Demographic situation in modern Great Britain: explosion or crisis?

Karpov Grigory Doctor of History Senior Researcher, Institute of Africa, Russian Academy of Sciences 123001, Russia, Moskovskaya oblast', g. Moscow, ul. Spiridonovka, 30/1 gkarpov86@mail.ru Other publications by this author

Население современной Великобритании растет как никогда быстро в постколониальную эпоху, причем опережающими темпами от десятилетия к десятилетию.

В 1971 г. в стране проживало 55,9 млн. человек, в 1981 г. – 56,3 млн. За десять лет прирост составил всего около 400 тыс. человек. В 1991 г. в Великобритании проживало 57,4 млн. человек, прирост за десятилетие составил уже 1,1 млн. Перепись 2001 г. показала, что население выросло на 1,7 млн. человек и составило 59,1 млн. За следующие десять лет к 2011 г. население выросло еще на 4,1 млн. человек, составив 63,2 млн.^[1]

За период 2011-2015 г. ежегодный прирост держится на уровне 400-500 тыс. человек В 2011 г. население Великобритании составляло 63,2 млн. человек, в 2012 г. – 63,7 млн., в 2013 г. – 64,1 млн., в 2014 г. – 64,6 млн., в 2015 г. – 65,1 млн.^[1]

К подобным показателям трудно применить иной термин, кроме как «демографический взрыв». Не каждая страна «третьего мира» может предъявить аналогичные показатели роста численности населения.

По прогнозам население Великобритании к 2051 г. может достигнуть 77,1 млн. человек, а к 2081 г. – 85,7 млн. человек^[2]. Разумеется, прогнозы сбываются далеко не всегда, но текущая динамика роста численности населения страны пока не дает оснований сомневаться в таких цифрах.

Тем более, что в истории Великобритании уже были периоды быстрого роста населения. В 1851 г. данные переписи зафиксировали численность населения страны на уровне 27,3 млн. человек, в 1861 г. – 28,9 млн, в 1871 г. – 31,4 млн., в 1881 г. – 34,9 млн., в 1891 г. – 37,8 млн., в 1901 г. – 38,2 млн., в 1911 г. – 42 млн., в 1921 г. – 44 млн., в 1931 г. – 46 млн., в 1951 г. – 50,2 млн., в 1961 г. – 52,8 млн.^[1]

Показатели прироста населения современной Великобритании хоть и сопоставимы с показателями столетней давности, однако, весьма специфичны в деталях и неравномерны по этническим группам. На первый план сегодня выходят незначительные ранее факторы – миграция из стран Азии, Африки и Европы, низкая рождаемость, увеличение среднего возраста, отток британского населения и др.

К современному положению дел в области демографии Великобритании шла длительным путем, поэтому основным временным шагом в оценке демографических данных для нас будут не отдельные года, а десятилетия, что позволит выделить общие долговременные тенденции.

Актуальность проблем в сфере демографии и тестно связанного с ней миграционного вопроса лишний раз подтвердили результаты референдума 2016 г. о выходе страны из ЕС, а также рост напряженности в межнациональных и межрелигиозных отношениях, вылившийся в серии терактов 2017 г.

В современной Великобритании приток трудовых ресурсов из-за рубежа стал основным источником пополнения трудоспособного населения страны. Если до 2004 г. наибольшее количество мигрантов приезжало из бывших колоний империи (Индия, Пакистан, Бангладеш, Субсахарная Африка, страны Карибского архипелага), то в последние десять лет лидерами по иммиграции в страну стали страны-новички ЕС (Польша, Прибалтика, Румыния, Болгария Хорватия и др.) ^[3].

За период с 2004 г. по 2011 г. численность жителей Великобритании, родившихся за ее пределами, возросла с 5,2 млн. человек до 7,5 млн. Значительный прирост обеспечили страны ЕС – с 167 тыс. в 2004 г. до 689 тыс. в 2008 г., в 2010 г. был превышен порог в 800 тыс., в 2011 г. численность мигрантов из ЕС в Великобритании составила приблизительно 1 млн. человек ^[4].

За пять лет, с 2012 г. по 2017 г. доля занятых в британской экономике выросла с 70% до 74% (возраст от 16 до 64 лет) ^[5]. С формальной точки зрения это безусловный успех консерваторов, регулярно обращавшихся к проблемам в сфере занятости. Реальное же положение дел в области миграции и демографии позволяет объяснить такое снижение безработицы, вероятно, тем, что за счет притока трудовых ресурсов увеличилось общее число работающих в составе населения страны, и приезжие заняли некоторое количество непопулярных среди британцев вакансий.

С декабря 2015 г. по декабрь 2016 г. численность работающих в стране граждан Великобритании выросла всего лишь на 70 тыс. человек (рост за год на 0,2%), неграждан Великобритании – на 233 тыс. человек (рост на 7,2%), из которых на граждан ЕС пришлась большая часть – 190 тыс. (увеличение на 9,3%). Наибольшее число трудовых мигрантов (82 тыс. человек, рост за год на 40%) приехало из Болгарии и Румынии ^[6].

Собственно британские граждане трудосопособного возраста, наоборот, страну чаще покидают, чем приезжают. Чистая миграция на сентябрь 2016 г. по отношению к сентябрю 2015 г. была 273 тыс. человек, что вполне сопоставимо с показателями за предыдущие годы. В страну приехало приблизительно 596 тыс. человек, а выехало 323 тыс. При этом положительный баланс наблюдается только у граждан ЕС (их стало больше на 165 тыс.) и не граждан ЕС (их стало больше на 164 тыс.), в отношении британских граждан сохранился отрицательный баланс, их стало меньше на 57 тыс. человек (въехало 71 тыс., а выехало 128 тыс.) ^[7].

Тенденция преобладания выезда граждан Великобритании над выездом неграждан Великобритании стабильна и относится не только к последним годам. В 2006 г. из Великобритании выехало 207 тыс. ее граждан, 66 тыс. граждан ЕС и 126 тыс. граждан других государств. В 2007 г. – 171 тыс., 69 тыс. и 101 тыс., соответственно. В 2008 г. – 173 тыс., 134 тыс. и 120 тыс., соответственно. В 2009 г. – 140 тыс., 109 тыс. и 119 тыс., соответственно. В 2010 г. – 136 тыс., 99 тыс. и 104 тыс., соответственно. В 2011 г. – 149 тыс., 92 тыс. и 110 тыс. соответственно. В 2012 г. – 143 тыс., 75 тыс. и 103 тыс., соответственно. В 2013 г. – 134 тыс., 78 тыс. и 105 тыс., соответственно. В 2014 г. – 137 тыс., 89 тыс. и 93 тыс., соответственно. В 2015 г. – 124 тыс., 86 тыс., и 90 тыс., соответственно ^[8].

Можно наблюдать, что за исключением кризисного 2008 г. и последующего ухудшения экономической обстановки в 2008-2012 гг., выезд из страны не граждан Великобритании остается на низком уровне, а приезд, как мы видели выше, постоянно растет. Снижение числа выезжающих граждан Великобритании с 207 тыс. в 2006 г. до 124 тыс. в 2015 г., скорее всего, связано со снижением общей численности экономически активного британского населения, уменьшением его доходов.

В то же самое время приезд в страну граждан Великобритании в 2006-2016 гг. сильно не изменился. В 2006 г. въехало 77 тыс. человек. В 2007 г. – 74 тыс. В 2008 г. – 85 тыс. В 2009 г. – 96 тыс. В 2010 г. – 93 тыс. В 2011 г. – 78 тыс. В 2012 г. – 80 тыс. В 2013 г. – 77 тыс. В 2014 г. – 81 тыс. В 2015 г. – 84 тыс. ^[9]

На протяжении последних 10-15 лет остается неизменной структура оснований для въезда в страну. Первое место связано с поиском работы (около 300 тыс. приезжих на 2016 г.). На втором месте находится образование (примерно 165-170 тыс. человек). Третье место остается за воссоединением семей (70-80 тыс.) ^[10].

Среди тех, кто приезжает с целью трудоустроиться наблюдается абсолютное доминирование граждан из стран-новичков ЕС. Для въезда им не требуется виза, но они должны получить от британских властей номер государственной страховки.

За 2016 г. было выдано 825 тыс. номеров государственной страховки, из них гражданам ЕС – 625 тыс. номеров, что в целом соотносится с тенденцией 2007-2015 гг., демонстрирующей, как абсолютный, так и относительный рост миграции из стран ЕС. В 2007 г. было выдано 797 тыс. номеров, из них гражданам ЕС 482 тыс. В 2008 г. – 669 тыс. и 382 тыс., соответственно. В 2009 г. – 613 тыс. и 309 тыс., соответственно. В 2010 г. – 667 тыс. и 326 тыс., соответственно. В 2011 г. – 671 тыс. и 372 тыс., соответственно. В 2012 г. – 518 тыс. и 342 тыс., соответственно. В 2013 г. – 617 тыс. и 440 тыс., соответственно. В 2014 г. – 767 тыс. и 590 тыс., соответственно. В 2015 г. – 828 тыс. и 630 тыс., соответственно ^[11].

Наибольшее количество выданных в 2016 г. номеров страхования приходится на граждан Румынии (189 тыс.), Польши (93 тыс.), Италии (63 тыс.), Испании (48 тыс.), Болгарии (42 тыс.). Лидерами среди неевропейских стран была Индия (35 тыс.), Австралия (13 тыс.), Китай (13 тыс.), Пакистан (12 тыс.), США (10 тыс.) ^[12].

Заметное количество номеров, полученных гражданами Испании и Италии, скорее всего, объясняется двумя фактороми. Во-первых, относительно высоким по сравнению с остальными странами ЕС уровнем безработицы в этих странах. Во-вторых, «вторичной миграцией» из стран Азии и Африки, при который приезжие в ЕС обосновываются и получают гражданство в первой европейской стране, куда прибывают (как правило, это Испания, Италия, реже Франция), чтобы потом переехать на работу и постоянное место жительство в более благополучные страны ЕС (Германия, Великобритания, Швеция, Дания).

Характерным показетелем остается доминирование среди тех, кто приезжает в страну за престижным британских образованием, граждан Китая и США (оплачивающих образование и, соответственно, инвестирующих в экономику страны), и практически полное отсутствие таковых среди мигрантов из ЕС. Например, в 2016 г. всего было выдно 194 608 виз для обучения, из них 76 225 виз получили представители Поднебесной (39% от общего числа), 13 101 виза досталась гражданам США (7%), 10 798 виз у граждан Индии (6%), 8 995 виз – Гонг Конг (5%), 7 697 – Малайзия (4%) ^[13].

Показательно, что среди приезжающих в страну работать и получать образование почти не представлены африканцы, хотя в самой Великобритании их проживает более 1 млн. Возможно, это связано со снижением образовательного уровня специалистов из Африки, пострадавшего (с точки зрения именно британских критериев качества) из-за стремления африканской педагогической мысли избавиться от примата европоцентристкого образования. Становление африканской государственности в постколониальный период породило многочисленные попытки опереться в сфере образования на собственное африканское мировоззрение и культурные практики, «системы коренных африканских знаний» («African knowledge systems»). Создание особенной педагогической школы, ориентированной на Африку, без уничижительного отношения к ее истории, присущего образованию колониального периода, должно, по мысли ряда африканских ученых, стать важным этапом в социально-образовательной трансформации всего континента ^[14].

Вид на жительство, дающий основания для постоянного проживания в Великобритании, в первую очередь интересен тем категориям мигрантов, кто, в отличие, например, от граждан ЕС, не может просто приехать в страну и остаться в ней работать. Поэтому абсолютное большинство видов на жительство приходится на граждан неевропейских государств, в первую очередь, граждан Британского Содружества.

Предоставление видов на жительство в период с 1960 г. по 2015 г. выросло многократно, с 16 тыс. разрешений в 1960 г. до 90 тыс. в 2015 г. В 1960-е гг. ежегодно выдавалось в среднем 60 тыс. разрешений, в 1970-е гг. – 72 тыс., в 1980-е гг. – 51 тыс., в 1990-е гг. – 61 тыс., в 2000-е гг.– 141 тыс. в год, в 2010-2015 гг. – 147 тыс. в год. Причем, 2010-е гг. ознаменовались сокращением ежегодного числа выдаваемых грантов – с 241 тыс. в 2010 г. до 90 тыс. в 2015 г. ^[15]

Сокращение видов на жительство в первые десятилетия ХХI в. объясняется ужесточением правил выдачи видов и сокращением оснований для получения таковых. Количество видов на основании брака уменьшилось с 42 тыс. в 2006 г. до 14 тыс. в 2015 г. В несколько раз упало количество видов на жительство, выданных супругам граждан Великобритании, в том числе тем, кто уже длительное время проживал в стране ^[16].

Не смотря на общее снижение количества выданных видов, процент отказов в выдаче остался прежним - в среднем 6%. При наличии оснований для получения вида на жительство вероятность отказа крайне низка. Самый высокий уровень отказов в этом периоде был зафиксирован в 2007 г. – 11% ^[17].

Непререкаемыми лидерами по количеству получаемых видов на жительство в 2000-2010-х гг. остаются граждане Индии, Пакистана, Бангладеш, ЮАР, Сомали, Нигерии, Зимбабве. Например, только в 2015 г. граждане Индии получили 18 тыс. видов, Пакистана – 10 тыс., Зимбабве – 4 тыс., Нигерии – 4 тыс., Бангладеш – 3 тыс. ^[18]

Приезд с целью получения политического убежища относится к самому незначительному по численности миграционному потоку. Британские власти в этом плане придерживаются достаточно строгой политики, далеко не все заявления принимаются к рассмотрению, даже первоначально одобренные заявления впоследствии могут быть отклонены.

Всего за 1984-2016 гг. Великобритания получила около 1 млн. заявлений на предоставление убежища, из них первоначально одобрено было 935 тыс., но в конечном итоге убежище получили лишь 272 тыс. заявителей, отклонено было 662 тыс. заявлений. Наиболее продуктивными в этом способе миграции были 2000-е гг., когда в среднем в год власти получали 44 тыс. заявлений, в 1980-х г. ежегодно было поступало около 5 тыс. заявлений, в 1990-х гг. – 37 тыс. в год. В 2010-х гг. произошло снижение до 24 тыс. в год ^[19].

На средние показатели количества заявлений, конечно, оказывает влияние внешнеполитическая ситуация, в частности, войны, межанациональные и межрелигиозные конфликты по всему миру. Резкие скачки происходили на рубеже 1980-1990-х и 1990-2000-х гг. В 1988 г. было 4 тыс. заявлений, в 1989 г. – уже 11 тыс., в 1990 г. – 26 тыс., в 1991 г. – 44 тыс. В 1998 г. было получено 46 тыс. заявлений, в 1999 г. – 71 тыс., в 2000 г. – 80 тыс., В 2001 г. – 71 тыс., в 2002 г. – 84 тыс. ^[19]

За период с 2001 г. по 2016 г. из Афганистана было подано 43 тыс. заявлений, одобрено 23 тыс. За тот же период из Эритреи – 25 тыс. заявлений, одобрено 13 тыс. Из Ирана – 43 тыс. и 12 тыс., соответственно. Из Ирака – 40 тыс. и 16 тыс., соответственно. Из Сомали – 31 тыс. и 17 тыс., соответственно. Из Зимбабве – 32 тыс. и 8 тыс., соответственно. Из Пакистана – 33 тыс. и 4 тыс., соответственно. Из Индии – 17 тыс. и 326, соответственно. Из Турции 13 тыс. и 1,8 тыс., соответственно. Из Китая – 25 тыс. и 1,8 тыс., соответственно. Из России, кстати, пришло всего 2 154 заявления, из них одобрено 366 ^[19].

Предоставление британского гражданства прямого отношения к текущей миграционной ситуации не имеет, поскольку, как правило, оно выдается на том или ином основании тем, кто уже давно проживает в стране. Однако, к росту постоянного населения страны, изменению его этнического и религиозного состава, сведения о выдаче британского гражданства имеют самое непосредственное отношение.

За период с 1962 г. по 2016 г. иностранцам всего было выдано 4,2 млн. британских паспортов, абсолютное большинство которых на основании длительного пребывания в стране (2,2 млн.) и брака с гражданином Великобритании (1 млн.), еще 933 тыс. паспортов получили дети, чьи родители имели отношение к Великобритании, остальные основания для получения гражданства дают совершенно несущественную цифру (около 16 тыс.). Чем больше мигрантов прибывало в страну, тем большее количество паспортов выдавалось впоследствии. Если в 1962 г. гражданство получили лишь 23 тыс. человек, то, например, в 1989 г. уже 117 тыс., в 2009 г. – даже 203 тыс., абсолютный рекорд с 207 тыс. пока удерживает 2013 г. Динамика выдачи паспортов по десятилетиям показательна и полностью совпадает с тенденцией роста миграционных потоков. В 1960-х в среднем ежегодно британское гражданство получало 22 тыс. человек, в 1970-х – 37 тыс., в 1980-х – 63 тыс., в 1990-х – 47 тыс., в 2000-х – 138 тыс., в 2010-2016 гг. – 166 тыс. ^[20]

Количество отказов в предоставлении британского гражданства невелико. Например, за период с 1987 г. по 2016 г. отказ в выдаче получили 259 тыс. заявителей, а гражданство – 3,2 млн. человек ^[20]. Наиболее часто отказ приходит по причинам недостаточной длительности проживания в стране, проблемы с визой, отсутствия у родителей британского гражданства, недостатка документов, недостаточного знание английского языка. В последние годы сильно выросло число отказов по причине «неблагонадежности» («Not of good character»), с 798 отказов в 2002 г. до 4 521 отказа в 2015 г. ^[21] Аннулирование британского гражданства также имеет место быть, но в крайне редких случаях, за период с 2002 г. по 2015 зафиксировано всего лишь 8 849 случаев ^[22].

Британское гражданство за период с 1990 г. по 2016 г. чаще всего получали представители быших британских колоний (но, разумеется, не только бывших колоний) - Индии (373 тыс.), Пакистана (288 тыс.), Нигерии (139 тыс.), Бангладеш (121 тыс.), ЮАР (109 тыс.), Сомали (109 тыс.), Филиппин (104 тыс.), Шри Ланки (92 тыс.), Турции (89 тыс.), Ганы (73 тыс.), Китая (73 тыс.), Ирака (69 тыс.), Зимбабве (63 тыс.) ^[23].

Таким образом, мы можем наблюдать, что динамика миграционных потоков в Великобританию в последние десятилетия неуклонно нарастает, приближаясь к угрожающим для национальной безопасности цифрам в сотни тысяч человек в год.

Можно также отметить, что далеко не все мигранты, приехавшие в страну, остаются в ней, существует и отток мигрантов, устапающий, конечно, притоку. Обратная ситуация сложилась в отношении граждан Великобритании, их выезжает из страны больше, чем приезжает.

Парадокс заключается в том, что на протяжении второй половины ХХ – начала XXI вв. британское миграционное законодательство постоянно ужесточалось, но миграция при этом не уменьшалась, а только возрастала. В стране существует влиятельное миграционное лобби, заинтересованное в постоянном притоке трудовых ресурсов ^{[3, с. 17-20]}.

Трудоустройство и получение образования остаются самими востребованными каналами миграции, остальные основания для въезда (политическое убежище, воссоединение семей) заметны, но существенной роли не играют. Традиционные страны исхода мигрантов в начале XXI в. были смещены с лидирующих позиций странами-новичками расширившегося в 2000-х гг. Европейского союза.

Ситуация в сфере миграции теснейшим образом связана с положением дел в области демографии одно невозможно рассматривать одно в отрыве от другого.

Демографические проблемы современной Великобритании многогранны и комплексны. Они не ограничиваются удручающими тенденциями только в каком-нибудь одном аспекте, а демонстрируют нам общий и неуклонный упадок демографических показателей в последние 50-60 лет, легко отслеживаемый от десятилетия к десятилетию.

Если не принимать во внимание колебания рождаемости по отдельным периодам, то тренд снижения рождаемости в течение ХХ в. очевиден. Население страны росло весь ХХ в., а рождаемость при этом постоянно снижалась.

В 1890-х гг. в Великобритании ежегодно рождалось примерно 1 млн. малышей, в 1900-х гг. – почти 1,1 млн., в 1910-х гг. – 953 тыс., в 1920-х гг. – 845 тыс., в 1930-х гг. – 720 тыс., в 1940-х гг. – 851 тыс., в 1950-х гг. – 832 тыс., в 1960-х гг. – 963 тыс., в 1970-х гг. – 745 тыс., в 1980-х гг. – 754 тыс., в 1990-х гг. – 737 тыс., в 2000-х гг. – 738 тыс., в 2011-2015-е гг. – 790 тыс. ^[24]

Ежегодное количество рождений на 1 тыс. женщин детородного возраста (с 15 до 44 лет) постоянно уменьшается. В 1950-х гг. этот показатель был около 77, в 1960-х гг. – 89, в 1970-х гг. 67, в 1980-х гг. – 61, в 1990-х гг. – 60, в 2000-х гг. – 58. В 2011-2015-х гг. наблюдался благодаря мамам небританского происхождения незначительный рост (до 62) ^[24].

Аналогичным образом снизился и уровень фертильности (среднее количество детей на одну женщину), необходимый для естественного воспроизводство населения показатель которого (2,15 и выше) последний раз наблюдался в далеком 1972 г. (2,20). В 1960-х гг. уровень фертильности в среднем составлял 2,74, в 1970-х гг. – 1,93, в 1980-х гг. – 1,80, в 1990-х гг. – 1,73, в 2000-х – 1,80, в 2011-2015-х гг. – 1,86 ^[24].

Та же тенденция наблюдается и при анализе количества рождения в год на 1 тыс. человек. В 1940-х гг. на 1 тыс. населения страны рождалось в среднем 18,3 детей, в 1950-х гг. – 16,3, в 1960-х гг. – 17,7, в 1970-х гг. – 13,3, в 1980-х гг. – 13,3, в 1990-х гг. – 12,7, в 2000-х гг. – 12,2, в 2011-2015-х гг. – 12,3 ^[24].

Огромным достижением социальной политики британских властей, безусловно, можно признать снижение младенческой смертности, с 19,3 случаев на 1 тыс. рождений в 1961 г. до 4,4 в 2015 г. ^[24]

Смертность младенцев в возрасте до 28 дней уменьшилась в среднем в год с 7,5 тыс. в 1970-х гг., до 2,5 тыс. в 2000-е гг. Смертность детей до 1 года, достигавшая еще в начале ХХ в. крайне высоких цифр, сократилась примерно в 40 раз. В 1900-х гг. до первого года не доживало около 137 тыс. малышей в год, в 1910-х гг. – 96 тыс., в 1920-х гг. – 63 тыс., в 1930-х гг. – 44 тыс., в 1940-х гг. – 38 тыс., в 1950-х гг. – 21 тыс., в 1960-х гг. – 19 тыс., в 1970-х гг. – 9,7 тыс., в 1980-х гг. – 6,2 тыс., в 1990-х гг. – 4 тыс., в 2000-х гг. – 3,2 тыс., в 2011-2015-х гг. – 2,8 тыс. Не менее впечатляющие достижения зафиксированы и в снижении общего уровня смертности, который в 1961 г. составлял 12 случаев на 1 тыс. населения, а в 2011 г. – уже 8,7 ^[25].

Однако, на показатели воспроизводства населения эти успехи заметного влияния не оказали. При сократившейся рождаемости и увеличении населения в основном засчет притока мигрантов уровень смертности в стране в количественном отношении остался на прежнем уровне, приблизительно 600-650 тыс. человек в год ^[25].

Огромную роль в сохранении и воспроизводстве населения играет институт семьи и брака. Крепкая моногамная многодетная семья, освященная церковью, была основой европейской цивилизации, обеспечивающей стабильное воспроизводство населения. Однако в современной Великобритании (как и в других странах Западной Европы) можно констатировать деградацию этого традиционного социального института.

Произошло сокращение числа заключаемых браков. В 1900-х гг. ежегодно в среднем регистрировалось 303 тыс. браков, в 1910-х гг. – 351 тыс., в 1920-х гг. – 343 тыс., в 1930-х гг. – 408 тыс., в 1940-х гг. – 420 тыс., в 1950-х гг. – 398 тыс., в 1960-х гг. – 428 тыс., в 1970-х гг. – 432 тыс., в 1980-х гг. – 391 тыс., в 1990-х гг. – 324 тыс., в 2000-х гг. – 286 тыс., в 2011-2013 гг. – 288 тыс. ^[26]

Британцы сейчас создают новых семей примерно столько же, сколько создавали 100 лет назад, когда население страны было приблизительно в 2 раза меньше, чем сейчас. Но даже это само по себе не столь негативный момент, как число разводов, выросшее за ХХ в. на два-три порядка.

В 1890-х гг. фиксировалось в среднем 430 разводов в год, в 1900-х гг. – 593, в 1910-х гг. – 1 тыс., в 1920-х гг. – 3 тыс., в 1930-х гг. – 5,2 тыс., в 1940-х гг. – 25,1 тыс. (с резким скачком в первые послевоенные годы), в 1950-х гг. – 26,8 тыс., в 1960-х гг. – 39,6 тыс., в 1970-х гг. – 130,3 тыс., в 1980-х гг. – 164,2 тыс., в 1990-х гг. – 167,8 тыс., в 2000-х гг. – 149,1 тыс. ^[26]

Количество разводов, разумеется, уступает количеству браков, однако, на на два брака приходится в среднем один развод, что не может считаться положительным обстоятельством. Развод, бывший еще век назад из ряда вон выходящим событием для британского общества, стал нормой в межполовых отношениях.

Бездетные, неполные и семьи с небольшим количеством (1-2 ребенка) детей в британском обществе вытеснили многодетные семьи.

В 1996 г. в стране насчитывалось 16,5 млн. семей, из которых 6,6 млн. не имели детей, а еще 2,4 млн. состояли только из одного родителя (2 млн. матерей-одиночек и 356 тыс. отцов-одиночек), в 2016 г. из 18,8 млн. семей бездетными были 8 млн., а еще 2,9 млн. семей состояли из родителей-одиночек (2,4 млн. – матерей, 404 тыс. - отцов) ^[27].

Численность людей, проживающих в неполных семьях, выросла с 6,3 млн. (в семьях матерей-одиночек проживало 5,5 млн. человек, отцов-одиночек – 861 тыс. человек) в 1996 г. до 7,4 млн. (в семьях матерей-одиночек - 6,5 млн., отцов-одиночек – 965 тыс.) в 2016 г. ^[28]

Полные семьи с большим количеством (три и более) детей становятся частью истории. В 1996 г. в Великобритании насчитывалось 949 тыс. таких семей, в 2016 г. их число уменьшилось до 765 тыс. Число семей, имеющих одного ребенка, за эти два десятилетия уменьшилось с 1 979 тыс. до 1 880 тыс., двух детей – с 2 295 тыс. до 2 165 тыс. Разительно выросло число сожительствующих пар с детьми, не оформляющих семейные отношения. В 1996 г. таких пар насчитывалось всего 539 тыс. (276 тыс. имело одного ребенка, 185 тыс. – двух, 78 тыс. – трех и более), в 2016 г. – 1 262 тыс. (634 тыс. – с одним ребенком, 449 тыс. – с двумя, 178 тыс. – с тремя и более) ^[29].

Семейные ценности, традиция многодетности, как правило, передаются из поколения в поколения. Дети, являясь частью своей семьи, вольно или невольно во взрослой жизни, копируют модели семейного поведения. Численность детей, носителей традиционных семейных ценностей, из многодетных семей неуклонно сокращается. В 1996 г. в многодетных семьях проживало 3,1 млн. детей, в семьях с двумя детьми – 4,6 млн., в семьях с одним ребенком – 2 млн., а в 2016 г. – только 2,5 млн., 4,3 млн. и 1,9 млн. детей, соответственно. Общее количество детей, проживающих в полноценных семьях, снизилось за 20 лет на 1 млн. Заметно увеличилась численность детей в неполных семьях и сожительствующих парах. В 1996 г. в неполных семьях проживало 2,7 млн. детей, в сожительствующих парах – 0,9 млн., в 2016 г. – уже 3 млн. и 2,1 млн., соответственно ^[30].

Закономерным образом снизилось и среднее количество людей в домохозяйствах, с 2,42 в 1996 г. до 2,39 в 2016 г. Хотя общее количество домохозяйств за этот период, разумеется, увеличилось, с 23,7 млн. до 27 млн. ^[31]. Однако, почти четверть домохозяйств состоят из одного человека, половина из которых приходится на одиноких людей в возрасте 65 лет и старше. В 1996 г. таких домохозяйств насчитывалось 6,6 млн. (из людей старше 65 лет – 3,1 млн.), в 2016 г. – 7,6 млн (старше 65 лет – 3,6 млн) ^[32].

Карьерные предпочтения заменили в сознании британцев семейные ценности, ориентацию на рождение и воспитание большого числа детей. Произошло кардинальное смещение в возрастной структуре британских женщин, имеющих детей. Увеличился средний возраст британских матерей, в 1960-х гг. он составлял 27,2 лет, в 1970-х гг. – 26,6, в 1980-х гг. – 27,4, в 1990-х гг. – 28,1, в 2000-х гг. – 29,1, в 2011-2015-м гг. – 30 ^[24]. В 1971 г. три четвери всех рождений (78%) приходилось на матерей младше 30 лет, в 2015 г. – менее половины (47%). Многократно увеличилась доля возрастных мамочек. В 1971 г. вклад женщин старше 35 лет в общее количество рождений не превышал 7%, в 1991 г. был уже 9%, в 2001 г. вырос до 17%, а в 2015 г. составил 21%. В 1981 г. только 1% малышей рождался у мам старше 40 лет, в 1991 г. – 1,4%, в 2001 г. – уже 2,7%, в 2011 г. – 4%. Молодые британки все меньше рожают детей. В 1971 г. каждая десятая мама была младше 20 лет, каждая вторая – младше 25 лет. В 2015 г. лишь 3% матерей младше 20 лет, только каждая пятая младше 25 лет ^[33].

Британцы стремительно стареют, превращаясь в нацию среднего и пожилого возраста. Весьма показательны изменения половозрастной структуры за период с 2005 г. по 2015 г. Принимая во внимание только жителей страны в возрасте до 89 лет включительно, можно увидеть, что средний возраст мужчин за указанный период вырос с 37,6 лет до 38,6 лет, а женщин – с 39,6 лет до 40,2 лет. За десятилетие сдвиг среднего возраст примерно на один год значительным с первого взгляда назвать сложно. Однако если обратиться к изменениям по отдельным возрастным группам, то картина предстает в совершенно ином свете. Численность молодых людей в возрасте до 25 лет увеличилась всего лишь на 5%, в то время как возрастная группа от 60 лет до 89 лет выросла в среднем на 19%, от 80 до 89 лет – на 21%, от 85 до 89 лет – на 34%. В тоже самое время младшие возрастные группы, будущее страны, увеличивались не такими темпами, возрастная группа до пяти лет выросла только на 17%, до 10 лет – на 13%, до 18 лет – на 5% ^[34].

Особняком стоит взрывной рост численности британских граждан весьма почтенного (90 и более лет) возраста. Невключение этих возрастных групп в общую статистику дает слегка искаженные данные о среднем возрасте британцев, который уже перевалил за 40 лет. Численность столетних долгожителей в Великобритании в 1985 г. составляла 3 420 человек, в 1995 г. – 5 690, в 2005 г. – 8 850, в 2015 г. – 14 570 ^[35]. Доля людей, чей возраст превышает 90 лет, увеличилась с 344 человек на 100 тыс. населения в 1985 г., до 528 человек в 1995 г., в 2005 г. уже была равна 685, а в 2015 г. достигла 854 ^[36]. Произошло и смещение в сторону увеличения возраста в самой группе долгожителей ^[37]. В 1985 г. на группу в возрасте от 90 до 94 лет приходилось 82%, от 95 до 99 лет – 16%, свыше 100 лет – 2%, а в 2015 г. – 79%, 18% и 3%, соответственно ^[38].

Несомненное влияние на демографическую обстановку в Великобритании оказал подъем ЛГБТ-движения во второй половине ХХ в. Доля лиц нетрадиционной ориентации (среди населения старше 16 лет) по данным на 2015 г. составляла в среднем по стране приблизительно 1,7% (в возрастной группе от 16 до 24 лет – около 3,3%). Абсолютное большинство из них (около 70%) не оформляют отношения, оставаясь формально одинокими. Наибольшая концентрация представителей ЛГБТ наблюдалась в Лондоне – около 2,6%. Распределение сексульных меньшинств по этническим группам неравномерно, самая высокая доля (2,5%) наблюдается в смешанных этнических группах, наименьшая (0,8%) среди азиатских национальных меньшинтств ^[39].

Если обратиться к абсолютным цифрам, то можно увидеть положительную динамику прироста как убежденных приверженцев нетрадиционных отношений, так и тех, кто со своей ориентацией не определился или отказался таковую называть. В 2012 г. представителей ЛГБТ насчитывалось 0,8 млн. человек, не определившихся – 1,9 млн., в 2015 г. – 0,9 млн. и 2,1 млн., соответственно. Пропорционально за эти годы выросла и доля этих групп в общем составе населения страны, с 1,6% и 3,8% в 2012 г. до 1,7% и 4,1% в 2015 г., соответственно ^[40].

Полностью достоверных данных по этой сфере нет, но о примерных цифрах однополных семей информация есть. Количество однополных семей за 20 лет, с 1996 г. по 2016 г., выросло более, чем в 5 раз, с 16 тыс. до 87 тыс. Однополные семьи с детьми в заметном количестве (около 1 тыс. семей) попали в официальную статистику в 1999 г., к 2016 г. таких семей насчитывалось уже 9 тыс. ^[27] Сопоставимо увеличилась и численность людей, проживающих в однополых семьях, с 34 тыс. (детей из них 3 тыс.) в 1996 г. до 189 тыс. (детей из них 31 тыс.) в 2016 г. ^[28]

Как мы можем наблюдать, ЛГБТ-движение в Великобритании неуклонно набирает обороты, прирастает новыми адептами. Однако, в масштабах всей страны на общую демографическую ситуацию этот процесс в настоящий момент серьезного влияния не оказывает.

Демографический провал в Великобритании произошел не потому, что лица нетрадиционной ориентации стали открыто заявлять о своих правах, пропагандировать свои взгляды и усыновлять детей, а потому, что оставшаяся абсолютно доминирующая во всех отношениях масса населения страны перестала создавать крепкие многодетные семьи.

Приведенные выше демографические данные демонстрируют средний по стране уровень, не учитывающий колоссальную разницу в уровне рождаемости между местным британским населением и мигрантами из стран Азии и Африки (индийцы, пакистанцы, бангладешцы, африканцы, карибцы), в среде которых рождаемость в разы превышает общебританский уровень, доля молодежи выше, средний возраст меньше. Например, по данным переписи 2011 г. в стране проживало около 1 млн. африканцев, что составляло около 1,5% от общего населения страны. Однако, среди детей школьного и дошкольного возраста доля африканцев была в несколько раз выше, около 3-5% ^[41].

Таким образом, поскольку доля этничиских и религиозных меньшинств в общей массе населения страны приближается к 15% ^[3], реальные демографические показатели у собственно британского населения будут еще хуже усредненных по стране статистических данных.

Подводя итог, мы имеем все основания для констатации факта медленного постепенного вымирания коренного населения Великобритании, наблюдаемого в последние несколько десятилетий.

Данный процесс выражается в крайне низком уровне рождаемости, не обеспечивающем даже естествественное воспроизводство населения, старении населения, кризисе института семьи и брака, уменьшение доли британцев в общем составе населения страны, оттоке экономически активного населения. Успехи медицины и социальной политики лишь несколько смягчают признаки и проявления этого процесса, но принципиально переломить его не могут.

Авторство выражения «демография – это судьба» обычно приписывается французскому философу XIX в. Огюсту Конту. Для современной Великобритании данное изречение как никогда актуально. Страна стоит на пороге колоссальных по значимости изменений, которые только происходили за последние несколько веков.

Ключевой фактор намечающихся масштабных сдвигов – это смена этнического и религиозного состава населения страны, обусловленная двумя параллельно протекающими процессами.

Первый процесс – массовая миграция из стран Азии, Африки и Европы во второй половине ХХ в. и первых десятилетиях XXI в. Именно перманентный, в реальности слабо контролируемый приток мигрантов обеспечил бурный рост численности населения страны.

Второй процесс – вымирание коренного британского населения, не связанное с колебаниями общего уровня жизни. Речь идет о глобальном длительном процессе изменения ценностных ориентиров коренных британцев, сопровождающемся глубокими и, вероятно, необратимыми изменениями в ментальности и образе жизни.

Распространенное мнение о том, что благостояние основной массы населения влияет на демографию, не всегда соответствует дейсвительности. Скорее можно зафиксировать, что уровень жизни и социальные блага непосредственного отношения к демографическим показателям не имеют. 100-150 лет назад население Великобритании проживало в непередаваемое более тяжелых условиях, чем живет сейчас, но рождаемость была в несколько раз выше.

Демографический кризис современной Великобритании – это не краткосрочное явление, а длительный, постепенно развивавшийся на протяжении многих десятилетий процесс, носящий в данный момент все признаки необратимости. Коренное британское население стареет и вымирает, естественным (по факту прибытия и высокого уровня рождаемости) путем замещаясь на мигрантов и их потомков из стран Азии, Африки и Европы.

Демографические тренды развиваются малозаметно для основной массы населения. Снижение рождаемости произошло неодномоментно, а на протяжении многих десятилетий, охватывающих несколько поколений, когда от одного поколения к другому многодетность становится все более и более редким явлением. И вот уже для современных британцев репродуктивного возраста даже создание прочной семьи, не говоря уже о рождении двух-трех детей, есть шаг на столько серьезный и ответственный, что решаются на него далеко не все.

Изменяются люди, изменяется и страна. Нормой становятся немыслимые еще 40-50 лет назад вещи. 5 мая 2016 г. впервые в истории страны пост мэра Лондона занял представитель пакистанской диаспоры, мигрант во втором поколении, Садик Хан (кстати, один из восьми детей в семье пакистанского происхождения) ^[42].

Как бы ни гордились этнические меньшинства своими отдельными представителями, которые добились успехов на пути интеграции в британское общество, став политиками, бизнесменами, учеными, журналистами, спортстменами, врачами, медиамагнатами, судьями, факт маргинализации городских кварталов с заметной долей небританского населения остается фактом. Такие районы мгновенно становится рассадниками всего объема культурного, этнического и религиозного многообразия Великобритании, которым публично, не вдаваясь в детали, так восхищается премьер-министр Тереза Мэй ^[43].

Детали, между тем, включают в себя распространение в «цветных кварталах» таких явлениий, как принудительные браки, «убийства чести», многоженство, женское обрезание, торговля людьми, шариатские патрули и шариатские суды, массовые публичные молитвы, перекрывающие целые улицы, наркоторговля, практика изгнания из детей «злых духов» путем физического насилия, навязывание небританского дресс-кода, моделей поведения и пищевых предпочтений, отказ от английского языка, как языка повседневного и домашнего общения, распространение радикального ислама, создание и развитие альтернативных британским социальных и общественных структур, живущих по своим нормам, привычкам и правилам ^[3].

Ситуация усугбляется тем, что на официальном уровне британские власти демографическую проблему не признают и широко не обсуждают. За последние 15-20 лет ни в одном из знаковых выступлений премьер-министров страны демографический кризис среди собственно британского населения даже не упоминался, не смотря на то, что все статистические данные, подтверждающие этот кризис, находятся в открытом доступе.

Принимая во внимание схожие процессы в других развитых европейских странах (Германия, Франция, прежде всего), речь идет об общем демографическом кризисе западноевропейской цивилизации, неизбежно ведущем в обозримом будущем к социальным катастрофам, этно-религиозным конфликтам и политическим потрясениям. Данное обстоятельство осложняет для британского общества и без того маловероятный слом гибельных тенденций в сфере демографии.

Комплексность демографических проблем, их неразрывная связь с вопросами миграции, безопасности, идентичности, образования, межэтнических и межрелигиозных взаимоотношений, семейной политики, экономики, социальной сферы, априори требует от политического руководства страны, рискнувшего заняться решением этих проблем, недюженной политической воли, широты взглядов, дальновидности, последовательности, умения выработать стратегию преемственности выбранного курса на десятилетия вперед.

На политическом горизонте современного истеблишмента страны фигур, которые могли бы хотя бы в первом приближении подступиться к проблемам демографии, пока не наблюдается.