"The course of financial law, read by Professor Kolonozhnikov, was held on ideologically low level with presence of major political distortions in form of anti-Soviet formulations": 1937 at the Sverdlovsk Law Institute

Nasibullin Rafil Akhnafovich PhD in History Docent, the department of History of State and Law, Ural State Law University 620066, Russia, Sverdlovskaya oblast', g. Ekaterinburg, ul. Komsomol'skaya, 21 ran.19@yandex.ru Other publications by this author

В Свердловском юридическом институте в марте 1937 года началась политическая кампания по «ликвидации последствий контрреволюционных извращений на теоретическом правовом фронте». Главным событием стало собрание преподавателей и студентов института, слушателей правовой школы и юридических курсов, работников суда и прокуратуры с обсуждением положения «на теоретическом правовом фронте», состоявшееся 16, 19 марта 1937 г. Собрание считало главной задачей: «Больше самокритики и большевистской заострённости на нашем правовом научном фронте, полное овладение марксистско–ленинской теорией, беспощадная борьба с враждебными контрреволюционными теориями, увязывание нашей теории с решениями партии и правительства и с повседневной практикой грандиозного строительства победившего социализма – вот что нам необходимо теперь, чтобы наша теоретическая мысль по настоящему, по большевистски забила ключом» ^{[3, л. 24]}.

Резолюция собрания упоминала профессора Г. М. Колоножникова как одного из проводников троцкистских извращений «школы» Е. Б. Пашуканиса. Профессор Георгий Мокеевич Колоножников (1880–1958) [написано по 2, 10-12] представлял собой редкий тип чудом выжившего старого испуганного русского интеллигента, которого как редкого специалиста допустили к преподаванию в политическом вузе. Он родился в 1880 г. в глухом селе Ягодное Камышанского уезда Саратовской губернии, вдали от железнодорожных и водных путей, в крестьянской семье, окончил Саратовскую духовную семинарию (1895–1901) и юридический факультет Томского университета с дипломом I степени (1901–1907). Русский. В связи с закрытием университета из-за революционных беспорядков весною 1905 г. для продолжения своей научной подготовки стажировался в Берлинском университете, где прослушал ряд курсов по цивильным наукам у крупнейших германских ученых Киппа, Риссера, Гюблера и др. По итогам научной работы в Берлине Г. М. Колоножников опубликовал несколько трудов на немецком языке, получивших отзывы от берлинских цивилистов. В 1907 г. по предложению министра народного просвещения был оставлен профессорским стипендиатом для подготовки к профессорскому званию по кафедре гражданского права и судопроизводства Томского университета сроком на два года под руководством профессора конституционно-монархических убеждений (один из организаторов местного отделения партии октябристов), первого цивилиста Сибири, декана юридического факультета (1902-1909) и ректора Томского университета (1909–1913), попечителя Казанского 1914–1915) и Киевского (1915-1917) учебных округов, эмигранта Ивана Александровича Базанова (1867-1943). Приват-доцент (1909-1913), профессор (1913-1917) кафедры торгового права и торгового судопроизводства Томского университета.

В 1907 г. был направлен в научную командировку за границу на два года, главным образом в Париж и Берлин, пополнял знания также в Лондоне, Брюсселе, Женеве. В апреле 1910 г.– сентябре 1911 г. был снова командирован за границу, где работал над магистерской диссертацией в Берлинском университете под руководством крупнейших немецких профессоров гражданского права. В 1912 г. в Томском университете в качестве диссертации на соискание степени магистра гражданского права защитил монографию по облигационному праву «Облигации торгово-промышленных акционерных товариществ. Ч. 1. Условия выпуска облигаций. – Томск, 1913. 340 с.; 2-е изд. – М.: Кнорус, 2004; 3-е изд. – М.: Линия жизни, 2004». Она получила положительные отзывы в печати: в «Юридической библиографии». 1912/13 г. № 3; в «Вестнике гражданского права». 1913 г. № 4 и 5, а также в обширной и обстоятельной «Программе-конспекте по торговому праву. – М., 1914».

Сразу же после защиты магистерской диссертации Г. М. Колоножников приступил к написанию докторской диссертации «Облигации торгово-промышленных акционерных товариществ. Ч.II. Отношения облигационеров к акционерам и друг к другу». Он вновь выехал для сбора материалов за границу, работал в Берлинском университете, где летом 1914 г. его застала начавшаяся Первая мировая война. Два месяца Г. М. Колоножников провёл в немецкой тюрьме, и когда 8 сентября он был освобождён, все материалы к работе пришлось оставить на хранение у его знакомого берлинского букиниста, после чего в начале октября 1914 г. он возвратился в Томск. Хотя летом 1923 г. комиссия по заграничным командировкам разрешила ему поехать за собственный счёт за границу за материалами и литературой, он не в состоянии был воспользоваться этим за отсутствием необходимых средств. Так все эти материалы оказались утрачены. В мае–сентябре 1916 г. был командирован с научной целью в Норвегию и Швецию.

Г. М. Колоножников – статский советник – гражданский чин V класса в Российской табели о рангах до 1917 г. соответствовал должности вице-губернатора, вице-директора департамента и занимал промежуточное положение между званиями генерал-майор и полковник, обращением к этому чину было «Ваше высокородие». Награждён орденом Святой Анны III степени (1915), медалью царствования 300-летия Дома Романовых (1913), статский советник (1913).

Г. М. Колоножников придерживался консервативных православно-монархических убеждений. Это было большой редкостью среди русской интеллигенции. В 1910 г. он женился на дочери тайного советника Д. В. Цветаева Александре Дмитриевне Цветаевой (1889-?), имел дочь (1912-?). Цветаев Дмитрий Владимирович (1852-1920) – сын священника, выпускник Петербургской духовной академии, ученик консервативного историка Михаила Осиповича Кояловича (1828-1891), историк и публицист православно-консервативного направления, профессор Варшавского университета по кафедре русской истории, профессор Московского университета, управляющий архивом Министерства юстиции и основатель Центрального архива древних актов в Москве, тайный советник, соответствующий генерал-лейтенантскому чину в армии, член Русского собрания – правой монархической организации.

Г. М. Колоножников был принят в доме брата Д. В. Цветаева Ивана Владимировича Цветаева (1847-1913) – профессора Московского университета, известного филолога и искусствоведа, директора Румянцевского музея и основателя Музея изящных искусств, отца выдающейся русской поэтессы Марины Ивановны Цветаевой (1892-1941). Анастасия Ивановна Цветаева (1894-1993) вспоминала об Александре Дмитриевне Цветаевой: «Саша, младшая, была непосредственней, проще и веселее. Некрасивая, но приятная, она не была похожа ни на отца, ни на мать, говоря, спешила, что походило на лёгкое заикание. Глаза её были светлые, полное розовое лицо, русые кудреватые волосы… Саше, моложе её [старшей сестры Елены, Лёли Цветаевой (1889-?) – Р. Н.] года на два, удалось позже выйти замуж по увлечению за некоего – инициалы забыла – Колоножникова, высокого, розовощёкого и весёлого» ^[13].

Приват-доцент Томского университета Г. М. Колоножников с женой в 1910 г. встречались в Москве с Д. И. Иловайским и получали от него номера газеты «Кремль». Об этом свидетельствуют архивные материалы историка Д. И. Иловайского, в которых сохранились письма Георгия Мокеевича Колоножникова, приват-доцента Томского университета, и его жены Александры Дмитриевны Д. И. Иловайскому с благодарностью за оказанный им приём в Москве и за присланные номера газеты «Кремль» ^[5].

Дмитрий Иванович Иловайский (1832-1920) – один из самых известных русских историков, активный участник право-монархического движения, член черносотенного Союза Русских Людей, тесть профессора И. В. Цветаева (его дочь Варвара Дмитриевна Иловайская (1858-1890) была первой женой И. В. Цветаева), тайный советник, автор многочисленных гимназических учебников (до 1917 года его пособие по русской истории для среднего возраста переиздавали 44 раза, для старшего – 36 раз, по всеобщей истории для среднего возраста – 35 раз и для старшего – 30 раз!). На средства, полученные от издания учебников, он издавал газету «Кремль» (1897-1916), будучи её редактором, автором и распространителем.

В первом номере Иловайский представил программу газеты и свою позицию: «Преданный сын православной церкви, верный подданный своего государя, проникнутый любовью к Родине, но в то же время убеждённый поклонник высшей европейской культуры и усердный пропагандатор усвоения её русским народом – вот мои основные убеждения… Если спросят меня, куда же я себя причисляю: к консерваторами или к прогрессистам? – отвечу: к тем и другим; консерватор по отношению к основным устоям нашей государственности и общественности и прогрессист по отношению к разным их частностям, подлежащим улучшению» (Кремль. 1897. № 1. 8 февраля). И видел «патриотический консерватизм» в том, «чтобы вводить те улучшения и усовершенствования, которые, не изменяя основного русского строя, помогли бы русскому народу подняться на одинаковую культурную высоту с передовыми европейскими нациями; чем в корне были бы подорваны главные аргументы противников этого строя, а сам он был бы обезопасен от будущих потрясений» ^{[7, с. 197]}.

Сын русского крестьянина из глухого села смог подняться до профессора одного из десяти университетов Российской империи, получил доступ к верхам культурной русской элиты. Казалось, Г. М. Колоножникова ожидает блестящее будущее.

После крушения Российской империи в 1917 г. для него началась жизнь, полная потерь, лишений и опасностей: профессор кафедры гражданского права и гражданского судопроизводства юридического (затем экономического) факультета Донского университета (с 1925 г. – Северо-Кавказского университета) в Ростове-на-Дону (апрель 1917-1931; он читал такие курсы, как экономическая политика СССР, торгово-промышленное право, земельное право, история и теория кооперации, банковское право, история кооперативной мысли), профессор по кафедре хозяйственного права Финансово-экономического института в Ростове-на-Дону (1931-1936) и других вузах. С января 1935 г. во втором семестре Г. М. Колоножников преподавал в Свердловском правовом институте (так назывался тогда Свердловский юридический институт) строительное, кредитно-банковское, финансовое право, арбитраж и арбитражный процесс, историю частного буржуазного права, в 1936-1937 гг. – финансовое право и латинский язык, заведуя кафедрой языкознания. На научной конференции института выступил с докладом «Роль и значение советского хозяйственного права в борьбе за рентабельность». В 1920-е гг. опубликовал статьи по проблемам кооперативного, земельного права, проблемам законодательства в сельском хозяйстве, промышленности и торговле, в том числе и в журнале «Право и жизнь», закрытом в конце 1920-х гг. как немарксистском. Автор рукописей «Учебник латинского языка для юридических вузов» (1937) и «Словарь юридических терминов иностранного происхождения» (1937). Свободно читал и мог объясняться на французском и немецком языках, на латыни, мог переводить английские и итальянские юридические книги.

В характеристике проф. Колоножникова от 21 марта 1936 г. заместитель директора института Михаил Васильевич Хорохорин (род. в 1896 г., в 1932-1935 гг. – заведующий кафедрой хозяйственного права Ростовского финансово-экономического института, на которой работал Колоножников) писал: «К преподавательской работе относится с исключительной добросовестностью и большим знанием дела. Владеет и знает немецкий и латинский языки. Обычно, насколько, я его знаю по работе, в той или иной степени участвует в общественной работе. Идеологические извращения отмечены не были. Последовательно стремится вести преподавание в духе марксизма-ленинизма, генеральной линии партии, но старая школа буржуазной юриспруденции сказывается и те или иные теоретические проблемы порой освещаются механически» ^{[2, л. 9]}.

Профессор Г. М. Колоножников стал второй жертвой охоты на ведьм в институте. Он подвергся, как тогда было принято, коллективному разоблачению и осуждению ещё до собрания 16, 19 марта 1937 г.

В период сталинской диктатуры типичными стали собрания трудящихся, на которых осуждали инакомыслящих, «врагов народа». Партийная казанская журналистка Евгения Соломоновна Гинзбург (1904-1977) вспоминала: «Большие многолюдные залы и аудитории превратились в исповедальни. Несмотря на то, что отпущения грехов давались очень туго (наоборот, чаще всего покаянные выступления признавались “недостаточными”), всё же поток “раскаяний” ширился с каждым днём. На любом собрании было своё дежурное блюдо. Каялись в неправильном понимании теории перманентной революции и в воздержании при голосовании оппозиционной платформы в 1923 году. В “отрыжке” великодержавного шовинизма и в недооценке второго пятилетнего плана. В знакомстве с какими-то грешниками и в увлечении театром Мейерхольда. Бия себя кулаками в грудь, “виновные” вопили о том, что они “проявили политическую близорукость”, “потеряли бдительность”, “пошли на примиренчество с сомнительными элементами”, “лили воду на мельницу”, “проявляли гнилой либерализм”. И ещё много-много таких формул звучало под сводами общественных помещений» ^{[6, с. 16-17]}.

Профессор Т. Ф. Ящук пишет о драматической атмосфере всеобщей подозрительности и недоверия в юридических вузах в 1937-1938 гг.: «В юридических вузах, как и по всей стране, нагнеталась атмосфера недоверия, подозрительности, всеобщей слежки. Широко использовался известный приём сталинской политики – раскол единой социальной общности, искусственное деление и противопоставление одной группы другой. Студенты искусственно противопоставлялись преподавателям, молодые преподаватели – старой профессуре, руководители вузов – трудовому коллективу. Обвинение во вредительстве или попустительстве контрреволюционной деятельности врагов народа стоили жизни многим преподавателям и студентам. Когда перед человеком стоял выбор между жизнью и смертью, не каждый мог выдержать и не переступить через моральные нормы. В разоблачение преступной сущности своих вчерашних наставников втягивали студентов, от них требовали обличительных выступлений на открытых собраниях, заказных публикаций в прессе. Поощрялось доносительство, выявление и критика недостатков любого плана» ^{[15, с. 84]}.

На заседании кафедры гражданского и хозяйственного права 7 марта 1937 г. профессора, преподавателя финансового права Г. М. Колоножникова преподаватели и студенты обвинили в догматическом изложении материала (этот недостаток с современных позиций выглядит скорее как достоинство лекций Колоножникова), в грубых политических извращениях в виде антисоветских, контрреволюционных формулировок: «Ленин обронил словечко о деньгах» (студент Боровых), «от налогов закружится голова» (ассистент Коптев), «от преподавателя требуется ведение курса политически заострённо, партийно. Вместо этого у нас в отношении проф. Колоножникова имеется обратный материал. Допускать такие фразы как “Ленин обронил слово о деньгах”, “Заём для трудящихся плохо, а для государства хорошо” – агитация контрреволюционеров» (доцент, секретарь парткома института Т. И. Калинин), «неряшливость проф. Колоножникова при чтении лекций вырастает в политическую неряшливость» (профессор Г. Ривин), «в лекциях не был указан главный источник советского финансового права – диктатура пролетариата» (студент Николаев), «недостатками преподавания курса финансового права проф. Колоножниковым является догматическое преподнесение материалов студентам. К тому, что студенты утверждают о различных “формулировках” не верить нельзя. Они являются политическими извращениями. На самом заседании кафедры у проф. Колоножникова проскальзывали нездоровые взгляды, как: “от множества налогов голова закружится”, “новый метод работы затрудняет преподавателей” и др.» (доцент Иосиф Демьянович Мартысевич (1905-1990) – заведующий кафедрой истории государства и права института (1938-1939), впоследствии профессор, заведующий кафедрой истории государства и права (1969-1979) на юридическом факультете Московского государственного университета), «К замечаниям, приводимым студентами, как не подходи, получается всё же непростительно плохо. Мало было уделено внимания вопросам борьбы на два фронта /лишь в общей части/… Мало посещали лекции из учебной части… Нужно заслушивать впредь ход преподавания по каждому курсу ведущего эту дисциплину лица и чаще посещать лекции друг друга» (профессор И. А. Антропов, которого так же будут обличать на собрании кафедры через 2 месяца 19 мая 1937 г., уволят из института 2 июля 1937 г., арестуют 19 марта 1938 г. и расстреляют 8 августа 1938 г.), «вопрос о политически заострённом, культурном преподавании обсуждался давно в учебном совете. Несмотря на это, проф. Колоножников не сделал из этого для себя вывода и в его работе имеется грубое извращение в виде антисоветских формулировок… Не менее важными недостатками являются: догматический метод преподавания, обилие законов, оставление экзаменующихся с заданными вопросами и уход от них, дав возможность пользоваться студентам всем чем нельзя пользоваться на экзаменах, дача оценок в соответствии со старыми отметками» (доцент, заместитель директора института по научной и учебной части Г. И. Баев) ^{[4, л. 29-30 об., 12]}.

Профессор Г. М. Колоножников в своём вступительном слове сказал: «Курс финансового права в 1936/37 учебном году как обязательный предмет введён впервые. Программы и учебников не было и нет сейчас… В основу преподавания курса положена схема программы, составленная мною и утверждённая кафедрой, которая и была размножена и роздана студентам. На лекции по курсу отведено 40 часов, выполнено 38 часов, на консультации 10 часов, выполнено 14 часов… Отношение студентов к курсу видно из того, что было высказано на производственном совещании 9 ноября 1936 г. в моё отсутствие, обвинив меня в ряде недостатков, которые на себя принять трудно, кроме вульгаризма, допущенного мною для оживления занятий» ^{[4, л. 29]}.

В заключительном слове Г. М. Колоножников сказал: «Лекции старался насыщать политическим содержанием. Я жалею, что ряд ценных указаний, которые имели место сегодня, не были сделаны раньше. Вопросы борьбы на два фронта отдельно по каждой теме не давались, но в общей части курса на это было уделено внимание [под борьбой на два фронта следует понимать борьбу против правой опасности и левых загибов, правового и левого уклона – Р. Н.]. Неряшливые выражения признаю. Уход с экзаменов был. Считаю, что в заключительном слове нет возможности ответить по всем пунктам выступления. Лучше обращусь в учебную часть с отдельной докладной запиской» ^{[4, л. 30 об.]}.

Старый профессор хорошо понимал отличие просвещённой русской авторитарной монархии с её целью: «Будь каким хочешь, но не тронь меня» от советского тоталитарного режима с его целью: «Будь таким, каким я хочу тебя видеть». Недопустимы не только невинные критические высказывания (они квалифицируются как контрреволюционная агитация и пропаганда, влекущее уголовное наказание), но необходимо оправдание и восхваление любого решения мудрой правящей партии, правительства и гениального вождя Сталина. Между новой (Г. И. Баев, Т. И. Калинин, Г. С. Ривин, М. В. Хорохорин, И. Д. Мартысевич) и старой интеллигенцией (Г. М. Колоножников) была культурная пропасть, так как дореволюционные профессора успели получить полноценное среднее и высшее образование. Представители новой советской «трудовой» интеллигенции не интеллигентского происхождения из рабочих, крестьян получили весьма поверхностное образование и обладали весьма невысоким культурным уровнем. В своём итоговом постановлении кафедра постановила «признать, что прочитанный курс финансового права проф. Колоножниковым на III курсе, прошёл на низком идеологическом уровне при наличии грубых политических извращений в виде антисоветских формулировок» и «поэтому кафедра считает невозможным дальнейшее преподавание проф. Колоножниковым курса финансового права», а также «необходимо отметить, что кафедра своевременно не заслушала проф. Колоножникова о ходе занятий финансового права при наличии сигналов от студентов – слушателей курса» ^{[4, л. 31.]}.

Профессор Г. М. Колоножников вскоре был уволен из института. Его личное дело было окончено 25 марта 1937 г. (приказа об увольнении в личном деле нет). Типичный «буржуазный» русский учёный, ученик профессора-эмигранта И. А. Базанова (профессор Софийского университета, председатель Русской академической организации в Софии И. А. Базанов «скончался 27 июня 1943 г. в Софии, немного не дожив до прихода в конце 1944 г. советских войск, когда все русские общественные организации в Болгарии были ликвидированы, их активисты репрессированы, а многие университетские профессора-эмигранты уволены как “белогвардейцы и реакционеры“ без права на пенсию» ^{[14, с. 35]}), «недобитый» монархист, русский интеллигентный консерватор, профессор Г. М. Колоножников вполне наговорил на несколько лет лишения свободы за контрреволюционную пропаганду и агитацию и по п. 10 ст. 58 УК РСФСР.

Доцент, бдительный секретарь парткома института Калинин именно так и квалифицировал слова Колоножникова: «Допускать такие фразы как “Ленин обронил слово о деньгах”, “Заём для трудящихся плохо, а для государства хорошо” – агитация контрреволюционеров». Исследователь А. Я. Кодинцев со ссылкой на архивные материалы называет главным «разоблачителем» (доносчиком) в Свердловском юридическом институте именно Т. И. Калинина, который был исключён из партии и из института ^{[9, с. 161-162]}.

Калинин Тихон Иванович родился в 1902 г. в деревне Берёзовка Спасского кантона Казанской губернии в семье крестьянина-бедняка, который умер в 1902 г. В автобиографии Т. И. Калинин писал: «Ещё задолго до империалистической войны, как я помню, жили мы с матерью и сестрой в исключительно трудных материальных условиях. У нас был дом (в 1921 г. продан за 3 пуда овсяной муки), огород, лошади и коровы не было. Земля обрабатывалась в испольном порядке нашими родственниками и большая часть урожая переходила к последним. Для того чтоб сохранить лишний кусок хлеба в семье, я больше жил у зятя – сельского учителя и выполнял здесь обязанности няни. В 1915 г. окончил сельскую школу, а в 1916 г. поступил в ремесленную школу в дер. Рыбной слободе быв. Казанской губернии. Обучение было бесплатное, хотя это обучение целиком окупилось той эксплуатацией подростков, которая царила в этой ремесленной школе» ^{[1, л. 3]}.

Переписчик и секретарь Лигушинского волостного исполнительного комитета (осень 1917-декабрь 1920). Член РКП (б) (с 1921 г.). Т. И. Калинин признавал: «Я вместе с членами по волости, вёл борьбу со спекулянтами, по выполнению продовольственных заданий, по проведению трудовой повинности. То обстоятельство, что моя идеология формулировалась в исключительно тяжёлых материальных условиях, определило лютую ненависть к классовому врагу. Так, на почве борьбы с кулачеством, духовенством установилась в июне месяце 1920 г. связь с органами. Будучи секретарём Волкома я арестовывал и отправлял в политбюро контрреволюционно настроенных элементов (арест Разумовской и …)» ^{[1, л. 3 об.]}. Уполномоченный, начальник отделения ВЧК-ОГПУ Спасска (1920-1925) и Казани (1925-1932). Одновременно студент вечернего факультета советского строительства и права Казанского государственного университета (1928-1932). Аспирант, исполняющий обязанности доцента по трудовому праву, заведующий учебной частью заочного сектора, секретарь и член парткома Казанского правового института (1932-1934).

Заведующий заочным сектором, исполняющий обязанности доцента по трудовому права Свердловского юридического института (1935-1937). Научных публикаций не имел, страдал туберкулёзом и заболеванием центральной нервной системы. Уволен из института 13 декабря 1937 г. «в связи с выездом на работу в город Казань», а отстранён от обязанностей преподавателя с 1 октября 1937 г. ^{[1, л. 17]}.

Результатом борьбы «за ликвидацию в кратчайший срок всех последствий контрреволюционных извращений на теоретическом правовом фронте» в институте стали арест и расстрел в августе 1938 г. трёх преподавателей института: профессоров И. А. Антропова и Ю. М. Позана, доцента П. А. Гордеева и в 1937-1938 гг. 7 студентов В. П. Мартиросян (1912–1938), Ким Ен Чер (1913-1937), С. П. Ним, А. И. Пак, М. Н. Пак, Хван Сан-Вон, Цой Ир по обвинению: «в создании контрреволюционной троцкистской организации среди преподавателей и студентов, готовящих террористические акты в отношении руководителей коммунистической партии и правительства», уголовной репрессии (лишению свободы) подверглись 11 студентов института ^[8].

Профессору Колоножникову повезло! Он не был штатным преподавателем Свердловского юридического института. В период «большой чистки» 1937 г. «старый буржуазный специалист» Г. М. Колоножников был уволен из Финансово-экономического института в Ростове-на-Дону и через год его допустили не к преподаванию, а к заведыванию там финансово-кредитным кабинетом. С прекращением «большого террора» с 1939 по 1 августа 1941 г. он преподавал государственное право иностранных государств, международное и финансовое право в Ростовском филиале Всесоюзного юридического заочного института (ВЮЗИ).

Старому профессору суждено было пережить гитлеровскую оккупацию Ростова-на-Дону (первая оккупация – ноябрь 1941 г., повторная – июль 1942-февраль 1943 гг.). В 1942 г., незадолго до освобождения Ростова-на-Дону советскими войсками, он в течение нескольких недель, рискуя жизнью, укрывал от нацистов в своей квартире работника политического отдела штаба одной из дивизий Красной Армии, бежавшего из немецкого плена.

После освобождения Ростова-на-Дону в 1943 г. Г. М. Колоножников был назначен директором Ростовского филиала ВЮЗИ, преподавал там римское право, всеобщую историю государства и права и иностранное государственное право. В 1947 г. был возрождён юридический факультет Ростовского университета, на котором Г. М. Колоножников в течение трёх лет работал преподавателем кафедры теории и истории государства и права, преподавал всеобщую историю государства и права и государственное право иностранных государств. В 1950 г. во время кампании по борьбе с космополитизмом и преклонением перед «буржуазной растленной наукой» он был уволен из-за недостаточной «идейной выдержанности» лекционных курсов, неспособности раскрыть «влияние Октябрьской революции в России на историю государства и права во всём мире» ^{[11, с. 370]}. Умер он в 1958 г.

Такова драматическая судьба русского интеллигентного консерватора, талантливого дореволюционного профессора из крестьян Г. М. Колоножникова. В советский период он вынужден был работать в крайне неблагоприятных условиях выживания (выжил он чудом, особенно в 1937 г.), тотальной несвободы, разрушения традиционной юридической науки и образования. Он не смог реализовать себя в полной мере как способный учёный, не оставил учеников.

К статье прилагаются два приложения из ранее не публиковавшихся документов из Государственного архива Свердловской области (ГАСО), подготовленные к печати автором статьи.

Приложение № 1

Протокол №10

Заседания кафедры советского хозяйственного и гражданского права Свердловского Юридического Института, состоявшегося 7 марта 1937 г. ^{[4, л. 29-30 об.]}

Присутствуют: профессора т.т. [тт. – товарищи – Р. Н.] Антропов, Колоножников, Ривин, доценты т.т. Баев, Мартысевич, Калинин, ассистенты т.т. Осипов и Коптев, студенты т.т. Боровых, Сидоров, Николаев, Еремин, Платохонов, Дансаранов и др.

Повестка дня:

I. Итоги преподавания курса финансового права на III курсе.

II. О преподавании земельно-колхозного права.

III. Разное.

I. Слушали: Итоги преподавания курса финансового права на III курсе. /проф. Колоножников/:

Курс финансового права в 1936/37 уч. году как обязательный предмет введён впервые. Программы и учебников не было и нет сейчас. Занятия начаты с опозданием на 15 дней. В основу преподавания курса положена схема программы, составленная мною и утверждённая кафедрой, которая и была размножена и роздана студентам.

В этом году имеем несколько схем в виде наглядных пособий, чего не было в прошлом году. Между общей частью и особенной частью курса имел место перерыв в связи с моим отъездом в Ростов-на-Дону. На лекции по курсу отведено 40 часов, выполнено 38 часов, на консультации 10 часов, выполнено 14 часов, на экзамен – 25 часов, выполнено 28 часов. Таким образом, программа выполнена нормально.

Отношение студентов к курсу видно из того, что было высказано на производственном совещании 9 ноября 1936 г. в моё отсутствие, обвинив меня в ряде недостатков, которые на себя принять трудно, кроме вульгаризма, допущенного мною для оживления занятий. Результаты экзаменов следующие: в I-ой группе из 27 чел. имеет удовлетворительных оценок только 4, а во второй группе из того же количества имеет удовлетворит. оценки 9 чел. Все это говорит об усвоении предмета.

Прения:

Тов[арищ]. Боровых /студент/ – Я, слушатель курса, прочитанного проф. Колоножниковым. Замечены мной следующие недостатки: в первой теме цитаты классиков марксизма приводилось немало, но это принимало характер нагромождённости и не было разъяснения приведённых цитат. Застенографирована лекция по первой теме, которая читалась почему-то два раза. В процессе чтения лекции имели место такие выражения как: «пятилетка заманчивая», «ликвидация бесклассового общества» и др. А также бесконечное количество дат, законов и т.п. Имели место уклонения от ответов на консультациях на поставленные консультирующимися студентами вопросы /с т. Орловой о бюджетных наценках/. Были так же допущены выражения в виде: «Ленин обронил словечко о деньгах, на что я сразу обратив внимание, записал на обложке книги». Кроме этого, вообще наблюдается некультурность речи /слова воспроизвести сейчас не могу/. Экзамен принимал проф. Колоножников один и, задав вопросы экзаменующимся, уходил, оставив студентов одних в распоряжение самих себя.

Асс. Коптев – Как понимать выражение проф. Колоножникова о том, что «раньше займы выпускались на 10 лет, а сейчас – на 20 лет. Хотя это для Вас может быть и трудно, но для государства хорошо» или «умный поймёт курс в пределах отведённого количества часов, а неумный – всё равно не поймёт».

Ссылки проф. Колоножникова на наличие стенограммы его лекций не имеет значения, так как первые часы лекций записаны не были и первая тема читалась почему-то два раза. Что значит заявить на заседании кафедры о том, что «от налогов закружится голова».

Я считаю, что лекции проф. Колоножникова по курсу финансового права проходили исключительно на идейно низком уровне, чего учебная часть и кафедра во время не заметили, не посещали лекций проф. Колоножникова. Записи студентов в конспект ведущим предмет лицом не проверялись. До сих пор нет рецензии на стенограмму лекции по первой теме.

Доц. Калинин – Я имею следующий материал по вопросу ведения курса Финансового права проф. Колоножниковым. От преподавателя требуется ведение курса политически заострённо, партийно. Вместо этого у нас в отношении проф. Колоножникова имеется обратный материал. Допускать такие фразы как «Ленин обронил слово о деньгах», «Заём для трудящихся плохо, а для государства хорошо» – агитация контрреволюционеров. Если нет опровергающих материалов против того чем мы располагаем, кафедра должна сделать определённые оргвыводы.

Проф. Ривин – Я не был знаком ни с программой и ни с лекциями Колоножникова. Располагаю только тем, что здесь слышу. Учебная часть правильно указала проф. Колоножникову на то, что он не выпячивал в своих лекциях активную роль Советского права. Беглое знакомство с программой приводит к выводу, что она громоздкая, не дающая уложиться в отведённое время в количестве 40 часов. Метод проведения экзаменов противоречит постановлению СНК СССР и ЦК ВКП (б) о работе высших школ. Говорить о том, что новый метод оценок, установленных вышеуказанным Постановлением, ставит преподавателя в затруднительное положение – явно неправильно. Практика сверки оценок по курсу финансового права с оценками по другим дисциплинам – практика ошибочная. Неряшливость проф. Колоножникова при чтении лекций вырастает в политическую неряшливость. Если на кафедре допускаются такие «оговорки» как: «для оживления лекции допускал вульгаризм», верить тому, что здесь студенты говорили нельзя.

Тов. Николаев /студент/ – Первая тема курса проф. Колоножникова была построена исключительно из цитат. Борьба на два фронта имела место в первой теме в общих чертах, а по другим темам – нет. Имели место такие выражения как: «крупный рогатый посев», «иностранные комиссариаты» и т. п. Часто путаются даты и №№ законов. Увязка с экономикой делалась только в одной специальной теме. В лекциях не был указан главный источник Советского финансового права – диктатура пролетариата. Одни студенты экзаменовались 5 минут, другие – час. Я не получил ответа проф. Колоножникова на вопрос о публичности буржуазного гражданского права. Студенты не посещали консультации из-за отсутствия исчерпывающих ответов на вопросы.

Тов. Еремин /студент/ – Лекции Колоножникова вызывали среди студентов обсуждения везде и всюду. Общая часть дана была слабо. Ошибки лектора, которые допускались часто, поправляли сами студенты: т.т. Щеголев, Белковский и др. То, что сказал Николаев в своём выступлении, – правильно. За своей речью тов. Колоножникову нужно следить, но в части вульгаризма т. Колоножников сделал на себя поклёп. Этого я не замечал. Чувствуется рассеянность, путаница дат, номеров, законов и самих законов.

Тов. Платахонов /студент/ – Метод приёма экзаменов у проф. Колоножникова был таков: при оценке брал за основу не ответ студента, а предыдущие оценки. Однажды проговорился, что он всем поставил оценки хорошо, но для разнообразия поставил 2-3 «уда». Когда я сдавал экзамен, он меня не слушал. То, что имело место в прошлом году, повторяется и в этом году с той лишь разницей, что в этом году, задав студентам вопросы, из аудитории уходил, чего не было в прошлом году.

Тов. Дансаранов /студент/ – Вопрос о проф. Колоножникове нужно было поставить раньше. Лекции его страдали отсутствием политической насыщенности, указания о роли денег в переходный период. Ходили слухи, что кто сдаёт экзамен последним, всё равно больше «уда» не получат. Указывали на то, что при оценках проф. Колоножников ориентируется или руководствуется старыми оценками. Это старый метод экзаменов, старой школы.

Проф. Антропов – К замечаниям, приводимым студентами, как не подходи, получается всё же непростительно плохо. Мало было уделено внимания вопросам борьбы на два фронта /лишь в общей части/. Общая часть курса от особенной части его была оторвана. Мало посещали лекции из учебной части. Совсем странно чтение первой темы два раза. Нужно заслушивать впредь ход преподавания по каждому курсу ведущего эту дисциплину лица и чаще посещать лекции друг друга.

Доц. Мартысевич – Недостатками преподавания курса финансового права проф. Колоножниковым является догматическое преподнесение материалов студентам. К тому, что студенты утверждают о различных «формулировках» не верить нельзя. Они являются политическими извращениями. На самом заседании кафедры у проф. Колоножникова проскальзывали нездоровые взгляды, как: «от множества налогов голова закружится», «новый метод работы затрудняет преподавателей» и др. Сводить всё это к некультурности проф. Колоножникова нельзя. Он человек грамотный, окончивший Университет и имеющий большой стаж педагогической работы. Ошибки налицо и вполне определённого характера и кафедра должна сделать свои выводы.

Доц. Баев – Обсуждение вопроса, подобного сегодняшнему, приобретает политическую остроту в деле борьбы за чистоту марксизма– ленинизма. Вопрос о политически заострённом, культурном преподавании обсуждался давно в учебном совете. Несмотря на это, проф. Колоножников не сделал из этого для себя вывода и в его работе имеется грубое извращение в виде антисоветских формулировок. Больше того, на самом заседании кафедры он опускал такие фразы как деление студентов на умных и дураков и др., не совмещающиеся с его положением.

Не менее важными недостатками является: догматический метод преподавания, обилие законов, оставление экзаменующихся с заданными вопросами и уход от них, дав возможность пользоваться студентам всем чем нельзя пользоваться на экзаменах, дача оценок в соответствии со старыми отметками.

Грубые политические извращения в своих лекциях проф. Колоножниковым правильно получили у студентов политическую оценку.

Вывод может быть таков, что прочитанный курс финансового права прошёл на идеологически низком уровне при наличии грубых политических извращений в виде антисоветских формулировок.

Кроме этого нужно отметить то, что кафедра не заслушала в своё время проф. Колоножникова о ходе занятий по финансовому праву.

Заключительное слово Колоножникова.

Лекции старался насыщать политическим содержанием. Я жалею, что ряд ценных указаний, которые имели место сегодня, не были сделаны раньше. Вопросы борьбы на два фронта отдельно по каждой теме не давались, но в общей части курса на это было уделено внимание. Неряшливые выражения признаю. Уход с экзаменов был. Считаю, что в заключительном слове нет возможности ответить по всем пунктам выступления. Лучше обращусь в учебную часть с отдельной докладной запиской.

Постановили: см. приложение.

Слушали: о преподавании земельно-колхозного права на курсе /проф. Антропов/.

Постановили: см. приложение.

Зав. кафедрой подпись чернилами Г. И. Баева

Секретарь подпись чернилами /асс.Осипов/

Приложение № 2

Приложение № I к протоколу №10

Заседания кафедры СХП от 7.3.1937 г. ^{[4, л. 31]}

1. Признать, что прочитанный курс финансового права проф. Колоножниковым на III курсе, прошёл на низком идеологическом уровне при наличии грубых политических извращений в виде антисоветских формулировок.

2. Поэтому кафедра считает невозможным дальнейшее преподавание проф. Колоножниковым курса финансового права.

3. Необходимо отметить, что кафедра своевременно не заслушала проф. Колоножникова о ходе занятий финансового права при наличии сигналов от студентов – слушателей курса.

Зав. кафедрой подпись чернилами Г. И. Баева

Секретарь подпись чернилами Осипова /асс.Осипов/