Politics in conditions of nonlinear dynamics: policy networks and diversification of ways of development

Nosikov Andrei Andreevich Post-graduate student, the department of State and Municipal Administration, The North-West Institute of Management of the Russian Federation Presidential Academy of National Economy and Public Administration 199178, Russia, St. Petersburg, Sredniy Prospekt V. O. 57/43 a.a.nosikov@gmail.com Other publications by this author

Становление и развитие современных средств и технологий обмена информацией, прежде всего сетевых, значительно усложнило публичное политическое пространство. Происходит формирование новых институтов политического и общественного участия, расширяется технологическая база возможностей политического участия, дающая новый инструментарий для осуществления общественно-политических интеракций, вовлекая в процессы политики множество новых акторов. Как следствие, намечается тренд на эволюцию традиционных моделей политического участия граждан: от линейной консультативной к интерактивной модели, «обеспечивающей широкие возможности гражданского влияния на процесс принятия политических решений» ^{[1, с. 191]}.

В этих новых условиях существует ряд признаков, указывающих на то, что именно индивид станет основной движущей силой политических процессов современности.

Благодаря современным технологиям, в особенности Интернету, социальность индивидов необычайно расширяется, превращая любого и каждого по сути в медиа. Таким образом, индивиды приобретают практически безграничные возможности как для групповых, так и для межличностных интеракций вне зависимости от физических границ и ограничений. Web 2.0 среда предлагает новые возможности и площадки для кооперации индивидов в политические сети.

Если актуализировать данный тезис статистическими данными, то 95% мировой популяции находятся в зоне покрытия сотового сигнала. За последние 15 лет количество абонентов сотовых операторов связи возросло более чем в девять раз. Глобальное проникновение Интернета возросло с 6% от мировой популяции до 43%, 3,2 миллиарда человек имеют доступ к глобальной сети ^[27]. Наиболее востребованными площадками в сети являются Web 2.0 сервисы и приложения. Так, среди лидеров по посещаемости в мире после интернет-поисковика Google расположились видеохостинг с элементами социальной сети YouTube и социальная сеть Facebook. Базирующаяся в России социальная сеть vk.com занимает тринадцатое место в общемировом рейтинге самых посещаемых сайтов, а сервис микроблогов Twitter — 14 место ^[28].

Но не только возросший коммуникативный инструментарий способствует становлению индивида базовым актором политических процессов современности.

Во-первых, увеличивается численность населения Земного шара. С середины прошлого века население Земли увеличилось на 4,8 миллиарда человек ^[29]. При этом население Земного шара продолжает гиперболический рост, и по предварительным оценкам ООН к 2050 году может достигнуть 9,7 миллиардов человек ^[27]. Из этого следует утверждение, что, когда численность индивидов на конкретной территории возрастает, они более свободно распоряжаются ресурсами и совершенствуют свои навыки, вследствие чего их становится труднее координировать и контролировать ^{[15, с. 106]}.

Во-вторых, увеличиваются доходы населения и качество жизни. Согласно трендам, средний класс в странах с низким и средним уровнями доходов возрастёт с 5% (в 2005 году) до 25% (в 2030 году). Одновременно с ростом среднего класса в мире снижается количество экстремально бедного населения ^[27]. Соотношение грамотных и безграмотных в мировой популяции изменилось с 36% (грамотные) и 64% (безграмотные) до 85% (грамотные) и 15% (безграмотные). Показатель охвата (Net Enrollment Rate (NER)) начального школьного образования в развивающихся странах достиг 91% ^[25]. Также существенно возрастает число людей с полным средним и высшим образованием. Согласно прогнозам Международного института прикладного системного анализа (International Institute for Applied Systems Analysis (IIASA)) уровень образования населения Земли будет интенсивно возрастать и в дальнейшем ^[26]. Повышение благосостояния и образованности граждан также расширяет их границы возможностей, способствуя вовлечению в политическую жизнь.

В-третьих, возрастает количество людей, которые не только живут более полноценной жизнью, но и более мобильны. Перемещение индивидов приводит к передвижению информации, идей, ценностей. В таких условиях традиционным властным институтам становится все труднее сохранять свой авторитет и влияние, так как для применения власти теперь недостаточно просто контролировать определённую территорию ^{[15, с. 94–132]}.

Вместе с этим, благодаря инструментам эпохи «коммуникационного изобилия» ^{[10, с. 102]} в процессы политического участия вовлекаются и другие акторы, ранее не имевшие достаточно широкого представительства в публичном политическом пространстве. Теперь не только крупные корпорации, но и малый бизнес получает в свои руки инструменты лоббизма, прежде всего «информационного лоббизма» ^{[21; 14]}. Ранее крупные корпорации вполне успешно инкорпорировались в процессы выработки политики, а иногда и становились их инициаторами, что позволило наладить достаточно стабильную, но не всегда прозрачную систему коммуникации государственного сектора и крупного бизнеса. Однако, в условиях включения представителей малого бизнеса в публичное поле возможно существенное расширение требований бизнес-сектора, предполагающих не только лоббирование экономических интересов отдельных акторов, но требования к формированию устойчивых путей, в том числе и политического.

Вместе с этим, благодаря сетевизации ^[6], информатизации и медиакратизации ^[4] публичной сферы, своё представительство в публичном пространстве обретают небольшие группы, союзы, гражданские объединения, локальные сообщества, до сегодняшнего дня не обладавшие достаточными ресурсами для декларирования своих политических взглядов и идей в публичном пространстве посредствам традиционных каналов коммуникации.

Кроме того, по мнению Л. В. Сморгунова, происходят процессы повышения значения когнитивных, информационных, психологических и моральных факторов в общественном развитии и политике в целом. Виртуальные и реальные факторы и процессы общественных и политических взаимодействий становятся динамически соотносимыми. Усложняется сама окружающая среда, определяемая процессами интенсивной коммуникации, глобализацией, ростом лиминальных структур и общей неопределённостью ^{[18, с. 14]}. Таким образом, сегодня мы сталкиваемся с «усложняющейся динамикой общества, приводящей к парадоксальным разрывам и синтезам социума» ^{[11, с. 105]}.

Все эти социальные, экономические и технологические изменения расширяют горизонты политического сознания, умножают политические требования, расширяют число участников политической жизни, в следствии чего ослабевают традиционные источники политического авторитета. Рост социальной мобильности и политической активности населения оказываются выше, чем темпы политической организации и институционализации, что приводит к политической неопределённости ^{[20, с. 21–95]}.

Существуют различные концепты, призванные объяснить усложняющуюся современность: теория сетевого общества ^{[8; 9]}, глобальной деревни ^{[12; 13]}, текучей современности ^[2], умных толп ^[17] и так далее. Все эти теории можно свести к тому, что политическое и общественное развитие оказались в условиях нелинейной динамики. По мнению исследователя сложных систем Д. Урри, важной чертой изменений, следующих принципам нелинейной динамики, является то, что «предсказать конкретный путь развития исходя из экс­траполяции текущих тенденций, как правило, невоз­можно. Единственным возможным способом построения предсказательных суждений в исследованиях систем ока­зывается построение возможных сценариев дальнейше­го развития.» ^{[19, с. 47]}.

Наиболее важный аспект, вытекающий из новой парадигмы нелинейной динамики общественно-политического развития, заключается в принципах самоорганизации сложных систем. При этом данное утверждение актуализируется возрастающей ролью политических сетей и информационно-коммуникативных технологий как инструментальной базы публичных политических взаимодействий. Источником самоорганизации в условиях нелинейной динамики служит взаимодействие таких противоположных тенденций процесса развития, как неустойчивость и устойчивость, беспорядок и порядок, дезорганизация и организация, случайность и необходимость ^{[5, с. 56]}. Так как управлять такими системами достаточно затруднительно, то основополагающий тезис относительно администрирования в условиях нелинейной динамики звучит как: «Не мешай системе самоорганизовываться» ^{[16, с. 67]}. Избыточное внешнее управление нейтрализует оптимальную долю самоорганизации, предполагающей выработку оптимальных решений на основе сетевой кооперации, сотрудничества и сотворчества, тем самым уменьшая вероятность появления новых перспективных направлений и путей развития.

Каковы же наиболее вероятные пути трансформации политического управления, вытекающие из условий нелинейной динамики и возрастания сетевизации политической сферы?

Первый путь — это вертикализация и централизация системы государственного управления, вытекающая из защитной реакции власти на расширение сетевого политического участия гражданского общества. В этих условиях государство воспринимает стремительно расширяющееся сетевое пространство как враждебную среду. При этом сигналы, поступающие из сетевой публичной среды, будут неизбежно восприниматься как враждебные попытки дестабилизации, что может приводить к внедрению авторитарных практик. При исполнении этого сценария велика вероятность ценностного и цивилизационного разрыва между самоорганизующимся и саморазвивающимся обществом и архаичным государством, что приведёт лишь к эскалации конфликта.

Второй путь — это подавление государством гражданских сетевых политических активностей путём введения запретительных и надзорных мер. В этом случае государство также воспринимает сетевую среду как враждебный и дестабилизирующий фактор. Однако этот путь малоперспективен, прежде всего по причине принципа самоорганизации сетевого пространства. Путём сотворчества, кооперации и самоорганизации сетевая среда выработает новые технические стандарты обхода государственного надзора, которые в будущем смогут стать новым стандартом Интернет-коммуникаций, после чего цикл повториться.

Третий путь предполагает инициализацию и ресурсную поддержку государством собственных политических сетей, которые будут инструментально использоваться властью для трансляции в публичное пространство выгодного государству политического продукта. В этом случае возможно два варианта развития событий. Первый — инициализированные государством политические сети окажутся «симулякром» ^[3], а производимый ими политический продукт окажется неконкурентоспособным в условиях нелинейной динамики, возросших общественно-политических запросов и увеличения политического предложения. Таким образом, государство окажется невосприимчиво к сигналам из других политических сетей, ориентируясь на запросы собственных сетей-симулякров, потеряв связь с реальностью и действительными запросами общества. Второй вариант развития событий — это нарастание конкуренции между инициализированными государством политическими сетями и сетями гражданского общества, что может привести к открытому противоборству, как в ценностно-идеологической плоскости, так и в вопросах выработки путей общественно-политического развития.

Четвёртый путь — это состояние конкуренции между государственными и общественными интересами. Этой логике следует концепция мониторной демократии Д. Кина, при которой гражданское общество осуществляет надзор за деятельностью государства посредствам различных внепарламентских механизмов контроля власти, предполагающих в том числе и активное использование сетевого инструментария с целью вовлечения большего числа независимых контролёров власти. Мониторные механизмы направлены на «определение, контроль и поддержку общественных стандартов и этических правил, предотвращающих коррупцию, а также недопустимое поведение ответственных лиц» ^{[10, с. 109]}. Таким образом удаётся обеспечить сосуществование традиционных управленческих практик и запросов гражданского общества, постоянно наблюдающего за реализацией политики и оказывающего давление на власть в случае несоответствия реализуемой политики и векторов общественно–политического развития интересам общества.

Пятый путь — это планомерное совершенствование механизмов государственного управления, предлагающее гибкость и адаптивность государства перед запросами гражданского общества путём налаживания интерфейсов для взаимодействий между государством и сетевым пространством. Такой подход в наиболее полной мере способен конвертировать эффекты самоорганизации и сотворчества, присущие политическим сетям, в новые политико-управленческие решения, предполагающие высокий уровень поддержки и согласования интересов.

Шестой путь — внедрение практик «Data driven policy making» в государственное управление. По сути, это — государственное управление, основанное на агрегации и анализе больших входящих данных из сетевого пространства, которые впоследствии используются для определения существующих проблем и путей развития. Этот подход предполагает разработку систем, обеспечивающих использование данных для определения политических приоритетов ^{[22, p. 21]}. Сторонники «Data driven policy making» утверждают, что обычно процессы определения национальных приоритетов достаточно идеологизированы, и одной лишь идеологии в сегодняшнем дискретном мире недостаточно для обоснования верности выбранного вектора политики ^[23]. Управление, основанное на данных, совместно с эффективным и прозрачным публичным администрированием, выглядит более адаптировано и позволяет удовлетворить большее количество запросов, исходящих от гражданского общества ^[24].

Седьмой путь — это полное и безоговорочное подчинение политической системы сетевой логике. В случае такого развития событий общество либо окажется в состоянии перманентной «войны всех против всех» ^[7], либо придёт к состоянию охлократии. Не смотря на утверждения технооптимистов, этот путь представляется малопривлекательным, поскольку максимально нивелирует любые традиционные институты, что приводит к деградации политической системы, возводя состояние хаоса в Абсолют.

Разумеется, наиболее оптимальным выходом является применение тех путей, которые позволили бы политической системе использовать эффекты самоорганизации, сотворчества и соучастия политических сетей в условиях нелинейной динамики для достижения наибольшей эффективности в выработке путей развития. Из этого следует, что пути с первого по третий являются малоперспективными, поскольку предполагают значительные риски и издержки. О малопривлекательности седьмого пути говорилось выше. Таким образом, наиболее удачными решением выглядит диверсифицированное внедрение и гибридизация путей развития четыре, пять и шесть, как способных обеспечить наибольшую эффективность при минимизации рисков.