Middle East policy of France and the Syrian conflict (2011-2016)

Pupykin Nikolay PhD in History docent, social management and conflict studies department, Orel State University 302026, Russia, Orlovskaya oblast', g. Orel, ul. Komsomol'skaya, 95 nickset@mail.ru Other publications by this author

Продолжающийся с 2011 г. конфликт в Сирийской Арабской Республике остается одной из основных тем международной повестки дня, оказывая существенное влияние не только на ситуацию на Ближнем Востоке, но и на выстраивание внешнеполитических курсов ключевых мировых игроков. Французская Республика традиционно имеет свои геополитические, стратегические и экономические интересы в ближневосточном регионе. В связи с этим предметом исследования является позиция Французской Республики в вопросе урегулирования сирийского конфликта. Кроме того, в статье изучаются основные предложения французской стороны по стабилизации региональных международных отношений на Ближнем Востоке на современном этапе, анализируются внешнеполитические линии Н. Саркози и Ф. Олланда, роль Франции в борьбе с международным терроризмом. Выявляются просчеты и недостатки внешней политики французского руководства и их отражение во внутриполитическом курсе. В качестве основных методологических подходов использованы, как общенаучные методы, так и комплексный, и системный подходы.

Сирийский внутриполитический конфликт начался в январе – феврале 2011 г. с антиправительственных протестов под лозунгом изменения конституции и отмены однопартийной системы, при которой власть принадлежит партии «Баас» (Партия арабского социалистического возрождения) во главе с президентом Б. Асадом. Воодушевленная «Арабской весной» в других странах сирийская оппозиция начала активно критиковать правительство, настаивая на отставке главы государства. Кроме политических требований многие оппозиционеры называли и конфессиональные, поскольку практически все руководящие посты в стране занимали представители религиозного течения алавитов, при том, что большинство населения являются суннитами (более 70%).

Весной 2011 г. выступления оппозиции переросли в ожесточенные столкновения с полицией и армией, а к лету конфликт окончательно перешел в фазу эскалации и полномасштабных боевых действий. Оппозиционеры объединились в Сирийскую свободную армию, на стороне которой активно воевали и радикальные исламисты. Однако с 2013 г. джихадисты стали самостоятельным участником конфликта и создали на территории Сирии и Ирака «Исламское государство Ирака и Леванте», международную исламистскую просуннитскую организацию, признанную большинством стран террористической. Кроме того, к участникам конфликта можно по праву отнести и многочисленные курдские группировки, отстаивающие право на автономию и даже независимость.

В качестве причин сирийского кризиса французские аналитики и политические деятели выделяли несколько ключевых факторов: 1) «легитимное право сирийского народа протестовать против тиранического режима, правящего ими более 40 лет»; 2) при Б. Асаде обогащались лишь элита и те города, которые активно его поддерживали; 3) небывалый рост коррупции в стране; 4) рост безработицы и цен на продукты питания; 5) государственный механизм принуждения, который лишил сирийцев многих политических прав и свобод ^{[11, p. 6]}. Основываясь на этом перечне, не трудно догадаться, кто в представлении французского общества и политиков был назначен главным виновником сирийского конфликта – им стал Б. Асад. Поэтому единственно возможным решением сложившейся проблемы официальный Париж считал только его отставку или свержение.

31 августа 2011 г. в ежегодном выступлении перед французскими послами, президент Н. Саркози изложил свое видение решения сирийской проблемы, заявив, что пока не готов предпринимать поспешные действия, как это было в Ливии (военная интервенция), но «Франция со своими партнерами сделает все возможное, чтобы стремление сирийского народа к свободе и демократии было реализовано, но только в рамках Организации Объединенных Наций» ^[7]. В качестве средства достижения поставленной цели Н. Саркози предложил использовать санкционный механизм давления на сирийское руководство.

Хотя Франция официально не настаивала на военной операции в Сирии своими силами, но всячески стремилась добиться разрешения со стороны ООН «убрать» режим Б. Асада «руками» третьих стран (в основном суннитских представителей Лиги арабских государств). Кроме того внешнеполитический курс Н. Саркози был направлен на облегчение военного положения оппозиции. Он постоянно призывал к международному осуждению любых действий властей Дамаска, будь то операции против мятежников, или затягивание политических переговоров с представителями оппозиции.

Анализируя возможность военного вмешательства Франции в сирийский конфликт, многие исследователи отмечали его низкую вероятность. В частности, французский исследователь М. Дютейль объясняла это следующими факторами. Во-первых, повторить ливийский сценарий уже никогда не удастся, поскольку Россия и Китай не дадут «зеленый свет» для военного вмешательства в сирийский конфликт, как это было при свержении режима М. Каддафи. Во-вторых, Ливия являлась страной с населением всего 7 миллионов человек, большая часть которых выступала за смену режима, а в 22 миллионной Сирии присутствует целая мозаика сообществ и религиозных течений (сунниты, алавиты, шииты, христиане), значительная часть которых боится смены режима. Большинство сирийцев не поддерживают открыто Б. Асада, но при этом опасаются прихода к власти суннитского большинства под руководством «Братьев-мусульман». В третьих, в отличие от немногочисленной и плохо оснащенной ливийской армии, сирийские вооруженные силы хорошо обучены, «обладают химическим оружием», и активно поддерживаются Россией, Ираном и Китаем. Таким образом, на Ближнем Востоке может разгореться новая «холодная война», где с одной стороны выступают США, ЕС, просуннитские Саудовская Аравия и Катар, а с другой – Россия, КНР, Иран и некоторые страны, противостоящие «диктату Запада». В-четвертых, в отличие от ливийской, сирийская оппозиция в большинстве своем просит у Запада только оружие и выступает против военной интервенции, имея перед глазами пример американской операции в Ираке, которая за десять лет унесла более 100 тыс. человеческих жизней ^[8].

Анализируя сложившуюся в сентябре 2011 г. ситуацию в Сирии, французский публицист и востоковед Ж. Мальбруно отметил, что существуют три основных сценария развития и завершения этого конфликта. При первом варианте режим Б. Асада подавит протестное движение силовым путем, что, тем не менее, не приведет к разрешению внутриполитического конфликта, который трансформируется в партизанскую войну, основной действующей силой в которой станут исламисты. Второй сценарий, по мнению Ж. Мальбруно, маловероятен и предполагает международное военное вмешательство для свержения правящего режима и проведения всех необходимых преобразований. И, наконец, третий путь – возможный государственный переворот, при котором сирийский генералитет сам отстранит от власти Б. Асада и в диалоге с оппозицией проведет конституционные преобразования и организует президентские и парламентские выборы ^[13].

К октябрю 2011 г. Франция совместно с Великобританией, Германией и Португалией разработала проект резолюции по ситуации в Сирии, который содержал упоминание о «точечных мерах воздействия» на сирийский режим в ответ на репрессии. Авторы текста призывали «все государства проявлять бдительность и сдержанность в отношении прямой или косвенной поставки, продажи или передачи Сирии вооружений и связанных с ними материальных средств всех типов, а также предоставления технической подготовки, финансовых ресурсов или консультаций» ^[2]. На заседании Совета безопасности ООН 4 октября 2011 г. за европейский проект резолюции проголосвало 9 из 15 членов СБ ООН. ЮАР, Индия, Бразилия и Ливан воздержались, а Россия и Китай использовали свое право вето.

Российско-китайскую позицию резко осудил постоянный представитель Франции при ООН Ж. Аро: «Текст, который мы представили и обсуждали в течение многих дней, был гораздо более мягкий, чем тот, что мы хотели бы утвердить. Как сказал представитель одной из стран, наложивших вето, на кону были не формулировки, на кону был политический выбор. Вето было наложено не на текст резолюции, вето было наложено на “арабскую весну”. Вето наложено на чаяния сирийского народа. Ничто в нашем тексте резолюции не могло оправдать такого вето. Оно вызвано лишь желанием выразить свою поддержку репрессиям, которые проводит режим президента Асада» ^[1].

В феврале 2012 г. Россия и Китай заблокировали в СБ ООН очередной проект резолюции по Сирии, представленный странами ЕС, в том числе Францией, и Лигой арабских государств (ЛАГ). Документ содержал требования к сирийским властям по проведению политических преобразований и прекращению насилия и репрессий. Тем самым подчеркивалась в основном ответственность официального Дамаска за военные преступления, в то время как никаких требований к оппозиции в документе практически не выдвигалось ^[3]. Важно отметить, что предложенный проект кроме всего прочего предоставлял большие полномочия миссиям наблюдателей ЛАГ.

Французская сторона жестко отреагировала на провал резолюции. Н. Саркози обвинил Россию и Китай в том, что они «покрывают» преступления режима Б. Асада, который «массово использует вооруженные силы против гражданского населения и активно применяет пытки и насилие в отношении сотен протестующих» ^[16]. Президент Франции объявил, что проводит консультации со своими партнерами в европейских и арабских странах с целью создания «Группы Друзей сирийского народа» («Группа друзей Сирии» включает 11 государств). По замыслу Н. Саркози, новая структура должна оказывать поддержку международного сообщества в реализации инициативы Лиги арабских государств от 22 января 2012 г., которая предусматривала отстранение Б. Асада от власти с сохранением всех государственных структур. Созданный клуб стал, с одной стороны, дискуссионной площадкой, на которой в обход Совета Безопасности ООН можно было принимать соответствующие решения по сирийскому кризису, а, с другой стороны, по версии Дамаска, – своеобразным собранием противников режима Б. Асада, главной целью которого было обсуждение поддержки, в том числе финансовой и материально-технической, сирийской оппозиции.

В марте 2012 г. на всеобщее обсуждение был представлен план выхода из сирийского кризиса, разработанный специальным посланником ООН и ЛАГ К. Аннаном. Данный документ предполагал реализацию конкретных мер по шести основным направлениям:

1. «Политическое измерение»: способствовать проведению открытого межсирийского политического диалога, в котором должны принимать участие все без исключения стороны.

2. «Завершение насилия»: под контролем ООН прекратить боевые и любые насильственные действия всеми сторонами конфликта против мирного населения.

3. «Гуманитарное направление»: обеспечить своевременную доставку гуманитарной помощи во все районы, пострадавшие от боевых действий, и с этой целью ввести ежедневные двухчасовые «гуманитарные паузы».

4. «Прекращение незаконных арестов»: составление списков задержанных граждан и мест их заключения, а также получение доступа к ним.

5. «Свобода для журналистов»: гарантировать журналистам право на свободу передвижения по всей стране, чтобы визовая и пропускная политика не ограничивала их деятельность.

6. «Политические права и свобода для сирийцев»: уважать гражданскую свободу собраний и право на мирные протесты сирийского населения ^[12].

Хотя официальные власти Франции признали, что план К. Аннана может помочь преодолеть сирийский конфликт, их отношение к нему было далеко не оптимистичным. В апреле 2012 г. накануне встречи 14 министров иностранных дел «Группы друзей Сирии» глава внешнеполитического ведомства Франции А. Жюппе заявил, что в случае провала плана К. Аннана необходимо будет принять новые более жесткие меры: «Франция не доверяет Б. Асаду и его правительству и не верит, что он выполнит взятые на себя обязательства» ^[6]. Политический обозреватель П. Барбанси отметил, что президент Н. Саркози «не оставляет попыток разыграть в Сирии ливийский сценарий – создать гуманитарные коридоры для умеренной оппозиции и мирного населения, которые затем могли бы использоваться для отправки в Сирию иностранных войск» ^[6].

После президентских и парламентских выборов весной-летом 2012 г. во Франции и прихода к власти Ф. Олланда и социалистов внешнеполитический курс Пятой республики на Ближнем Востоке не претерпел существенных изменений.

В мае 2012 г. избранный президент заявил, что военная операция западной коалиции в Сирии возможна, но только в том случае, если будет одобрена и поддержана ООН. Кроме того Франция присоединилась к США, Австралии, Великобритании и другим европейским странам, которые выслали послов Сирии в качестве реакции на убийство более 100 человек в результате военного столкновения в г. Хула.

Осенью 2012 г. стало окончательно ясно, что план К. Аннана не будет реализован, поскольку некоторые страны, включая и Францию, признали в ноябре Национальную коалицию оппозиционных и революционных сил, сформированную в Катаре, единственной законной властью Сирии. Одновременно Франция выступила за военные поставки «новому правительству».

В сентябре 2013 г. главный редактор журнала «Cahiers de l'Orient», авторитетный востоковед А. Сфеир заявил, что Франция должна, наконец, начать проводить динамичную и сбалансированную дипломатию на Ближнем Востоке. По его мнению, «французская ближневосточная политика стала слишком неустойчивой, и направлена в первую очередь на защиту лишь экономических интересов, причем только в краткосрочной перспективе» ^[14]. Многие эксперты призывали французское руководство, находящееся перед необходимостью урегулирования сирийского конфликта, как можно быстрее определиться с основными векторами своей ближневосточной политики.

Ключевым направлением приложения внешнеполитических усилий французские аналитики называли разоблачение преступлений сирийского режима и содействие переходному политическому этапу. Отмечалось, что самым жестким образом должна пресекаться любая поддержка режима Б. Асада, как со стороны региональных и международных акторов, так и внутри Франции (ультраправые, антиглобалисты). Против его сторонников должна быть развернута в том числе и информационная война. Необходимо доказать всему миру, что Б. Асад не является на самом деле защитником светской и единой Сирии, спасителем сирийских христианских меньшинств. А, наоборот, выступает их главным «могильщиком». Для того, чтобы сохранить власть в своих руках, он подвергает свой народ авиаударам и отдает на закланье исламистам этнические и конфессиональные меньшинства. Также на нем лежит ответственность за уничтожение бесценного культурного наследия Сирии. За совершенные Б. Асадом военные преступления и преступления против человечности Франция должна настаивать на передаче его дела на расследование в Международный уголовный суд ^[14]. Однако при этом многие эксперты отмечали, что необходимо сохранить на определенное время функционирующие политические институты Сирии, чтобы плавно завершить переход власти, что обеспечит государственную устойчивость и создаст условия для национального примирения.

Одновременно эксперты-востоковеды призывали усилить поддержку демократической вооруженной оппозиции и попытаться уменьшить количество жерт среди мирного населения. Будущее Сирии немыслимо с Б. Асадом и его ближайшим окружением, но с другой стороны, вряд ли лучшим исходом войны в Сирии станет приход к власти джихадистов. Поэтому Франция и ее союзники должны разграничить оппозицию и поддерживать только умеренных повстанцев. Кроме того, необходимо сделать все возможное, чтобы в зоне конфликта неукоснительно соблюдалась защита прав жертв вооруженных конфликтов. Для реализации этой задачи Франция может не только оказывать непосредственную помощь сирийским беженцам в соседних странах, но и содействовать организации гуманитарных коридоров на территории, контролируемой повстанцами, и зон, свободных от полетов.

Кроме того, предполагалось, что Франция должна противодействовать финансированию радикальных повстанческих групп, показать свою твердость в отношении стран Персидского Залива и Турции, которые «спонсируют» исламистов. Чтобы эффективно решать проблему джихадистов, Франция и ее союзники должны усилить работу спецслужб на ключевом направлении – выявление и ликвидация основных каналов финансирования и военно-технической поддержки исламистов, которые проходят через Ирак и Турцию.

Следующее направление – лишить сирийский режим поддержки извне. Многие аналитики предлагали оказать давление на Россию и Иран, чтобы «они убедили Башара Асада принять разумное решение и уйти мирно. Необходимо предоставить им гарантии защиты их национальных интересов в регионе, поскольку оба государства опасаются распространения суннитского радикального исламизма вблизи своих границ (на Кавказе, в Центральной Азии, Ираке, Афганистане и Пакистане)» ^[14].

Что касается России, то, по мнению некоторых французских политических деятелей (Ж.-П. Эрве), она должна быть привлечена к процессу политического перехода и гарантировать, например, управление портом Тарту, который дает ей стратегический доступ к Средиземному морю. Это, конечно, не панацея, но позволит каким-то образом в отсутствии ЕС обеспечить в Сирии самоуправление и уравновесить влияние США, которые наращивают свое военное присутствие в средиземноморском регионе ^[14].

К тому же, французская интеллигенция призывала главу государства переосмыслить национальную стратегию в отношении Ирана, который заслуживает большего уважения, чем это было до сих пор, тем более что новый президент Х. Рухани «посылает» положительные сигналы. Санкции в отношении Тегерана можно признать контрпродуктивными, поскольку они усилили национализм в Иране и популярность его властей. Они должны быть пересмотрены или даже сняты, а франко-иранские отношения должны развиваться в отрыве от ядерного досье. Франция должна воздержаться от того, чтобы «учить» Исламскую республику. Французское руководство должно принять тот факт, что ядерное оружие необходимо в первую очередь Ирану для обеспечения его национальной безопасности в региональном контексте в свете появления радикальных суннитских группировок и соперничества с монархиями Персидского Залива, в особенности Саудовской Аравией.

Можно признать, что часть предложений экспертного сообщества Франции была услышана внешнеполитическим руководством. Так, 22 мая 2014 г., Франция представила проект резолюции по ситуации на Ближнем Востоке, который предусматривал передачу сирийского досье в Международный уголовный суд (МУС). Однако Совет безопасности ООН его не принял – Россия и Китай очередной раз воспользовались правом вето.

Французский проект выглядел однобоко, поскольку был нацелен на реализацию одной задачи – одностороннее воздействие на правительство Сирии через механизмы международной судебно-правовой системы ^[4]. Приходится констатировать, что подобные шаги для урегулирования сирийского политического кризиса являются контрпродуктивными. Установление виновных в совершении преступлений требует более объективного и взвешенного подхода и призвано содействовать продвижению политического урегулирования и национального примирения.

В августе 2014 г. Франция присоединилась к созданной Соединенными Штатами коалиции для борьбы с ИГИЛ. В реальных боевых операциях на территории Ирака помимо США участвовали Австралия, Бельгия, Великобритания, Дания, Канада, Нидерланды и Франция. На территории Сирии – Бахрейн, Иордания, Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ.

30 сентября 2015 г. началась военная операция воздушно-космических сил РФ в Сирии, что вынудило руководство Франции частично пересмотреть свою ближневосточную политику. С одной стороны, трудно было возражать против необходимости борьбы с террористическими группировками, на которой настаивала Россия. С другой стороны, французские политики прекрасно осознавали, что под удар может попасть и военизированная часть так называемой «умеренной оппозиции», на которую опиралась западная коалиция в вопросе свержения Б. Асада. Президент Ф. Олланд заявил, что «целями российских авиаударов должны быть только и исключительно объекты, связанные с ИГИЛ», при этом, «мы должны потребовать, от режима Б. Асада покончить, наконец, с обстрелами гражданского населения из любого оружия» ^[10].

Мнение экспертных кругов Франции по вопросу возможного увеличения числа беженцев в связи с российской операцией разделилось. Одни из них утверждали, что количество мигрантов вряд ли возрастет. Около 65% сирийцев, оставшиеся в стране, находятся на территориях, подконтрольных правительственным войскам, поэтому перспектива падения действующего режима пугает их больше, чем авиаудары, и может привести к увеличению числа беженцев. Другие исследователи, напротив, полагали, что операция ВКС РФ только разжигает войну и заставит людей бежать от нее ^[9].

После терактов в Париже 13 ноября 2015 г. ближневосточный курс Франции заметно активизировался. Ф. Олланд пригрозил исламистам «ударами возмездия» и объявил об усилении воздушной кампании против ИГИЛ. В ближневосточный регион был направлен авианосец «Шарль де Голль». Кроме того, французский президент развил небывалую дипломатическую активность, стремясь собрать так называемую «широкую коалицию» против исламистов с участием России, США, Великобритании, Турции, Германии, Италии и других стран, в которой Франции была бы отведена если не ведущая, то одна из главных ролей. За несколько дней, 23-27 ноября, Ф. Олланд встретился и провел консультации с руководителями Великобритании, США, Германии, России, Канады и Китая.

Однако «широкая коалиция» по французскому проекту так и осталась красивой мечтой: к давним разногласиям между Москвой и Западом по поводу судьбы Б. Асада прибавился и конфликт между Россией и Турцией из-за сбитого российского самолета.

Однако Ф. Олланд не спешил присоединяться к российской международной коалиции, поскольку, в представлении Запада, Россия и Иран, наносят удары не только по Исламскому государству, но и по сирийской оппозиции. В этой связи входить в такую коалицию для Франции не было «моральных» оснований.

Несмотря на то, что Ф. Олланд после парижских терактов, наконец, признал приоритет борьбы с ИГИЛ, а не свержения режима Б. Асада, Франция не спешила менять свою ближневосточную политику. В научных и экспертных кругах страны развернулась широкая дискуссия по этому вопросу. Журналисты, политологи, геополитики принялись убеждать и первых лиц государства, и все общество, что подобные шаги нецелесообразны. В качестве аргументов они использовали порой весьма спорные аргументы. Во-первых, указывали на тот факт, что Б. Асад, начиная с 2011 г., сам не стремился бороться с джигадистами, предпочитая «уничтожать» мирное население. Во-вторых, политика «кровавого» сирийского режима, сопряженная с авиаударами ВКС России, не нацелена на наведение порядка в стране, а, наоборот, вынуждает сирийцев пополнять ряды ИГИЛ. Таким образом, если убрать Б. Асада и прекратить бомбардировки, то террористы лишатся подпитки человеческими ресурсами, и их движение постепенно угаснет. В-третьих, только свержение Б. Асада сможет сплотить все сирийское население, в том числе и вооруженную оппозицию, для борьбы с исламской террористической угрозой ^{[11, p. 52]}.

8 октября 2016 г. Российская Федерация заблокировала подготовленный Францией проект резолюции СБ ООН по ситуации в Сирии. Его текст, представленный явно при потакании Вашингтона сразу после отказа США от выполнения российско-американских договоренностей по сирийскому урегулированию, грубо искажал реальное положение дел, носил довольно политизированный и несбалансированный характер.

Предложенный проект требовал «от всех сторон немедленно прекратить воздушные бомбардировки и военные полеты над городом Алеппо», призывал «к немедленному выполнению режима прекращения огня и безопасному, беспрепятственному гуманитарному доступу по всей Сирии», а также просил стороны «предотвращать попадание материальных и финансовых средств индивидуальным лицам, группам и объединениям, ассоциированным с “Аль-Каидой”, ИГИЛ, и другим террористическим группам» ^[5].

Следует отметить, что текст французского проекта был составлен таким образом, чтобы подчеркнуть ответственность за тяжесть ситуации исключительно правящего сирийского режима. В данном документе полностью затушевывался тот факт, что гуманитарный кризис в г. Алеппо был спровоцирован искусственно, когда в августе и сентябре 2016 г. боевики отказались пропускать гуманитарные конвои, и грозились открывать по ним огонь. Одновременно в проекте игнорировались задачи скорейшего начала межсирийского политического процесса, который саботируется именно теми, кого всячески защищают западные страны.

Однако главное даже не в этом, а в том, что под видом введения бесполетной зоны «спонсоры» французского проекта пытались обеспечить прикрытие террористам «Джабхат ан-Нусры» и примкнувшим к ним группировкам. В этом смысле представленная резолюция была откровенной и грубой провокацией: резолюцию СБ ООН хотели использовать в пользу террористов, еще и применив при этом незаконную концепцию «бесполетной зоны». Данный подход прямо противоречит всем существующим международно-правовым актам – воздушное пространство государства является частью его суверенной территории и не может быть «закрыто» никем, в том числе СБ ООН.

В целом, проанализировав ближневосточную политику Франции в сирийском конфликте в 2011-2016 гг., можно прийти к следующим основным выводам. Во-первых, она оказалась «пассивной» и содержала в основном призывы к действиям, а не сами действия. Французская газета «Le Monde» назвала сирийский кризис «самой большой трагедией и провалом» правления Ф. Олланда, поскольку после пяти лет активного вмешательства в сирийский кризис французская внешняя политика оказалась в «полном тупике» ^[15]. Воинственная линия и Н. Саркози, и Ф. Олланда в отношении Б. Асада не нашла поддержки президентов США Б. Обамы и России В.В. Путина. Руководители французской дипломатии главными виновниками тупикового состояния в процессе урегулирования сирийского кризиса и массовой гибели мирных граждан называли законные власти Сирии и военную операцию России.

Во-вторых, главной целью французской внешней политики в 2011-2016 гг. было отстранение от власти «кровавого тирана » Б. Асада. В этих условиях Франции очень хотелось повторить ливийский сценарий со свержением М. Каддафи. Сконцентрировав все свое внимание не борьбе с неугодными режимами, французские власти совершенно упустили из виду радикализацию сначала ливийской, а затем и сирийской оппозиции и, как следствие, появление террористической угрозы в лице ИГИЛ, что отчетливо проявилось только после терактов 2015 г. в Париже. Именно ошибки и просчеты администрации Н. Саркози, инициировавшего военное вмешательство НАТО в Ливию привели к столь катастрофическим последствиям. Однако и внешняя политика Ф. Олланда сохранялась долгое время в том же русле.

В-третьих, приходится констатировать, что Франции как одному из лидеров Европейского Союза не удалось стать вровень с первыми внешними акторами в сирийской конфликте, несмотря на активную поддержку сирийской «умеренной» оппозиции, громкую и жесткую риторику и активное участие, как в дебатах по сирийской проблеме в ООН, так и в «операциях» международной коалиции в Сирии.