутри самого философского сообщества не имеет по-настоящему широкой известности и популярности, наряду с такими более традиционными и респектабельными способами философствования, как диалектика, концептуальный анализ, феноменологический анализ, герменевтический анализ и т.п.? Есть ли принципиальные ограничения, мешающие перенести подход дизайн-мышления, преимущественно ориентированный на создание предметов материальной культуры, в область философской практики? Попытаюсь ответить на эти вопросы в данной статье.

Дизайн-мышление как метод и стиль мышления, осознающийся и проговариваемый в таком качестве, возникает в 1980-е годы. Идеи, сформировавшие его и продолжающие формировать сегодня, высказаны в работах В. Папанека, Э. Бьёгвинсона, Т.Брауна, Р. Баканана, K. Дорста, М. Холлоувэя, У. Йохансена-Скольберг, Л. Кимбелла, К. Майнель, К. Митчама, Г. Платтнера, П.Г. Рове, А. Риландера, Г.А. Саймона, В. Ульриха, М. Вианны.

Мыслить – это решать задачи. Делать это можно разными методами и в разных стилях. Дизайн-мышление может быть рассмотрено и как метод мышления, и как стиль.

Как метод дизайн-мышление включает пять последовательных действий: примени эмпатию (empathize), создай плотный фокус внимания (define), сгенерируй идеи (ideate), создай прототип (prototype), протестируй (test). Местом рождения дизайн-мышления как метода в такой формулировке и местом передачи такой традиции мышления является Стэндфордская школа дизайна (URL: https://dschool.stanford.edu/).

Такое мышление первыми начали использовать дизайнеры для усовершенствования материального мира. Одним из первых дух такого мышления описал Виктор Папанек в своих статьях и книге «Дизайн для реального мира» ^[13].

Как метод дизайн-мышление похоже на диалектику, гипотетико-дедуктивный метод, экспериментальный метод. Связующая идея: высказать интуитивное предположение (в Стэндфордском варианте empathize делает акцент на том, что такая интуиция должна относиться к потребностям другого – это особенно подчёркивают теоретики метода ^[3]) – проверить его в эксперименте – высказать новое предположение, основанное на учёте полученного опыта – повторять цикл. Новизной здесь является антропоцентризм – внимание к потребностям другого человека, а не нуждам производства или маркетинга, а также создание прототипа – т.е. некоторого готового, законченного, практически применимого продукта, каким бы несовершенным он не был. Таким образом, дизайн-мышление – это не аналитический, а синтетический в своей сущности метод исследования. Порождающий метод, а не раскладывающий на элементы. Что в таком случае вообще позволяет называть его методом познания? Предварительная интуиция, а также последующие эксперименты. Он представляет собой полный цикл познания: от теоретического до предметно-практического.

Теперь несколько наблюдений о дизайн-мышлении, как о стиле мышления. Если метод – это целесообразный, адекватный задаче способ действия, то стиль сложнее определить так точно. Стиль я понимаю как самобытный, гармоничный способ действия. Обычно о дизайн-мышлении рассуждают как о методе, процессе, инструменте, но не как о стиле. Я хотел бы заполнить этот пробел, потому что рассуждения о методе не раскрывают важной стороны дизайн-мышления, дающей ему преимущества перед некоторыми привычными способами философствования. Дело в том, что дизайн-мышление эмоционально. В нём есть не всегда высказанный прямо, но улавливаемый его практиками дух свободного, светлого, самостоятельного человеческого творчества, подобный тому творчеству, которые ценили люди эпохи Возрождения. Я вижу в этом творческом порыве сообщества дизайнеров стремление к тому же жизнеутверждающему оптимизму человека-творца, который когда-то вдохновлял Бруно и Петрарку.

Это обнаруживается, во-первых, в открыто провозглашаемом антропоцентризме, ориентации дизайн-мышления на живые нужды всех людей, во-вторых, в самом стремлении к рождению нового в противовес анализу, а в-третьих, как это ни странно, в стремлении дизайн-мышления не оставаться специализацией. Несмотря на то, что в какой-то мере дизайн-мышление уже успело окостенеть в схемах и алгоритме, стать технологией, оно всё ещё, не воспринимается его практиками как узкий, технический инструмент инженера, дизайнера или менеджера. Оно воспринимается, как нечто свободное и радостное, во что можно поиграть или что можно применить творчески, или вообще как угодно. Сейчас он подобен коробке красок: можно нарисовать портрет, а можно пейзаж, а можно использовать как-то ещё. На его примере мы сейчас можем видеть, какова молодость всякого метода: сначала он существует, как стиль. Позже, он окостеневает, становится жёстким, прочным, однозначным. Приобретает устойчивую структуру, опору самому себе в догматике. Я не утверждаю сейчас, что приобретение жёсткой структуры – это абсолютное зло (когда укрепляется ценное – это положительное завоевание), но я хочу продемонстрировать на примере дизайн-мышления, что стиль – это молодость метода. Часто это плодотворная молодость.

Для стиля дизайн-мышления характерна эмоциональность. Также для него характерно стремление к практической пользе. Но, по моим наблюдениям, к пользе не столько «прибавляющей», сколько «исправляющей». Есть большая разница, тонко ощущаемая и иногда отмечаемая самими создателями дизайн-мышления между усовершенствованным тостером с элегантными линиями и протезом кисти, которому до этого не было аналогов в мире ^[13]. Ориентироваться на наращивание причудливой эстетики и комфорта чуждо дизайн-мышлению. Ориентироваться на устранение страдания, дискомфорта, неудобства материальной реальности – ему присуще. Дизайн-мышление стремится сглаживать острые углы реальности путём физической её перестройки. Оно ориентировано на то, чтобы решить частные, здесь и сейчас существующие проблемы любыми уместными, простыми, чистыми и практичными способами. Это не описание метода – оно расплывчато, неточно, ценностно. Это описание духа дизайн-мышления, как я его ощущаю и каким я его знаю из описаний его непосредственных авторов и практиков.

Можно ли пользоваться дизайн-мышлением как методом философствования? Возможно, хотя и затруднительно для большинства традиционных для философии проблем, поскольку невозможно создание прототипа и эксперимента. В этом ограниченность потенциала дизайн-мышления как метода. Но таков любой метод – он всегда целесообразен породившей его задаче и редко целесообразен вообще. Здесь я сделаю оговорку: хотя создание материального прототипа и эксперимент с ним невозможно, создание умозрительной модели и эксперимент с ней не только применялись философами всегда, но и обретают сегодня «вторую молодость» в русле аналитической философии, где такие эксперименты в последнее время очень популярны, если не сказать, рутинны.

Можно ли пользоваться дизайн-мышлением как стилем философствования? Безусловно. И философия только обогатится от такого его использования. Стремление установить через настоящее вчувствование (empathize) и действие (prototype, test) связь с жизнью реальных людей – это и акт познания, и акт трансцендирования, и акт воли, плодотворный для философского осмысления реальности – обнаружения и переживания в ней смысла. Этот стиль также пронизан светлой, позитивной свободой, «свободой для», как её описывал Эрих Фромм ^[6]. Как любыми красками может пользоваться художник для обнаружения красоты мира, так и любым способом дизайн-мышление решает проблемы, унимает боли мира. Расправляет смятое, сглаживает острое, проясняет тёмное. Понимая дизайн-мышление за пределами его начавшей застывать догмы – как стиль и мироощущение – можно обогатить философию новым, живым и прекрасным способом действия.

По меткому наблюдению Л. Витгенштейна, философия – это деятельность по прояснению смыслов, а не система знания. Есть ли принципиальные ограничения, не позволяющие философу в этой деятельности воспользоваться таким стилем, как дизайн-мышление? Попробую рассмотреть самые существенные потенциальные препятствия. Первое уже было отчасти обсуждено выше: философия не занимается материальным производством, поэтому вызывает опасения сама возможность трансляции метода из этой области практики. Вернусь к алгоритму дизайн-мышления, чтобы прояснить сущность этих опасений. Алгоритм следующий: empathize – define – ideate – prototype – test. С первыми тремя шагами на этом этапе сложностей не возникает. Применить эмпатию, «вживание» привычно и для герменавта, и для феноменолога, и вообще для любого мыслителя, стремящегося к проникновению в неявную реальность психической жизни. Второй шаг, т.е. создание плотного фокуса внимания, тоже часть общемировой традиции философствования: едва ли мы найдём много философов, которые всерьёз призывали бы заниматься мышлением в рассеянном состоянии – интеллектуальная собранность всегда признавалась ценностью самыми разными философскими культурами во всём мире. Третий шаг – создание идеи – уже может вызывать лёгкую встревоженность философа: не подобает ли настоящему мыслителю только отыскивать существующее не смея создать ничего нового сверх уже наличного реально? Такой взгляд был уважаем многими классиками философии: от Уильяма Оккама до Уилларда Куайна, предлагавшего укоротить «бороду Платона», говоря о необходимости элиминирования универсалий из философского исследования. Это важное и обоснованное опасение, от которого нельзя просто отмахнуться. История познания – это в очень значительной мере история выдвижения гипотез, их проверки, отбрасывания заблуждений. Философские гипотезы мы не можем обычно проверить экспериментально, поэтому философ должен быть вдвойне осторожен, чтобы не создать новую ложную и одновременно трудно опровергаемую концепцию. Такое поведение является нарушением онтологической экологии, каждый мыслитель понимает это, даже если не формулирует это в такой же предельной форме, как это сделали, например, логические позитивисты. Какой аргумент можно привести, чтобы снять это серьёзное опасение? Приведу несколько.

Во-первых, хотят этого философы или нет, но никакое самое объективное описание реальных фактов не является свободным от предшествующей наблюдению теоретической установки, которая является в своей основе не продуктом наблюдения, а продуктом интуиции или творчества. Это вынужденно констатирует ещё Аристотель, рассуждая об аксиомах, в современной философии в этом отношении ничего не изменилось.

Во-вторых, гипотетико-дедуктивный метод, являющийся для многих философов базой философствования, составляющий саму сущность философской спекулятивности, философской свободы, невозможен без этапа творческого порождения теории.

В-третьих, едва ли кто-то из профессиональных философов согласится, что за века своего развития философия не сделала никаких важных открытий, не обнаружила новых областей мышления, не расширила своих границ – очевидно, что это не так, сама история философских идей является наглядным свидетельством этого. Было ли всё это исключительно результатом анализа – пусть даже самого кропотливого и интеллектуально честного? Не было, более того, представить себе чисто аналитическую философию в строгом смысле слова довольно трудно. Сегодняшние аналитические философы вынуждены синтезировать – порождать новое – несмотря на их приверженность анализу, как основному действию своей философской практики. Их вынуждает к этому принципиальная неустранимость создания нового из практики познания вообще. Таким образом, наш последний аргумент сводится к следующему: нет никакого практического способа заниматься познанием и при этом не порождать новых идей.

По-настоящему весомые возражения начинаются на этапах prototype и test. Что касается прототипирования, то устранить сложность трансляции стиля из области материального производства в область философского исследования можно следующим образом: сделать поправку на специфику предмета философии и под созданием прототипа понимать создание умозрительной модели, тем более, что даже в материальном производстве это необходимый этап существования прототипа.

Говоря о тестировании, т.е. экспериментальной проверке, неизбежно приходится столкнуться с невозможностью экспериментальной проверки философского знания эмпирическими методами. Однако, это не исключает возможности проведения мысленного эксперимента с этой моделью. На практике этот метод очень распространён в современной философии и использовался философами ещё в античности. Зенон создаёт свои знаменитые апории. Сократ предлагает собеседникам гипотетические ситуации, подталкивая их к более абстрактному уровню мышления. Х. Патнем создаёт «Мозг в колбе». Дж. Сёрл создаёт «Китайскую комнату». Перечисление менее известных мысленных экспериментов заняло бы много страниц. То, что фактически спекулятивное тестирование теорий с помощью мысленного эксперимента является укоренившейся частью практики философствования, не нуждается в специальном доказательстве.

Какой вывод можно сделать из приведённого выше рассуждения? Дизайн-мышление не имеет принципиальных ограничений для того, чтобы использоваться в качестве философского метода. Можно считать его частным случаем гипотетико-дедуктивного метода или его модификацией. Говоря же о дизайн-мышлении, как о стиле, следует отметить его несводимость к уже существующим стилям философствования, в этом он является самобытной новинкой нашего времени.

Отсутствие ограничений, однако, само по себе ещё не объясняет необходимости или даже просто желательности его использования. Важны какие-то позитивные аргументы в пользу этого метода и стиля. Обычно при описании преимуществ какого-либо нового исследовательского метода акцент так или иначе делается на его потенциале приближения к истине. Такой приоритет объясним и не вызывает возражений. Однако, говоря о дизайн-мышлении, я прежде хотел бы сказать о другом: о потребностях самого производства нового знания. Работа исследователя – это кропотливый, часто утомительный труд, однако, как и всякая работа, оценивается он по результатам, а не по трудозатратам, поэтому нет ничего плохого в том, чтобы снизить трудоёмкость исследования, сохранив или повысив при этом его результативность. При таком взгляде на проблему, дизайн-мышлению есть, что предложить исследователю.

Во-первых, этот метод относительно свеж, а полезное новое скорее вызывает интерес и творческий подъём, чем утомление. Так профессиональный фотограф с интересом мог бы исследовать новую камеру не ощущая некоторое время усталости, но ощущая прилив внимания.

Во-вторых, пользоваться дизайн-мышлением приятно по причине его ценностной наполненности. Ведь что эта аксиологическая «начинка» из себя представляет, если сказать о ней совсем простыми словами: это стремление полагаться на самого себя, это стремление избавить людей от страданий путём решения конкретных проблем, это желание действовать творчески. Каждый, кто переживал удовлетворение любой из этих потребностей, понимает, какое глубокое удовольствие это может доставить. В условиях современного производства любой человек, в том числе исследователь, живёт в дефиците связанного с работой смысла, поскольку в значительной мере отчуждён от результатов своего труда, не переживает его осмысленности и значимости. Дизайн-мышление способно компенсировать это.

Наконец, собственно исследовательский и творческий потенциал дизайн-мышления как стиля и метода философствования тоже является значительным. Такой способ мышления ориентирован в первую очередь на решение существующих в настоящий момент практических проблем. В этом состоит его важное отличие от других эмпирических методов, не делающих такого акцента. Разумеется, любой метод исследования подразумевает существование проблемы, по поводу которой он применяется к предмету исследования, однако, во-первых, между подразумеванием и приоритетом на практике есть огромная дистанция, а во-вторых, проблема чаще всего является фундаментальной, т.е. внутринаучной, не имеющей прямого выхода к решениям более частных и более насущных проблем. Кризис современной философии является комплексным событием, которое нельзя объяснить указанием на единственную причину, но одна из таких причин – это несомненно отрыв академической философии от практической жизни людей. В поисках решения проблем, потенциально решаемых философией, люди обращаются к ней в последнюю очередь. В первую очередь они обращаются к неизбежно ограниченному индивидуальному опыту, культурным образцам разрешения проблем, часто локальным и не всегда адекватным ситуации, к поведенческим и химическим аддикциям, к религии и науке, к практической психологии, к эзотерике. Философия сегодня является одним из последних решений, многими вообще не рассматриваемых. Публичное философствование вне академической среды практически не существует. Престиж философии в глазах многих людей оправданно низок, поскольку она часто не может предложить решений, а если может, то не тех проблем, которые волнуют людей – отсутствует первый шаг дизайн-мышления (empathize – сочувствуй). Одним из путей преодоления этой ситуации могла бы стать попытка применения в философии дизайн-мышления с его прагматической ориентацией на решение конкретных проблем, являющихся источником страдания многих людей.