The reasons for the failure of the integration processes in East Africa in the 1970s.

Начиная с 60-х годов прошлого века на Африканском континенте наблюдается тенденция региональной интеграции, которая рассматривалась в качестве эффективного механизма экономического и политического взаимодействия стран, обретавших государственный суверенитет. Данный тренд обусловлен пониманием того, что усилия, направленные на объединение, среди прочего, способствуют экономическому росту, минимизируют угрозу возникновения пограничных конфликтов, а также снижают конкуренцию между странами, пагубно влияющую на национальное и континентальное развитие. С этой точки зрения региональная интеграция способствует укреплению стабильности на Черном континенте и в мире.

В Африке сегодня функционируют восемь региональных экономических сообществ, признанных Африканским союзом (АС) ^[1]. Вопрос о том, что заставляет лидеров африканских государств и ныне стремиться к экономической и политической интеграции с соседними странами, представляет большой познавательный и практический интерес.

Политические элиты суверенных африканских государств сейчас рассматривают интеграцию как стратегию экономического, а иногда и политического развития. Они стремятся к созданию региональных экономических сообществ (РЭС), которые позже позволили бы сформировать единое Африканское экономическое сообщество (АЕС). Поэтому в 2012 году на январском саммите Африканского союза активно обсуждался вопрос о создании к 2017 году зоны свободной торговли на Африканском континенте (ЗСТ), которая, по мнению лидеров стран-участниц этого форума, позволила бы значительно активизировать торговлю на континенте ^[2].

Это решение вновь сделало актуальным вопрос о том, почему созданное в 1967 г. Восточноафриканское сообщество (ВАС) прекратило свое существование в 1977 г. Этот вопрос заставляет нас вернуться к ситуации пятидесятилетней давности и проанализировать еще раз причины распада Сообщества. Наша гипотеза состоит в том, что при всем многообразии факторов, негативно повлиявших на судьбу ВАС-1967, ключевую роль сыграли национализм и трайбализм, предопределившие распад ВАС в 1977г. В статье невозможно рассмотреть все детали и обстоятельства распада Сообщества, поэтому ограничимся рассмотрением наиболее значимых факторов.

Отметим, что отдельные аспекты рассматриваемой темы уже стали объектом внимания российских исследователей. Это работы Д.А.Поликановой (Восточноафриканское сообщество. М., 2009; Интеграционные процессы в Восточной Африке: история и современнось Восточноафриканского сообщества // Вестник МГИМО. 2010. № 2.), Х.М.Турьинской (Судьбы политической интеграции в Африке: Восточноафриканское сообщество // Азия и Африка сегодня. 2016. № 6.), Г.М.Костюниной (Интеграция в Африке // Международная экономическая интеграция. М., 2006.), М.А.Кузнецовой (Восточная Африка: проблемы интеграции. М., 1977.) и ряда других авторов.

История регионального сотрудничества в Восточной Африке восходит к доколониальным временам: местные племена и государства, существовавшие на территории сегодняшнего ВАС, торговали и сотрудничали, выстраивая сложную систему трансграничного взаимодействия. ^{[3, с. 21-24.]} Основные шаги в направлении сотрудничества между современными государствами были сделаны в 1919 году, когда Британские колонии Кения, Танганьика и Уганда сформировали таможенный союз. Таким образом, тесное сотрудничество между государствами в Восточной Африке начало складываться более века назад. Сотрудничество, главным образом, между Кенией, Угандой и Танзанией, можно разделить на четыре периода^{[3, с. 30; 4, с. 108; 5, с. 92]}.

1894 – 1947 гг.: колониальный период.

На рубеже 19-го века Кения и Уганда находились под колониальным господством Британии. В 1901 году британцы завершили строительство железнодорожной линии от Момбасы, на побережье Индийского океана, до Кисуму, на восточном берегу озера Виктория, что позволило сократить расходы на транспортировку экспортных товаров.

Хотя интенсивное региональное сотрудничество никогда не было намерением руководства колоний, вскоре для этих двух административных районов были созданы институциональные структуры (например, в 1902 г. был создан Апелляционный суд с юрисдикцией в отношении обоих регионов, в 1911 г. был создан Почтовый союз, в 1917 году - Таможенный союз, в 1920 году - Восточноафриканский валютный совет). После победы над Германией и последующей передачи ее колоний победителям, соседняя Танганьика также перешла под британское правление ^{[3, с.20]}. В 1924 г., Британское колониальное правительство назначило четырехстороннюю Комиссию для изучения вопроса о перспективе создания единого экономического пространства в Восточной Африке и выработке конкретных рекомендаций для реализации этого проекта. В 1925 г. Комиссия представила свой доклад в администрацию колонии, в котором, в частности, говорилось, что «Мы практически не нашли поддержки. Возможно, где-нибудь в Восточной Африке существует идея федерации, но мы обнаружили определенную враждебность нашим намерениям в различных кругах» ^{[6, с. 1788]}. В 1926 г. губернаторы Восточной Африки собрались для обсуждения будущего региона на совещании в Кении. Это стало заметным шагом на пути к усилению сотрудничества между администрациями восточноафриканских территорий и к 1927 г. движение по региональной интеграции в Восточной Африке начало набирать обороты. Именно тогда вышла «Белая» книга британского министерства по делам колоний под названием «Будущая политика в отношении Восточной Африки» ^[7], где подчеркивалась важность более тесного союза в регионе; была разработана дорожная карта для определения стратегии плана интеграции. Отчет 1929 г. указывал на необходимость срочной координации политики в отношении «местных дел» и всех вопросов, касающихся взаимосвязи между местными жителями и иммигрантами ^{[6, с. 1790]}. Дальнейшее развитие событий привело к созданию 1 января 1948 года Высшей комиссии по Восточной Африке (ВКВА). Это стало той платформой, на которой страны региона могли планировать дальнейшую экономическую и политическую интеграцию.

1948 – 1966 гг.: обретение независимости.

Этот период начался с создания квази-федерации между Кенией, Угандой и Танганьикой, в планах создателей которой было создание общего рынка и нескольких единых институтов. В 1961 г. было заключено соглашение о Восточно-Африканской организации общих служб (ВАООС), ведающей на территории Кении, Танзании и Уганды управлением железными дорогами, портами, почтовой и телефонной связью, таможенной и финансовой системами. Были созданы Восточноафриканская администрация железных дорог и портов, Восточноафриканская служба по сообщениям и телекоммуникациям и Служба сельскохозяйственных и медицинских исследований. Эти службы были предложены Высокой комиссией, которая состояла из трех территориальных губернаторов ^{[8, с. 37]}. Созданные институты дополнили ранее существовавшие. Последняя часть этого периода совпала с волной деколонизации, в результате которой все три страны получили независимость.

1967 – 1977 гг.: институционализация и распад ВАС.

В 1967 г. была создана Постоянная трехсторонняя комиссия по восточноафриканскому сотрудничеству – Восточноафриканское сообщество (ВАС). Этот региональный институт распространял свое влияние на восточноафриканские страны Кению, Уганду и Танзанию. Идея ВАС заключалась в том, чтобы создать условия для экономической интеграции в регионе с перспективами создания политического союза в будущем. Но этот процесс так и не был завершен. Ключевыми факторами, часто приводимыми для объяснения распада ВАС, являются отсутствие политической воли к сотрудничеству между элитами, отсутствие поддержки со стороны общественности каждой из стран, несправедливое распределение издержек и выгод среди членов (как считается, с наибольшей выгодой для Кении), а также внутренние идеологические различия между странами.

После распада последовал затяжной переговорный процесс, направленный на то, чтобы перераспределить активы Сообщества. Этот процесс был завершен в 1984 году. Однако при подписании Соглашения о по разделу активов и обязательств руководители трех бывших государств-членов ВАС-1967 признали негативные последствия распада и были достигнуты договоренности изучения возможностей и перспектив будущего сотрудничества ^{[8, с. 115-125]}.

1984 г. – настоящее время: реинституционализация ВАС.

Конкретные усилия по восстановлению Сообщества приходятся на начало 1990-х годов. Первым этапом стало создание в 1993 году Постоянной трехсторонней комиссии по восточноафриканскому сотрудничеству. В 1996 году был создан секретариата ВАС и Форум министров. В ноябре 1999 году в Аруше (Танзания) был подписан договор о формировании Восточноафриканского Сообщества ^{[8, с. 110]}. Договор, закрепляющий воссоздание ВАС, представляет собой амбициозный план социального, экономического и политического сотрудничества между государствами-членами, с перспективой создания федеральной политической системы. Договор предусматривал достижение таких целей, как ликвидация таможенных пошлин и нетарифных барьеров в течение 4 лет; введение общего таможенного тарифа; свободный транзит товаров во взаимных рамках; гармонизация стандартов и сертификатов качества; сближение макроэкономической политики стран-членов; поддержание стабильности обменных курсов национальных валют; достижение полной валютной конвертируемости; разработка общего восточноафриканского паспорта для граждан трех стран ^[9]. 7 июля 2000 г. Восточноафриканское сообщество было официально возрождено.

Краткий обзор истории региональной интеграции в Восточной Африке показывает, что «обеспечить единообразие и снизить административные расходы» были целями британской политики в восточной Африке ^[10]. Как следует из вышеизложенного, для этого были проведены масштабные работы по созданию надстрановых институциональных структур.

На конференциях, организованных Панафриканским движением стран Центральной, Восточной и Южной Африки (ПАФМЕКСА), в 1961—1962 гг. впервые возникла идея создания федерации трех территорий – Кении, Уганды и Занзибара – на основе Организации общих служб Восточной Африки ^[11]. Но довольно быстро между странами возникли трения и разногласия из-за различий во взглядах на формы и принципы организации совместного сотрудничества. В январе 1965 года в Кампале было подписано соглашение по координации промышленного развития региона, введению систем квот в рамках зональной торговли (для ограничения экспорта товаров из стран с активным торговым сальдо), но это не изменило положения.

Кения, Танзания и Уганда отличаются размерами территории, степенью обеспеченности природными ресурсами, динамикой и структурой хозяйства, но экономики этих стран имели общие черты: низкий уровень развития производительных сил, отсталая структура хозяйства с преобладанием традиционных укладов, сырьевая направленность экспорта. По классификации Всемирного банка и Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) эти страны относятся к категории «стран с низким доходом» ^{[12, с. 35]}.

После обретения независимости, каждая страна определяла направленность социальных и хозяйственных преобразований и политическую ориентацию. Для недавно образовавшихся и получивших политическую независимость стран было важно получить экономическую независимость от бывших метрополий.

Своеобразие избранных путей развития привело к возникновению и углублению значительных различий в национальных экономиках стран региона.

Основу экономики Кении составляли плантационные и фермерские хозяйства. К моменту обретения независимости по уровню развития агропромышленного сектора Кения была одной из наиболее развитых стран Восточной Африки с активным торговым балансом. Эффективно, особенно в первые годы независимости, развивалась промышленность, расширялись транспортно-коммуникационные связи, увеличивался торговый оборот. Доля Кении в производстве равнялась 75% от доли всего производства трех стран ^{[13, с.75]}. С 1963 до конца 1970-х годов ВВП Кении значительно рос (около 7%). ^{[13, с. 76-77]}.

Защищая свои экономики, Танзания и Уганда, в качестве ответной меры ввели дополнительные ограничения и приняли меры к децентрализации финансовой системы. В 1965 году министры финансов Кении, Танзании и Уганды объявили, что их правительства приняли решение упразднить Валютно-финансовый совет Восточной Африки и начать подготовку к созданию отдельных центральных Банков с национальными валютами. ^[14]. Это решение вызвало много вопросов. Политическое руководство Восточной Африки осознавало сложность ситуации. Президент Танзании Дж. Ньерере так прокомментировал это решение: «В конечном счете, мы не являемся лидерами Восточной Африки, мы являемся лидерами государств Восточной Африки; и региональная лояльность иногда должна стать вторичной по отношению к нашим национальным обязанностям» ^{[15, с. 36]}. При этом президент он пытался снять опасения наблюдателей, утверждая, что «ничего не угрожает сотрудничеству в Восточной Африке, у нас просто появились наши собственные банки!» ^{[16, с. 22]}. На фоне успокаивающих заявлений, в том же 1965 году, Танзания и Уганда ввели национальные валюты (вместо восточноафриканского шиллинга), создали эмиссионные банки и вышли из Восточно-Африканского валютного совета, под контролем которого находились их валютные резервы. В 1966 года аналогичным образом поступила и Кения. Пресса тех лет все чаще обращала внимание на факты усиливающейся дезинтеграции, о том, что региональное сотрудничество в Восточной Африке находится под угрозой. В своем выступлении президент Дж. Ньерере в 1968 году попытался смягчить существующие опасения: «Нет никаких оснований полагать, что восточноафриканское сотрудничество вот-вот рухнет. Этот союз поддерживается нашей подавляющей волей к единству» ^{[17, с. 11]}.

Руководители Кении, Танзании и Уганды предприняли серьезные усилия для того, чтобы преодолеть усиливающуюся тенденцию к дезинтеграции. В результате 6 июня 1967 года в Кампале главы трех государств подписали договор об учреждении Восточно-Африканского сообщества (ВАС). Это было воспринято как историческое событие для Восточной Африки. Статья 1 договора гласила: «В соответствии с настоящим Договором договаривающиеся стороны создают между собой Восточноафриканское сообщество и как неотъемлемую часть такого Сообщества – общий рынок Восточной Африки» (Договор о восточноафриканском сотрудничестве 1967 года). Восточноафриканская мечта была достигнута ^[9].

В начале 60-х годов, после обретения независимости, структуры экономик стран Сообществабыли схожи. Реализация различных стратегий промышленной политики трех стран, в которых предусматривалось различное соотношение влияния рыночных механизмов и планово-координирующего воздействия государства, привело к значительной дифференциации стран ВАС по темпам индустриального развития.

Танзания, одна из немногих африканских стран, создала документально оформленную программу развития страны. Идея самообеспечения, сформулированная в 1967 г. в Арушской декларации, была провозглашена одним из двух (наряду с социализмом) фундаментальных принципов стратегии развития Танзании. По мнению авторов этой концепции, самообеспечение Танзании, должно быть направлено, с опорой на собственные ресурсы и усилия, на удовлетворение внутренних потребностей и ослабление зависимости от внешних факторов ^{[18, с. 13]}. В начале 1970-х годов высокие мировые цены на танзанийскую экспортную продукцию позволили экономике Танзании развиваться относительно быстрыми темпами ^{[19, с. 254-268]}. Но к концу 70-х годов в Танзании наступил экономический кризис, спровоцированный падением мировых цен на продукты танзанийского экспорта и войной с Угандой. Несмотря на проведенные радикальные аграрные реформы и изменения, произошедшие в строительстве, образовании, медицине и социальной инфраструктуре, в Танзании отмечался рост бюрократии, увеличивался разрыв между богатыми и беднейшими слоями населения, снижались объемы сельскохозяйственного производства на душу населения, снижалось ВВП и т.д. Аналогичная ситуация была и в Уганде ^{[20, с.147]}.

После провозглашения независимости правительством Уганды была принята стратегия, направленная на социалистический путь развития страны. Конституция 1967 г. провозглашала Уганду унитарной республикой. Опубликованная в 1969 г. «Хартия простого человека» стала основным программным документом социально-экономического развития страны. В качестве первоочередных задач в ней выдвигались укрепление единства страны, расширение прав трудящегося человека, рост благосостояния граждан, развитие коллективных форм собственности, расширение участия государства в ключевых отраслях экономики. Однако полностью реализовать выработанную стратегию правительству не удалось. Но основной причиной, по мнению большинства экспертов, стал произошедший 26 января 1971 г. государственный переворот и его последствия ^[1].

За 8 лет правления И. Амина (I971-1979 гг.) отношение к агентам развития оставалось противоречивым и изменчивым. Новое правительство провело частичную денационализацию, уменьшив участие государства с 60% до 20%. В 1972 году произошло новое изменение политики. Была отменена «Хартия простого человека» и объявлена «экономическая война», связанная с насильственной депортацией лиц индийской национальности. К началу 70-х годов индийцам принадлежали 90% предприятий обрабатывающей промышленности страны. В 1972 году по приказу Амина индийцы были высланы из Уганды. Этот шаг практически разрушил весь частный сектор страны, экономика начала деградировать из-за царившего в стране беззакония и экспроприации частной собственности. Уганда стала примером страны, в которой политические потрясения коренным образом повлияли на экономическое развитие. За время управления страной Амином экономика была доведена до состояния полного развала ^{[20, с.164]}.

Разработанная программа развития Кении была изложена в Белой Книге, под названием «Африканский социализм и его применение к планированию в Кении», опубликованной в 1965 г. ^{[21, с. 67-81]}. В этом документе была сформулирована концепция общего социально-экономического развития страны. Была определена направленность на создание смешанной экономики, поощрение местного частного предпринимательства и привлечение иностранного капитала. Кения двигалась к «постепенной кениатизации» ее экономики ^{[22, с. 170]}. Отвергалась национализация, которая рассматривалась как непроизводительная трата незначительных финансовых ресурсов. «Если ограниченные внутренние накопления используются для выкупа земли, скота, машин и оборудования, находящихся в иностранной собственности, то от этого лишь меняется форма собственности, но не увеличиваются производительные силы, в то время как на эти средства можно было бы приобрести новые ресурсы и, таким образом, увеличить производство», говорилось в документе ^{[23, с. 32]}. Контроль над иностранным капиталом был признан необходимым, но он должен был быть реализован в виде косвенных мер воздействия. Смешанную экономику, к созданию которой стремилась Кения, президент Дж. Кениата определил как «ситуацию, в которой частное предпринимательство и государство взаимно дополняют друг друга» ^{[23, с.76]}.

В отличие от Уганды и Танзании, основу экономики Кении составляли плантационные и фермерские хозяйства. К моменту обретения независимости по уровню развития агропромышленного сектора Кения была одной из наиболее развитых стран Восточной Африки. Эффективно, особенно в первые годы независимости, развивалась промышленность, расширялись транспортно-коммуникационные связи. С 1963 до конца 1970-х годов ВВП Кении значительно рос (около 7% в год) ^{[21, с. 376-377]}. Политические противоречия также затронули эту страну. С начала 60-х годов в руководстве начинают обостряться разногласия по выбору путей дальнейшего развития. В частности представители Демократического союза африканцев Кении выступали за план построения федеративного государства и против государственной политики построения унитарного государства ^{[24, с. 94]}. На фоне нарастания авторитарных тенденций в политическом процессе Кении, роста коррупции во всех сферах общественной жизни и мирового энергетического кризиса 1972 года произошло ухудшение «условий торговли» ^{[25, с. 47]}. Но средний годовой темп роста в 1970–1979 оставался самым высоким в ВАС – 6,4% в год и по-прежнему актив Кении в товарообороте с Танзанией и Угандой сохранял тенденцию к дальнейшему росту. Несмотря на трудности, развитие экономики Кении проходило наиболее успешно – ВВП Кении рос самыми быстрыми темпами.

В 1970 г. по общему объему и по показателю на душу населения величины валовой прибыли три страны Сообщества были относительно близки друг к другу. Это особенно заметно в сравнении с 1980 г. За десять лет наибольший прогресс в процессе промышленного роста был достигнут в Кении. Объем ВВП увеличился почти в четыре раза. Более скромные результаты были достигнуты в Танзании и Уганде. В течение 1970-1980 гг. ВВП на душу населения в Кении вырос на 368 долларов или в 2,9 раз, ВВП на душу населения в Танзании вырос на 251 доллар или в 2,8 раз, ВВП на душу населения Уганды вырос на 125 долларов или в 1,8 раз.

В целом в течение 70-х гг. (по сравнению с 60-ми годами) произошла значительная дифференциация стран ВАС по темпам индустриального развития, которая еще больше усилилась к 1980 году. Промышленное развитие также по-разному отразилось на экономическом росте стран Сообщества. По основным макроэкономическим показателям промышленного развития на первое место в Сообществе вышла Кения. Так в 1979 г. в ней производилось условно-чистой продукции обрабатывающей промышленности на душу населения в 2,5 раза больше, чем в Танзании, и почти в 6 раз больше, чем в Уганде.

Эти различия негативно сказались и на политических отношения в Сообществе в 1970-е годы, что также не способствовали поддержанию интеграционного регионального процесса. В отношениях между Кенией и ее соседями все чаще возникала напряженность, особенно, когда стали проявляться достаточно отчетливые различия в направлении социально-экономического развития этих стран.

Эта напряженность проявлялась в самых разных формах, но при этом всегда носила националистическую окраску. Например, во время дебатов Совета в Танганьике генеральный прокурор этой страны утверждал, что одним из способов обеспечения единообразия в Восточной Африке является то, что Танганьике необходимо выработать «правильную» политику, которая должна быть принята другими восточноафриканскими странами ^{[26, с. 355]}.

Националистические настроения имели давнюю историю и проявлялись еще в колониальный период. Так в 1957 г. Л. Мулондо, член палаты представителей из Уганды, открыто заявлял, что «Уганда в таких областях, как здравоохранение и строительство Восточноафриканской железной дороги поддержит общерегиональную стратегию исключительно из тех соображений, что территория, которую он представляет, будет в выигрыше от этого строительства, а не по какой-либо другой причине» ^{[27, с. 441-442]}.

До конца 70-х годов для слишком большого числа акторов политического процесса в регионе, многие из которых активно участвовали в освободительной борьбе с британским колониализмом, постройка наднациональных институтов в регионе была связана исключительно с идеями британского министерства по делам колоний по оптимизации управления территорией.

В период обретения независимости многие государства стремились оказать влияние на политику бывших колоний, Восточная Африка не стала исключением. На Кению оказывала большое влияние Британия, Танзания строила «социализм уджамаа», в Уганде строили социализм ^[28]. Это означало, что любая политическая платформа, выбранная для создания союза в Восточной Африке, будет неприемлемой для других стран. В результате это привело к охлаждению межличностных отношений между лидерами стран. Так, например, в Уганде президент М. Оботе и генерал армии И. Амин находились в затяжном конфликте, который закончился свержением президента Оботе Амином в 1971 году. Этот инцидент был воспринят негативно лидерами соседних стран и в значительной мере повлиял на замораживание региональной интеграции. Газеты писали, что Восточноафриканское сообщество «на грани коллапса с момента военного переворота, который привел к власти И. Амина». Этот инцидент имел целый ряд негативных последствий: Амин не ратифицировал Декларацию о намерениях по созданию ВАС, которая была подписана в июне 1963 года; он не участвовал в переговорах, которые привели к формированию ВАС в 1967 году и не считал себя обязанным соблюдать достигнутые договоренности. Необходимо отметить, что Амин стал президентом на незаконных основаниях и, как следствие, президенты Кении и Танзании не признали его легитимность. Тот факт, что Королевство Баганда поддерживало Амина во время государственного переворота, только ухудшило отношение политической элиты региона к Уганде. Президенты У. Кениатта и Дж. Ньерере находились практически в открытом конфликте с Амином, а тот факт, что у президента Ньерере были личные отношения с бывшим президентом М. Оботе (ему было предоставлено политическое убежище в Танзании), означало, что рабочие отношения с Амином в ВАС невозможны. В 1975 году в Уганде И. Амин официально был признан президентом, в ответ президенты Ньерере и Каунда бойкотировали все последующие встречи. Ньерере неоднократно выражал протест против нарушений прав человека в этой стране. Е.М.К. Мулира, депутат Уганды, комментируя охлаждение отношений между лидерами стран региона, подчеркивал, что ВАС был «построен на личных отношениях, которые затем были переданы массам» ^{[29, с. 14]}. Он считал, что лидеры восточноафриканских стран стремились построить единство сверху: «это типично для африканцев – строить сверху. Если мы построим федерацию таким образом, то она обязательно потерпит неудачу. Мы не можем надеть крышу без предварительной закладки фундамента» ^{[29, с. 15]}. Фактически Ньерере выступал против любого назначения Амина на руководящие должности в ВАС и отказался созывать заседания Руководящего совета Восточной Африки до тех пор, пока Амин находился у власти. Последующие столкновения на танзанийско-угандийской границе фактически привели к окончанию договоренностей в рамках ВАС. Можно сказать, что одной из значимых причин распада ЕАС был «личный конфликт между Ньерере и Амином», породивший постоянные политические разногласия между Кампалой и Найроби и вооруженные пограничные столкновения.

События 1977 года развивались стремительно и вели к необратимым последствиям. Многие наблюдали, сходились во мнении, что «спусковым крючком» роспуска сообщества стало банкротство «Восточноафриканских авиалиний» ^{[30, с. 246]}.

В январе 1977 года была приостановлена работа компании «Восточноафриканские авиалинии» ^{[31, 32]}. Об этом было объявлено в Кении, в континентальной Танзании и в Занзибаре. Задолженность компании к январю 1977 года составляла 120 млн. долл. США. Основной причиной задолженности послужила невозможность Танзании и Уганды погасить свои обязательства перед компанией.

4 февраля 1977 года в Кении было объявлено, что 22 января зарегистрирована государственная авиакомпания «Кенийские авиалинии», с арендованными самолетами, и с 3600 сотрудниками-кенийцами (с общим числом сотрудников 6 тыс. человек) и что самолеты, принадлежащие «Восточноафриканским авиалиниям» должны быть переданы новой кенийской авиакомпании. Обоснованием данного решения послужил тот факт, что Кения выступала основным кредитором компании-банкрота и большая часть флота восточноафриканских авиалиний базировалась в Кении, в том числе четыре суперлайнера VC-10.

4 февраля Танзания приняла решение закрыть свою границу с Кенией для всех перевозок на всех видах транспорта, а также изъяла многочисленные зарегистрированные в Кении автомобили, автобусы, другие транспортные средства и легкие самолеты. Были конфискованы более 30 кенийских грузовиков, принадлежащих надправительственной компании «Кенатко», 60 других транспортных средств, принадлежащих туристическим компаниям, и 30 самолетов, принадлежащих фирмам, базирующимся в Найроби. Даже межправительственная встреча в Кисуму не смогла разрешить этот инцидент ^{[33, с. 263]}. Все туристическое движение через границу было нарушено. Туристы, направлявшиеся в Танзанию из Кении, должны были лететь в Килиманджаро или в Дар-эс-Салам. Им было запрещено въезжать в страну с использованием сафари-автомобилей из Кении, как практиковалось ранее. Один из журналов отметил, что «туристы теперь будут совершать поездку по великолепным районам Серенгети и Нгоронгоро с баз в Аруше, где стандарты отелей намного ниже, чем в Найроби» ^{[33, с. 264]}.

В заявлении, опубликованном 6 февраля, правительство Кении выразило свою «серьезную озабоченность» по поводу «тревожных событий» на границе между Кенией и Танзанией, вызванных «систематическим преследованием кенийских граждан и иностранцев, пересекающих общую границу». ^{[33, с. 265]}.

8 февраля президент Дж. Ньерере заявил, что граница была закрыта в ответ на «серию кенийских акций по ликвидации учреждений Восточноафриканского сообщества» и роспуск Восточноафриканских авиалиний «в одностороннем порядке», «национализацию» гаваней, «удерживание» четырех судов, находящихся в совместной собственности на озере Виктория и удержании флота Восточной Африки ^{[34, с. 6]}.

18 апреля в Дар-эс-Саламе было объявлено, что Танзания создает собственную национальную авиакомпанию, известную как «Эир Танзания». 19 апреля министр энергетики и связи Кении И.О. Океро объявил, что его министерству перешло управление гражданской авиацией и метеорологическим управлением ВАС.

В июне 1977 года Кения отозвала своих граждан с территории Танзании, которые находились там по делам ВАС.

Еще до описанного выше конфликта в июне 1970 года был упразднен федеральный университет Восточной Африки (УВА). В результате чего были созданы национальные университеты в Кении, Уганде и Танзании. Национально ориентированные интересы свели к нулю многолетние усилия по налаживанию регионального сотрудничества в области образования и науки в Восточной Африке в 1960-х годах.

Концепция образовательного центра восточной Африки была разработана еще в колониальные времена. В 1958 году была опубликована «Белая» книга по высшему образованию в Восточной Африке, в которой излагался подход к образованию в регионе ^{[35, 36]}. В июне 1963 года УВА был открыт в Найроби ^{[37, с.24]}. Все годы существования университета его возглавлял Дж. Ньерере.

К моменту открытия университета националистические настроения были столь сильны, что оказывали свое влияние на принятие даже административных решений. Так вопрос о том, что должно быть включено в геральдический знак предполагаемого университета, вызвало волну националистически окрашенных споров. Каждая страна хотела быть представлена в геральдике университета как можно шире. Становление университета проходило на фоне бесконечных споров о неравенстве между колледжами университета, проблемами с составлением университетского календаря, численностью студентов и т.п.

К примеру, сформировать единый учебный календарь не удалось. Причиной стал тот факт, что у трех колледжей не совпадали графики учебных семестров. Проблему усугубляли естественные факторы – длительные дожди в период с апреля по июнь в Кении, в течение которых невозможно было проводить полевые работы, и, следовательно, невозможно было проводить обучение студентов агротехнического факультета Королевского Технического Колледжа. Дебаты по этому вопросу настолько затянулись, что в результате календарь на 1969-70 учебный год все еще отражал огромные различия между тремя университетскими колледжами в Кении, Уганде и Танзании ^{[38, с. 24-28]}.

Неравенство между колледжами выражалось еще и в том, что колледж Макерере был базовым для университета, а у представителей Кении и Танзании сложилось мнение, что колледж располагает большими возможностями в сравнении с другими университетскими колледжами в Кении и Танзании. В результате это стало причиной открытого выражения недовольства со стороны академического и политического руководство двух стран и привело к предложению о роспуске федерального университета ^{[39, с. 14-27]}.

Возникли проблемы, связанные с численностью студентов. Первоначально в восточной Африке было относительно мало студентов, их было недостаточно, чтобы сразу заполнить все три колледжа. Это привело к неполной заполняемости учебных мест колледжей ^{[38, с. 27]}. Со временем число студентов значительно увеличилось, колледжи не могли вместить всех желающих, что вызвало большое недовольство нехваткой мест и спровоцировало новый виток националистических настроений – каждая страна хотела решить свои национальные кадровые проблемы, без учета того, как это отразится на двух других странах. В результате каждая из трех стран начала уклоняться от исполнения принятых договоренностей. Стали появляться сомнения в целесообразности сохранения регионального соглашения по причине того, что федеральный университет не мог больше удовлетворять потребности каждой страны. Даже президенты стран публично признали существующее соглашение о работе университета несостоятельным ^{[39, с. 29]}.

Каждая из трех восточноафриканских стран стремилась создать свой национальный университет. Открытие университетского колледжа в Дар-эс-Саламе (Танзания) на три года раньше запланированной даты «естественно затруднило развитие аналогичных события в Кампале и Найроби, учитывая нехватку ресурсов для высшего образования» ^{[39, с. 32]}.

Один из редакторов газет в Кении, Хилари Нгвено, так прокомментировал сложившуюся ситуацию: «быстрый процесс демонтажа того, что осталось от Сообщества, является единственным способом свести к минимуму человеческие страдания и горечь, которые неизбежно последуют за окончательной гибелью Сообщества» ^{[40, с.14]}.

Подводя итог, можно сказать, что, несмотря на множество мелких и крупных причин роспуска ВАС, вся совокупность причин может быть объяснима четырьмя факторами:

1) поляризацией национального развития;

2) националистически окрашенным восприятием неравных выгод, получаемых государствами от интеграции – доля Кении в торговле внутри Сообщества выросла с 63% в 1968 году до 77% в 1974 году, а доля Уганды снизилась с 26% до 6% за тот же период, а также неадекватностью компенсационных и корректирующих мер;

3) идеологическими разногласиями и ростом национализма;

4) значительным ростом иностранного влияния ^{[41, с. 121]}.

Еще десять лет назад был актуален вопрос: существуют ли какие-либо перспективы создания региональных наднациональных структур в Африке и их поддержки? Сегодня в необходимости таких структур уже никто не сомневается. Тот факт, что АС признает не менее восьми таких региональных союзов, означает, что создание региональных союзов в Африке является перспективным.

Но остается вопрос о том, какие меры следует принять для обеспечения их устойчивости? Большинство наблюдателей сходится во мнении, что если региональные организации в Африке хотят выжить, то африканцы должны научиться различать «стремление», с одной стороны, и «реальность» – с другой ^{[42, с. 13]}.

В данной статье мы провели ретроспективный обзор причин неудачи региональной интеграции в Восточной Африке в 1970-х годах. Основное внимание в статье уделено Восточноафриканскому сообществу, которое продолжало свое существование в течение десяти лет в период с 1967 по 1977 год; были приведены факты, подтверждающие, что такой союз не выжил бы, потому что работающие на его укрепление региональные институты к тому времени либо были слабы, либо уже были упразднены.

Идея интеграции в данном регионе была впервые задумана Великобританией в рамках программы поддержания своей гегемонии в Восточной Африке. Гораздо позднее восточноафриканцы приняли идею региональной интеграции и определили условия, на которых она должна была действовать.

Было множество причин у провала региональной интеграции в Восточной Африке, но не будет преувеличением утверждать, что ключевыми факторами были национализм и политическая незрелость руководства стран Сообщества. После получения политической независимости от Великобритании, три страны Восточной Африки поставили национальные интересы выше интересов региона, продемонстрировав отсутствие готовности поступаться частью суверенитета для общего блага всех стран-членов Сообщества.

«Один народ, одна судьба » – так звучит лозунг Восточноафриканского сообщества, который был восстановлен в 2001 году. Не у многих из многочисленных африканских региональных организаций были поставлены такие амбициозные цели. В отличие от более известных группировок КОМЕСА, САДК, ЭКОВАС, ВАС закрепил в своих учредительных документах создание политического союза.

В 2008 г. ВАС включил государства-члены САДК и КОМЕСА в зону свободной торговли, тем самым расширив ее границы. Амбициозные планы предусматривали создание общего рынка рынок товаров, труда и капитала в регионе к 2010 году и введение единой валюты к 2012 году. В мае 2012 года идею расширения зоны свободной торговли поддержали ЭКОВАС, ЭКОЦАС и САМ.

Однако риторика лиц, принимающих решения, часто резко контрастирует с политической реальностью. Восточноафриканское сообщество сильно на бумаге, но слабо в реализации принятых решений. В этих обстоятельствах вызывает сомнение, что удастся придерживаться намеченного жесткого графика реализации намеченных планов. Остаётся риск потерять поддержку гражданского общества и сделать структуры ВАС «козлом отпущения» для национальных политиков из входящих в него государств. Поэтому вопрос, сможет ли ВАС преодолеть национализм входящих в него государств, остается открытым.