Conceptual Bases on the Russian-Mongolian Mutually Beneficial Cooperation with a View of Transboundary Waters Protection in the Lake Baikal Basin

Makarov Aleksandr Valerievich PhD in Geography Senior Scientific Associate, Baikal Institute of Nature Management under the Russian Academy of Sciences 670047, Russia, Republic of Buryatia, Ulan-Ude, Sakhyanovoi Street 6 bulagat@mail.ru Other publications by this author

Введение

Проблемы совместного водопользования стали предметом бурных дискуссий целого ряда глобальных форумов последних лет. По общему мнению, современное и будущее развитие многих стран в значительной мере зависят от успешного управления трансграничными водами. Несмотря на то, что к настоящему времени сложились основные принципы и нормы международных отношений в данной области, практическая реализация их требований остается одной из наиболее острых проблем, стоящих перед мировым сообществом.

Современные тенденции роста конкурентного спроса на пресную воду для производства продовольствия, энергии и промышленных товаров, а также бытового потребления, усиливают потенциал конфликтов за нее, прежде всего, в международных речных бассейнах. В этой связи поиск эффективных механизмов справедливого и разумного использования международных рек остается важнейшим направлением обеспечения экологической безопасности, социально-экономического развития, региональной интеграции и геополитической стабильности.

Практический опыт последних лет наглядно показал, что в условиях обострения межгосударственной конкуренции за трансграничные воды, традиционные механизмы в виде межгосударственных соглашений и совместных органов вовсе не гарантируют успешное сотрудничество. Поэтому подход «совместного использования выгод» стал активно продвигаться структурами ООН и региональными экономическими сообществами в качестве основы взаимовыгодного сотрудничества прибрежных стран в области совместного водопользования.

Однако, несмотря на прогрессирующую популярность этого подхода, сохраняются серьезные пробелы в теории и практике его реализации. В этой связи концептуализация основных принципов, способов и условий совместного использования выгод, связанных с трансграничными водами, в целях развития научных основ системного подхода к решению водных конфликтов представляет собой актуальную проблему фундаментального значения.

Особый интерес представляет также оценка возможностей реализации этого подхода в решении проблем совместного использования международных рек, пересекающих границы нашей страны. С учетом непростых в целом отношений с соседними странами решение этих проблем приобретает серьезный политический контекст, и претендует на важнейшее направление международной политики России. При этом бассейн озера Байкал, на наш взгляд, можно с полной уверенностью рассматривать как модельный регион для решения соответствующего комплекса проблем в отношениях России с соседними странами.

1. Специфические проблемы совместного водопользования

К настоящему времени стало уже практически общепринято рассматривать специфические проблемы совместного водопользования, прежде всего, с позиции внешних эффектов (экстерналий). Внешние эффекты в данной области возникают, когда действия одного государства вызывают издержки или приносят выгоды другому государству, и когда эти эффекты не отражены в исчислении издержек и выгод государства, вызывающего их ^[1]. При этом главной причиной водных конфликтов являются отрицательные внешние эффекты.

В принципе отрицательные внешние эффекты согласно Коузу можно интернализировать к взаимной выгоде всех сторон, если установлены права собственности и транзакционные издержки равны нулю ^[2]. Однако условия, лежащие в основе теоремы Коуза, в случае трансграничных вод обычно отсутствуют. Во-первых, права собствен­ности на воду, как правило, не установлены или оспариваются. Во-вторых, переговоры по воде могут быть сопряжены со значительными транзакционными издержками ^{[3, 1]}.

Поэтому на практике крайне сложно решать проблемы отрицательных внешних эффектов при использовании трансграничных вод. Прежде всего, установление прав на воду и их соблюдение возможно только в процессе добровольного сотрудничества прибрежных стран. В отсутствие выгод от такого сотрудничества стране, вызывающей ущерб, вообще нет смысла отказываться от существующего положения с неустановленными правами. В этой связи проблема усугубляется тем, что прибрежные страны должны сотрудничать как в части установления прав на воду, так и в части распределения выгод от ее использования ^{[3, 4, 1]}. Однако даже если соглашения по правам и распределению выгод будут заключены, обеспечить их соблюдение будет также проблематично по причине отсутствия наднациональных механизмов принуждения.

В целом природа общих проблем совместного использования трансграничных вод обусловлена их принадлежностью к различным субъектам международного права и заключается: 1) в возможности установления прав на воду только в процессе добровольного сотрудничества; 2) в необходимости распределения выгод от использования трансграничных вод между всеми сторонами; 3) в отсутствии наднациональных механизмов принуждения к соблюдению прав на воду и распределению выгод от ее использования.

В этой связи ряд исследователей считает, что проблемы взаимоотношений прибрежных стран несут все черты проблемы, известной, как «дилемма заключенных» ^{[3, 5, 1]}. В принципе структура рассматриваемой проблемы во многом идентична этой дилемме (табл. 1). Стороны могут прийти к взаимовыгодному результату путем сотрудничества (платеж в духе идеи Коуза за ограничение отрицательного внешнего воздействия). Однако выигрыш от односторонних действий в этой игре больше, поэтому отказ от сотрудничества является строго доминирующей стратегией обоих игроков.

Таблица 1

Совместное использование трансграничных вод как «дилемма заключенных»

Примечания: D – Доминирующая стратегия; NE – Равновесие по Нэшу.

Равновесие по Нэшу означает, что ни один из игроков не имеет стимула для отхода от своей стратегии, пока другой игрок не отойдет от своей. В данном случае равновесие по Нэшу является субоптимальным

В целом эта игра показывает, что хотя сотрудничество может привести к взаимовыгодному решению, оно в данном случае не будет устойчивым (самоподдерживающимся) ^[3]. Первая страна будет стремиться к получению платежа без ограничения воздействия. Вторая страна будет стремиться к ограничению воздействия без выплаты платежа. В результате обе страны рискуют оказаться в «ловушке» устойчивого равновесия низкого уровня, которую в данном случае следует рассматривать как предпосылку для формирования проблемы известной, как «трагедия общины». Следует также отметить, что хотя платеж может привести к взаимовыгодному результату, его выплата может нанести ущерб репутации государства на международной арене, а также спровоцировать поведение у страны, вызывающей ущерб, к получению нового платежа в большем размере ^{[6, 7]}.

В развитие сложившегося представления необходимо добавить следующее. На наш взгляд, все черты этой дилеммы несут только отношения по поводу использования пограничных (т.е. образующих границы) рек и международных озер, обусловленные равнодоступностью совместного ресурса и взаимным характером внешних эффектов (рис. 1). В силу взаимной заинтересованности сторон в рациональном использовании совместного ресурса проблема подобного рода в принципе более легко может быть урегулирована ^[8].

Однако в случае использования трансграничных (т.е. пересекающих границы) рек неравный доступ к совместному ресурсу и односторонний характер внешних эффектов формируют проблему иного типа, которую можно охарактеризовать как «асимметрию доступа» прибрежных стран к использованию совместных вод ^[9]. Проблема в этом случае заключается в том, что страна верхнего течения может без внешних ограничений использовать весь доступный ей сток, в то время как объем и качество воды в стране нижнего течения зависят от вышерасположенной страны.

Рис. 1 Характер внешних эффектов при использовании трансграничных вод

Более того, подобного рода проблемы характерны даже для многих пограничных рек. Прежде всего, потому что, большинство таких рек, как правило, редко бывают пограничными на всем своем протяжении. Помимо этого, притоки пограничных рек зачастую находятся на одной стороне. Соответственно страна их расположения может перехватывать или загрязнять сток притоков в ущерб другому государству. Более высокая береговая линия с одной стороны реки также может позволить одной из стран осуществлять действия в ущерб другому государству.

В данном случае проблема сотрудничества, характерная для «дилеммы заключенных», преобразуется в проблему «справедливости (равноправности) сотрудничества», характерную для отношений, в которых одна из сторон обладает явным преимуществом перед другой (табл. 2). Структура проблемы здесь не состоит из относительно простого выбора между рисками неустойчивого взаимовыгодного сотрудничества и обоюдного отказа от него. Очевидно, что даже в случае взаимовыгодного решения неравные выигрыши дают основание рассматривать результаты сотрудничества, по крайней мере, одной из сторон как несправедливые. В этом отношении асимметрия доступа к использованию совместных вод значительно уменьшает вероятность и стабильность взаимовыгодного сотрудничества.

Таблица 2

Совместное использование трансграничной реки как асимметричная игра

В этой связи следует отметить, что конфликтный потенциал в отношениях прибрежных стран гораздо глубже и масштабнее, чем представляется в сложившемся дискурсе исследований в рассматриваемой области. Поскольку асимметрия доступа создает серьезные предпосылки для диспропорций в распределении прав, выгод и непосредственно водных ресурсов. В целом этот феномен в отношениях прибрежных стран, обусловленный особенностями их расположения в международном речном бассейне и заключающийся в том, что страна верхнего течения может существенно ограничить или полностью исключить доступ нижерасположенной страны к совместному водотоку, придает межгосударственной конкуренции за воду еще более острый геоэкономический и геополитический характер.

2. Концепция «совместного использования выгод» в контексте

управления трансграничными водами

В последние годы подход «совместного использования выгод» предлагается рассматривать в качестве основы сотрудничества прибрежных стран в области совместного водопользования ^{[1, 4, 5, 14]}. Однако, несмотря на прогрессирующую популярность этого подхода, сохраняются серьезные пробелы в теории и практике его реализации. В этой связи концептуализация этого подхода в целях развития научных основ решения водных конфликтов представляет собой актуальную проблему.

Первоначально идея «совместного использования выгод» в рассматриваемом контексте была заявлена как «способ преобразования игры нулевой суммы разделения воды,­ в которой выигрыш одной стороны равен проигрышу другой, в игру положительной суммы разделения связанных с водой выгод, в которой обе стороны обеспечивают себе положительный результат» ^[10]. Таким образом, суть этой идеи заключается «в перемещении фокуса с совместного использования самой воды на совместное использование связанных с водой выгод» ^[11], которое обеспечивает широкий диапазон возможностей для взаимовыгодных решений.

В развитие этой идеи была предложена следующая классификация выгод, связанных с международными реками ^{[12, 13]}: 1) выгоды для реки (качество, объем и режим стока, экология международных рек в целом); 2) выгоды от реки (гидроэнергетика, ирригация, навигация, рыболовство и другие виды водопользования); 3) выгоды благодаря реке (снижение потенциала региональных конфликтов и обеспечение геополитической стабильности); 4) выгоды вне реки (торговля и в целом экономическое сотрудничество).

Другие исследователи, развивая эту идею, в основном детализируют эту классификацию до гораздо большего количества категорий выгод в различных областях (торговля, промышленность, сельское хозяйство, гидрология, биологическое разнообразие, питьевое водоснабжение, безопасность населения, политическая стабильность и т.д.). Однако в целом эти выгоды более уместно рассматривать в рамках экологической, экономической, социальной и политической сфер (рис. 2). Более того, в рамках этих сфер следует также рассматривать соответствующие издержки, связанные с отношениями прибрежных стран в рассматриваемой области.

Рис. 2 Сферы выгод и издержек, связанных с трансграничными водами

Приведенные классификации дают ­прекрасное понимание всего спектра вопросов, которые могут быть вовлечены в процесс взаимовыгодного сотрудничества. В тоже время общее мнение относительно теории и практики реализации подхода «совместного использования выгод» до сих пор отсутствует. На наш взгляд, основная идея этого подхода восходит к известному в международных отношениях способу решения проблемных вопросов в отношениях отдельных стран путем их увязки с решением других вопросов из области взаимных интересов (package deals – комплексные сделки; issue linkage – увязка проблемы; linking games – связанные игры; interconnected games – взаимосвязанные игры) ^{[6, 7, 15, 16, 17]}.

Более того, урегулирование решения проблемного вопроса по воде (водная игра) в увязке с решением аналогичного по значимости экономического или иного вопросов (торговая игра) в рамках взаимосвязанной игры, на наш взгляд, представляет основной способ реализации этого подхода (табл. 3).

Реконструкция такой игры для решения проблемы совместного использования трансграничных рек показывает, что увязка двух зеркально асимметричных игр приводит к взаимосвязанной игре, имеющей структуру, характерную для «дилеммы заключенных». Однако важнейшим достоинством этой игры в данном случае является формирование зоны симметричного (равнозначного) взаимовыгодного результата, который обеими сторонами может рассматриваться как справедливый. Помимо этого такая игра дает возможность для введения механизмов обеспечения устойчивости взаимовыгодного результата (отказ от сотрудничества в торговой игре в случае отказа от сотрудничества в водной игре). В этом отношении такие игры могут выступать в качестве эффективного способа решения водных конфликтов.

Таблица 3

Взаимосвязанная игра для трансграничной реки

а) водная игра

б) торговая игра

в) взаимосвязанная игра

В целом взаимосвязанные решения могут способствовать взаимовыгодному сотрудничеству в трех отношениях: 1)­ они позволяют избежать платежей «жертвы» и соответственно ущерба репутации государств на международной арене; 2) они могут привести к справедливому (симметричному) распределению выгод от сотрудничества; 3) они могут обеспечить устойчивый (самоподдерживающийся) характер взаимовыгодного результата.

Безусловно, взаимосвязанное решение, основанное на увязке двух зеркально асимметричных игр, представляет собой идеализированный пример. Однако даже примерно равные по своему значению вопросы вполне могут обеспечить достижение взаимовыгодного результата. В этом плане примеры из практики могут наглядно показать возможность применения подобных решений для урегулирования водных конфликтов. Проведенный нами анализ мирового опыта позволил выделить два основных способа практической реализации подхода «совместного использования выгод»: 1) «обмен выгодами» и 2) «концессия» ^[9].

В основе первого способа лежит простой экономический принцип обмена. Суть этого способа заключается в том, что заинтересованные страны могут добиваться желаемых уступок при использовании трансграничных вод, предоставляя взамен своим соседям другие выгоды в области взаимных интересов. На практике решение проблем совместного водопользования обычно связывается с вопросами экономического и политического сотрудничества.

Реализация этого способа, например, стала основой решения проблем загрязнения рек Тихуана и Эльба. В первом случае США согласились за свой счет осуществлять очистку реки от загрязненных стоков со стороны Мексики, увязав ее с обязательствами сотрудничества в борьбе с нелегальной иммиграцией, наркобизнесом и контрабандой. Во втором случае Германия добилась от Чехии самостоятельной реализации мер по борьбе с загрязнением, увязав ее с предоставлением кредитов для модернизации чешской промышленности и поддержкой Чехии по вступлению в ЕС и НАТО.

В основе второго способа лежит принцип совместного получения выгод от использования трансграничных вод. Суть этого способа заключается в том, что заинтересованные страны могут принимать участие в проектах совместного водопользования, обеспечивая за счет инвестиций совладение, участие в управлении водохозяйственной инфраструктурой и получение доходов от ее эксплуатации. Наиболее известными примерами реализации этого способа являются проекты гидроэнергетического освоения международных рек.

В принципе механизмы концессии (разделение затрат строительства и доходов от эксплуатации, совместное владение инфраструктурой и совместное управление) в наибольшей мере могут обеспечить устойчивое сотрудничество прибрежных стран в области совместного водопользования. С другой стороны, неоднозначная природа гидроэнергетического водопользования существенно ограничивает возможности совместного использования водных ресурсов.

В целом следует отметить, что подход «совместного использования выгод» дает реальные инструменты для взаимовыгодного сотрудничества. Поэтому данный подход следует рассматривать как ключевой способ решения водных конфликтов и практической реализации фундаментальных принципов международного водного права. В тоже время возможности его применения ограничены. Поэтому заинтересованным в его применении странам следует предварительно выявить и оценить весь спектр потенциальных издержек и выгод, а также подобрать адекватную форму такого сотрудничества.

Однако нет никаких сомнений, что только взаимовыгодные решения могут обеспечить развитие процесса мирного урегулирования водных конфликтов и равноправного сотрудничества прибрежных стран. Поэтому необходимость применения подхода «совместного использования выгод» в условиях растущего воздействия на трансграничные воды будет неизбежно возрастать.

3. Формирование стратегии взаимовыгодного сотрудничества России с Монголией в целях охраны трансграничных вод

Бурное экономическое развитие, основанное на добыче и экспорте минеральных ресурсов, определило в последнее десятилетие устойчивый рост объемов потребления электроэнергии в Монголии. В этой связи форсированная модернизация национальной энергосистемы для обеспечения динамично растущего спроса на электроэнергию выступает в качестве главной цели развития сектора. В числе приоритетных проектов в Генеральном плане развития энергетики Монголии на 2015-2030 годы выделяются Улан-Баторская ТЭЦ-5 в Центральном и ТЭС «Таван-Толгой» в Южном регионах ^[18].

В принципе задача развития возобновляемых источников энергии в контексте снижения зависимости от импорта, диверсификации структуры генерирующих мощностей и повышения надежности в управлении электроснабжением также отвечает идеологии нового генерального плана. Однако главная роль в ее решении отводится реализации крайне спорных гидроэнергетических проектов в бассейне трансграничной реки Селенги (основного притока озера Байкал).

Во-первых, в качестве приоритетного проекта, наряду с ГЭС «Эгийн», предлагается строительство ГЭС «Шурэн» на основном русле реки Селенги (табл. 4). При этом чтобы повысить конкурентоспособность этих ГЭС по сравнению с угольными станциями, предлагается их строительство в формате максимальной мощности (соответственно 315 и 390 МВт). Во-вторых, в качестве потенциальных объектов гидроэнергетического строительства также предлагается рассматривать ГЭС «Орхон» и «Туул» с учетом их важной роли в будущем водоснабжении Южного региона и столицы страны. Наконец, в-третьих, в генеральном плане рекомендуется в перспективе детально изучить возможности строительства других ГЭС на реке Селенге, в том числе в рамках отвергнутой еще в 1970-х годах идеи единого каскада, включающего ГЭС «Хутаг», «Арцат», «Бурэн» и «Шурэн».

Таблица 4

Характеристики потенциальных гидроэнергетических проектов

в бассейне реки Селенги, 2013 г.

Составлено по данным: ^[18]

Примечания: 1 – р. Эгийн-гол (приток Селенги); 2 – р. Селенга; 3 – р. Орхон (приток Селенги); 4 – р. Туул (Тола) (приток Орхона); 5 – р. Дэлгэр-мурен (один из истоков Селенги)

В этой связи обеспечение баланса экологических и экономических интересов России и Монголии при совместном использовании водных ресурсов в бассейне реки Селенги становится, на наш взгляд, одной из важнейших проблем дальнейшего развития двухсторонних отношений. При этом в основу стратегии формирования взаимовыгодного сотрудничества в целях охраны трансграничных вод представляется необходимым положить решение трех групп ключевых вопросов.

1) Первая группа вопросов находится в плоскости экологической оценки гидроэнергетических проектов, которые фигурируют в официальных документах монгольского правительства. В ее состав входят оценка экологических рисков реализации этих проектов, формирование сценариев развития ситуации и определение мер для снижения негативных воздействий.

Результаты прогнозной оценки МГУ позволяют предполагать, что влияние гидроэнергетического регулирования на территории Монголии на изменение режима стока реки Селенги на российской территории будет значительным (табл. 5). Наиболее существенное влияние может оказать регулирование стока в пиковом режиме непосредственно реки Селенги. Помимо этого другим негативным последствием гидроэнергетического регулирования станет трансформация состава речных вод за счет поступления водных масс из водохранилищ ГЭС ^[19].

Таблица 5

Потенциальные воздействия проектируемых ГЭС на режим стока

реки Селенги в пограничном створе

Составлено по данным: ^[19]

В целом можно выдвинуть следующий предварительный прогноз трансграничных воздействий с монгольской стороны (рис. 3). Наиболее вероятный сценарий развития монгольской гидроэнергетики будет связан с реализацией проекта строительства ГЭС «Эгийн». Воздействие этой ГЭС на сток реки Селенги может колебаться от умеренного до значительного (в зависимости от окончательного решения по мощности и режиму работы станции).

Более серьезные угрозы экологической безопасности для нашей страны представляет реализация второго сценария, включающего строительство ГЭС «Шурэн» на основном русле реки Селенги. С учетом того, что сток этой реки в наибольшей мере определяет приток вод и состояние экосистемы озера Байкал, подобный сценарий развития событий может серьезно затруднить эффективное решение вопросов, связанных с охраной уникального природного объекта и социально-экономическим развитием Байкальского региона.

Рис. 3 Прогноз трансграничных воздействий в связи с планами развития гидроэнергетики в монгольской части бассейна реки Селенги

Безусловно, согласованная оценка трансграничных воздействий даст возможность для выполнения более детального прогноза последствий этих проектов для российской части бассейна. В этом отношении принципиально важным является организация скоординированного решения этой группы вопросов в рамках общепризнанных процедур оценки воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте. В случае затягивания этого процесса и начала реализации гидроэнергетических проектов в одностороннем порядке, российская сторона вправе требовать проведения международной независимой экспертизы и осуществлять действия по блокированию привлечения средств внешних кредиторов и инвесторов (Всемирный банк, государственные банки и компании КНР, арабские фонды и другие) на основе официальных возражений.

2) Выявление наиболее привлекательных для российского участия альтернативных проектов и вариантов электроснабжения и в целом развития монгольской энергетики находится в центре второй группы вопросов. В его основе анализ конкурентоспособности альтернативных вариантов с позиции «издержки – выгоды». При этом наряду с проектами строительства новых электростанций следует рассматривать варианты модернизации действующих мощностей и продолжения региональной торговли электроэнергией.

Предварительный анализ позволил выделить и оценить три основных альтернативных варианта, которые могут устранить или снизить риски неблагоприятных трансграничных воздействий для нашей страны ^[20].

а) «Импортная альтернатива». В принципе технически возможные объемы поставок из России в Монголию мощности и электроэнергии по действующей ЛЭП 220 кВ «Селендума – Дархан» остаются реальной альтернативой строительству любой из монгольских ГЭС. Однако стоимость импортируемой электроэнергии создает оправданные основания для продвижения планов развития гидроэнергетики. Поэтому взаимоприемлемой альтернативой этот вариант может стать только в случае обеспечения стоимости импортируемой из России электроэнергии как минимум на уровне планируемой себестоимости электроэнергии ГЭС «Эгийн» и «Шурэн».

б) «Угольная альтернатива». Главной альтернативой строительству ГЭС, на наш взгляд, является развитие тепловой энергетики. В современных условиях производство электроэнергии на ТЭЦ крупной мощности остается в Монголии наиболее экономически эффективным. Все новые угольные электростанции также будут отличаться самыми лучшими показателями по сравнению с другими видами производства электроэнергии (табл. 6).

В целом внутренние потребности в электроэнергии могли бы быть полностью закрыты за счет предлагавшихся ранее больших объемов мощностей Улан-Баторской ТЭЦ-5 и ТЭС «Таван-Толгой». Однако на сегодняшний день возможности для таких решений упущены. Поскольку контракты на их строительство уже заключены.

Таблица 6

Расчетные показатели различных видов производства электроэнергии

Составлено по данным: ^[5]

Примечания: АЭС – атомная электростанция; ВЭС – ветроэнергетическая станция; ГЭС – гидравлическая электростанция; ДЭС – дизельная электростанция; МГЭС – малая гидравлическая электростанция; СЭС – солнечная (фотоэлектрическая) электростанция; ТЭС – тепловая электростанция; ТЭЦ – теплоэлектроцентраль. УСКП – энергоблок на ультрасверхкритические параметры пара; СКП – энергоблок на сверхкритические параметры пара.

(Справочно: себестоимость электроэнергии Улан-Баторской ТЭЦ-4 в 2013 году – 3,0 цента/кВт∙ч;

стоимость импортируемой из России электроэнергии – 7,7 центов/кВт∙ч;

стоимость импортируемой из КНР электроэнергии – 11,0 центов/кВт∙ч).

В тоже время перспективным направлением остается российское участие в модернизации и увеличении мощностей действующих ТЭЦ в Улан-Баторе, Дархане и Эрдэнэте. Наиболее интересной в этом плане представляется идея повторного увеличения мощности Улан-Баторской ТЭЦ-4 еще на 150 МВт. Создание условий для реализации подобных проектов путем предоставления финансовой и политической поддержки будет в наибольшей мере способствовать обеспечению интересов нашей страны.

Здесь можно выдвинуть предположение, что в обозримой перспективе внутренний спрос в Монголии может быть оптимально удовлетворен за счет строительства новых угольных станций (Улан-Баторской ТЭЦ-5 и ТЭС «Таван-Толгой»), расширения существующих мощностей (прежде всего, Улан-Баторской ТЭЦ-4) и продолжения импорта российской электроэнергии.

в) «Гидроэнергетическая альтернатива». В качестве альтернативы ГЭС «Шурэн» как наиболее нежелательного для нашей страны проекта может также рассматриваться строительство ГЭС на одном из притоков реки Селенги. Реальной альтернативой в этом отношении может быть только ГЭС «Эгийн». В тоже время эта альтернатива может рассматриваться только как вынужденное согласие с меньшим ущербом без гарантии отказа от строительства ГЭС «Шурэн» и других ГЭС в перспективе.

3) Наконец, третья группа вопросов связана с определением основных способов и форм развития взаимовыгодного сотрудничества в сфере электроэнергетики. К ней относятся, прежде всего, вопросы совместного финансирования, строительства, совладения и управления энергетическими объектами, поставки энергетического оборудования и совершенствования механизмов торговли электроэнергией.

Главной причиной развития конфликтной ситуации продолжает оставаться постоянный рост стоимости импортируемой из России электроэнергии (с 3,5 центов/кВт∙ч в 2002 году до 7,7 центов/кВт∙ч в 2013 году и до 12,5 центов/кВт∙ч в 2015 году). Поэтому оптимизация схемы ценообразования с целью снижения стоимости российской электроэнергии на текущий момент представляется одним из важнейших направлений развития межгосударственного сотрудничества.

По сути, следует вести речь о формировании специального тарифа для соседнего государства за счет корректировки отдельных составляющих экспортной стоимости, связанных как с монопольным поставщиком (Интер РАО), так и с производителем электроэнергии (Иркутскэнерго), непосредственно зависящим от притока воды в озеро Байкал.

В отношении идеи повторного увеличения мощности Улан-Баторской ТЭЦ-4 на 150 МВт следует отметить, что ее реализацию можно обеспечить за счет предоставления кредита на поставку оборудования российского производства, аналогично осуществленному в 2014 году при финансовой и технической поддержке России (ВЭБ и Уральский турбинный завод) проекту увеличения мощности этой же станции на 120 МВт.

В случае варианта вынужденного сотрудничества в гидроэнергетическом освоении притоков реки Селенги вопросом первостепенной важности является также договорное закрепление положений о режиме их эксплуатации, приемлемом для обеих сторон и оптимальном для всего речного бассейна. При этом единственной приемлемой формой российского участия в данном случае может быть только «концессионная» схема, обеспечивающая участие в управлении ГЭС.

Взаимосвязанное решение перечисленных групп вопросов должно стать основой для формирования и реализации согласованной политики в области совместного водопользования и возобновления традиционного до недавнего периода взаимовыгодного сотрудничества между странами в целом.