Customs policy of the Russian Empire of the XIX century in the context of regulation of foreign economic activity

Biyushkina Nadezhda Iosifovna Doctor of Law Prodessor, the department of Theory and History of State and Law, N. I. Lobachevsky Nizhny Novgorod State University 603950, Russia, Nizhny Novgorod, Gagarina Street 23 Asya_biyushkina1@list.ru Other publications by this author

Таможенная политика государства, являясь частью внешнеэкономической (внешнеторговой) деятельности государства находится на стыке внутренней и внешней политики, в том числе демонстрируя их взаимосвязь. С одной стороны, таможенная политика отражает внутренние цели и задачи страны, с другой стороны – выстраивается в рамках взаимодействия с иностранными государствами.

Исторически именно таможенная политика стала первой формой государственного регулирования внешней торговли, которая изначально лежала в основе становления международного общения. Именно с торговых отношений началось взаимодействие государств, в том числе в правовой сфере и их соответствующее оформление в юридических источниках.

Начиная с петровских времен, Российское государство включилось в мировой экономический (торговый) оборот, встало на путь активного взаимодействия с другими странами, начало процесс правового оформления межгосударственных отношений. Сформировалось осознание того, что отношения, связанные с внешнеторговой деятельностью, должны были регулироваться комплексно – не только и не столько на национальном уровне, сколько на уровне международных договоров, что позволило, в том числе, получать встречное предоставление для подданных своего государства. В первую очередь, статьи, регулировавшие товарообмен, содержались в договорах политического характера, включая мирные договоры, ведь после каждой из войн возникала необходимость заключения мира и определения условий товарообмена. Постепенно правовое оформление вышло за пределы договоров политического характера, и активно стали заключаться специализированные – торговые договоры, в основе которых лежал принцип наибольшего благоприятствования ^{[1; 2]}.

Спектр государств, с которыми Россия осуществляла взаимодействие в рамках торговли в рассматриваемый период, не был очень широк: согласно данным статистики, свыше 50% всего вывоза приходилось на Германию и Англию и около 50% – на 8 европейских государств; что касается импорта, то более половины товаров поступало из 4 государств Европы – Германии, Англии, Франции и Австро-Венгрии ^[3]. Однако необходимо заметить, что, в отличие от политических контактов, торговля не была ориентирована преимущественно на цивилизованные (европейские) государства. В поле зрения России находились и восточные государства, относимые в ту пору к «полуцивилизован­ным» странам. Их разви­тию содействовали как географическое положение Российского государства, так и его историческая задача в Азии, и указанные взаимоотношения, подобно российско-американским отношениям, в рассматри­ваемый период носили эпизодический характер и развивались несколько обособ­ленно от отношений Рос­сии с западноевропейскими государствами. С восточными государствами также заключались договоры преимущественно торгового характера, направленные, в том числе на регулирование таможенных вопросов ^{[4; 5; 6]}.

Таким образом, при рассмотрении правового оформления внешнеторговой политики особое значение занимают вопросы таможенной политики, не случайно в торговые договоры включались положения относительно регулирования соответствующих вопросов.

Ученые-экономисты исследуемого периода выделяли следующие цели таможенной политики: фискальная, протекционная и обеспечение благоприятного торгового баланса, при этом фискальная цель ставилась, как правило, превыше двух остальных, которые, однако, также нельзя упускать из внимания.

Юридическую основу таможенной политики Российского государства составляли акты внутреннего законодательства, регламентирующие процесс сбора и размеры тарифных платежей. При этом, как отмечал профессор Н. Н. Шапошников, «таможенные пошлины являлись источником дохода иногда довольно значительного; и наша казна, всегда нуждавшаяся в средствах, в расчете на увеличение своего дохода охотно шла на повышение и установление таможенных пошлин» ^[7].

До петровских времен в нашем государстве таможенный тариф был исключительно фискальным орудием, пошлина взималась в размере 4-5% от стоимости товара. Ситуация начала меняться благодаря желанию Петра оживить международный товарообмен и привлечь иностранных купцов. Так, Указом от 6 ноября 1723 года было дано распоряжение о дифференцированной пошлине в зависимости от объемов ввозимого и необходимого товара, однако стоит отметить, что таможенные тарифы все равно оставались довольно высокими ^[8]. Работа над совершенствованием тарифной политики была продолжена Екатериной II, в результате чего были изданы новые тарифы 1782 года ^[9].

Таможенное тарифное регулирование зависело от различных факторов, как внутренних, так и внешних. Так, в случае осложнения отношений с конкретным государством вообще мог быть запрещен ввоз или вывоз товаров, например, в самом начале исследуемого периода, в 1800 году, в результате разрыва отношений с Англией был запрещен вывоз всех русских товаров даже в Пруссию, которая могла служить транзитным государством.

Вообще, таможенные тарифы в течение XIX века постоянно пересматривались и изменялись, торговая политика часто переходила от запретительной системы к рациональной и обратно. Высочайше утвержденный 13 октября 1850 года тариф ^[10] юридически оформил переход от запретительной системы к охранительной, которая считалась более эффективной и соответствующей интересам государства.

Вместе с тем, многие критиковали сложившуюся систему, пытаясь склонить государство в пользу свободы торговли. Так, английский генеральный консул в Санкт-Петербурге Мичель в записке по поводу упадка торговли между Великобританией и Россией, указав на неосновательность опасений, выраженных русскими фабрикантами по поводу понижения тарифа в 1857 году, на противодействие, оказанное всеми промышленными корпорациями в России, отмечал, что утешает себя мыслью, что эта оппозиция небольшой части русского общества уменьшится, когда оно уразумеет, что свобода торговли вовсе не предполагает непременной и полной отмены всех пошлин и пожертвования всеми существующими интересами ^[11]. Как показала практика, понижение тарифов, с одной стороны, повлекло увеличение сборов, с другой – уменьшило количество контрабандных товаров, незаконно ввозимых на территорию государства, доказав состоятельность поиска баланса между охранительной системой и свободой торговли.

Начиная со второй половины XIX века иностранные государства стали активно обсуждать возможности заключения с Российским государством договоров, направленных, в том числе, на понижение таможенных тарифов, при этом, Россия очень неохотно шла на эти уступки, однако, учитывая взаимные интересы, право наиболее благоприятствуемой нации на основе принципа взаимности было установлено для Великобритании, Голландии, Франции, Италии, Бельгии, Турции, Болгарии, Египта, Швеции, Дании, Греции и Норвегии.

Данная тенденция усилилась в результате того, что в конце XIX века наметился переход к еще более жесткому государственному регулированию сферы экономики и покровительственной системе, что происходило симметрично с общемировой тенденцией разрыва ведущих промышленных держав с фритредом и перехода их к протекционизму. Общие и частные повышения таможенных пошлин следовали друг за другом, что привело к общему сформированному формату запретительной системы. Несмотря на первичность фискальной цели таможенной политики, протекционистская тенденция в них также имела место. В Высочайшем указе министру финансов от 16 августа 1890 года содержалось следующее: «…в видах преуспеяния отечественной промышленности произвести общий пересмотр таможенного тарифа для приведения его в надлежащее соответствие с современными нуждами русской промышленности и для равномерного ограждения и оживления всех ея отраслей» ^{[12; 13]}. В результате по тарифу, установленному в 1891 году ^[14], ввоз иностранных товаров облагался пошлиной в 33%, в то же время импорт – низкими пошлинами. Таким образом, пошлины были повышены для 63% всего нашего ввоза, некоторые ставки подняты в два раза и более ^[15], что стало кульминационным моментом протекционизма российского государства в рассматриваемый период.

Во время разработки проекта тарифа вопросы внешнеторговой и таможенной политики широко обсуждались российской общественностью и сводились не только к дискуссии относительно величины пошлин на те или иные товары, перевозимые через границы государства, но и переходили на уровень отражения более острых проблем российской действительности, выбора пути социально-экономического развития страны в целом.

Одним из критиков политики протекционизма и государственного вмешательства был рьяный сторонник принципа свободной торговли Я.А. Новиков – социолог, экономист и общественный деятель. По его мнению, сохраняющаяся упорно во многих государствах охранительная система поддерживается, с одной стороны, личными интересами узкого круга фабрикантов, с другой – бескорыстными, но, увы, глубоко ошибочными экономическими убеждениями правящих классов и народных масс. Правительства многих государств поддерживают охранительную систему, потому что эти правительства – «далеко не центы просвещенных идей; очень часто, напротив, - они центры обскурантизма и рутины» ^[16]. Подтверждение ошибочности теории протекционистов Я.А. Новиков видел и в изменчивости таможенной политики европейских стран и России. «Если теория протекционистов верна, то она должна быть устойчива, - писал он. – Что же мы видим на деле?» По Тильзитскому договору 1807 года Россия присоединилась к континентальной системе и запретила ввоз английских товаров, но в 1810 году был допущен ввоз импортных товаров под нейтральным флагом, позднее, свободная торговля взяла вверх, и пошлины уменьшились. После реакции протекционизма (20-40-е гг. XIX в.) в таможенно-тарифной политике произошел либеральный разворот. По его мнению, тариф 1857 года был благодатным и охранительным в действительном смысле этого слова, поскольку с просвещенной предупредительностью шел навстречу потребностям страны, где преобладало земледелие, и освободил отпошлин все, что необходимо «для первого обзаведения фабрик». Однако в 1877 году в таможенной политике произошел новый разворот и в последующие годы «ветер протекционизма стал дуть у нас все сильнее и сильнее, пока он не развился в наши дни настоящим ураганом» ^[16]. Именно свободная торговля по его мнению не только способна «уничтожить экономический хаос и водворить порядок» в отдельно взятой стране, но и может быть действенным инструментом решения проблем в области международных отношений и глобальной политики (предотвращение войн, обеспечение международной стабильности, содействие глобальной политической интеграции и образованию «федеративных групп государств» и т.п.).

Оппонентом Я.А. Новикова в данном споре стал великий русский ученый, общественный деятель Д.И. Менделеев, принявший непосредственное активное участие в разработке таможенного тарифа 1891 года, получившего название «менделеевский». В своем труде «Толковый тариф, или Исследование о развитии промышленности в России в связи с ее общим таможенным тарифом 1891 года» он написал следующее: «Возьмите, напр., очень занятную книжку Я.А. Новикова «протекционизм» 1890; она так и начинается с доказательства того, что пошлина на зеркала в России «есть смягченная форма рабства», наносящая «покупателю ущерб, тождественный с воровством» ^[17]. Далее, он делает вывод, что «правильным «толковым» тарифом должно считать только такой, в котором каждый вид и род товаров обсужден в отдельности, а не в каком либо теоретическом абстракте – фритрейдеров или протекционистов» ^[17].

Не присоединяясь к острым дискуссиям относительно эффективности политики протекционизма в обществе и среди ученых-экономистов, можно констатировать факт, что в XIX веке в экономически развитых государствах в исследуемой сфере установился принцип протекционизма, благодаря которому, в том числе, Германия и США стали лидерами промышленного развития. Россия не осталась в стороне от внедрения именно протекционистской системы, что как представляется, в целом, соответствовало ее национальным интересам в условиях подъема национализма, растущего милитаризма, стремления государств и народов к соперничеству, борьбы за сферы влияния, т.е. теми нарастающими весьма тревожными (для государства) тенденциями, которые можно было наблюдать на рубеже XIX – XX вв.

Анализируя таможенную политику конца XIX века (после введения тарифов 1891 года), Л. Е. Шепелев, в том числе, пришел к заключению, что «система торговых договоров превратила таможенные ставки в одно из средств и даже одну из целей внешнеполитических государственных отношений» ^[18]. Свидетельства тому мы можем найти в воспоминаниях С.Ю. Витте, который в должности министра финансов непосредственно участвовал в заключении с Германией торгового договора 1894 года ^[19]. «Когда я вступил в должность министра финансов, то застал такое положение наших внешнеторговых отношений. Император Александр III в 1892 г. ввел систематический и серьезный покровительственный тариф… Бисмарк провел также через рейхстаг покровительственный тариф, но не только покровительственный, но и боевой, т.е. одновременно общий тариф для стран, с которыми Германия имеет торговые договоры, а с другой просто воспретительный для стран, с которыми не имеется торговых договоров. Россия не имела торгового договора с Германией и по традиционной дружбе, основанной главным образом на династическом родстве, они всегда трактовали друг друга по принципу наибольшего благоприятствования. Но уже к этому времени отношения России к Германии существенно изменились…. При таких обстоятельствах Германия заявила, что она желает заключить с Россией торговый договор, так как в противном случае применит максимальный тариф» ^[20]. В результате данной ситуации разразилась таможенная война между двумя государствами и торговые отношения между двумя государствами стали практически невозможными и стали звучать мнения, что могут произойти дипломатические осложнения, в том числе разрыв дипломатических отношений (такого мнения придерживался наш посол в Германии граф Шувалов, который настаивал на необходимости уступок – прим. Авт), либо начаться реальная война. "Когда разразилась торговая война и обе стороны, а в особенности Германия, начала чувствовать разорительность подобного образа действий, - пишет дальше в своих воспоминаниях С.Ю. Витте, - то переговоры приняли серьезный характер, и Германия под влиянием общественного мнения начала соглашаться на уступки, на которые ранее не только не соглашалась, но и слышать о них не хотела» ^[20]. «Это был первый торговый договор, заключенный между Россией и Германией. Договор этот между двумя великими соседними державами обнимал все торгово-экономические и политические интересы постольку, поскольку это касается торгово-экономических отношений» ^[21]. Этот торговый договор в последующем послужил основанием для иных договоров, заключенных Российским государством по данному предмету.

Представляется, что данная ситуация качественно отражает смысл и содержание таможенной политики Российской империи в общем контексте регулирования внешнеэкономической и в целом, внешнеполитической деятельности, т.к. с одной стороны таможенная политика основывается на национальных (государственных интересах), с другой – на ее содержательную сторону непосредственное влияние имеют политические и правовые составляющие в рамках взаимодействия соответствующих государств.