Translate this page:
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Library
Your profile

Back to contents

Politics and Society
Reference:

Public-private partnership as a factor of "inclusive" political and economic development

Mendelos Evgenii

Post-graduate student, the department of History and Theory of Politics, M. V. Lomonosov Moscow State University; Communication monitoring specialist, Radio Frequency Centre for the Central Federal District

119991, Russia, Moscow, Leninskiye Gory 1

mendelos2011@yandex.ru
Other publications by this author
 

 

DOI:

10.7256/2454-0684.2017.2.21709

Received:

15-01-2017


Published:

01-03-2017


Abstract: The object of this research is the popular in modern political and economic science phenomenon of public-private partnership. The author suggests a more extensive approach towards the interpretation of this notion, which encompasses the forms of interaction, as well as specificity of the institutional practices and conditions for realization of such cooperation. As a result of examination and analysis of the key theses of theoretical constructors S. G. Kirdina and D. Acemoğlu dedicated to the specificity of formation of institutional design, the conclusion is made about the “inclusive” character of the institution of public-private partnership in the European countries and the United States that acts as a “conductor” of the liberal political and economic values. Due to the fact that the phenomenon of public-private partnership carries interdisciplinary character, the author proposes using the systemic approach, which interprets the public-private partnership from the perspective of the system of relations between the state and private sector; institutional approach for determination of the conditions for establishment and functioning of the public-private partnership; as well as structural-functional method, the goal of application of which consists in consideration of the functions of government institutions and private sector in the context of such partnership. The attention is focused on the necessity of implementation of the “inclusive” political-economic institutions, which are an accelerator for expanding the area of application of such type of partnership and encourage the broadening of the horizon of planning in the spheres of government regulation.  


Keywords:

public-private partnership, theory of national inequality, theory of institutional matrices, innovation economy, inclusive political institutions, intersectoral cooperation, business structure, sustainable development strategy, institutional system, political actors


Во второй половине XX века в политической и экономической системе стран Западной Европы, Северной Америки и ряда государств юго-восточной Азии сформировалась новая специфическая форма взаимодействия государственного и частного сектора – государственно-частное партнерство.

Стоит отметить, что в последнее время данный феномен в большинстве случаев воспринимается как исключительно экономическая категория, целью применения которой является объяснение доминирующего принципа финансовой целесообразности. В связи с этим ряд ученых пренебрегает важностью того факта, что именно государственный аппарат дает первоначальный импульс к зарождению подобного рода отношений с частным сектором.

С нашей точки зрения, истолкование партнерства государственных и бизнес-структур через призму политологического подхода, тесно связанного с государственной политикой и управлением, позволит выявить основополагающие принципы в формировании институциональных единиц, отвечающих за внедрение общепринятых на Западе норм либеральной экономики, что и будет отражено в данной статье. Кроме этого, будет предпринята попытка выявления взаимосвязи между природой данного партнерства и теми политическими институтами, которые уже сложились в обществе.

Анализируя различные интерпретации государственно-частного партнерства, распространенные в отечественной и западной литературе, стоит отметить, что я выступаю за использование теоретического конструкта, включающего в себя два широко распространенных подхода к трактовке ГЧП – «проектного» [1] и «институционального» [2] ввиду их комплексности и взаимной синергии: взаимоотношения между властными структурами и частным сектором рассматриваются не только с точки зрения различного рода форм взаимодействия, но и с точки зрения специфичности политико-институциональных практик и ограничений, придающих феномену ГЧП свою уникальность в условиях конкретных политико-экономических институтов.

Несомненен тот факт, что различные вариации, стратегии и сценарии для воплощения идеи ГЧП в жизнь вызывают ряд вопросов, главным из которых является эффективность применения «партнерских отношений» в рамках отдельно взятой страны. Данное обстоятельство предопределяет необходимость более детальных исследований и анализа специфики реализации механизма государственно-частного партнерства, применяемого как в государствах с устойчивой рыночно-либеральной экономической традицией, так и в тех странах, политическая и экономическая элита которых придерживается более консервативных взглядов на совместную деятельность бизнеса и власти.

Стоит отметить, что изучение данного феномена в рамках институциональной среды сопряжено с выявлением его структурных компонентов – политико-институционального, нормативно-правового и экономического, которые, изменяясь, и определяют сам процесс реализации проектов ГЧП, позволяя получать достоверную информацию на каждом этапе и оперативно реагировать на изменения. При этом необходимо понимать, что анализ институциональной среды реализации государственно-частного партнерства необходимо продолжать в рамках узкоспециализированных отраслей экономики с учетом политико-экономических и национальных особенностей, что позволит оптимизировать происходящие в них процессы, а также выявить основные тенденции в развитии институциональной составляющей.

Теоретическое разнообразие институционального подхода к анализу значимых явлений в жизни общества находит свое отражение в трудах известного профессора экономики Массачусетского технологического института Д. Аджемоглу [3]. В своей работе «Why Nations Fail: The Origins of Power, Prosperity, and Poverty» в соавторстве с гарвардским политологом Дж. Робинсоном, авторы предлагают к рассмотрению теорию национального неравенства, основанную на противопоставлении двух концептуальных категорий – «инклюзивности» и «экстрактивности».

Институты, как экономические, так и политические, созданные в рамках парадигмы «инклюзивности», отвечают за создание «Welfare State» путем создания конкурентоспособных рыночных и политических структур, главными атрибутами которых являются нецентрализованный характер и отсутствие жесткого государственного контроля по отношению к экономике. В свою очередь «экстрактивная» парадигма подразумевает практически абсолютную концентрацию экономических и политических ресурсов в руках элиты и отсутствие системы стимулов для экономической и политической активности.

Соответственно, синергический эффект от разных «оснований» будет различаться – в результате действия институтов, рассматриваемых в качестве результата «инклюзивной» природы, предполагается создание предпосылок для роста национального благосостояния, в то время как институты, сформировавшиеся в системе с доминирующей «экстрактивной» концепцией, препятствуют прогрессу и могут провоцировать образование различного рода конфликтов в отдельно взятом обществе.

В продолжение изучения институциональных особенностей феномена ГЧП представляется интересным рассмотрение теории институциональных матриц, которая была предложена российским теоретиком С.Г. Кирдиной [4]. Согласно концепции автора, вся институциональная система состоит из двух качественно разных элементов – неизменных базовых институтов, которые влияют на тип институциональной матрицы, и институциональных форм, отличающихся возможностью обновления и модернизации в соответствии с запросами субъектов системы. Говоря о неизменных базовых институтах, стоит учитывать, что их разновидности также ограничены двумя типами – «западным» (институты инновационной рыночной экономики) и «восточным» (редистрибутивный характер институтов экономики) (см. рис.)

Рис. Типы институциональных матриц – рыночная и редистрибутивная

Примечателен тот факт, что при совместном рассмотрении и сличении вышерассмотренных теорий – теории институциональных матриц и теории национального неравенства, можно сформулировать 2 категории политико-экономического уклада, которые обобщенно можно назвать «инклюзивно-западной» (рыночной), представленной в странах с англо-саксонской и романо-германской политико-правовой традициями, и «экстрактивно-незападной» (нерыночной), широко распространенной в странах юго-восточной Азии.

В результате анализа теоретических положений данных концепций можно сделать вывод, что политические институты, сформировавшиеся в условиях превалирования «инклюзивной» компоненты, не только определяют «инклюзивно-западную» природу института ГЧП, но и влияют на эффективность его внедрения в политико-экономическую жизнь социума.

Следует отметить, что государство, являясь в рассматриваемом формате сотрудничества основополагающий актором политического процесса, призвано регулировать партнерство, вырабатывать стратегию и принципы взаимодействия как бизнеса с обществом в целом, так и с представителями власти в частности, формировать институциональную среду для разработки и реализации партнерских проектов, разрабатывать формы и методы ГЧП, распределять риски и т.д. – способствовать развитию т.н. институционального потенциала ГЧП [5]. Все это ставит под вопрос принцип равноправного участия в проектах, что выражается, в первую очередь, в тех противоречиях, которые имеют место не только на федеральном, но и на региональном уровне – государство старается оказать наибольшую поддержку наиболее важным и стратегически необходимым для производства общественных благ предприятиям, нередко оправдывая свои предпочтения через политически ангажированную риторику. В таком случае преференции для развития распределяются не путем формальных правил и процедур, а с помощью использования неформальных договоренностей. Позиция же частного сектора на уровне региона сводится к формированию наиболее приятной институциональной среды для развития и функционирования той или иной экономической единицы и не подразумевает манипулирования общественным сознанием ради получения каких-либо политических «очков».

Учитывая особенности планирования политики «оседлым бандитом» [6] на долгосрочную перспективу, возрастает актуализация создания «инклюзивных» институциональных единиц в рамках политической и экономической систем, к которым стоит отнести и институт ГЧП. Рассмотрение данного элемента в качестве «инклюзивного» позволяет государству расширить горизонт планирования в сферах государственного регулирования, развития частного сектора и взаимодействия между основными институтами – государством, бизнесом и гражданским обществом.

Таким образом, феномен ГЧП, определяемый как комплексный конструкт, состоящий из институтов государства и бизнеса и связанных договорными началами, отличается как многообразием интерпретаций, так и спецификой реализации в каждой отдельно взятой стране. В целом, усилия субъектов институциональной среды, которую мы условно называем «западноориентированной», направлены на формирование таких «инклюзивных» институтов в политической системе, которые позволят рассматривать государство и частный бизнес с равных позиций. Это в свою очередь, и предоставит каждому субъекту отношений право выбора наиболее приемлемой стратегии поведения в рамках текущей экономической повестки.

Долгосрочная перспектива планирования общественного развития в своей основе базируется на понимании институтов общества как продуктов «инклюзивного» типа общественного устройства. Данная парадигма, как уже говорилось ранее, позволяет устанавливать такие «правила игры» в экономической и политической сферах общества, которые способствовали бы наибольшему проявлению либеральных ценностей и реализации стратегии постепенного устойчивого развития, что является конечной заявленной целью применения данного партнерства.

Итак, в условиях смены эпох ГЧП становится важным инструментом регулирования экономического развития. Стоит отметить, что мировой тенденцией является распространение проектов ГЧП не только в сфере инфраструктуры, но и в сфере инновационного развития, позволяя говорить в масштабах геоэкономики.

Изучение и апробация положительного опыта европейских стран, а также результатов внедрения института ГЧП в Соединенных Штатах Америки, где он рассматривается исключительно с точки зрения его «инклюзивности», делает партнерство государства и бизнес-структур незаменимым компонентом в формировании конкурентоспособной и инновационной российской экономики, что будет исследоваться в моих дальнейших работах.

References
1. Zhilina O.A. Proektnyi podkhod k upravleniyu gosudarstvenno-chastnym partnerstvom // Rossiiskoe predprinimatel'stvo. 2009. № 1-2 (127). S. 20-25.
2. Kovrigina S.V. Gosudarstvennoe chastnoe partnerstvo: podkhody i klassifikatsiya // Fundamental'nye issledovaniya. 2014. № 11-12. S. 2681-2685.
3. Acemoglu D., Robinson J.A. Why Nations Fail. The Origins of Power, Prosperity and Poverty. London: Profile Books, 2012.
4. Kirdina, S. G. Kh-i Y-ekonomiki: Institutsional'nyi analiz / S.G. Kirdina. M.: Nauka, 2004. S. 32.
5. Institutsional'nye aspekty vzaimodeistviya vlasti, biznesa i obshchestva na postsovetskom prostranstve (postsovetskii institutsionalizm 2012): kollektivnaya monografiya / Pod red. R.M. Nureeva, V.V. Dement'eva, E.A. Kapoguzova. Omsk: Izd-vo OmGU, 2013. S. 133.
6. Olson M. Rassredotochenie vlasti i obshchestvo v perekhodnyi period. Lekarstva ot korruptsii, raspada i zamedleniya tempov ekonomicheskogo rosta / M. Olson // Ekonomika i matematicheskie metody. 1995. T. 31. № 4. S. 55.