Organization of the efforts of the Socialist system of prevention of juvenile delinquency (1917-1950): positive experience, modern prospect of implementation

Bezhentsev Aleksandr Anatol'evich PhD in Law Deputy Head at St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia 198099, Russia, Saint Petersburg, ul. Oboronnaya, 22-97 adovd@mail.ru Other publications by this author

Важное внимание по профилактике административных правонарушений и преступлений, в том числе и несовершеннолетних лиц, уделялось в социалистическом обществе. Данный процесс был напрямую ориентирован на комплексную систему превентивных мероприятий, которые осуществлялись на разных уровнях и в различных социальных блоках. В общесоциальном плане предупреждение преступлений – составная часть масштабного комплекса политико-идеологических, правовых, финансовых, организационных и других действий по оптимизации социалистического государства. После Октябрьской революции 1917 г. в молодом государстве советов к числу таковых относились: планомерное улучшение материального благосостояния масс трудящихся, последующая демократизация процессов управления, рост общественной активности масс, увеличение уровня образования подрастающего поколения, вовлечение граждан в культурные мероприятия, преодоление насаждения идеологии буржуазии и становление коммунистической морали.

Одной из отправных точек по созданию правовой системы социалистического государства советов явилось опубликование 24 ноября 1917 г. Декрета Совета Народных Комиссаров «О суде», где было прописано: «...местные суды решают дела именем Российской Рес­публики и руководствуются в своих решениях и приговорах законами свергнутых прави­тельств лишь по стольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию...».

До 1922 г. законодательст­во РСФСР не имело кодификаций, а правовые нормы, которые устанавливали юридическую ответст­венность за отдельные виды пре­ступных деяний, включались в декреты, нередко содержались и в подзаконных документах. К примеру, ст. 1 Декрета Совета Народных Комиссаров «О комиссиях для несовершеннолетних» от 14 января 1918 г. ^{[1, c. 338]}, регламентировала, что «суды и тюремное заключение для малолетних и несо­вершеннолетних упраздняются», а ст. 2 указывала, что «дела о несовершеннолетних обоего пола до семнадцати лет, замеченных в деяниях общественно-опасных, подлежат ведению ко­миссии о несовершеннолетних». Данные коллегиальные органы имели право применить к несовершеннолетним правонарушителям одну из двух мер: или определить его в «одно из убежищ: детский дом, коммуну, приют или приемник Народного Комиссариата общественного презрения со­ответственно характера совершенного деяния», или освободить не­совершеннолетнего правонарушителя от «ответственности уголовной» ^[2].

Появление Декрета Совета Народных Комиссаров «О комиссиях для несовершеннолетних» стало базисом нормативно-правового регулирования советской уголовной ответственности не достигших совершеннолетия лиц и применения к несовершеннолетним правонарушителям мер воспитательного воздействия принудительного характера. В структуру данных коллегиальных органов наряду с делегатами органов социального обеспечения и просвещения входили милиционеры, представители общест­венности и медицинские работники, что подразумевало принятие к этой категории правонарушителей не только мер общественного, но и, в необходимых слу­чаях, медицинского характера. Тогда же был установлен безусловный возраст начала привлечения к уголовной ответственности – семнадцать лет.

Политика в сфере административного и уголовного права данного этапа во многом исходила из идеологической состав­ляющей государства. В программе, принятой на VIII съезде РКП(б) 23 марта 1919 г., прописывалось, что «РКП(б) должна стремиться к тому, что­бы система наказаний для несовершеннолет­них была окончательно заменена системой мер воспитательного характера» ^{[3, с. 419]}. Таким образом, делался акцент на воспитательное воздействие применительно к несовершеннолетним в противовес применения к указанной категории мер наказания, связанных с реальным помещением в места лишения свободы.

5 марта 1920 г. в губернии было направлено постановление Народного комиссариата образования, в котором содержался текст декрета «Об учреждении Совета защитников детей» от 4 февраля 1919 г.. Там говорилось «для замены крайне вредного помещения детей в общие участки милиции» о важности появления специализированной «детской милиции», необходимости строительства приемников и более качественной организации бесплатного питания беспризорников, их лечения. Однако учитывая последствия военных действий, крайне сложную экономическую и социальную ситуацию, «детская милиция» в те времена создана не была.

Гражданская война, голод и эпидемии 1917-1918 годов привели к увеличению масштабов беспризорности среди подростков. Такая ситуация требовала активных действий: беспризорников забирали с улиц, проводили их санитарную обработку и отправляли в специальные административные учреждения с нормальными условиями для их проживания и должного развития. Для этого Народным комиссариатом просвещения РСФСР в конце 1919 г. в Петрограде был учрежден новый орган по профилактике девиантного поведения и правонарушений несовершеннолетних для временного содержания беспризорных и склонных к асоциальному поведению молодых людей – Центральный Карантинно-распределительный детский пункт (ЦКРДП), готовый оказывать как первую доврачебную, так и социальную помощь детям, нуждающимся в этом.

Важной вехой в комплексной деятельности по предохранению от асоциального поведения, безнадзорности, административных правонарушений и преступлений лиц, не достигших восемнадцати лет, стало принятие Народным комиссариатом юстиции в 1919 году «Руководящих начал по уголовному праву РСФСР», в ст. 13 регламентировалось, что несовер­шеннолетние в возрасте до четырнадцати лет не подлежат суду и наказанию. По отношению к данной возрастной категории могли применяться исключительно меры воспитательного характера, которые также использовались и по отношению к лицам переходного возраста, то есть от четырнадцати до восемнадцати лет, «действующим без разумения, если в отношении них воз­можно медико-педагогическое воздействие». Но по отношению к рассматриваемой категории подростков, действующих «с разумени­ем», суд мог применить меры уголовного наказания.

Следом, 4 марта 1920 г. вышел в свет Декрет Совета Народных Комиссаров РСФСР «О делах несовершеннолетних, обвиняемых в общест­венно опасных действиях» ^[4]. Указанным актом до восемнадцати лет увеличивался возраст не достигших совершеннолетия лиц, противозаконные действия которых подлежали рассмотрению на заседаниях комиссий по делам не­совершеннолетних, образованных Декретом Совета Народных Комиссаров от 14 января 1918 г. ^[5]. При этом происхо­дит расширение применяемых мер медико-педагогического характера. Об этом можно говорить исходя из принципов Инструкции, утвержденной Постановлением Наркомпроса, Наркомздрава и Наркомюста в 1920 году, согласно кото­рой к подросткам-правонарушителям комис­сиями могли быть применены различные ме­ры воздействия трех категорий. В первую категорию включались такие меры, как: беседа, разъяснение или выговор, то есть речь велась исключительно о строго воспитательных мерах, задачами которых являлось разъяснение несовершеннолетнему лицу недопустимости проступков нарушающих закон и важности не совершения им подобных противоправных деяний в будущем.

Вторую группу составляли более серьезные меры, такие как внушение и оставление на свободе под надзором родителей или положительно характеризующихся родственни­ков, перемещение на родину, принудительное определение на работу, обязательное помещение в образовательное учреждение.

К третьей группе относились меры следующего характера: помещение в детский дом, в лечебницы для трудновоспи­туемых детей, в дома для морально-дефектных молодых людей, специальные психиатрические ле­чебницы для несовершеннолетних ^{[6, с 8]}.

Однако при совершении тяжких и особо тяжких преступлений несовершеннолетними старше четырнадцатилетнего возраста, при отсутствии возможности применить к лицу, не достигшему совершеннолетия, психологических, педагогических, воспитательных и медицинских мер превентивного воздействия, материал на правонарушителя передавался в течение суток для разбирательства по существу в народный суд. Наркомюсту надлежало содержать таких несовершеннолетних в местах заключения обязательно отдельно от взрослых, а комиссии по делам несовершеннолетних при обнаружении отрицательного влияния совершеннолетних лиц на таких подростков, при условии, что это привело к совершению противозаконного деяния, под угрозой наказания обязаны были немедленно известить об этом народный суд. По закону народному судье необходимо было в течение трех суток со дня получения протокола провести весь комплекс оперативно-следственных мероприятий по выяснению роли несовершеннолетнего лица, в тяжком противоправном деянии и отправить в комиссию по делам несовершеннолетних развернутый доклад ^[7]. Интересным моментом является то, что до выслушивания в комиссии доклада народного судьи, члены коллегиального органа не имели право вмешиваться в его действия, что, с нашей позиции, способствовало всестороннему объективному, и качественному рассмотрению дела о тяжком преступлении не достигшего совершеннолетия лица.

В начале третьего десятилетия XX века на базе единого решения Наркомата просвещения и Наркомата юстиции указанные органы начали возводить «реформатории» для несовершеннолетних преступников, к которым применялись меры судебного наказания. Вместе с этим осуществлялась модернизация учреждений закрытого типа для несовершеннолетних делинквентов, которая началась в 1918 году. Исходя из контингента находящихся там воспитанников и вариантов режима содержания, они именовались институтами социального воспитания, коммунами, детскими и трудовыми домами, колониями.

Помимо прочего, особые задачи в этот период решали съезды всероссийского масштаба: январь 1918 год (I Всероссийский съезд по охране детства), май 1920 год (Всероссийский съезд по борьбе с детской беспризорностью), 1923 год (II Всероссийский съезд социально-правовой охраны детей и подростков и детских домов). Напутствия указанных съездов заложили фундамент широкого круга решений по оформлению государственной системы органов и учреждений по превенции девиантного поведения и совершения правонарушений несовершеннолетних.

Подводя промежуточный итог, отметим, что до 1922 г. законодательство РСФСР по вопросам предупреждения безнадзорности, беспризорности и правонарушений несовершеннолетних, протекции их прав и свобод, не было кодифицировано, а правовые нормы в анализируемой области, находили отражение в огромном количестве различных по юридической силе правовых актах, что не способствовало должному качеству данной деятельности.

Завершившаяся гражданская война, которая принесла людям смерть, голод, разрушенные дома и потерянные ценности, вновь поставила вопрос ребром о детской беспризорности. В стране советов на то время насчитывалось более 5 миллионов беспризорных детей, потерявших родителей, не имеющих крыши над головой, одежды и достаточных средств для самостоятельного выживания. Эти дети нуждались в комплексной заботе и социальной помощи со стороны государственных органов и учреждений. К концу 1921 г. практически при каждой губернии стали открываться и функционировать детские приемники-распределители (ДПР) и учреждения интернатного типа для несовершеннолетних.

Однако негативным моментом являлось то, что государственным попечением о детях-сирота занималось множество государственных ведомств: Наркомздрав, Наркомпрос, Народный комиссариат внутренних дел, партийные органы, профсоюзы, комсомол, женотделы и иные. Учет примерного количества беспризорников велся в этих ведомствах отдельно друг от друга, бессистемно, по различным формам отчетности, что, безусловно, не способствовало деятельности по предупреждению и минимизации данного негативного явления.

Административная деятельность по руководству интернатами была возложена на местные органы народного образования (ОНО). При большинстве органов народного образования создавались отделы социально-правовой охраны несовершеннолетних (СПОН), в типовую структуру которых входили детский адресный стол, стол опеки, юрисконсульты и комиссия по делам несовершеннолетних «Комнес».

Помимо этого, имели место и детские социальные инспекции (ДСИ), которые в отличие от отделов СПОН, занимались в основном бумажной, циркулярной работой и проводили заседания. ДСИ в качестве народных дружинников несли службу в общественных местах, дежурили в местах скопления беспризорных, устраивали на них облавы, обследовали условия содержания подростков в приютах. Однако и в этом случае имел место параллелизм выполняемых функций, что существенно осложняло качественное осуществление государственной деятельности по профилактике и регулированию беспризорности, содержанию детей-сирот в сети учреждений интернатного типа.

К административной деятельности по профилактике правонарушений несовершеннолетних активно привлекались и милиционеры. Приказ Народного комиссариата внутренних дел РСФСР от 6 декабря 1922 г. № 574 «О борьбе с детской беспризорностью и правонарушениями» регламентировал, что милиция занимается правонарушителями старше четырнадцати лет. Нарушившие закон беспризорные молодые люди вне зависимости от их возраста, и малолетние правонарушители до четырнадцати лет, безотлагательно передавались в ближайший по территориальному принципу детский приемный пункт, в случае его отсутствия в шаговой доступности – в местный отдел народного образования. Сотрудники органов внутренних дел проводили недели «беспризорного ребенка», в ходе которых отчисляли часть своей зарплаты на нужды подростков-сирот, в том числе на строительство и ремонт помещений для их проживания. В стране открывались сотни приемников-распределителей и детских домов, но проблема полностью не была решена, так как особенно в крупных городах на улицах все еще находилось огромное количество беспризорников, которые зачастую совершали тяжкие преступления, подпадая под отрицательное влияние элементов уголовной направленности.

Сложившаяся ситуация диктовала потребность применения кардинальных мер и 17 июля 1929 г. Совет Народных Комиссаров РСФСР возложил на органы милиции обязанность по ликвидации этих отрицательных явлений. Уже к 1931-1933 г. милиция стала ключевым субъектом работы в данном направлении. После задержания милиционерами несовершеннолетние беспризорники должны были направляться в приемный пункт или в комиссию по делам несовершеннолетних.

Одним из ключевых моментов в эволюции отечественных государственных органов по превенции правонарушений не достигших совершеннолетия лиц стало принятие постановления Совета Народных Комиссаров РСФСР от 11 июля 1931 г., которым было утверждено новое по тому времени Положение о комиссиях по делам о несовершеннолетних ^[8]. По указанному Положению фундаментальными задачами комиссий являлись: защита прав и интересов подростков, профилактика их безнадзорности, борьба с правонарушениями не достигших совершеннолетия лиц с применением к ним преимущественно медико-педагогических мер воздействия.

Важным этапом в деле профилактики административных правонарушений несовершеннолетних в советский период, с нашей позиции, является переход государства к специальным органам правоохранительной направленности – «детским комнатам милиции». Они были созданы Постановлением Совета Народных Комисаров Союза Советских Социалистических Республик и ЦК ВКП(б) от 31 мая 1935 г. «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности» в структуре Главного управления Рабоче-крестьянской милиции. С этого времени официально начинается длительная история подразделений органов внутренних дел по делам несовершеннолетних (31 мая на уровне МВД России официально был объявлен Днем подразделений по делам несовершеннолетних органов внутренних дел Российской Федерации ^[9]).

Указанным правовым документом вместе с утверждением комплекса мероприятий по минимизации причин, порождающих административные правонарушения и преступления подростков, закреплению уголовной ответственности совершеннолетних подстрекателей к совершению несовершеннолетними преступных деяний, были упразднены созданные в 1918 году комиссии по делам несовершеннолетних, и вся работа по борьбе с беспризорностью, безнадзорностью, устройству подростков теперь была возложена на милицейские органы. Последовательно с 1931 по 1938 год перестали функционировать все комиссии по делам несовершеннолетних – от Комиссии при Совете Народных Комиссаров СССР до местных.

По нормативному акту от 31 мая 1935 г. в структуру Народного комиссариата внутренних дел были переданы детские приемники-распределители, изоляторы для несовершеннолетних и трудовые колонии, в которых содержались различные категории правонарушителей из числа несовершеннолетних лиц.

Оптимизируя данное Постановление, был издан приказ Народного комиссариата внутренних дел СССР, в котором прописывалось, что «милиция несет ответственность за правильность и полное проведение в жизнь постановлений партии и правительства, за борьбу с детской преступностью».

В ходе профессиональной административной деятельности милиционерам поручалось организовывать постоянное изъятие с улиц беспризорных, безнадзорных и заблудившихся детей и подростков, профилактировать спекуляцию, бороться с нищенством, оскорбительным приставанием к гражданам, пресекать хулиганские проявления несовершеннолетних на улицах, в парках, скверах и иных общественных местах, привлекать к административной ответственности родителей, лиц их замещающих за оставление детей без присмотра.

Для заблудившихся и задержанных несовершеннолетних требовалось организовать «комнаты привода для детей» вне отделов органов внутренних дел, но вблизи от них. Милиционерам строго запрещалось помещать несовершеннолетних в камеры предварительного задержания вместе со взрослыми. Для осуществления повседневной административной деятельности в комнаты привода для детей были впервые направлены наиболее ответственные, преимущественно с педагогической или психологической подготовкой сотрудники милиции.

Во второй половине 30-х годов XX века, в период тяжелых репрессий, вносятся корректировки в уголовно-правовые нормы по ответственности несовершеннолетних. Законом «О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних» от 7 апреля 1935 г. разрешалось осуждать подростков с двенадцати лет за тяжкие и особо тяжкие преступления, вплоть до высшей меры наказания. Этим же правовым актом устанавливалась суровая уголовная ответственность за склонение не достигших совершеннолетия лиц к совершению преступных деяний.

Такая политика привела к тому, что к 1937 году в СССР функционировало 7 тюрем для несовершеннолетних и более 60 детских колоний. Начиная с 1935 г. в процессах над несовершеннолетними преступниками стали принимать участие следователи, адвокаты и работники прокуратуры, преимущественно специализирующиеся на правонарушениях лиц, не достигших совершеннолетия. Положительный эффект от этого был очевиден – число несовершеннолетних осужденных в 1940 году по отношению к 1931 году уменьшилось примерно вдвое.

Вектор усиления уголовного законодательства прослеживался и в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1940 г., согласно которому к числу тяжких преступлений, относились и такие действия несовершеннолетних лиц, которые могли вызвать аварию железнодорожного подвижного состава, к примеру, подкладывание под рельсы поездов различных предметов, развинчивание рельсов. Уголовная ответственность за подобные преступления устанавливалась с двенадцатилетнего возраста.

Судебная практика того времени отличалась ужесточением репрессий в отношении подростков, достигших двенадцатилетнего возраста. В юридической литературе, в частности А. А. Пионтковским отмечалось, что «установление уголовной ответственности за ряд преступлений, начиная с двенадцатилетнего возраста, видимо, было продиктовано желанием указать несовершеннолетним, что советская власть предъявляет серьезные требования к своим подрастающим гражданам» ^{[10, с. 290]}. Усиление мер судебного воздействия не способствовало применению к несовершеннолетним лицам воспитательных мер воздействия, что зачастую приводило к отрицательным последствиям в силу негативного влияния мер уголовного наказания в виде длительного лишения свободы на поведение и психику осужденных. С позиции Е. В. Болдырева, содержание закона от 7 апреля 1935 г., в котором говорилось о возможности победы над преступностью в стране с помощью ужесточения уголовных санкций, отодвинуло далеко назад весь громадный положительный опыт применения мер воспитательного воздействия к несовершеннолетним правонарушителям ^{[11, с. 27]}.

Множество важных вопросов в области противодействия правонарушениям несовершеннолетних появилось в период Великой Отечественной Войны, когда миллионы детей были лишены родителей, родственников, семейного очага и крова. В кратчайшие сроки эвакуировались на восток детские дома, на территориях Поволжья и Урала их количество увеличилось в несколько раз, из-за этого появились и трудности в воспитании подростков, не решались и вопросы об их устройстве на работу. Детские дома стихийно образовывались в условиях не всегда пригодных для длительного содержания несовершеннолетних. Они были заполнены до предела, не хватало продовольственного и материального обеспечения, вследствие чего воспитанники часто совершали такие имущественные преступления, как открытые и скрытые хищения чужого имущества, обмен имущества детских домов на ярмарках, базарах, в торговых точках, хулиганские действия.

Для противодействия беспризорности несовершеннолетних в период Великой Отечественной Войны Правительством Советского Союза и Народным комиссариатом внутренних дел СССР был принят комплекс приказов и постановлений. Приказ Народного комиссариата внутренних дел СССР № 312 от 1941 г. объявил инструкцию «О работе детских комнат милиции». По данному правовому документу комнаты привода для детей заменялись на детские комнаты милиции, которые начали появляться при городских, районных и линейных отделениях милиции для помещения туда детей на время, требуемое для уточнения причин беспризорности и безнадзорности, передачи родителям, лицам, их заменяющим или направления в соответствующие учреждения для несовершеннолетних. Сотрудники детских комнат милиции были введены в штат отделений милиции, на территории которых находились эти комнаты.

Исходя из объема работы и количества доставленных в детские комнаты милиции несовершеннолетних, Директивой Народного комиссариата внутренних дел СССР от 22 сентября 1942 г. № 403 штатная численность сотрудников составляла две единицы: инспектор милиции и помощник инспектора. Им полагалось государственное денежное довольствие, усиленный паек, форменное обмундирование, достаточное материальное обеспечение, огнестрельное оружие, а укомплектовывались они за счет сотрудников милиции, по своим профессиональным и моральным качествам, соответствовавшим данной деятельности и не подлежавшим призыву в Красную Армию. Учитывая, что практически все годные для армии мужчины были направлены на фронт, работниками детских комнат милиции были в основном милиционеры женского пола. В дальнейшем число детских комнат постоянно увеличивалось. 12 июня 1943 г. приказ № 0231 Народного комиссариата внутренних дел СССР утвердил штаты детских комнат милиции при органах милиции на транспорте.

Вследствие того, что наибольший массив преступлений несовершеннолетних в военные гг. совершался из-за тяжелого материального положения, безнадзорности и беспризорности в советском государстве, возникла необходимость переориентации с политики карательной направленности на политику применения к несовершеннолетним мер воздействия воспитательного характера. Для этого в структуре уголовного розыска Народного комиссариата внутренних дел СССР, Народных комиссариатов внутренних дел союзных и автономных республик, краев и областей в соответствии с постановлением СНК СССР от 15 июня 1943 г. «Об усилении мер борьбы с детской беспризорностью и хулиганством» появляются первые специальные подразделения по делам несовершеннолетних, которые именовались «отделениями уголовного розыска по борьбе с детской преступностью и хулиганством». В процессе административной деятельности по минимизации беспризорности и бродяжничества несовершеннолетних милиционеры уголовного розыска действовали во взаимодействии с детскими комнатами милиции.

Генезис и эволюция государственных органов по профилактике безнадзорности и административных проступков лиц, не достигших совершеннолетия, на территории нашего отечества – это не что иное, как утверждение принципа индивидуального подхода к данной категории делинквентов, возведенного в ранг государственной политики. Исследование исторического принципа индивидуализации в рассматриваемом контексте показывает, что мы имеем дело с поступательным его развитием, вершиной которого, как представляется, стал советский период.

Подводя итоги, подготовим выводы и предложим оптимизационные рекомендации. Безусловно, трагической страницей нашей истории можно назвать правовые акты 1935-1940 годов направленные на усиление уголовной ответственности несовершеннолетних за тяжкие преступления с двенадцати лет. Несмотря на то, что малолетние дети, ввиду психических особенностей человеческого организма, по большей части не осознавали в полной мере степень общественной опасности многих интеллектуальных тяжких преступлений, таких, как: организация в контрреволюционных целях вооруженных восстаний; шпионаж; пропаганда и агитация, выражающаяся в призыве к свержению власти; подделка металлической монеты, государственных казначейских билетов; контрабанда, санкции за данные деяния предполагали применение к детям с двенадцати лет высшей меры наказания – расстрела. В большинстве случаев дети, участвовавшие в совершении данных преступлений, были исполнителями, а не организаторами, совершали их под уговорами или угрозами взрослых и не вполне понимали опасность данных деяний. С нашей позиции в дальнейшем, ни при каких обстоятельствах недопустимо в России снижать возраст привлечения к уголовной ответственности несовершеннолетних ниже четырнадцатилетней отметки, возможным считаем ужесточение санкций за вовлечение взрослыми не достигших восемнадцатилетнего возраста лиц в совершение антиобщественных действий, административных правонарушений и преступлений.

Весьма перспективным для использования на современном этапе развития нашего государства видится возрождение детских комнат милиции, появившихся в 1941 году. Но, учитывая, что на сегодня в штате полиции по охране общественного порядка уже имеются инспектора по делам несовершеннолетних, которые в целом выполняют схожие с инспекторами детских комнат милиции функции, видится необходимым переименование служебных помещений инспекторов полиции по делам несовершеннолетних в «Детские комнаты полиции». Сейчас инспектора по делам несовершеннолетних органов внутренних дел должны иметь отдельные служебные помещения, однако на практике, особенно в крупных городах, их кабинет зачастую на два-три инспектора находится либо в самом отделе полиции, либо в участковом пункте полиции. Детские комнаты полиции должны строиться по типовым планам, иметь санузел, не меньше трех отдельных помещений (служебное – для инспектора, запирающееся – для разбирательства с несовершеннолетними правонарушителями, оборудованное спальным местом и игрушками – для заблудившихся и безнадзорных детей). Они должны либо располагаться на первых этажах зданий и иметь отдельный вход, либо в сельской местности – подобно стационарному посту ДПС ГИБДД, рациональным видится строительство отдельно стоящих зданий, подключенных ко всем коммуникациям.

Мысли по улучшению государственно-общественных механизмов превенции правонарушений несовершеннолетних и привлечения их к ответственности на территории нашего отечества начали генерироваться много веков назад, а становление и развитие системы профилактики противоправных деяний несовершеннолетних прошло весьма длительный путь. На сегодняшний день накоплен определенный положительный опыт, отказ от учета и не использование которого в условиях современных реалий, ведет к ослаблению профилактики безнадзорности, беспризорности и административных правонарушений несовершеннолетних.