Gender stereotypes: formation and determinants

Понятие «социальный стереотип» в научный оборот было введено У.Липпманом, который считал стереотипизацию (более широко – категоризацию) фактически единственным способом познания человеком бесконечного разнообразия мира^[1]. Согласно Липпману, стереотип как устойчивый упорядоченный образ или упорядочивающая схема или модель кроме того служит для экономии усилий при оценке новых ситуаций, особенно высокодинамичных, а также для «разметки мира». Последняя означает, что посредством стереотипов мы формируем в нашем сознании картину мира, в соответствии с которой живем и действуем – транслируем вовне свои предпочтения, самоутверждаемся, определяем групповые ценности, отстаиваем групповые интересы и свои права и т.п. Поэтому совпадение сложившейся картины мира с происходящим или угроза нарушения этой картины вызывают соответствующие эмоциональные реакции. Отсюда свойствами стереотипов являются их согласованность (внутри- и межличностная), личностная и групповая (гендерная, возрастная, этническая и др.) устойчивость, избирательная направленность, эмоционально-оценочное содержание.

Исследования показывают, что принципиально свободное от схематизации социальное восприятие не является широко распространенным явлением. В соответствии с идеями социального конструктивизма все социальное восприятие базируется на схематизации реальности, которая может быть более или менее точной или развернутой^[2]. В частности это касается и восприятия партнеров по общению, которые могут быть женщинами и мужчинами.

Как и в случае с гендером, существуют различные определения гендерных стереотипов, однако они отличаются главным образом по своей полноте. Вот наиболее лаконичное определение Д.Майерса: «Гендерные стереотипы – представления людей о том, как действительно ведут себя мужчины и женщины»^[3]. Почти то же самое утверждает и автор словарной статьи Н.А. Коноплева: «Гендерные стереотипы – сформировавшиеся в культуре обобщенные представления (убеждения) о том, как действительно ведут себя мужчины и женщины»^[4]. В социологии гендерные стереотипы определяются как «упрощенные, схематизированные, эмоционально четко окрашенные устойчивые образы мужчин и женщин, распространяемые обычно на всех представителей той или иной гендерной общности, независимо от личных особенностей тех или иных представителей»^[5].

Нам представляется наиболее оптимальным определение гендерных стереотипов как устойчивых обобщенных социальных представлений о личностных и поведенческих характеристиках мужчин и женщин. В данном определении указаны сущность и главные свойства гендерных стереотипов, что дает достаточное основание для их дальнейшей теоретической разработки – выделения их детерминант и разновидностей.

Детерминантами гендерных стереотипов следует считать физический пол, традиционные культурные ценности, а также социокультурную динамику, в процессе которой могут видоизменяться ценности, формироваться новые социальные статусы и нормы. Можно сказать, что гендерные стереотипы формируются на пересечении биологических и культурных факторов.

Некоторые ученые разных научных направлений игнорируют физический пол как фактор, формирующий гендер. Однако результаты современных эмпирических исследований говорят о связи половых различий и поведения.

Выдающийся психоаналитик В. Франкл справедливо утверждает: «Человеческий дух обусловлен – не менее, но и не более того. Тело ни на что не влияет, оно лишь обусловливает, но эта обусловленность человеческого духа не в последнюю очередь состоит в привязанности человеческого духа к его телу»^[6].

Физический пол, прежде всего, означает объективные различия между мужчинами и женщинами в гормональной регуляции жизнедеятельности организма, наличии детородной функции, мозговой деятельности. О гормональной регуляции жизнедеятельности организма мужчины и женщины написано достаточно много^[3].

Мы ограничимся лишь наиболее значимыми отличиями, относящимися к обозначенной проблеме. Так, доказано, что одним из основных мужских гормонов является тестостерон (хотя он выделяется и у женщин), который «отвечает» не только за развитие вторичных половых признаков, но и за агрессивность и вспыльчивость индивида. Женский гормон эстроген также не только формирует физиологию женщины, но и делает ее мягкой и эмоциональной. Гормон окситоцин «вынуждает» женщину быть нежной и демонстрировать привязанность, и поэтому в большом количестве вырабатывается после родов.

По мнению эволюционистов, сексуальная инициативность мужчин связана с тем, что на протяжении жизни мужчина вырабатывает триллионы сперматозоидов и бессознательно соревнуется с другими мужчинами за возможность сохранить свои гены для будущего. Пока женщина вынашивает и затем выкармливает одного ребенка, мужчина может распространять свои гены, оплодотворяя многих женщин. Для физически доминантных мужчин женщины более доступны, и это из поколения в поколение поддерживает мужскую доминантность и агрессивность. Таким образом, мужчины стремятся к количеству, а женщины к качеству^[3].

Следует считать, что функции бывших первобытных охотников и хранительниц домашнего очага проявляются и в психофизиологии современных мужчин и женщин.

Мужчина как физически сильный пол занимался охотой. Его основным качеством, обеспечивавшим выживание рода, являлась способность выслеживать движущуюся цель (добычу), чтобы накормить тех, кто был зависим от него. В результате в мужском мозгу, как показывают результаты сканирования, наилучшим образом развита визуально-пространственная область, которая позволяет мужчинам «преследовать» цели и решать проблемы. Первобытная женщина репродуктивного возраста была или беременна, или занималась уходом за детьми. Женщины и дети большую часть времени находились в пещере, а значит, способность устанавливать связи и строить прочные отношения становилась для женщин вопросом выживания. Поэтому у женщин области мозга, используемые для речи, явно преобладают над таковыми у мужчин^[7].

Э.Голдберг предлагает различать когнитивные стили мужчин и женщин. В его экспериментах мужчины, как правило, демонстрировали контекстно-зависимую стратегию принятия решений, выбирая из предлагаемых вариантов те, которые соответствовали цели, и если цели менялись, то менялись и выборы. Эта стратегия отражает попытку ухватить специфику ситуации для коррекции поведения. Женщины же делали свой выбор, основываясь на устойчивых предпочтениях, независимо от изменения цели, демонстрируя, таким образом, контекстно-независимую стратегию. Эта стратегия представляет собой попытку сформулировать лучшие универсально-усредненные ответы, удовлетворительно соответствующие максимальному числу возможных жизненных ситуаций. Относительные преимущества этих стратегий зависят от ситуации. Следует считать, что в относительно стабильной среде контекстно-независимый подход к принятию решений более надежен. В высоко динамичной среде более предпочтителен контекстно-зависимый подход^[8].

У женщин большая скорость восприятия, чем у мужчин, т.к. полушария женского головного мозга лучше соотносятся между собой: у женщин сгусток нейронов, который связывает оба полушария, на 23% больше. Поэтому информация, принимаемая женщинами, более объемна по содержанию и более насыщена по конфигурации. Женский мозг организован для мультитрекинга, вследствие чего женщина способна делать несколько не связанных между собой дел одновременно. Поэтому 96% личных помощников в мире – это женщины. Мужской мозг способен заниматься одновременно одним делом, что позволяет мужчинам становиться настоящими экспертами в своей области деятельности. 96% технических экспертов в мире – мужчины. Доказано также, что женский мозг, сигнализируя об опасности, наполняется отрицательной информацией в восемь раз быстрее, чем мужской. Поэтому женщин часто считают трусихами; они в два раза чаще мужчин страдают от повышенной тревожности и депрессии. Женские слезные железы более активны, чем у мужчин, что связано с большей эмоциональной отзывчивостью женского мозга. Плачущий мужчина выглядит слабым. Женщины же расценивают демонстрацию эмоций, особенно перед другими женщинами, как знак доверия. Плачущая женщина напоминает ребенка, и, например, ее подруга может дать волю материнскому инстинкту^[9].

Н. Чодороу теоретически обосновал, что первые годы жизни дети находятся в большей эмоциональной связи с матерью, что требует от нее большей эмпатийности и отзывчивости, чем от отца, и эти модели поведения родителей бессознательно интереоризируются детьми. Кроме того, о девочках больше и дольше заботятся (ведь со временем они должны сыграть роль матери), поэтому у них формируется потребность во взаимоотношениях, а у мальчиков – активная жизненная позиция, направленная на достижения.

Образ себя в качестве мужчины или женщины складывается у личности не только и не столько на основе восприятия телесных признаков, сколько на основании культурно связанных с этими признаками внешних форм поведения, считающихся мужскими или женскими. Непосредственно после рождения ребенок еще долго не осознает собственных анатомо-физиологических особенностей. Зато эти особенности являются знаком, который вызывает отношение окружающих к этому ребенку как к будущему мужчине или женщине. Вокруг новорожденного формируется среда, с первых дней заполненная ожиданиями окружающих относительно его дальнейшего развития и поведения. Именно эти экспектации, наряду с созданием у ребенка образа собственного тела, оказываются ответственными за его восприятие себя (и других детей с подобной телесной организацией) в качестве мальчика или девочки. В дальнейшем ребенок воспринимает многие характеристики собственного тела с точки зрения социокультурных идеалов мужественности и женственности, и именно в этом свете начинает рассматривать биологические аспекты своей сексуальности. Поэтому складывающийся у него набор личностных черт и индивидуальных характеристик, связанных с биологическим полом, делает его тождественным в собственных глазах с некоторым социокультурным кодом мужского или женского поведения, образом маскулинности/фемининности что является ни чем иным, как гендерной идентичностью^[10].

В соответствии со сказанным следует считать, что ядро гендерных стереотипов составляют особенности психики мужчин и женщин, поведенческие особенности и их проявление в межличностных отношениях в частной сфере и, прежде всего, в семье.

Так психика мужчин и женщин формируется «на пересечении» особенностей физического пола и основополагающих ценностей культуры. Многочисленные стереотипные психические черты мужчин и женщин, отмеченные в литературе, можно объединить в две группы (табл.1).

Таблица 1

Гендерные стереотипы – психические черты

Следует полагать, что эти стереотипные черты служат основой поведенческих стереотипов. Приведем наиболее общие и наиболее распространенные из них. Мужчины не показывают своих чувств, прямолинейны, любят проводить время в компаниях, всегда посматривают на женщин, но неохотно связывают себя обязательствами, неряшливы, разбираются в технике, обожают машины, спорт, охоту, рыбалку. Женщины испытывают потребность поделиться чувствами, склонны все преувеличивать, болтливы, коварны, любят шопинг, аккуратны, озабочены своей внешностью и своим здоровьем, хотят выйти замуж.

Гендерные стереотипы могут оцениваться как социально желательные или как социально нежелательные. В одном из недавних исследований студенты-первокурсники указали желательные стереотипы – характеристики настоящего мужчины и настоящей женщины (табл.2^[11]).

Таблица 2

Характеристики настоящего мужчины и настоящей женщины

Представленные перечни включают в себя и психические черты, и поведенческие стереотипы, предполагают, по крайней мере для женщин, некие эталоны красоты (привлекательности). И, конечно, эти перечни еще раз показывают, что дискурс о гендере и гендерных стереотипах не может обойтись без семейной проблематики. Ведь в отношениях между полами семейные отношения являются «жизненно» важными для людей и общества.

Представляется важной такая поведенческая характеристика (стереотип) как стиль (модель) гендерного взаимодействия.

Традиционные стереотипы побуждают мужчин демонстрировать активность, силу, уверенность в себе, волевые черты, что допускает проявление у них директивности и агрессивности. Стереотип женственности в отношениях с людьми предполагает проявление мягкости и деликатности, отзывчивости и заботливости, применение для достижения своих целей недирективных средств. Для соответствия этим стереотипам мальчиков учат, что всегда нужно постоять за себя, при необходимости дать сдачи, а большинство девочек усваивает, что драться вообще недопустимо. Зато девочки и девушки наблюдают примеры проявления женской хитрости, которая окружающими одобрительно называется «женской мудростью». Из этого следует, что традиционные гендерные стереотипы побуждают мужчин и женщин реализовывать не партнерскую, а доминантно-зависимую модель межличностных отношений. Во всяком случае, своих целей партнеры достигают различными способами: мужчина – открытым директивным, женщина – скрытым манипулятивным^[12].

Как считают Е.А. Здравомыслова и А.А. Тёмкина, основными разновидностями женского манипулирования являются сексуально-эротическая власть и власть заботы. Сексуально-эротическая власть реализуется в ситуациях, когда женщина использует свою физическую привлекательность, чтобы вызвать страсть и поставить мужчину в зависимость от своих эмоций. Власть заботы проявляется как манипулятивный способ «привязывания» к себе окружающих, в результате чего объект чрезмерной заботы становится все менее самостоятельным и попадает в зависимость от нее^[13]. В СМИ и популярной литературе, активно эксплуатируется тема женской манипуляции над мужчиной с целью его подчинения. При этом авторы часто используют такие русские пословицы, как «Муж – голова, жена – шея», «Женщина сильна своей слабостью» и им подобные.

Ш.Берн полагает, что люди стараются соответствовать гендерным ожиданиям (стереотипам) по двум основным причинам – из-за нормативного и информационного давления. Под воздействием нормативного давления (по Д.Воронцову, следование стереотипам вознаграждается, а отклонение – наказывается другими людьми^[2]) человек вынужден подстраиваться под общественные или групповые ожидания, чтобы не стать отверженным. Информационное давление вызвано тем, что, познавая мир, стремясь понять, как нужно действовать в тех или иных ситуациях, люди в большей степени опираются не на собственный опыт, а на информацию, исходящую от окружающих. Когда мы видим, как ведут себя мужчины и женщины, получаем информацию об этом из средств массовой информации, то нам становится понятно, каким ожиданиям нужно соответствовать^[14].

Подобные рассуждения верны лишь отчасти. Как мы уже показали, гендерное воспитание фактически начинается с момента рождения человека, поэтому гендерные стереотипы интериоризируются им в процессе первичной социализации, и если этот процесс протекает адекватно, то никакого социального контроля (нормативного давления) не требуется. Однако справедливо то, что социальные институты поддерживают или используют гендерные стереотипы. Наиболее яркий пример маскулинно ориентирующего института – армия. Традиционная секс-индустрия – явно феминно ориентирующий институт. Различному восприятию мужского и женского способствует существующее законодательство (прежде всего, закон о семье), практика распределения заработной платы, разделение труда на рынке и государственной службе. На социальное поведение, конечно, влияют и средства массовой информации, особенно телевидение и интернет. Таким образом, гендерные стереотипы являются социокультурными феноменами, которые усваиваются индивидами в процессе социализации, поддерживаются и культивируются социальными институтами^[12].

Гендерные стереотипы – это не только социальные нормы, которые достаточно конкретны, но и обобщенные представления о поведении мужчин и женщин, которые подразумевают множество вариантов и сочетаний статусно-ролевых образцов. Эти образцы в различной степени конкретны, сочетаемы, социально одобряемы или неодобряемы, а главное – в различной степени реалистичны.