The peculiarities of intuitive cognition in architecture

Kirichkov Igor' Post-graduate student, the department of Architectural Engineering, School of Architecture and Design of Siberian Federal University; Scientific Associate, Siberian State Institute of Arts named after Dmitri Hvorostovsky 660041, Russia, Krasnoyarskii krai, g. Krasnoyarsk, pr. Svobodnyi, 79, of. R5-07 kiri4kov@mail.ru Other publications by this author

Тенденции развития современной архитектуры

Будет неверным сказать, что человечество всегда стремилось к совершенству. Оно стремилось к нему не всегда. Примером этому являются многочисленные мировые катаклизмы и то несовершенное общество, в котором мы вынуждены жить сегодня. С переходом человечества в ХХI век многое изменилось, в частности, технологии стали более развитыми, люди стали более требовательными к своей жизни, слова о справедливости заиграли новыми красками и т. д. И, несмотря на то, что от ХХ века нас отделяет всего лишь около двадцати лет, что не так уж много с точки зрения истории, сегодня уже можно сделать определенные выводы. ХХ век стал самым страшным периодом в истории человечества, принесшим тяжелейший духовный кризис. Стремление людей забыть, вычеркнуть прошлое из жизни для многих выглядит оправданным и вполне закономерным.

Судьбоносные изменения коснулись и архитектуры – вместо того, чтобы следовать размеренному поступательному развитию, основанном на колоссальном научно-практическом опыте архитектуры рационализма, конструктивизма, функционализма, и других течений, имеющих мощное логичное ядро, она вдруг меняет свое направление и решительно отказывается от прежних парадигм. Современная архитектура ставит перед собой иные задачи, преследует иные цели, обозначает иные проблемы и решается на иные эксперименты. Она становится более импульсивной, более дерзкой, более спонтанной, даже более агрессивной, более грубой.

Семантика интуитивного познания

Интуитивное познание всегда было присуще человечеству в той или иной степени, оно указывало вектор верного развития, оберегало от возможных опасностей. Подавляющая часть научных открытий была сделана именно благодаря интуиции. Интуиция противостоит шаблонному мышлению, противоречит вере в безграничные возможности разума, ставит под сомнение истинные цели человечества, ведет к переосмыслению устройства мира, ведет к духовному, социокультурному прогрессу, рождает морально-нравственные идеалы, истолковывает эмпирические данные, вырабатывает гипотезы, конструирует фундаментальные понятия и т. д. «Ни одна гипотеза, которая предшествует любому научному знанию, не возникает без проявлений интуиции». ^[1] Представление об интуиции (лат. «intuitio» — «созерцание») как оппозиции логическому мышлению сформировалось еще в античные времена. Согласно Платону (Plato, IV-III век до н.э.), интуиция представляется как «вид непосредственного знания, которое приходит как внезапное озарение, предполагающее длительную подготовку ума». Рене Декарт (Rene Descartes, 1596-1650) описывал интуицию как «не обманчивое суждение беспорядочного воображения, но понятие ясного и внимательного ума». Бенедикт Спиноза (Benedictus de Spinoza, 1632-1677) считал, что интуитивное познание (лат. «scientia intuitiva») ведёт от адекватной идеи о формальной сущности каких-либо атрибутов бога к «адекватному познанию сущности вещей». Русский религиозный мыслитель В. С. Соловьев (1853-1900) в «Критике отвлеченных начал» выделял в познании предмета его истинной реальности веру, интуитивно усматривающей предмет как действительный, воображение, производящее предмет познания в идеальной сущности, творчество, завершающее образ предмета. ^[2] Зигмунд Фрейд (Sigmund Freud, 1856-1939) видел в интуиции «скрытый, бессознательный первопринцип творчества».

В целом трактовки исследователей относительно интуиции примерно схожи, однако механизм ее действия по-прежнему неясен. «Интуитивное познание происходит таким образом, что человек осознает только начало и конец этого процесса: саму формулировку проблемы и ее готовое решение». ^[3]

Взаимоотношения интуиции с наукой

Важно отметить, что в науке конца ХХ – начала ХХI века наметились серьезные изменения в отношении к явлениям, не возможным для описания математической статистикой. Итальянский монах-доминиканец философ и поэт Джордано Бруно (Giordano Bruno), перед тем, как быть сожженным на костре инквизиции 17 февраля 1600 года, утверждал, что во Вселенной существует бесчисленное количество тел, подобных Солнцу. Впоследствии достижения науки показали, что несчастный итальянец был прав – во Вселенной, действительно, есть множество звезд, подобных Солнцу. Но вместо того, чтобы принять мир как единую целостную систему, четко описанную математическими формулами, где теоретически потенциально возможно объяснить то, что на сегодняшний день пока является неясным и непонятным («найти недостающие звенья»), наука, всегда ставившая перед собой цель борьбу с чудом и всеми его производными, считая, что все явления должны иметь причинно-следственную связь («ничто не может произойти из ничего, и никак не может то, что есть, уничтожиться» - писал древнегреческий философ Эмпедокл V век до н.э.), вдруг занимает противоположную позицию, отсылая развитие человеческого понимания мироустройства в далекие Средние века, когда у обычного человека не вызывали сомнение мысли о том, что ангелы могут вдруг спускаться с небес, гадалки на самом деле могут предсказывать будущее. «На сегодняшний день безраздельное господство логического начала в творческом процессе уже в корне не устраивает научные умы». ^[4] После десятков лет научных экспериментов, неустанных поисков истины ученым приходится констатировать: «Я знаю, что ничего не знаю» (то, к чему в свое время пришел Сократ) или «Утверждением ничего нельзя утвердить, отрицанием ничего нельзя отвергнуть» (Омар Хайям).

В высшей степени случайные события находят свою устойчивую позицию в теории катастроф французского математика-тополога Рене Фредерика Тома (René Frédéric Thom, 1923-2002), теории хаоса британского физика-метеоролога Эдварда Нортона Лоренца (Edward Norton Lorenz, 1917-2008), теории сложности бельгийского физика российского происхождения Ильи Пригожина (1917-2003, лауреата Нобелевской премии по химии 1977 года). Все три теории появились в 60-е годы ХХ столетия.

Границы применения интуитивного познания

Одно из наиболее распространенных заблуждений – интуиция способна проявиться практически в любой сфере человеческой деятельности. Исследования показывают, что в тех сферах, где уровень проникновения норм, правил очень высок, шансов на проявление интуиции практически нет. Человеку так или иначе приходится деградировать. Стандартизация, унификация, типизация в целом вредят творческому мышлению. «Задача разума и опыта заполнить эскизно очерченный интуицией контур: опыт дает материю, а мышление структурирует ее». ^[5]

Интуитивное познание в качестве основного формообразующего фактора может быть применено в разработке объемно-планировочных решений зданий, дизайне интерьеров, формировании городской среды, благоустройстве территории, создании новых концепций и т. д. Опора на интуитивное познание в наибольшей степени характерна для метаболической, деконструктивистской, складчатой, нелинейной, высокотехнологичной архитектуры. «В поиске и создании художественно выразительных пропорций архитекторов вели их интуиция и талант, чувство гармонии и высокий профессионализм». ^[6]

Интуиция как проявление бессознательного

Способность интуитивного познания принято относить к области бессознательного. Наиболее значительный вклад в изучение бессознательного удалось внести таким религиям (древним учениям) как буддизм, христианство, индуизм, даосизм и др. Допуская безграничные возможности человеческого сознания, организующего вокруг себя материю, можно предположить, что интуиция есть проблески жизни вечной, переход из одного зазеркалья в иное. В любом поступке, шаге, действии, даже неверном, просматривается замысел Творца. Благодаря таким философским течениям как интуитивизм, объективный идеализм, субъективный объективизм, экзистенциализм, постструктурализм удалось установить, что бессознательное, как правило, фрагментарно, прерывисто, дискретно, оно отражает логику разорванного, нереализованного, прерванного. Бессознательное состоит из чередующихся, взаимопересекающихся символов. «Исследование сбоев в композиции способно установить сущность первичных бессознательных структур, предшествующих или просвечивающих сквозь строгость разумной формы, канона, стилистического единства». ^[7]

Наибольшую проблему с точки зрения проявления бессознательного представляет многообразие смыслов – одни и те же образы, звуки, события могут трактоваться совершенно по-разному. В рамках одних культурных традиций – одно прочтение. В других – совсем другое. Поэтому архитектору так или иначе приходится учитывать в своих проектах уже сформировавшийся культурный контекст.

Способы развития интуиции

Единого четкого ответа по поводу развития интуитивного мышления по сей день не существует. Как предположение, интуитивное познание может быть развито в результате осознания конечности своего существования, восприятия реальности с точки зрения пространственно-временного континуума, развития экстрасенсорных способностей, доверия неизвестности, ощущения пустоты, накопления опыта в определенной области знаний и т. д. «Пространственно-образный тип мышления в большей степени опирается на поле деятельности бессознательного (интуитивного)». ^[8] Пожалуй, наиболее эффективным способом развития интуиции является приобщение к искусству, невольно принуждающего к анализу своей деятельности со стороны. Художник не может постоянно пребывать в субъективной выдуманной им же реальности, так или иначе ему приходится покидать пределы своего мира. Сравнивать свой мир с мирами других художников. Именно поиск отличительных черт помогает ему выработать набор своих собственных выразительных черт, авторский стиль. Дисгармония временами бывает полезна. «Ассоциативное мышление позволяет уловить и усилить любой эстетически окрашенный импульс, утолить потребность в художественных впечатлениях». ^[9] Однако важно отметить, что «связь интуитивного процесса с характеристиками ассоциативных процессов в творчестве может быть как положительной, так и отрицательной». ^[10]

Анализ различных техник архитектурного формообразования

Интуиция в архитектурном произведении проявляется тогда, когда архитектор отходит от заученных правил, нарушает общепринятые законы, действует вопреки общественному мнению, стремится к созданию нового, идет на смелые эксперименты, допускает существование иной точки зрения, не ограничивается достигнутыми результатами, находится в постоянном творческом поиске, не боится допускать ошибки. Отчетливые признаки интуиции можно обнаружить во вдохновенных работах Фрэнка Оуэна Гери – Танцующий дом в Праге, Музей Гуггенхейма в Бильбао, в наполненных женственной грациозностью проектах Захи Хадид – Культурный центр Гейдара Алиева в Баку, Торговый комплекс Soho Galaxy Пекине, в остроугольных формах Даниэля Либескинда – Королевский музей Онтарио в Торонто, Художественный музей Фредерика Хэмилтона в Денвере, в изощренных концептах Питера Эйзенмана – Коламбус-центр, Культурный центр в Галисии, в насыщенных детской непосредственностью зданий Фриденсрайха Хундертвассера – Дом Роналда Макдоналда в Эссене, Лесная спираль в Дармштадте и др. Для каждого творческого человека выбор той или иной формы есть своя личная борьба, свое личное переживание. Каждый архитектор обязан быть художником, однако не каждый художник обязан быть архитектором. Как отмечал Ф. Хундертвассер, «только художник может создать продукт для жизни».

Несмотря на различную графическую технику эскизов Фрэнка Гери, Захи Хадид, Даниэля Либескинда, все они содержат в себе ярко выраженный эмоциональный характер (Рис. 1-6). Каждая линия, каждый штрих, даже каждое пятно, неловко оставленное на бумаге, – имеют конкретную связь с реальным образом здания. Создание эскизов в данном случае выполняет основополагающую функцию всего строительного процесса. Несомненно, цифровые технологии, достигшие высокую популярность в наши дни, не в состоянии заменить безграничные возможности воображения архитектора-творца. Многие исследователи рассматривают цифровые технологии лишь в качестве инструмента, «умение правильно пользоваться которым еще не есть искусство». «Чрезмерное упование на могущество математики высоких технологий не должно затмевать (занижать) роли интуитивного чутья художника». ^[11]

Рис. 1 Фрэнк Оуэн Гери, эскиз Танцующего дома в Праге

Источник: http://arlenemclaughlin.blogspot.ru/2012/10/looking-at-frank-gehry.html

Рис. 2 Фрэнк Оуэн Гери, эскиз Музея Гуггенхейма в Бильбао

Источник: http://arlenemclaughlin.blogspot.ru/2012/10/looking-at-frank-gehry.html

Рис. 3 Заха Хадид, эскиз здания Pierres Vives

Источник:http://www.zaha-hadid.com

Рис. 4 Заха Хадид, складчатое формообразование

Источник: http://www.zaha-hadid.com

Рис. 5 Даниэль Либескинд, эскиз Libeskind Villa
Источник: http://bethvictoria.com/daniel-libeskind/

Рис. 6 Даниэль Либескинд, эскиз Королевского музея Онтарио в Торонто

Источник: http://bethvictoria.com/daniel-libeskind/

Питер Эйзенман отмечает, что не боится «осквернить форму ее непосредственным содержанием», отвергая культурные предпосылки в формировании пространства, он намеренно лишает форму какого-либо значения, утверждая, что связь между архитектурой и пространством может быть полностью выведена из логической плоскости. Переломным моментом творческой деятельности Питера Эйзенмана стал 1978 год, когда появилась необходимость обращения к психоанализу. Тогда Питер Эйзенман стал чаще «путешествовать» в мире подсознательного, уходить в самоанализ и все меньше ориентироваться на рационалистические функции мозга. Здания, по его словам, «стали закапываться в землю», стали претерпевать более неожиданные трансформации. Это вызвало мощнейший «сдвиг» в его архитектуре. «В интуиции дана творческая изменчивость, текучесть действительности, тогда как в общих понятиях рассудочного знания мыслятся лишь неподвижные, общие положения вещей». ^[12]

Архитектура – самое диалектичное искусство. Преобразуя действительность, она вынуждена постоянно находить компромисс не только между формой и содержанием, но и постоянно улавливать тончайшие отзвуки человеческих сердец. Жизнь архитектора, пожалуй, и есть его самое выдающееся произведение, способность прожить так, как не может никто другой.

Интуицию в архитектуре проявить гораздо сложнее. Если интуиция в рисунке, живописи, скульптуре, кинематографе ограничивается лишь фантазией художника, то произведения архитектуры требуют соблюдение как минимум функциональных, конструктивных, градостроительных, экономических требований. Однако, подобные сложности делают искусство архитектуры еще более ценным.

Архитектурное произведение обладает смыслообразующей функцией в том случае, когда оно не очевидно, пребывает в инобытии. Согласно Пабло Пикассо, «скрытая гармония лучше, чем очевидная». Гармония архитектурного произведения, в частности, достигается в результате баланса между криволинейными и остроугольными формами. (Рис. 7-8) Форма, рожденная благодаря интуиции, дополняется приемами композиционной целостности, подбором цветовой гаммы, приданием дополнительных визуальных эффектов, расстановкой акцентов, выявлением взаимосвязи человека со средой и т. д. «Три категории – дефиниция, абстракция и образность («definition, abstraction, figuration») обладают самым большим творческим потенциалом с точки зрения архитектурного проектирования, полностью раскрывающие возможности дизайна, связанные с интуитивным мышлением». ^[13]

Рис. 7 Интуитивный подход к архитектурному формообразованию 1.

Источник: работа автора.

Рис. 8 Интуитивный подход к архитектурному формообразованию 2.

Источник: работа автора.

Заключение

К сожалению, приходится констатировать, что архитектура полна разочарований. За более чем двух тысячелетнюю историю развития архитектуре так и не удалось создать здоровое гармоничное общество, о котором мечтали еще в античные, средние века, она не смогла вернуть утраченную духовность – она вообще перестала рассматриваться как духовная ценность (эстетика Ф. Гегеля), она не смогла дать человеку ни новую надежду, ни новую мечту, ни новую реальность – все оказалось до предела изжито. И хоть всегда хотелось верить, что кризисные явления в архитектуре – преходящи и вызваны лишь временными внешними факторами, в действительности, оказывалось по-другому. Причины находились внутри. Не решив предыдущие проблемы, приходилось решать следующие, не разобравшись с прошлым, приходилось устремляться в будущее. «Бедность архитектурной мысли определяется не тем, что откуда-то не поступили новые данные, а тем, что бедна сама эта мысль, которая не умеет работать с этими данными». ^[14]

Архитектура полна иллюзий, она часто предстает как совершенно аморфное искусство, у которого нет ни единого общего начала, ни единого вектора развития, ни единой цели. Если в целом что-то и происходит, то происходит в отсутствии всяческих координат и объективных целей. Архитектура дает уверенность в отсутствие уверенности, определенность в отсутствие определенности. Очевидно, что обществу необходима совершенно иная архитектура, которая базировалась бы на совершенно иных принципах, где главную роль выполняла бы духовность, а не подмена ее различными понятиями. «Современная архитектура недействительна по форме, поскольку ее форма чрезвычайно абстрактна и рациональна, феноменологический и интуитивный взгляд на бытие, создал архитектуру чувств и опыт местоположения как стратегию». ^[15]

Интуиции порой бывает достаточно для усмотрения истины, но её часто бывает недостаточно для того, чтобы убедить в этой истине других и самого себя. Для этого необходимы четкие, весомые доказательства.