Service labor within the structure of socioeconomic activities of Russians

Успешная модернизация общества зависит во многом от специфики сложившейся модели управления социально-экономическим развитием. Вместе с тем в последние годы в России система социально-экономических отношений существенно трансформируется в результате внедрения новых экономических и политических институтов, регламентирующих, в частности, систему воспроизводства социально-трудовых ресурсов. Поэтому внимание современных ученых к культурно-мировоззренческим особенностям отечественной модели социально-экономического развития во многом продиктовано исследовательским интересом комплексного характера, направленного на изучение проблем трансформации и функционирования исторически сложившихся институциональных матриц. В данной связи, на наш взгляд, особый интерес представляет анализ такого явления, как служебный труд в контексте развития национальной модели управления социально-экономической деятельностью.

В основе сложившейся отечественной системы управления социально-экономической деятельностью лежит модель, которая, как справедливо отмечает А.В. Тихонов, характеризуется в первую очередь синкретизмом власти, собственности и управления ^{[15; 16]}. В описанных условиях частный бизнес не дистанцирован от бюрократического аппарата управления, который действует во многом исходя из лояльности по отношению к политической власти, выступающей главным субъектом распределения экономических благ ^[4]. На низком уровне находится доверие к представителям крупного бизнеса со стороны населения страны, но вместе с тем для основной массы трудоспособного населения наиболее привлекательной сферой выступает не частный бизнес, а различные формы профессиональной деятельности, связанные с государственной службой ^[5].

Историческая детерминация рассматриваемой нами системы характеризуется зависимостью как от «советского» бюрократического способа управления обобществленной собственностью, так и от особенностей накопления и легитимизации первоначального частного капитала в России раннего периода её интеграции в глобальную экономику капитализма. В данной связи отечественные институционалисты Р.М. Нуреев и Ю.В. Латов отмечают, что основными субъектами прав собственности в сложившейся системе (где осуществляется реальный синкретизм власти, собственности и управления) выступают чиновники, тогда как в системе частной собственности такими субъектами являются владельцы факторов производства ^[11].

В описанных сложившихся российских условиях особую роль играет служебный труд как особое социально-экономическое явление. Следует отметить, что специфика служебных трудовых отношений, характерных для социалистических экономик с обобществленной собственностью, изучалась широко в марксистской теории, но в настоящее время служебный труд продолжает функционировать в новых условиях капиталистического российского общества и формирует редистрибутивные отношения в структуре занятости ^{[2; 8; 9]}. Следует отметить, что субъектом служебного труда является преимущественно российский средний класс, и ценностные ориентации представителей российского среднего класса, по крайней мере, на декларативном и идеологическом уровнях вступают в противоречие с господствующими практиками служебного труда.

Таким образом, сложившаяся ситуация открывает возможности изучения степени влияния служебного труда на ценностные установки российского среднего класса, его способности оценивать уровень развития гражданского общества и модернизации в России, проектировать собственное будущее на основе определенных культурных и политических стандартов, влиять на развитие национальной модели управления социально-экономической и научно-инновационной деятельностью.

Степень научной разработанности темы статьи определяется источниками, сконцентрированными вокруг проблем ценностных аспектов российской модернизации, специфики развития среднего класса и системы социально-трудовых отношений. Эмпирическую базу составил комплекс источников, ставших основными для эмпирической верификации авторских выводов и положений, раскрывающих специфику установок, характерных для российского среднего класса. В статье были использованы данные социологических опросов, проведенных под руководством академика М.К. Горшкова ^{[5; 6; 14]}. Рассматриваемые в статье проблемы были проанализированы с опорой на труды отечественных исследователей О.Э. Бессоновой, С.Г. Кирдиной, Б.Ю. Кагарлицкого, Р.М. Нуреева А.В. Тихонова, Ж.Т. Тощенко и др.

В качестве теоретико-методологического базиса были использованы установки «понимающей» социологии М. Вебера ^[3], что во многом продиктовано ценностным измерением рассматриваемой проблематики; структурно-функционального анализа Т. Парсонса ^[12], который позволил выявить латентные функции действующих институтов; культурсоциологии Дж. Александера ^[1], позволившей идентифицировать особенности российского класса с учётом его видения процессов государственного управления российским обществом. В статье активно применялись теории неоинституционализма Д. Норта и концепция институциональных матриц С.Г. Кирдиной, которые помогли дать адекватное структурное описание подсистем российского общества и глубинных тенденций его развития, обусловленных культурно-исторической спецификой сложившихся трудовых отношений ^{[8; 9; 10]}.

В рамках отечественной науки на стыке экономики, социологии и социальной философии в работах О.Э. Бессоновой, С.Г. Кирдиной, П.И. Смирнова и др. было концептуализировано понятие «служебный труд», которое операционализировалось в контексте его противопоставления обмену (купли-продажи) в рыночных экономиках западного типа. Так, С.Г. Кирдина отмечает, что «атрибутом служебного труда, отличающим его от действия института наёмного труда, является стремление к полной занятости населения» ^{[9, с. 117]}. Это свидетельствует в пользу того, что рассматриваемый нами служебный труд как институт функционирует в экономиках редистрибутивного типа, для которых характерен централизованный механизм регулирования трудовых отношений.

Мы допускаем возможность говорить о служебном труде и как об субинституте, что, на наш взгляд, лучше иллюстрирует его подчинённость по отношению к рыночным взаимоотношениям обмена, а также подчеркивает то, что практики служебного труда носят зачастую неформальный характер. Как мы полагаем, можно говорить об особой субкультуре служебного труда, формирующей особые отношения между руководителями и подчиненными, которые фактически пронизывают трудовые отношения, формально определяемые как рыночные.

Длительная эволюция российского общества в условиях государственного патернализма привела к сильной зависимости всей социальной системы от решений властно-чиновнической иерархии. Как правило, в качестве характеристик служебного труда отечественные исследователи отмечают его прикреплённость к определенному месту, обязательность, постоянство ^[9] и обязательный характер, ведомственную организацию, иерархичность и номенклатуру ^[2]. Служебную трудовую деятельность определяют как деятельность, прежде всего «для другого» – общества, коллектива, клана, лица, в отличие от наёмного труда, где основная цель состоит в удовлетворении в первую очередь потребностей деятеля ^[13].

Очевидно, что влияние служебного труда на общество в целом очень значительно, и оно способствует формированию в общественном сознании аттитюдов, которые определяют приоритет всеобщего над частью, цели системы размещают выше целей отдельного индивида, формируют паттерны обязанности и особое подчинение власти, специфическое для российской трудовой ментальности чинопочитания.

Но особое влияние институт служебного труда оказывает на формирование социально-экономических установок среднего класса. Дело в том, что появление среднего класса в России можно связывать только с окончанием 90-х гг. ХХ в. (период так называемой путинской стабилизации общества). Как отмечают исследователи, «процессы эволюции политического сознания среднего класса находятся в настоящее время на том же этапе, что и в обществе в целом. С одной стороны, для среднего класса нормой является возможность любого человека отстаивать свое мнение, даже если большинство придерживается иного мнения, с другой – представители среднего класса согласны с тем, что государство всегда должно отстаивать интересы большинства перед интересами отдельной личности» ^{[5, с. 83]}. Наличие последней позиции может связываться как с наследием советского тоталитаризма, так и с особенностями базисной институциональной матрицы (Х-матрицы, в терминологии С.Г. Кирдиной), которая в значительной степени продолжает репродуцировать в общественном сознании ценностные установки коммунального типа.

Анализ состава среднего класса в России в условиях кризиса 2014–2015 гг., проведенный М.К. Горшковым и др., показал, что «к концу 2015 г. доля таковых составляла 44% населения в целом и 47% работающих россиян» ^[14]. Причём данные эмпирических исследований демонстрируют, что затянувшийся кризис не повлиял на снижение численности среднего класса, что во многом связано с особой ценностной и культурной идентичностью, присущей представителям данной группы населения. Таким образом, представители среднего класса в большей степени ориентируются на собственные силы в плане приобретения экономических благ, склонны проявлять активную гражданскую позицию и личную инициативу. Вместе с тем необходимо учитывать духовные устремления граждан, включая представителей среднего класса, которые генерируются не только экономическими благами, но и в значительной степени связаны с разделяемыми убеждениями и культурными символами. Поэтому, как замечает Дж. Александер, граждане современных государственных образований продолжают испытывать потребность в переживаниях метафизического характера, то есть потребность в эмоциях и консолидирующей идеологии ^{[1, с. 483]}, которая не может быть редуцирована только лишь к экономическому расчёту.

При этом в исследованиях М.К. Горшкова делается вывод о том, что ценностные установки российского среднего класса характеризуют большую часть его представителей в целом как противников западного пути развития. Но вместе с тем западные ценности гражданского общества, включающие в себя уважение к праву и независимую деятельность судебной власти, а также дистанцированность между собой власти, бизнеса и управления, высоко оцениваются в среде представителей среднего класса ^[14].

Итак, средний класс в целом также находится в поле действия практик служебного труда, хотя в различных его сегментах существуют значительные расхождения, причём его доминация резко возрастает по мере перехода от представителей малого бизнеса к работникам бюджетной сферы. В России государство продолжает играть доминирующую роль в сфере распределительных отношений. Вследствие этого служебный труд продолжает играть в системе общественных отношений ключевую роль, поскольку, как отмечает Ф.Э. Шереги, неоспоримым остаётся факт того, «что из 143,3 млн населения Российской Федерации экономически активные составляют 52,9%, а занятые в сфере материального производства – всего 17,8%. Иными словами, если последний показатель округлить до 20%, прямым или косвенным источником потребления не менее чем для 80% населения РФ является госбюджет. По сути, это бытовавшая в СССР разновидность государственного натурального распределения, только сейчас оно заменено денежным эквивалентом, создающим видимость равноценного товарно-денежного обмена» ^{[18, с. 35]}. Это создаёт дополнительные структурные предпосылки для большей зависимости представителей среднего класса от редистрибутивной системы государства и способствует воспроизводству практик служебного труда.

Длительная эволюция российского общества в условиях коммунальной среды и редистрибутивной экономики привела к большей ориентации на государство, в связи с чем для российской модели гражданского общества характерно не столько противостояние государственной власти, а сотрудничество с её представителями в целях поддержания социальной стабильности ^{[9; 13]}. Поэтому ценностные ориентации среднего класса в России конституируют национальную модель гражданского общества, которая в большей степени стремится к практикам солидарности и воспроизводству социальных отношений на основе гражданского соучастия. «Особенностью действия экономических институтов редистрибутивной Х-экономики (к которым относятся условная собственность, редистрибуция, кооперация, служебный труд и ограничение издержек, или Х-эффективность) является иное положение экономических субъектов по сравнению с рыночной институциональной средой. Они отличаются не столько независимостью и самостоятельностью, сколько включенностью, «вложенностью» в хозяйственные структуры. Такая «неотделенность» определяет специфику массового экономического поведения, предполагающего не столько борьбу, сколько сосуществование с этими структурами» ^{[8, с. 70]}.

Поэтому институт служебного труда в определённой степени тормозит возможности национального среднего класса стать субъектом противодействия бюрократической власти, контролирующей бюджетные потоки. В данной связи необходимо учитывать, что средний класс в структурно-функциональном анализе понимается в первую очередь как класс профессионалов, благополучие которого связано с возможностью свободно реализовывать свой потенциал в условиях экономического роста и восходящих инновационных трендов ^[7]. Таким образом, средний класс выступает условием поддержания определенной стабильности и является ключевым элементом характерной для российского общества базисной институциональной матрицы, фундирующей основы сохранения всей общественной системы. Неудивительно, что в сложившихся условиях российский средний класс в меньшей степени готов к защите собственных экономических интересов на индивидуальном уровне, особенно в сравнении с западными обществами, где средний класс обладает большим опытом борьбы за свои права. «Можно видеть, что около половины населения полагает, что укрепление гражданских прав и свобод гражданского общества может, скорее всего, обеспечить благополучие России. Тем не менее, около трети населения устойчиво считает, что этому, скорее всего, может способствовать «укрепление вертикали власти» ^{[8, с. 70]}. Вместе с тем ряд представителей среднего класса, не связанные с государственной службой, демонстрируют довольно негативное отношение к вышеописанным трудовым отношениям, считая их явными пережитками одновременно крепостного права и советского тоталитаризма. Причём последних зачастую причисляют к западникам или либералам, хотя подобные определения не являются вполне корректными, поскольку, как отмечает Ж.Т. Тощенко, стремление среднего класса к эмансипации в определенной степени является универсальным социальным феноменом ^[17]. Поэтому в дальнейшем в целях сохранения социальной стабильности необходимо нивелировать моменты напряженности между государством и отдельными представителями среднего (креативного) класса, создав для них зоны политической, экономической и научно-инновационной активности, относительно свободные от бюрократического контроля.

Зависимость значительной части российского общества от редистрибутивной системы национальной экономики и доминирование социокультурных практик служебного труда существенным образом гасят политическую активность среднего класса, его способность выступать с революционизирующими проектами. Вместе с тем, не игнорируя институциональные детерминанты (особенности институциональных матриц) развития российского общества, необходимо отметить формирование в среде российского класса инновационных ценностных ориентаций в отношении взаимодействия государства и гражданского общества. Поэтому в данной связи надо серьёзно отнестись к прогнозу М.К. Горшкова и Н.Е. Тихоновой о том, что «в дальнейшем развитие данной тенденции с высокой степенью вероятности может повлечь за собой отказ безропотно переносить ухудшение своего положения в ходе очередного экономического кризиса, отказ уже не на индивидуальном уровне, а в масштабах общества от нормы в необходимости «отдать долг стране» службой в армии и т.д.» ^{[6, с. 52]}. Следовательно, институт служебного труда в условиях отечественной действительности может вступать в противоречие с ценностными ориентациями представителей среднего класса, желающих проявлять свою инициативу и реализовывать профессиональные функции главным образом в условиях рыночных отношений. Поэтому реформы национальной модели социально-экономического и научно-инновационного развития, не стремясь к деконструкции базовых институтов, должны учитывать необходимость канализации устремлений представителей среднего класса в приобретении собственной социально-политической субъектности.

Институт служебного труда и формируемая на его основе трудовая субкультура продолжают играть существенную роль в структуре ценностных ориентаций российского среднего класса, в значительной степени препятствуя его политической активности, прикрепляя его представителей к месту работы, тем самым замедляя социальную мобильность. В результате ценностные ориентации российского среднего класса помогают сформировать отрицательную позицию по отношению к западному пути развития, в большей степени ориентирующую его представителей на практики коммунальной солидарности.

Вместе с тем в ценностных ориентациях части среднего класса наблюдается явное противоречие между ценностями модерна, продуцирующими нонконформизм, внутренний локус-контроль, инициативность, и коммунальными ценностями солидарности, поддерживаемыми бюрократической системой власти. Доминирование служебного труда, обусловленное редистрибутивным характером отечественной экономики, формирует особую национальную модель гражданского общества, где основные ценностные установки предполагают не борьбу, а сосуществование с укорененными структурами власти и управления. Поэтому институт служебного труда, функционирующий в условиях институциональной матрицы редистрибутивного типа, будет сохранять своё структурирующее значение в системе трудовых отношений вне зависимости от тактических лозунгов оппозиционного характера.

Вместе с тем перспективы развития отечественной модели гражданского общества на основе повышения субъектности среднего класса также сохраняют свою актуальность по причинам экономического кризиса и сокращения потребления, а также роста гражданского контроля и в связи с повышением уровня транспарентности внутри страны.

Рекомендации, направленные на эволюционное развитие национальной социально-экономической модели, должны содержать в себе реальное расширение экономической субъектности российских регионов посредством расширения региональной политической конкуренции и усиления воздействия на неё институтов гражданского общества.